***
Джотаро, как ни старался взбодриться, всё равно весь путь от дома до кладбища клевал носом, подпирая рукой подбородок. Водитель лишь несколько раз подозрительно взглянул на брюнета через зеркало заднего вида, мол: «Странно это, ездить в такое место в одиночестве, да ещё и ночью…» Как и ожидалось, таксист не видел Нориаки, из-за чего юноше приходилось выходить через ту же дверь машины, что и Куджо, дабы ограничить ненужные и неуместные вопросы в сторону возлюбленного. В целом, оставшаяся дорога также прошла без разговоров. Молодые люди лишь изредка бросали друг на друга немые взгляды, будто убеждаясь в целесообразности такого визита. Какёин, в отличии от младшего Джостара, заметно нервничал. Не каждый день, всё-таки, побываешь на собственной могиле. Кажется, что в кромешной темноте улиц можно было легко заплутать. Вот только Джотаро отчётливо знал каждый переулок, поворот и количество метров до мраморной могилы наизусть, ведь за последнее время появлялся в этом месте чаще, чем кто-либо другой, познавший утрату. Подобное поведение не могло утаиться от аметистовых глаз, болью откликаясь в глубине рёбер. Как Какёин и предвидел, территория в ночное время была закрыта. Никакого сторожа, на удивление, и в помине не было. Наверное, рассчитывали на то, что никакой нормальный и здоровый человек не полезет на могильник посреди ночи. А зря. Использовав оба стенда, парни пролезли сквозь ограждения. От этой холодной земли, хоть и веяло неким спокойствием, но также ощущалась тревога. Или это просто так сильно распространялась аура Какёина? Несколько минут спустя они дошли. Одинокая могила, расположенная на такой же одинокой возвышенности. Ни деревьев, ни кустов, ни изваяний рядом. Только одно выгравенное имя:Какёин Нориаки. 28. 07. 1971 — 16. 01. 1988
Ветер трепал ржавую шевелюру, с каждым новым порывом разлохмачивая хвост сильнее. Джотаро стоял позади, чуть ли не испепеляя взглядом розовый затылок. «Что сказать?» — Родители приходили, — прошептал Какёин, обведя взглядом затухшие фимиами и несколько астр, что от постоянной мороси уже начали гнить на белоснежной плитке.«Был и погиб героем»
— Красивые слова, — с горькой усмешкой проговорил юноша. — Нори, — Джотаро попытался ухватиться за рукава чёрного пальто, но ладонь слишком быстро отдёрнули, — Ты в порядке? — Настолько, насколько может быть в порядке человек, который смотрит на могилу со своим именем, — грусть, вперемешку с неким печальным сарказмом струилась с подрагивающих серых губ. — Если хочешь, мы можем уйти. — Джотаро, как думаешь, — на удивление уверенный голос эхом разразился сквозь могильную тишину, — Кто там лежит? Куджо шумно сглотнул, смотря то на силуэт юноши, то на надгробие. Всё это походило на настоящий кошмар, моральный и психологический ужас. А подобные вопросы вовсе выбивали землю из-под ног. — Кто там лежит? — безразлично кивнув в сторону могилы, спросил Нориаки. Прядь, выбившаяся из остальной копны, небрежно легла на бледное лицо, создавая давний образ. Образ двухлетней давности. Образ того Нориаки, что обожал свою чёлку и носил серьги в виде чёртовой вишни… Ответа не было. Кажется, ДжоДжо почувствовал, что вопрос Нориаки задавал сам себе. — К кому вы приходили все эти года… — он мужественно держался. Юноша долгое время готовил себя к подобной «встречи» с самим собой, настраиваясь и воспитывая стойкость ко всему происходящему. Ведь в любом случае, чтобы «пережить» происходящее, нужна немалая выдержка, — Кто будет там, если раскопать… — Нориаки… — ДжоДжо, Боже, не собираюсь я ничего раскапывать, — нервный смешок, — Мысли вслух. Просто обидно, что родители и вы так долго горевали обо мне, а по итогу — вот он я. Стою и смотрю на цветы скорби. Слова поддержки, заботы, любви, в конце концов! Кажется, что это всё то, что так нужно сказать в этой ситуации. Вот только как бы ДжоДжо ни старался, он не мог выдавить из себя ни звука. Видимо, даже его собственное «я» противилось подобным словам в подобной ситуации. Рука невольно потянулась к упаковке. — Дай, пожалуйста, — с лёгкой, возможно, даже отчасти безумной улыбкой, просипел Нориаки, повернувшись лицом к брюнету. Куджо уже показалось, что у него наглым образом захотели отобрать единственный способ расслабиться, отвлечься от происходящего, вот только следующие действия Какёина удивили лишь сильнее. Юноша раскрыл бумажную упаковку, доставая сигарету. Подцепив зажигалку, которая находилась в ближайшем картонном разделении, Нориаки поднёс сигарету к губам. Спустя несколько минут тщетных попыток зажечь её, показался слабый огонёк и первым клуб дыма. — Спасибо, — протянув пачку обратно, Нори вновь отвернулся, — Всегда хотел это сделать. Джотаро же, колеблясь какое-то время, поступил точно также, прикуривая предпоследнюю сигарету и не сводя пристального взгляда. Теперь он был практически уверен, что нихрена Нориаки не в порядке. Нориаки прекрасно понимал, в какую тягость ДжоДжо приходится находиться здесь. Да что уж таить, розоволосой сам себе был в тягость. Какое-то искренне отчаянье, что таилось все долгие годы, вот-вот готовилось хлынуть наружу. Но, как известно, именно в минуту отчаяния и и начинает дуть попутный ветер. И этот попутный ветер был ничем другим, как нежданный прилив внутренней силы, окрыляющий и заставляющий задавать самому себе вопросы одновременно. Вот она — могила. Чёрным по белому написано: «Какёин Нориаки.» Вот только сам Нориаки стоял здесь и сейчас над ней, вполне себе «живой» и полный сил, насколько это возможно. Целая поэзия. — И всё же редкостная дрянь, — затушив выкуренный до конца бычок об край мраморного надгробия, заключил он. Сигарета противно пшикнула, и смяв её, юноша бросил её куда-то себе под ноги. Всё ещё испепеляя розоволосого взглядом, Джотаро сделал сильную затяжку, пытаясь вернуть чувства в нормальное состояние. На его нос приземлилась снежинка, тут же превратившись в каплю воды. Морозы, всё-таки, вступили в силу.***
Нориаки не был уверен в своём самочувствии. Да и в самочувствие ДжоДжо. Было ощущение, что стойкий, как камень брюнет, переживал такие события намного эмоциональнее, чем сам виновник происходящего. Это было совсем не в духе Куджо, зато хорошо показывало его с другой стороны, что обычно пряталась под фуражкой и показывалась лишь избранным. То показушное равнодушие, что всеми силами давил из себя Нориаки… Для кого? Для Куджо, что и без всяких подобных «масок» видел всё нутро, словно насквозь? Или просто, чтобы не падать ещё ниже? А может это равнодушие было для самого Нориаки? Это уже больше походило на правду. «Кто я теперь?..» Стоя перед зеркалом пронеслось в мыслях. «Что я теперь…» Уже не звучало, как вопрос. Еле заметные, но всё же морщины, длинные волосы, уставшие глаза. В них не было ни блеска, ни яркости. Как-то тускло и серо вокруг. Конденсат от горячего потока воды в кране лениво накапливался и стекал по стенам. Душно, влажно, жарко, но отчего-то на душе было мерзко и холодно. Нори уже давно пытался воссоздать картину происходящего вокруг себя, и постепенно начали вырисовываться раннее незаметные вещи. Его видят лишь некоторые? В любом случае, это лучше, чем если бы его не видел никто. Кажется, что именно ДжоДжо послужил отправной точкой, ведь именно после того, как брюнет поверил в присутствие Какёина, последний и появился. Так что же, неужели всё так просто? Он лениво обвёл взглядом ванную тумбу, на которой примостилась бритва, парочка одеколонов и зубная нить. Забавно, что Джотаро так сильно ухаживает за полостью рта. Юноша поднял лежащую рядом расчёску, что недавно приобрёл для него парень. Прокрутил её, а после коснулся волос. Шершавые на ощупь, твёрдые. Совсем не те, что были раньше. К тому же множество волосинок, что оставались вырванными на расчёске, в очередной раз напоминали, что по факту сейчас Какёину — восемнадцать, внешне ему — двадцать четыре, а чувствует он себя ни то на семнадцать, ни то на все сорок. Тщетно пытаясь отвлечься от назойливых мыслей, он всё равно возвращался к возможному решению проблемы своего не-существования. Стоило начать хоть как-то действовать, хоть как-то становиться нормальным. Не заметив, как ноги сами занесли его в ванну, Какёин нанёс на тело несколько капель геля, что недавно приобрёл для него Джотаро. «Ваниль…» — прочитал Нориаки, улыбнувшись, и выдавливая крупную каплю на ладонь. Даже запах средства для тела напоминал про брюнета. Он, всё-таки, выбирал на свой «вкус и цвет.» Растирая пену по рукам и груди, а затем также выдавливая пахучий шампунь на ржавые волосы, Нориаки закрыл глаза. Если всё равно ничего нельзя сделать, незачем доводить себя до безумия.***
Выйдя из ванной и оставляя за собой шлейф из пара, Нориаки застал сидящего за учебником Джотаро. Потуже завязав махровое полотенце на бёдрах, оголяя рельефные мышцы и подтянутый живот, юноша подошёл ближе к ссутулившемуся Куджо. — Повторяешь? — наклонившись, спросил Какёин. Кажется, что брюнет настолько был погружён в чтение, что даже не заметил прикосновений мокрых прядей на своём лбу. — Учу, — серьёзно пробасил он. Нельзя было сказать точно: звучал ли в его ответе упрёк за то, что он был вынужден зубрить десять страниц за час до выхода из-за ночного «происшествия», однако усталость отчётливо ощущалась по двум опустошённым кружкам кофе и уже окончательно закончившейся пачки сигарет. Виновато улыбнувшись тёмной макушке, Нориаки поплёлся к холодильнику. — Хочешь есть? — покрутив в руках упаковку лапши, спросил он. — Нет, — ответил Джотаро, — А ты? — Тоже, — подкинув банку содовой, произнёс Какёин. — Я зайду на обратном пути в магазин. Можешь составить список чего надо купить. — Не думал, что мы доживём до такого, ДжоДжо, — он усмехнулся, — Составлять список продуктов, провожать тебя на учёбу… Прямо типичная семья со стажем в двадцать лет. — Ты уверен, что хочешь остаться дома? — Ты спрашиваешь меня об этом каждый будний день, — открывая банку, прочеканил Нори, — И я каждый день отвечаю, что да. — Мало ли, — брюнет захлопнул увесистый учебник, пристально наблюдая за подходящим к дивану юношей. — Ну-ну, — Нори плюхнулся на предмет мебели, — Я хотел с тобой поговорить, — заметив внимательный взгляд индиговых глаз и утвердительный кивок, он продолжил, — Это по поводу меня и всего… происходящего. Вообщем, я хочу встретиться с родителями. — Что? — переспрашивая, словно не веря в озвученные слова, проговорил младший Джостар. — У тебя ведь скоро день рождение, поэтому я подумал, что оказавшись у Холли-сан в кругу твоей семьи, у меня был бы хоть малюсенький шанс на то, что меня заметят… — Долго ты над этим думал? — сощурившись и сложив руки в замок, уточнил Куджо. — Достаточно. — И ты, наверняка, просчитал всё до мелочей? — Можно и так сказать. — Хорошо, — он откинулся на списку дивана, — Тогда скажи мне, какова вероятность того, что кто-то тебя увидит, а кто-то — нет? И какая последует реакция? — Джотаро, мне кажется или ты… не доверяешь мне? Я не понимаю твою реакцию. Если меня будет видеть кто-то кроме тебя, то это уже звоночек, что я — не призрак и не наваждение. — А если не увидят? — брюнет взмахнул левой рукой, поднимая ввысь часы, — Мне пора одеваться. — Не ты ли говорил, что главное — это вера? — розоволосый проследовал за тёмным силуэтом прямиком в спальню, — Тем более, если они не увидят, значит мы будем искать другие способы разрешения ситуации, — он всплеснул руками, стоя прям над переодевающимся Куджо, — Ничего ведь такого не случиться. — Ну и ну, — устало протянул Джотаро, натягивая брюки, — Я просто не хочу снова загреметь в лечебницу. Поверь, я более, чем уверен, что теперь дед будет пристальнее следить за моим самочувствием. — Значит, ты просто не хочешь опять пропадать из своей будней жизни? — обиженно, с каплей злости, Нориаки опустил красные брови. — Не хочу выпадать из реальности и… — А я, ДжоДжо, пропал из реальности на… на сколько? На два года? Не подскажешь мне? — Нори, я просто не хочу бросать тебя в случае чего. — При чём тут это? Я даже толком не знаю о той способности Дио, которую он на меня применил. Я вообще ничего не знаю, понимаешь? Какёин отрицательно помахал головой, прокручивая в руке пустую содовую. Он хотел что-то добавить, сказать, что это неправильно. Реакция ДжоДжо… эгоистична? Собственническая и… недальновидная. Развернувшись и раскрыв рот, дабы добавить колкую фразу, Нориаки притянули, заставив чуть ли не рухнуть на чужие колени. — ДжоДжо, — он смутился, чувствуя, как горячие ладони придерживают полотенце на поясе. Он смутился ещё сильнее, когда до него дошло, что брюнет был по пояс голый. — Я понимаю, что, возможно, это всё выглядит не более, чем странно, но… — Знаешь, у нас в принципе странная ситуация, — юноша попытался подняться, однако попытка вышла неудачной. Сложно выбраться из чужих «объятий», не задействуя при этом ладоней, да и вообще, стараясь не касаться. — Тем не менее, я просто волнуюсь за тебя. В первую очередь. — ДжоДжо, отпусти, — встретившись с серьёзным взглядом индиговых глаз, Нориаки более расслаблено сказал: — У меня полотенце спадает. И его отпустили. Нориаки встал, вновь подтягивая влажное полотенце и подмечая про себя насколько же это неудобно. Он наклонился над одевающим, как ни в чём не бывало, рубашку Джотаро. — Я просто не хочу просыпаться без тебя, — не поднимая взгляда, словно в нём можно было увидеть нечто сверхъестественное, что не предназначено даже для Какёина, пробасил ДжоДжо, — Если ты пропадёшь из моей жизни вновь, я не знаю… — он говорил это спокойно, будто саму разумеющуюся вещь, — Я не знаю, как быть дальше. — Джотаро… В тебе есть внутренняя твердость, какая-то сила, способная сокрушить металл. Чего бы тебе ни стоил успех, ты достигаешь его. И… чтобы не случилось, ты всегда находишь выход. А во мне такого нет. — Какёин. — Мне это просто необходимо, — ответа не последовало, — В любом случае я не собираюсь пропадать и уж точно не собираюсь оставлять тебя, ты так легко от меня не отделаешься, не беспокойся— на пристальный взгляд фиалковых глаз наконец повернулись. Нори смягчился, — Просто ты сам пойми, что я не смогу так долго жить в состоянии ни жив, ни мертв. Это даже жизнью сложно назвать. — Давай вернёмся к этому разговору после того, как я вернусь из института? Какёин с минуту посмотрел на него, после глубоко выдохнув и наконец улыбнувшись. — Ловлю тебя на слове, — он наклонился, поправляя ворот чёрной рубашки с серебряными пуговицами, — Знаешь, при любом другом раскладе дел я бы не сказал такого, но… Купи сигареты, пожалуйста. А то ты сам не свой, — он поднял голову, одаривая возлюбленного самым мягким взглядом. — Ради тебя куплю даже две пачки, — усмехнулся брюнет, тут же получив укоризненный взгляд. Уже на выходе из квартиры, Нориаки бросил острое: — Не забудь, что звёзды пятиконечные, — он скромно докоснулся до ворота рубашки губами, силясь не создать очередные покраснения. — Благодарю Вас, профессор, — Куджо демонстративно поклонился, удалась в дверной проём.***
Вновь скучные пары, которые скрашивало ожидание возвращения домой, к единственному человеку, который понимал ДжоДжо, а последний, кажется, наоборот. Да, он собственник, но этого он никогда и не отрицал. Однако сейчас парень даже для себя не мог обнаружить причину столь резкого отношения к просьбам Нориаки. Не сказать, чтобы Куджо был любителем самокопания, он из принципа не старался найти какие-либо проблемы и их досрочное решение. Кажется, иногда лучше пустить что-либо на самотёк и решать уже в последний момент. Далеко не лучшая черта его характера. Так или иначе, абстрагироваться, сделать вид, что никакой странности в их положение нет — было единственным более-менее взвешенным решением. Сколько Джотаро «проболел», валясь в бессознательном состоянии после прибытия из Каира? А сколько таких ночей было после переезда в съёмную квартиру и могло бы быть ещё? Бесконечное множество тянущихся, немых страданий, вплоть до конца жизни. Даже не важно какого: от старости или ещё чего. В любом случае, в одиночестве или нет, придётся идти вперёд. Хотя бы стараться или делать вид. Возможность потерять самого близкого и, чёрт возьми, нужного человека вновь — казалась кошмаром наяву. А какова вообще вероятность этого кошмара? Достаточно высока, если рассудить. Какёин правильно подметил, что ничего они не знают ни о стенде Дио, ни о последствиях, ни о возможных рисках. Слепо идти на предполагаемо единственный возможный выход из ситуации — опять же, риск. Просто сидеть, сложа руки — также рискованно. Так что же делать? Как бы Джотаро не ограничивался от самокопания, этим он сейчас и занимался. Сидя на последнем ряду, лениво выводя какие-то линии на полях тетради. Старческий голос преподавателя звучал уже где-то далеко за гранью разума, позволяя сосредоточиться лишь на собственных умозаключениях. Да, ДжоДжо в шатком состоянии, но Нориаки — в намного более удручающим. Из этого выходила первая причина поведения брюнета: обычная осторожность, пускай местами даже лишняя. Да даже, если бы его и увидели родные Куджо, что было бы дальше? Сколько ещё шестёрок Брандо они могут встретить? Если кто-то прознает про «освобождение» Какёина от сильнейшего стенда The World, то возможность встретиться носом к носу с хозяином вражеского стенда в, скажем так, тёмном переулке — чрезвычайно высока. Вот только почему ДжоДжо это правда волнует? Раньше, буквально два года назад, очередной мордобой казался рутинным делом. Вот только два года назад обстоятельства были совсем иными. Что таить, Джотаро сам был другим. Неужели вторая причина — нездоровая боязнь? А если «продуманный, обоснованный и совсем не рискованный» план не сработает от слова «совсем?» Не увидят, а если даже и увидят, то Какёин опять пропадёт неизвестно куда. Что тогда делать? Что делать Куджо в такой ситуации? Делать вид, что всё это было хорошим сном, и теперь он снова проснулся в суровой реальности. Остервенелая жестокость. Вот только он был уверен, что происходящее — наяву и потом закрывать глаза на всё, что было — синоним к слову «забыть», а забывать вовсе не хотелось. И что будет с Нори… Не уж то умрёт взаправду?.. Звонок, повествующем о конце лекции, прозвенел слишком внезапно, из-за чего Куджо пополам разломал карандаш. Под вопросительный взгляд Обу, парень молча поднялся с места, направляясь прямиком к выходу из здания. Жутко хотелось покурить. Выйдя на придворовую площадь, на которой уже разместились группы таких же «курящих», ДжоДжо облокотился о перила, рассматривая разноцветные шапки однокурсников. Стоять в одиночестве было в удовольствие, особенно, когда терпкий табак раздирал горло. В некотором роде это садистская наклонность, однако представить свою жизнь без подобного — ДжоДжо уже давно не мог. — Джотаро, — прозвучал голос блондина, — Ты оставил, — парень протянул кожаный рюкзак, — У нас ведь следующая лекция в другом кабинете, — молчаливо осматривая еле застёгивающийся портфель, Джотаро вопросительно вскинул тёмную бровь, — Боже, ты до сих пор не выучил расписание? — Заткнись уже, — он слишком резко выхватил вещь из чужих рук. Хотя, если рассудить, то Обу уже привык к достаточной резкому поведению брюнета, поэтому не стал юлить и также облокотился на лестничные перила. С появлением Обу надежда на молчаливое пребывание на перерыве — улетучилось насовсем. Уж было у этого белобрысого одна дрянная привычка: рот не закрывал никогда. — Неудачный день? — сморщив лоб, отчего появилась глубокая складка, поинтересовался Обу. — Да. — Ты в последнее время совсем молчаливый, — покосившись на сосредоточенный профиль парня, заключил блондин, — Случилось что-то? — Просто устал, — выдохнув горький дым, пробасил Куджо. — Это из-за твоего самочувствия? — Обу, конечно же, не был посвящён во все дела, но общую картину, которую внушил ему Джотаро, знал. — Вроде того, — потушив бычок о перилла, брюнет звонко цокнул языком, — Ты можешь отойти? Мне надо позвонить. — Ладно, — нехотя отвернувшись в другую сторону, пробубнил парень, — Я буду в столовой. — Ага, — ответил Куджо, нащупывая телефон в кармане пальто. Надо было позвонить Жану. Если Нориаки так яро просил помочь ему, пускай даже это и могло навредить ему, надо отбросить какие-либо сомнения. Он ведь любил его. Искренно и жадно. Боялся за него, переживал, не спал ночами, лишь бы убедиться, что всё в порядке. Любил эгоистично, но из лучших сердечных порывов, так, как умел любить. Набирая странный по меркам Японии номер, записанный ранее в записной книжке, Джотаро слышал лишь протяжные гудки. Наконец раздался голос француза. — Польнарефф! — громко, даже для себя, сказал Куджо. — Bonjour à! Вы позвонили Вашему хорошему, или не очень, другу Польнареффу! К сожалению, меня, по-видимости, отвлекли дела вселенской важности, и я не могу подойти к трубке… Попробуйте позвонить позднее, может я просто сплю! — прозвучал голос на ломанном английском, — Et si c'est vous deux bâtards, sachez qu'un autre appel, et je vous arracherai les yeux sur le cul! — провопил он, прежде чем звонок оборвался. — Сука, — прохрипел Куджо. Грёбаные часовые пояса. Остальные две пары были не менее скучные. Скучные преподаватели, которых ранее Джотаро находил вполне забавными, скучные белые стены и лекции. И вот, когда брюнет наконец-то вырвался из душного помещения на улицу, ноги сами понесли его прямиком к дому. Раньше он бы предпочёл прогуляться или ещё как-нибудь оттянуть время, но теперь он рассчитывал маршрут от ближайшего магазина до дома, дабы побыстрее оказаться в объятиях любимого человека. Была бы воля Куджо, он не выходил бы из дома совсем, ограничиваясь редкими походами в «Lawson», к которому направлялся и сейчас.***
Стоит отдать должное: список, который составил Какёин, оказался достаточно длинным. Из-за этого пришлось задержаться в магазине на целый час. Найти какие-то «особенные» сорта вишен оказалось достаточно трудной задачей. Так или иначе, отворив тяжёлую квартирную дверь, до уха Куджо тут же донёсся женский хохот. Брюнет на мгновение впал в ступор, анализируя, померещилось ли ему или нет. Только когда голос вновь прозвучал, он смог убедиться в нахождении постороннего человека в их с Какёином квартире. Не спеша, словно оценивая, с кем или чем он столкнётся, Джотаро снимал верхнюю одежду. Фуражка, пальто, обувь. Кажется, его вовсе не слышали. Это успело разозлить. — Я дома, — специально пробасив, чтобы его услышали, сказал Куджо. Подняв пакеты с продуктами, он безмолвно прошёлся на кухню, взглядом испепеляя смутившегося Нориаки и… Марину? — Здравствуй, — пролепетала девушка, даже не вставая с места. Странно, ведь именно так она раньше и делала, как только замечала брюнета. — Привет, — незаинтересованно ответил он, — Нориаки, помоги, пожалуйста. Одетый в чистый свитер и новенькие брюки, Какёин мгновенно оказался рядом, словно чувствуя настрой брюнета. Для кого он вообще так вырядился? ДжоДжо предпочитал его видеть по-домашнему, если вообще не обнажённым, о чём юноша прекрасно знал. Неужели для Марины? — Что она тут забыла? — злобно прошептал он, искоса поглядывая на смотрящую в экран телевизора девушку. — Зашла спросить у тебя про зачисление на следующий год, — засунув рыбу в морозилку, ответил розоволосой. — Тогда почему она ещё не упёрла? — Нориаки мог поклясться, он слышал скрежет чужих зубов. — Мы разговорились. — Ну и ну… — проведя ладонью по смольным волосам, Куджо отстранился от пакетов, направляясь к Марине. Ему было крайне интересно, от чего эта девка решила заглянуть к нему, заведомо зная, что он в институте. И с хрена ли Какёин вообще впустил её? Поймав себя на мысли, что с этим он разберётся позднее, Джотаро решил приступить к активному давлению. Сев напротив Марины в кресло и закинув ногу на ногу, ДжоДжо достал сигарету, то и дело одаривая Марину холодным взглядом. Румянец на щеках девушки не спадал ни на минуту с появлением хозяина квартиры, однако она, чуть ли не с вызовом, мол: «И что дальше?», смотрела на него в ответ. Хотя, возможно, так казалось только самому брюнету. — Как дела? — в таком же тоне спросил он. — Замечательно, а у тебя? — Сойдёт, — прикуривая сигарету и наблюдая за тем, как девушка всё ещё давила лыбу, несмотря на запах, парировал Джотаро, — Зачем ты пришла? — Я подумала, что раз вы с Нори, — «Блять, не называй его так», — Появились вдвоём, и так как он на зачисление следующего года, то ты знаешь, где висят списки. Я не знала где живёт Нориаки, — «Сучка…», — Поэтому пришла к тебе. Не знала, что вы живёте вместе. — Да, Джотаро хорошо выручает меня, позволяя жить под одной крышей, — не дав Куджо яро отреагировать, произнёс юноша, — Он очень даже неплохой сосед, — на бледном лице появилась приветливая улыбка. — Вообщем, он рассказал мне правду, — хватая верхнюю ягоду из тарелки, что принёс Какёин, ответила Марина. — Какую правду? — брюнет не заметил, как чуть не переломал сигарету пополам. Видимо, он представлял шею девушки, после того, чтó она может протараторить. — Ну, что Нориаки никуда не поступает, — она откинула косточку на салфетку стола, — И тогда он просто приходил к тебе передать телефон. — Вот оно как, — теперь взгляд был прикован к самому виновнику происходящего. — Я ему уже сказала, что если я дочь преподавателя, то это не делает меня особенной, — «Блять, о чём ты вообще пиздишь?» — Не стоило придумывать какую-то нелепицу, — на веснушчатом лице засверкала улыбка. — Да, ещё раз извини за неудобства. Сказал, что первое пришло в голову, — виновато улыбнувшись в ответ, Нориаки поставил на стол кружку кофе, предназначенную, определённо, не для Джотаро. — Ничего, — благодарно кивнула Марина, — Зато я поближе узнала тебя. — Охереть просто, — сверкнув ледяным взглядом исподлобья, прошептал брюнет. Шла вторая сигарета. — Ты что-то сказал, ДжоДжо? — словно издеваясь, переспросил розоволосый. — Я сказал, что Марина и так у нас задержалась. Повисла пауза. Девушка опустила взгляд в кружку, только опустив губы в горячий напиток. Нориаки же осуждал Куджо. Молчал, но фиалковые глаза кричали громче любых слов. — Да, скорее всего, — девушка поднялась с места, предварительно закинув на плечо свою сумку, — Спасибо за кофе. Ещё встретимся, надеюсь, — помахав на прощание Какёину, что вновь натянул маску «доброжелательности» и кивнув Куджо, девушка быстро вышла из квартиры, словно чувствуя, что задержись она подольше, что-то точно пошло бы на перекос. Как только дверь захлопнулась, Джотаро поднял недопитую кружку, поднося к раковине. Брезгливо выливая содержимое и всё также не выпуская сигарету изо рта, он ожидал следующего вопроса: — Джотаро, ты чего? — подорвавшись с места, Нориаки подошёл к брюнету. — Это я у тебя спрашивать должен, — натирая кружку губкой, ответил он, — Какого хера, Нори? — Что «какого хера?» Ты о чём вообще? — Что она у нас забыла? — с шумом поставив кружку, парень демонстративно указал в сторону двери. — Она ведь уже объяснила. — Да, не глухой, слышал. С хера ли ты вообще впустил её? — Оставить человека за порогом достаточно грубо, не находишь? — Постороннего человека? Нет, блять, не нахожу! — Джотаро, что с тобой твориться? — нахмурив красные брови, спросил Нориаки, — С чего ты вообще подорвался? — Да с того, что ты в дом пускаешь не пойми кого, — он бросил сигарету в урну, пройдясь к дивану. — Она не «не пойми кто», а вполне знакомый тебе человек! — И чего ты так разоделся? — хватая юношу за свободный рукав белого свитера, проревел он. — А что мне, в полотенце её встречать надо было? — Ещё бы ты её в полотенце встречал… — Ты ревнуешь? — спросил Какёин, наблюдая, как поджимаются нижние челюсти брюнета, — Тебе не кажется, что конфликт высосан из пальца? — Нет, — поднявшись во весь рост прошипел Куджо, — Потому что пока я голову ломаю над тем, как бы поудачнее организовать твою встречу с моей семейкой, ты — он ткнул указательным пальцем в грудную клетку юноши, — Водишь каких-то баб! — Баб? Джотаро, у тебя точно всё нормально?! — небрежно откинув руку, воскликнул розоволосый, — Твоё поведение в последнее время заставляет задавать слишком много вопросов! — Аналогично. — Ты точно ненормальный, — тряхнув рыжей копной, прошептал Нориаки. Юноша прошёлся в спальню, о чём говорили слишком громкие шаги, а затем вновь вернулся в спальню. — Знаешь, мне кажется, что мои просьбы слишком тяготят тебя, — испепеляя чужой затылок, заключил Какёин, — И не надо скрывать за ними свои… Ревностные позывы! — Они меня не тяготят, — остудив пыл ответил брюнет. — Тогда, спрашивается, почему ты так постоянно реагируешь? Отговариваешь, «взрываешься», когда видишь, что я разговариваю с кем-то помимо тебя, — розоволосый застёгивал уличную обувь, — Мне кажется, что я могу хоть раз провести время с кем-либо другим! — Куда ты собрался? — нахмурившись, Куджо подошёл к одевающемуся парню. — Мне надо подышать свежим воздухом. — Я могу открыть окно, — чувство некой растерянности, словно всё сыпалось из рук — одолевало Джотаро. — Нет, ты не понял, — накидывая шарф, ответил юноша, даже не поднимая взгляда на встревоженное лицо, — Я хочу подышать свежим воздухом без тебя, — слова больно резанули по сердцу. Тёмная дверь с грохотом закрылась, оставляя в помещении лёгкий аромат ванильного геля для душа, как напоминание. Куджо ещё некоторое время тупо пялился в дверь, ожидая, что Какёин вернётся и скажет, что был не прав. И тогда, конечно же, ДжоДжо также признает, что вспылил и они непременно помирятся. Но ни через пять, ни через десять минут никто не появлялся, заставляя чувствовать себя глупо: ощущать себя псом, что терпеливо ждёт возвращения своего хозяина. Несколько раз пройдясь по гостиной, то и дело поглядывая на входную дверь, Джотаро почувствовал себя максимально растерянным, отвергнутым и просто одиноким. Да, возможно он погорячился, но и Нориаки ведь не ангелочек. Если розоволосый знал, что брюнет так агрессивно реагирует на названных людей в их жизни, то зачем он специально провоцировал? Нет, конечно Джотаро не оправдывал себя, но подобные поступки со стороны парня ставили под вопрос природу его намерений. Всё выглядело ужасно. Стены вновь давили, а воздуха катастрофически не хватало. Почему, когда Куджо искренне считал себя больным человеком, всё было намного легче? Легче, когда Куджо был уверен в собственных мотивах. Легче, чем сейчас, когда причина всех многолетних переживаний хлопала дверью, предварительно кольнув несколькими острыми фразами. Он ведь знает, что Джотаро вновь воспримет всё в штыки. Кулак парня ударил по стене, отчего показалось, что весь дом на мгновение затих. Где-то посыпалась отделка, пачкая вымытый пол.Джотаро верно подметил, что не может быть всё так хорошо. Опять самокопание? Совсем не в его духе.