Ледяной город

      Охотница после визита в Зимний дворец заболела. Мистер Темсон долго выхаживал её и её брата Петрика, а заодно и пса Дубка. Петрик, очнувшись от долгого сна, первым делом захотел назад, к старшему брату. Катерина объяснила, что увидела во дворце, упомянула о фамильном сокровище, захваченном Невой, и о поручении Петера.       А Петрик однажды за ужином обиженно сказал: «Где ж его возлюбленная, когда она ему так нужна? Она бы и зиму остановила, и как справиться с Невой придумала б». Но возлюбленную князя Петера почти никто не встречал, и лишь мистер Темсон упомянул, что искать её следует в Московии, но это слишком далеко — без цепеллина не добраться.       В Петрополе стало заметно холоднее. На улицах днём было уже не так людно и приветливо, многие семьи, жившие близко к Ледяной площади, переселялись за границы города, иные вовсе уезжали прочь. К переезду готовился и мистер Темсон: печь в его доме уже не справлялась с холодом, который устроил Ледяной князь. Ах, если бы Петер только знал, что, заморозив сердце, погубил город, до того спасённый такой ценой.       Катерина и Петрик помогали мистеру Темсону, да и сами подумывали о том, чтобы двинуться на юг. Не за теплом, нет, но за помощью — кроме возлюбленной Петера, им, похоже, не к кому было обратиться. И однажды, погрузив вещи на санки, они все вместе покинули гостеприимный дом. Охотница отдала свои коньки брату, а сама воспользовалась Нетающим клинком. Как и обещал Петер, клинок, разделившись сам собой надвое, превратился в изящные лезвия, которые накрепко пристали к башмачкам Катерины. Кататься на таких острых, быстрых коньках было одно удовольствие. Вместе с Петриком они толкали сани, в которых сидели мистер Темсон и Гринвич, а рядом на четырёх лапах скользил пёс Дубок.       Они выбрались за границу города, проехали немало, пока не показалась на земле трава и от саней с коньками стало мало проку. Вскоре отыскав оставленный кем-то дом, они решили поселиться в нём.       Мистер Темсон с Гринвичем тосковали по своему старому дому, в котором провели столько лет, никак не могли привыкнуть к теплу и отсутствию густого снега. Петрик же воспрял и ждал, когда же Катерина решится идти на юг, в Московию. Да и холод, вырвавшись за пределы Петрополя, уже подступал и к новому жилищу.       Однажды утром, много недель спустя после свидания со старшим братом, Катерина собрала в дорогу нехитрой еды, которую положила в сумку Дубка, и, сердечно попрощавшись с мистером Темсоном, вместе с Петриком отправилась по большой южной дороге. Пешком, то и дело останавливаясь для отдыха, они шли до ближайшего города, в котором можно было сесть на дирижабль до Московии.       По пути Петрик пел песни и много спрашивал о старшем брате.       — Что же, Петер в самом деле поседел?       — Мне кажется, это иней был на его волосах. Лицом он по-прежнему молод, — отвечала Катерина.       — А что он умеет делать с помощью волшебства?       — Хм, хм… Я думаю, всё умеет. Он ведь Ледяной князь, и вечная зима — его стихия.       — Ух, вечность — это слишком долго, — вздыхал тогда Петрик. — Ладно. А что это за фамильное сокровище, что украла речная ведьма?       — Не знаю, и он не сказал. Но если Нева держит его в руке, оно, наверное, небольшое. Может, волшебный драгоценный камень?       — Что это мы, интересно, должны придумать, чтобы его достать? — недоумевал Петрик, но у его сестры ответа не было.       Клинок, что подарил сестре князь Петер, пригодился самым неожиданным образом. Им можно было рубить сухостой и высекать искры для костра, разделывать кроликов и куропаток, пойманных на обед. Нетающий клинок был невесомым, словно льдинка, всегда послушно ложился в ладонь; вытягивался, превращаясь в меч, или уменьшался, становясь ножом, — ровно тогда, когда требовалось.       Через два дня пути они обогнали петропольский холод и ступили в летнее тепло. Перед ними раскрыл ворота Новаград. Город был полон звуков, красок и самых аппетитных запахов. Соскучившийся по сладостям, Петрик тянул сестру то к лоточнику с горячими пирожками, то к лавке с пряниками. Витрины уютных магазинчиков манили их разноцветными сахарными головами, пирожными с кремом, заморскими угощениями. Катерине особенно понравилась лавка чая и кофе, где стояли жестяные коробки с нарисованными на их боках девочками и мальчиками за чаепитием. Она уже хотела взять пару унций чая, но стоил он немало, а впереди ещё ждала их долгая дорога до Московии. А вот Петрику торговка дала пряник за то, что мальчик очаровал её своим говором и манерами. И пирожок ему достался с лотка просто так. Братец было загрустил, что Катерине ничего не подарили, но она ничуть не огорчилась и только радовалась за Петрика.       У одной из витрин собралась целая толпа детей, и Катерине с Петриком тоже стало любопытно. А там, за стеклом, между холмов из ваты ездил самоходный игрушечный паровозик, и над ним парил серебристый цепеллин с деревянными винтами. Дверь лавки распахнулась, их позвал басовитый весёлый голос: «Заходите к дядюшке Новославу». Дети повалили в лавку, с толпой внутрь занесло и Катерину с Петриком и Дубком. Хозяин магазинчика и игрушечных дел мастер Новослав был невысоким, в меру упитанным дяденькой. Улыбка прочно засела меж его розовых щёк. Он устроился на стуле с высокой спинкой, подпёр голову рукой и с доброй усмешкой наблюдал за мальчиками и девочками, разбежавшимся по всему магазину.       Полки вдоль стен сплошь были уставлены всевозможными игрушками. Петрик тоже захотел рассмотреть их поближе, а хозяин лавки разрешил детям трогать всё, что угодно. Катерина разглядывала неутомимый паровоз. Как было бы здорово однажды прокатиться на таком, только настоящем!       Кто-то из детей спросил, сколько стоит игрушка, на что дядюшка Новослав ответил что-то странное. Он сказал: «Денег стоит. Но если уж так нравится, то бери. А расплатишься потом — мне ведь всегда нужны помощники тут и там». Дети легко соглашались на такой уговор, — отрабатывать сию минуту их всё равно никто не заставлял.       Тревога кольнула сердце охотницы, она поглядела по сторонам в поисках братца, но того нигде не было. Она пыталась позвать его, но в шуме окружавших голосов не слышала и саму себя. Отчаявшись, она вышла из лавки, присела перед Дубком и тихонько сказала ему:       — Потерялся Петрик. Надо бы нам его найти. Справишься?       Пёс Дубок еле заметно кивнул и ринулся в магазин. Катерина бросила взгляд на витрину, но самоходного паровоза там уже не было. Зато было видно, как внутри магазинчика очередной мальчик соглашается поработать на дядюшку Новослава. И этот мальчик был охотнице хорошо знаком!..       Она заскочила в лавку, но было поздно: Петрик уже получил от дядюшки одобрение.       — Смотри, что я для тебя купил, сестрица!       Хотя она и была польщена, сделка с Новославом не на шутку пугала её.       — Нужно вернуть паровоз. Откажись от него. Мы не можем задерживаться здесь, Петрик.       Братец насупился, прижав паровоз к груди.       — Но я не могу вернуть. А раз ты не хочешь, оставлю его себе!       Катерина тогда обратилась к хозяину лавки.       — Прошу вас, не продавайте ему игрушки. Мы здесь проездом и спешим отправиться в дорогу.       Дядюшка Новослав взглянул на неё очень ласково, как на родную дочку, и так же ласково сказал:       — Сделка есть сделка, сказанного не воротишь. Но раз спешите, куда деваться — придётся тебе помочь братику. Он тут приберёт, покамест ты мне приготовишь обед и ужин на два дня впрок, да заштопаешь носки да простыни, да на ярмарку сходишь.       Дети в лавке притихли, прислушиваясь к разговору. Петрик смотрел на дядюшку Новослава с испугом.       — Отчего вы не наймёте прислугу, чтобы она для вас всё это делала? — спросила Катерина. — Денег у вас, должно быть, достаточно.       — Да зачем, если помощь всегда так найти можно. Вон их сколько, охотников помочь, — хохотнул Новослав и огладил усы.       — Это ведь нечестно.       — Игрушку смастерить — для этого и время нужно, и навык. Это мой труд. За него я прошу денежку. Но денежка в детских карманцах — редкая птичка, а игрушек всё равно хочется! Я-то понимаю, сам таким вот был. Ну а если по плечу заплатить трудом за труд, чем это хуже денежки?       На это Катерина ничего не ответила, а про себя подумала отчего-то, что дядюшка Новослав на игрушки тратит меньше сил, чем дети — на стряпню и штопание. Она поглядела на братца, и тот, поняв без слов, вернул поезд на витрину.       — Нам пора, — твёрдо произнёс Петрик. — Простите нас, дядюшка.       Новослав поднялся со своего стула и хоть был невысокого роста, казался могучим и очень важным.       — Вам пора, конечно, пора — за работу, — молвил он премило. — Быстрее начнёте — быстрее закончите. Раз уж вы так торопитесь, приступайте прямо сейчас.       — Простите, но нет, — вежливо, но уверенно отказала Катерина. — Вам придётся сделать для нас исключение.       С этими словами она покинула лавку, за ней вышли пёс Дубок и Петрик, остальные дети потянулись следом. По пятам шёл дядюшка Новослав.       — Ну нет, так не пойдёт. Бено-Бено, выходи! — крикнул он, показавшись на улице. На его зов явился широкоплечий высокий молодец, он вёл на цепи медведя в ошейнике с шипами. Бено грозно зыркнул на детей, и те, с опаской поглядывая на медведя, поплелись обратно в лавку.       Катерина не двинулась с места и крепко взяла брата за руку.       — Зря вы нас пугаете. Мы не боимся и всё равно уйдём.       — Вот же как? — переспросил Новослав и стал уж не таким радушным. — Ну тогда объявляю вас ворами и буду судить.       — Что вы такое говорите, дяденька? — опешил Петрик. — Вы же мастер игрушек, а не судья!       На это Новослав хохотнул и упёр руки в бока.       — Я князь Новаграда, мальчик. Мне решать, украл ты у меня или нет — я здесь и казна, и суд.       Поодаль Катерина заметила приближающийся дирижабль: он сбрасывал балласт — значит вот-вот он сядет, наберёт новых пассажиров и полетит на юг. Но путь преграждал Бено с медведем.       — Хорошо, дядюшка Новослав, ваша правда, — повинилась охотница. — Простите за дерзость. Смилостивитесь и позвольте нам всё-таки поработать, не сажайте в тюрьму!       Князь Новаграда снова зарумянился и заулыбался: он любил, когда выходило по его. Развернувшись, он пошёл обратно в лавку, поманив их следом, и Катерина, таща за собой сопротивлявшегося Петрика, направилась за ним. Бено и медведь пристально следили за ними. Но занеся ногу над порожком магазина игрушек, Катерина сорвалась с места и, не отпуская брата, побежала прочь, нырнула между домами в узкий проход, чтобы Бено, а уж тем более его медведь, не мог их преследовать. Впереди, высунув язык, скакал пёс Дубок. Втроём они выскочили на соседнюю улочку.       На их счастье станция оказалась совсем недалеко. Сребробокий огромный дирижабль с надписью «Эборак», сбросив гайдропы, садился на площадку, пока люди снизу подтягивали судно к мачте. Катерина припустила, но Петрик, задыхаясь, начал отставать.       — Братец, скорее… Осталось немного… — уговаривала его сестра. Земля под ногами задрожала, и беглецы обернулись: Бено и медведь не прекратили погоню. Петрик вскрикнул, собрав последние силы, он пытался поспеть за сестрой, но окончательно ослаб. Братец тяжело дышал, схватившись за бок, а потом Катерина почувствовала, как он отпустил её руку. До станции оставалось всего-то тридцать пять шагов!       Издалека раздался голос дядюшки Новослава. Он ехал в повозке с большими колёсами, которую за оглобли тащили несколько детей, и потрясал кулаком.       — Воры! Не заплатили за товар! Не дай им уйти, Бернд! Не дай уйти!       Петрик споткнулся и упал — и прямо под страшные лапы медведя. Вперёд выскочил пёс Дубок, но вместо того, чтобы зарычать на зверя, он грозно рявкнул и крикнул:       — Тронете нас — и будете иметь дело с самим князем Петером!       Бено тут же окликнул медведя, подбежал к Петрику и поставил того на ноги.       — Это прафда? Вы от князя Петера? — тихо спросил он с непривычным говором. Петрик испуганно кивнул, а Катерина стиснула руку братца.       — Чистая правда. С ним случилась беда, а мы — его брат и сестра, мы пытаемся ему помочь. Нам очень нужно на юг! Пожалуйста…       — Больше ни злова, — сказал Бено, подхватил Петрика и Катерину как пушинок и сам доставил их к дирижаблю. Тем временем его медведь преградил путь повозке Новослава, и дети случайно опрокинули её да так и бросили, разбежавшись в разные стороны. Всё-таки мишка был для них опаснее дядюшки!       Бросив тяжёлые зимние вещи на станции, Катерина купила три билета и присоединилась к Петрику и Дубку, занявшим очередь на посадку. Бено стоял рядом и загораживал их своими могучими плечами от Новослава, который всё пытался докричаться до стража. Прохожие поглядывали на него, но помогать не спешили: мишка уселся рядом и широкую лапу положил прямо перед дядюшкой.       Бено снял с шеи кожаный шнурок с мешочком и вручил его Катерине.       — Тут немного, но вам пригодится.       — Почему вы нам помогаете? — спросил Петрик.       — По нофаградским законам вы не воры, а зделка — фсё выдумка Нофослава и только, — просто ответил Бено. — Ну а з князем Петером мы дружили, дафно, до того, как Петрополь нафсегда замёрз. — Он грустно вздохнул. — Но я ф большом долгу у князя Нофослава, и делаю игрушки для его лафки… Зкажите Петеру, что Бернард его не забыл и зкучает по звоему зтарому приятелю.       Катерина ответить не успела — улыбчивый контролёр, надорвав квитки, уже приглашал их в гондолу дирижабля. Катерина и Петрик махали Бернарду, поглядывая на дядюшку Новослава, который всё не мог выбраться из опрокинутой повозки. Но вскоре все люди, оставшиеся внизу, превратились в точки, а Новаград стал похож на игрушечный разукрашенный городок с яркими домами и блестящими куполками церквей.