Ледяной город

      Дирижабль «Эборак» набирал высоту — сначала медленно, потом всё быстрее. Катерина и Петрик не знали, где им сесть, и контролёр, закрепив трап, проводил их по узкому коридору в салон, находившийся в брюхе дирижабля. Беглецы устроились на скамье у окошка. Тем временем контролёр, лучезарно улыбаясь, ходил меж пассажиров, заговаривал с ними, а затем чиркал что-то в маленькую записную книжку. Вскоре он поравнялся со скамьёй охотницы.       — Добрый день! Добро пожаловать на «Эборак»! Меня зовут Нютон, я капитан судна, помогу вам всем, чем смогу. Путь до Московии займёт четыре часа. Оружие, пожалуйста, держите в чехле до конца пути, ладно? — любезно сказал он, заметив длинную сумку с Катерининым ружьём. Затем добавил: — Желаете чаю, кофе, воды?       — Чаю! — воскликнул Петрик. — Жуть как пить хочется после погони.       Капитан Нютон это записал.       — Пожалуй, и мне чаю, — согласилась Катерина. — И воды для моего пса.       — Будет сделано. Когда мы поднимемся выше к облакам, может стать зябко. Принести вам пледы? Желаете подушку? — Петрик соглашался на всё, а капитан Нютон был только рад услужить. — Чего ещё желаете?       — Есть у вас что к чаю? — спросил Петрик.       — Баранки, пряники, — принялся перечислять на память Нютон, — шоколадные монеты, пыш-пончики, пирожки…       — И пыш-пончики у вас есть? А горячие? С сахарной пудрой?       — Так точно, — улыбнулся капитан. — Сколько желаете?       — Дюжину! — воскликнул Петрик и посмотрел на сестру. Смутившись, он поправился: — Три штучки.       — Будет сделано. Есть ли вопросы? Нет? Хорошо. Скоро принесу вам чай.       Капитан удалился в сторону других пассажиров, а Петрик с Катериной прильнули к окну. «Эборак» поднимался всё выше, и тонкие облака туманом струились по бокам дирижабля. Сверху открывался поразительный вид на зелёные луга, густые леса, яркие, усыпанные цветами холмы. Позади остался сумрачный, закованный в лёд Петрополь с его осенне-зимними, прохладными предместьями, и Новаград, ласковый с виду да с железной хваткой — с высоты было видно, как зима подступает и к нему… Неужели у Ледяного князя хватит сил, чтоб заморозить всю землю вплоть до Чёрна Моря?       Капитан толкал тележку вдоль скамей, раздавая пледы и горячие напитки. Едва он передал Петрику чай и пыш-пончики, тот спросил:       — Ежели вы нас тут потчуете, кто управляет дирижаблем?       Капитан Нютон по-доброму рассмеялся.       — Пилоты, конечно. «Эборак» большой, тут и вдвоём не справиться. Капитан цепеллина — он ведь своего рода и купец, и промышленник: строит эллинг и дирижабль, нанимает людей в экипаж, думает об удобствах, да и о цене за билет — чтоб и пассажира не отпугнуть, и самому в минусе не остаться…       — Вы сами построили этот дирижабль? — восхищённо спросила Катерина, поставив миску с водой перед Дубком.       Капитан Нютон зарделся.       — Ну… Не без помощи князя Петера и наших друзей… Но, в общем, да! Сам!       Петрик, Катерина и пёс Дубок уставились на него во все глаза.       — Вы знаете нашего брата?       Нютон удивился не меньше.       — Так он ваш брат? Но где он сейчас?       Катерина пересказала капитану всё, что случилось с ней и Петриком. Нютон же поведал, что до Оледенения хорошо знал Петера, и «Эборак» начинали строить под Петрополем. Дирижабль должен был летать из Петрополя в Московию и обратно без остановок. Как и другие гости князя, капитан Нютон обитал в Зимнем дворце, но в один день всех попросили дворец покинуть. Как раз тогда в Петрополе наступила вечная зима. Чтобы спасти своё детище, Нютон вывез части дирижабля на последнем паровозе и достраивал его уже поблизости от Новаграда.       — Если бы было только лишь холодно, никуда бы я не поехал — холод дирижаблю нипочём, — с сожалением добавил капитан Нютон. — Но начался снегопад, задул ветер — ни строить, ни летать при такой погоде нельзя… Мне жаль вашего брата, он хороший и отзывчивый человек. Надеюсь, в Московии вам помогут. Да и у меня просите всё, что требуется.       Полёт в небесах, то на солнце, то под тонким одеялом облаков, казалось, длился целую вечность. Безмятежная синева, медленно сменяющийся край земли навевали на путников дремоту. Прижав к себе Петрика и пса Дубка, Катерина ненадолго уснула, а капитан Нютон, заметив их спящими, бережно подоткнул плед и сверху укрыл вторым.       Когда цепеллин стал приближаться к великолепной пышной Московии, Катерина уже проснулась. Подозвав капитана Нютона, она спросила, не знает ли тот случайно о возлюбленной Петера. Но капитан о ней почти и не слыхивал — была у князя зазноба, да и всё — и только пожал плечами. Петрик, очнувшись ото сна, зевнул и дёрнул охотницу за рукав.       — Я кое-что вспомнил о ней, сестрица. Маловато, но хоть что: была она красавица, но всегда в изящной маске. Брат любил её сильно, но любила ли она его — не знаю. Единственное, что помню хорошо, — её волосы, сиявшие точно корона. Ой, что за волосы у неё были…       Какой-то солидный господин на соседней скамье, верно, услышав их разговор, наклонился к Катерине и таинственно шепнул ей на ухо: «Там она живёт, в Алой крепости». Катерина припала к окошку — дирижабль уже нависал над Московией, выруливая к мачте. Крепость та была из красного кирпича, а в её середине стояли дворец и несколько больших теремов, на широкой площади перед воротами пёстро полыхала ярмарка. «Эборак» швартовался прямо на эту площадь, и было слышно, как вниз спустили гайдропы.       Катерина, пёс Дубок и Петрик, попрощавшись с капитаном Нютоном, ступили на мостовую Московии — яркого и шумного города, слегка суетливого, но по-простецки доброго. Посадочную площадку обступили торгаши и уже предлагали путешественникам чай и пирожки. Но после приключений в Новаграде и тёплого приёма на борту «Эборака» ничего покупать уж не хотелось.       — Вот бы обошлось без дядюшек да медведей! — воскликнул Петрик, глядя на московитов.       — Не бойся. Нутром чую: в Московии мы найдём помощь.       — Ты, сестрица, что-то придумала, верно?       Отойдя в сторонку, Катерина поведала ему услышанное от незнакомца.       — Так что нам нужно попасть в крепость. Я поговорю с этой загадочной возлюбленной нашего брата, вдруг она поможет?       Гуляя по ярмарке, Петрик заслышал любопытный разговор между торговками. «Наконец-то после работы отдохну», — сказала одна. «Твои идут на поляницкие смотрины?» — переспросила вторая. «И слава богу! За месяц уши мне прожужжали со своими смотринами, готовились — и старший, и младший, и муженёк мой Урбаша. Ух, надоели!» Другая женщина на это горячо закивала: «И не говори, как с ума посходили! Хотя я бы, например, не отказалась от званого ужина с поляницей, — торговка, вздохнув, томно поглядела на башенки крепости. — За трапезой собираются её витязи и лучшие мужи. И слухи ходят, там можно встретить заморского рыцаря, что хорош и собою, и манерами, а звёзды полночные и луна с ним разговаривают».       Петрик выспросил подробности, и торговки всё ему рассказали. Оказалось, что в Московии раз в месяц ждут праздника — в Алой крепости устраивают смотрины, на которые может прийти каждый, кто способен явить миру какой-то талант или поглазеть на других. Путникам повезло: день смотрин как раз сегодня! Ходят туда, правда, только мужики — собою покрасоваться перед поляницей. Тот, кто понравится хозяйке крепости, останется с нею и её дружиной на вечернюю трапезу, будет принят на службу, отправится с поляницей в поход, а семейство его заживёт ещё лучше прежнего.       Катерина хорошо стреляла из ружья и лука, искусно владела и мечом, и ножом, подражала голосам зверей и птиц. Маленький Петрик уже умел фехтовать и править аутомобилом, мог ходить на руках и ездить на велосипеде задом наперёд. А пёс Дубок вообще умел разговаривать, хотя в плотной людской толпе помалкивал. Отдохнув после долгого пути в тихой таверне, они порешили, что такие таланты для смотрин годятся, и тем же вечером стояли у ворот Алой крепости вместе с московитами, ожидавшими праздника.       Ударили барабаны, заиграла бойкая музыка, могучие ворота с грохотом потащились в стороны, и толпа хлынула в крепость. Кругом висели гирлянды, а над головами приветственной вспышкой прогремели разноцветные огни в высоком небе. Люд потянулся к миниатюрному дворцу, освещённому ярче всего, с дверьми, распахнутыми настежь. Там и должны были пройти испытания талантов.       Московиты зашли в просторный зал, столы вдоль стен ломились от яств, середина его была свободной для зрелищ. Взяв по чарке чего покрепче, народ выстроился в кружок. Барабаны утихли, музыка играла еле слышно. В зале появилась поляница — богатырша в расписанных на восточный манер латах и шлеме-еринхонке с пером. На поясе её позвякивал широкий меч. Она вышла на середину, приветствовала всех широкой улыбкой, вынув алый платок, махнула им и молвила: «Начинайте».       По очереди выходили московиты и хвастались своими дарованиями: кто-то одной рукой поднимал гирю весом в десять пудов, кто-то тушил свечу языком, кто-то показывал дрессированных животных («Не чета они мне», — самодовольно замечал пёс Дубок). А один молодчик и так, и эдак пытался понравиться полянице — сотворил из воздуха цветы, достал из-за уха её сапфир и наполнил все до единой чарки самым лучшим вином. Это ухаживание не подействовало: «Есть у меня фокусник, какого нигде не сыскать», и молодчик ушёл ни с чем. Петрик её тоже не поразил, но позабавил. И вот пришла очередь Катерины-охотницы.       — Девица? Что ты здесь забыла, моя хорошая?       — Хочу показать, что умею.       — Изволь же.       — Умею стрелять из ружья. Покажите мне цель.       Поляница подняла над головой блюдце.       — Стреляй, девочка.       Катерина прицелилась и попала точно в блюдце без труда. Блюдце осыпалось осколками на пол.       — Неплохо, — заметила поляница. — Но и мои стрелки умеют не хуже.       — Умею стрелять из лука, — сказала тогда Катерина.       — Хорошо. Дайте девочке лук, а мне яблоко, — богатырша вынула из наконечника ерихонки перо и водрузила на остриё плод.       Катерина целилась в этот раз чуть дольше, выдохнула, отпустила стрелу и попала в яблоко, которое с головы поляницы слетело вместе со шлемом. Взвилась тугая золотая коса с вплетёнными медальонами и лунницами. Богатырша достоинства не потеряла, поглядывала хитро, а волосы её так и сияли в свете многочисленных огней.       — Недурно, — заявила она. — Но так и я умею… Видишь ли, на этом пиру девиц не бывает — это ведь только мужевьям надобно самолюбие потешить да перед дамою блеснуть. А коли дама эта — хозяйка Московии, глаза их так и горят: авось что и перепадёт с моей щедрой руки. Но ты, девочка, не за этим пришла… Покажи мне то, чего никто не умеет.       — Ещё могу петь птицей и говорить по-звериному.       Богатырша только рукой махнула — не удивить её таким талантом. В толпе послышались смешки и хохот. Тут уж Катерина не на шутку разволновалась. Единственное, что осталось у неё, — клинок, подаренный старшим братом. Потерев друг о друга ладони, она вынула клинок из ножен, и он обратился ледяным, сверкающим мечом.       — Я владею Нетающим клинком! — громко сказала охотница, и все вокруг притихли, глядя на неё. — Он сечёт и плоть, и дерево, и камень, лёгок как льдинка. Сам князь Петер дал его мне!       Поляница насупилась, погладила косу и пошла на Катерину. Та приготовилась защищаться, рядом же возникли пёс Дубок и братец Петрик. Богатырша, глянув на Нетающий клинок, выхватила свой широкий меч. Катерина, оттеснив братца и пса, смело шагнула вперёд.       Богатырский удар был крепким, могучим, но охотница его отразила. Неуклюжий меч и так и эдак пытался достать Катерину, но изящный ледяной клинок звонко и твёрдо отбивал удары, и похож был на скачущую в руках молнию. Но вот хозяйке, кажется, надоела эта игра: она прыгнула вперёд и навалилась на свой меч всем весом, так что лезвие оказалось в дюйме от носа охотницы. Тут Катерина едва не уступила противнице — богатырша удивила так удивила. Она совсем негромко и как будто даже с тревогой спросила: «Как же поживает князь Петер?»