Полукровка

Промозглый осенний ветер пробирает до дрожи. Чонгук заботливо поправляет детям меховые накидки и ещё раз пересчитывает всех. Родители, ушедшие в ночь на охоту или в патруль, вернулись за детьми только утром. Пещеры Матери-Волчицы считались самым безопасным местом в племени, где можно было без страха и сомнений оставить детей. Считалось, что предки защитят их если вдруг случиться беда. Чонгук с улыбкой наблюдает за тем, как маленькие Волчата бегут со всех ног к родителям. У него сердце трепещет в груди от того, насколько трогательными могут быть подобные обыденные для всех вещи. Он помнит, как также бежал, позабыв обо всем, к Тэхену, чтобы похвастаться ему тем, что овладел новым крутым магическим приёмом. В голове внезапно всплывают моменты, когда Намджун встречал его из школы и всегда так по-отцовски обнимал его, и гладил по голове. Он давно не писал ему писем, совсем погрязнув в работе в пещерах. Чонгук скучает по нему сильно. И как бы он не хотел с ним увидеться, ему все ещё стыдно за то, что так внезапно сбежал и оставил его одного. Тэхен говорит, что Намджун сильный воин и Вождь, сильнее, чем кто-либо, потому не стоит о нем переживать. Чонгук как никто другой знает об этом, но всё равно не может по-другому. В толпе незнакомцев он замечает Лико. Они были друзьями, так считает Чонгук, но особой радости он не испытывает при встрече с ним. — Я смотрю, ты уже можешь ходить. Как рука? Не болит? — Чонгук кивает, указывая на перебинтованное предплечье. — Лихорадило ночь другую и отпустило. Яд оказался не таким сильным, — Лико улыбается, подходя к нему ближе. — Рави говорила, что ты был в курсе. Почему не приходил? Чонгук крепкого телосложения, широк в плечах и примерно того же роста, что и он сам. Его нельзя было назвать хрупким или слабым, но именно таким его видел Лико прямо сейчас. Покрасневшие от холода щёки и нос, который он мило поморщил перед тем как ответить. Тяжёлая меховая накидка почти касается земли и в ней Чонгук кажется маленьким птенцом, который нуждается в защите. — Прости, я слишком замотался, помогая Матерям и Тэхену… — Чонгук трёт лицо рукой, опуская голову. — Я был слишком вымотан. — Снова Тэхен? Долго ещё это будет продолжаться? — Лико меняется в лице, не сдерживаясь на резкие слова, и Чонгук поднимает на него хмурый взгляд. — Чонгук, ты же знаешь о моих чувствах к тебе, но так и не давал мне шанса. Мы могли бы просто попробовать, но все твои мысли… — А ещё я помню, как за все эти годы нашего знакомства ты не раз пытался перейти черту, зажимая меня там, где никто нас не увидел бы, — осекает его Чонгук. — Или я должен быть благодарен, что ты вовремя успокаивал свое животное начало и отступал? Эти слова становятся для него пощечиной. Лико торопеет от того, насколько озлобленными глазами прожигает в его душе дыру Чонгук. Лико даже не думал о том, что его действия могли так оскорбить Чонгука. — Послушай, дай мне шанс загладить свою вину. Сегодня будет празднество у костра, ты пойдёшь туда со мной? Чонгук наполняет лёгкие воздухом, прикрывая веки. Он должен держать себя в руках, ведь здесь полно детей и их родителей. Он не может подорвать свою репутацию из-за резких вспышек гнева. Чонгук молча разворачивается и уходит, направляясь в пещеру. — Постой! Рави тоже хотела, чтобы ты пришёл, — Чонгук останавливается, не оглядываясь, а Лико имеет смелость продолжить. — Дай мне всего шанс. Прошу. — Хорошо, я приду, — отвечает он, прикусывая щеку изнутри. — Но только из-за Рави. Сказав эти слова, Чонгук удаляется, скрывшись во тьме пещеры. Лико же остаётся на месте ещё мгновения, словно что-то должно произойти, словно их разговор ещё не окончен. Сегодня последний день сезона охоты перед наступлением холодов. Жители племени собираются у большого костра и приветствуют начало зимы. Принято считать, что чем ярче и сильнее разгорается в костре пламя, тем теплее и благосклонней будет зима. Волки не страшатся прихода зимы и встречают её песнопениями и танцами. Пусть охота была скудной, но отменять празднество никто не собирался. Чонгук, следуя традициям племени, нарядяжается в более светлые одеяния с отделкой из натурального меха убитых животных. Обычно Чонгук предпочитает носить что-то чёрное и приглушённое, то ли подражая объекту своих влюблённых вздохов, то ли неосознанно пытаясь казаться взрослее. Он поправляет громоздкую кроличью накидку, закрывающую плечи и шею. Крепится накидка на серебряную большую пуговицу у левого плеча, а на спине берут своё начало два кожаных ремня, которые также крепятся на груди по центру, но уже под мехом. Если бы подобное решила надеть девушка, её грудь подчеркнулась бы слишком сильно и подобное решение вызвало бы сильную негативную реакцию Воронов. В их племени подобный наряд считается неприемлемым и вызывающим. Чонгуку, будучи единственным обладателем крыльев в племени Волков, постоянно приходится самостоятельно перешивать свою одежду или специально заказывать у торговцев, что приезжают лишь раз в месяц. Но в этом есть и плюсы. Если он решит когда-нибудь вернуться в племя Воронов, то легко может стать местным портным. Он затянул потуже широкий ремень из чёрной кожи с изображением старых рун благословляющих на охоту и долголетие, и направляется к двери. У дома его уже дожидается Лико. Парень тоже был одет в соответствии с празднеством. Чонгук замечает кольца в его волосах, что было весьма необычно для него. Между ними завязался неловкий разговор, но после весь остальной путь они идут в тишине. К счастью Чонгука, им навстречу выбегает Рави. Девушка с широкой улыбкой крепко обнимает Чонгука за шею, а после более сдержанно приветствует Лико. Они с Чонгуком давно не виделись и он также рад снова её увидеть. — Я смотрю, Чонгук, ты окреп! — она имитирует удары кулаком в живот, лишь едва касаясь его пояса. — Одни. Мышцы. И ни грамма. Жира. — Ты мне льстишь, — Чонгук смеётся, нежно беря её ладони в свои. — А меня ты всегда бьёшь по-настоящему, — возмущается Лико, наблюдающий за друзьями со стороны. — Потому что заслужил! — девушка по-детски корчит рожицу и спешит пойти вперед. — Давайте быстрее, а то опоздаем к началу! Прибыв к большому костру, их сразу завлекает музыка. Играют струнные, духовые инструменты и барабаны. Недалеко сидят Волки, напевающие старые песни времен рождения Куаттора, от чего потерпевший изменения язык кажется чем-то загадочным, подобно неизвестному заклинанию. Возможно, это было на самом деле так, иначе никак не объяснить то, что и стар, и млад пускается в пляс, будто под действием гипноза. Чонгук очерчивает взглядом толпу и понуро опускает голову. Он ждал этого праздника, чтобы прийти сюда вместе с Тэхеном. Он долго упрашивал его, но всегда получал отказ, а объяснением было лишь то, что у Тэхена много работы. Ложью будет сказать, что Чонгук не обижался на него за это, но он не ребёнок и старался войти в его положение. Среди Волков он находит знакомую семейную пару и присоединяется к ним, ненадолго оставив друзей. Чонгук приветствует Агнес и Раскада и крепко обнимает их дочку Солар. Это имя для неё выбрала Агес, вычитав её из какой-то людской книги. Раньше Чонгук часто приходил к ним и играл с Солар, помогал по хозяйству, хоть те и не настаивали. Сейчас на это у него нет ни сил ни времени. Пара, как обычно, была обеспокоена его тёмными кругами под глазами и побледневшим лицом. Раскад смотрит на него с гордостью, наблюдая за тем, как он вырос, но всё равно не упустил возможность напомнить Чонгуку о его сахарных щëчках, которые были у него, когда он только появился в племени. Чонгук отшучивается тем, что весь его детский жирок ушёл в крылья, поэтому они были такими большими, что ещё немного и коснуться его пят. В разговоре Раскад упоминает Тэхена и какое-то важное событие, к которому все готовятся, но в подробности он посвящён не был. Эти слова заседают в его голове. Вернувшись к друзьям, Чонгук застаёт их сидящих на поваленном бревне и бурно о чем-то спорящих. Завидев его, Лико сразу прекращает с ней спор и неосознанно окидывает полукровку хмурым взглядом, который медленно переходит в обожание. У Чонгука мурашки по коже бегут от этого, но он решает проигнорировать его. — Выпей с нами, — Рави протягивает ему кружку, полную медовухи. Чонгук садиться между ними и отхлебывает содержимое кружки большими глотками, уставившись на горящее пламя костра в нескольких метрах от него. Друзья что-то рассказывают, шутят. Чонгук лишь кивает, отвечает нейтрально и иногда смеётся, когда смеются остальные. В голове сидит лишь мысль о том, что Тэхен готовится к чему-то очень важному и не подумал поделиться этим с ним. Что может быть настолько важно, что он не хочет рассказывать ему? Любопытство не на шутку разыгрывается и разжигает его нутро. Среди толпы он случайно замечает знакомый силуэт, привычно облачëнный в чёрное. Рядом с ним было ещё несколько мужчин и женщин, которые, судя по изысканным одеяниям, были не только из высшего сословия, но и из другого племени. Они безмолвно проходят в длинный дом неподалёку от происходящего хаоса. Тэхен тоже был здесь, хотя заверял Чонгука в том, что не сможет пойти. Он размыкает губы и старается залпом выпить всю медовуху в кружке, от чего та скапливается в уголоках его рта и скатывается вниз, оставляя тонкие полосы на шее. — Чонгук, — зовёт его Лико, незаметно от остальных касаясь его колена. Чонгук вздрагивает и озлобленно смотрит на друга. Он скидывает с себя руку Волка и фыркает, сдувая чёлку со своего лица. Лико не отчаивается и пробует снова подступиться к нему. Он касается его чёрных волос, но Чонгук моментально разворачивается к нему лицом, прожигая недовольным взглядом. — Твои волосы так отрасли Лико мягко улыбается ему и едва касается пальцами хлада металлической серьги в его ухе. Чонгук ударят его по запястью, не позволяя продолжать свои ласки. — Не трогай меня, — строго говорит он. — Прости, может, мы тогда станцуем? — не унимается Лико, шепча над его ухом. Чонгук резким движением ставит кружку на бревно и поднимается. Он разворачивается и с улыбкой встаёт напротив Рави, и протягивает ей руку. Она сконфуженно смотрит на него, крепко сжимая подол своей юбки. — Рави, потанцуем? Он чувствует себя непривычно, отбрасывая своё сдержанное поведение. Прежде он не мог быть полностью расслабленным на публике, чувство комфорта появляется лишь в кругу близких людей. Но всегда надо пробовать с чего-то начинать, да и заставлять Рави сидеть здесь одной и чахнуть вместе с ними, заливаясь алкоголем, он не хочет. Чонгук знает, как для неё были важны такие дни, когда можно забыть о своих проблемах и повеселиться. — Вот уж не думала, что ты… — она счастливо улыбается и позволяет взять себя за руку. Чонгук и сам от себя такого не ожидал. Он не успевает моргнуть, как уже стоит среди веселящейся толпы, причудливо танцуя вместе с Рави. Он краем глаза замечает, как покраснело от возмущения лицо Лико. Это вызывает лёгкую электрическую волну по телу, что остаётся ещё какое-то время покалыванием на кончиках пальцев. Он будто щёлкнул по носу школьного задиру и за это ему не врезали кулаком по лицу. В какой-то момент они берутся за руки, слабо переплетая пальцы. Между ними было ещё как минимум полметра. Выставляя вперёд ноги, они нарочито звонко стукаются каблуками. Часто перепрыгивая с одной ноги на другую можно легко запутаться, но Чонгук с успехом смог освоить танец, проживая здесь всё это время. Темп быстрый и сердцебиение учащается с каждой секундой, но веселье, заполневшее душу, не позволяет почувствовать усталость. — Спасибо, что согласился прийти сегодня. Чонгук в ответ кивает и улыбается, пряча глаза. Всё же детское смущение было ему до сих пор присуще. Девушка кружится несколько раз вокруг своей оси и громко засмеялась, когда Чонгук взволнованно удерживает её от падения. Она одета в меховое платье с длинными рукавами, а ноги прикрываюь льняные светлые штаны, плотно прилегающие к телу. Её волосы заплетены в несколько мелких косичек, украшенные металлическим кольцами и заколками. Рави очаровательная молодая девушка и он, если бы его сердце не было уже давно занято другим, легко мог поддаться её чарам. Порой его удивляет то, что у неё никогда не было ухажеров. — Чонгук, ты же видел, что в племя прибыли важные гости? — неожиданно спрашивает она, и он кивает. — А ещё госпожа Марена должна вернуться сегодня или завтра. Говорят, что-то очень важное намечается и господин Тэхен в этом всем ключевое звено. Даже сама госпожа Марена решила лично присутствовать. — Правда? Он мне ничего об этом не говорил, — Чонгук улыбается, стараясь скрыть свое негодование по этому поводу. — Может, на то были причины? Не думай об это слишком много, — они размыкают руки и Рави зарывается пальцами в волосы, поправляя сбившуюся причёску. — Я совсем запыхалась. Давай отдохнем? Чонгук кивает и они возвращаются к Лико, который все это время был увлечён алкоголем покрепче, чем медовуха, которую они пили вместе. Они сидели у костра до тех пор, пока не начало смеркаться. В конце концов Чонгук смог полностью расслабиться и даже принимает активное участие в разговоре друзей. Где-то в середине праздника кто-то в обличии Волка кружится слишком близко к костру и подпаливает себе хвост. Истошно завыв и заскулив, он понёсся прочь, волоча за собой шлейф запаха горящей шерсти. Его удаётся потушить практически сразу, но праздник был для парня на этом закончен. — Думаете, у него останется шрам на копчике? — говории Рави перед тем, как громко хрюкнуть от смеха, явно представляя эту картину в своей голове. Они явно не собираются заканчивать свой вечер просто так, поэтому направляются в ближайшую таверну. Рави сразу же влезает в новую авантюру, на спор решив перепить мужчину лет сорока. Кто в итоге победил так и не было решено, ибо после десятой рюмки они начали на пару горланить песни. Лико приходится оттащить девушку силой и посадить к ним за стол. Успокоившись, Волчица начинает клевать носом и неразборчиво что-то бормотать себе под нос. Несколько спокойных минут наедине с Лико проходят слишком быстро. Чонгук зря решил, что ему можно расслабиться. — Чонгук. От низкого тембра голоса Лико у него мурашки бегут по коже. Это чувство не похоже на то, которое он испытывает, когда его имя произносит Тэхен. Сейчас его окутывает волнение и навязчивое ощущение тревоги. — Ты сегодня такой красивый… Лико разворачивает его к себе лицом, оставляя между их лицами лишь несколько сантиметров. Чонгук пытается трезво соображать, но алкоголь в крови не позволяет. Лико сжимает его бёдра и ведёт руками выше, надавливая большими пальцами на тазовые кости. Боль бьёт по нервным окончаниям и его разум словно прошибает электрическим током. В таверне шумно, играет музыка, громко кричат и разговаривают посетители. Однако, Чонгук совсем не обращает на это внимание, слыша только звук собственного участившегося сердцебиения. — Такой желанный… Лико шепчет у самого уха, а Чонгука прошибает холодом, когда он чувствует, как сомкнулись чужие зубы на его шее, оттягивая кожу. Парень поднимает руки выше, ища за спиной Чонгука застежку кожаного пояса. Полукровка чувствует, как сердце забилось в висках, а руки мелко задрожали. Он, не думая, подчиняется страху и со всей силы бьёт друга в живот ногой. Лико отлетает от него на пару метров, врезаясь в соседний стол и опрокидывая его. Чонгук поднимается и выбегает прочь из таверны, пользуясь моментом. Вернувшись в дом, он понимает, что Тэхен ещё не вернулся и неизвестно вернётся ли вообще к утру. Чонгук привык к этому за последнюю неделю, но именно сейчас, когда он нуждается в чьей-то поддержке, его нет рядом. Отчаяние накатывает на него с новой силой, отчего слёзы неконтролируемо льются из глаз. В племени Ворона мужчинам не положено плакать, они всегда должны оставаться сильными и невозмутимыми, чтобы не произошло. И хотя Намджун всегда разрешал Чонгуку выпускать свои эмоции наружу, говорил, что плакать не стыдно и нормально, эта установка, воспитанная племенем, всё равно сидела у него где-то в подкорке. Он направляется в комнату Тэхена и без зазрения совести ложится на его кровать. От мягких простыней веет его запахом, позволяя Чонгуку косвенно ощутить его рядом с собой. От прежней истерики практически ничего не остаётся. Чонгук лежит на спине и, прикрыв глаза рукой, душит в себе громкие всхлипы, стараясь не думать больше о произошедшем. Он крупно вздрагивает, когда кто-то убирает его руку с лица. Он совсем не заметил, когда Тэхен вернулся и вот так сразу столкнуться с его обеспокоенный взглядом было больно. Чонгук не хочет, чтобы Тэхен видел его таким разбитым и зря волновался о нем. Парень тянет к Тэхену руки и тот без лишних слов ложится рядом, и обнимает его поперек талии. — Куда ты в последнее время уходишь? Почему оставляешь меня одного? — бормочет Чонгук, зарываясь носом между его плечом и шеей. Он знает, что его слова звучат эгоистично и глупо, но ничего не может с собой поделать. Тэхен гладит его по голове, перебирая пальцами волосы и оставляет невесомое касание губ на его макушке. — Марена решила отойти от дел. Я должен был сразу тебе сказать, прости меня, — его тембр был таким нежным и успокаивающим, что Чонгук не находит в себе силы злиться на него. — Я стану новым Вождём. — Вождём? Сердце Чонгука замирает на мгновение от услышанного. Он не знает, что сказать в ответ, не знает, как правильно реагировать на это. Всё сразу встаёт на свои места и за свои глупые обиды становится стыдно. Он всё ещё мелко дрожит, но спустя немного времени полностью успокаивается, согревшись в его руках. Чонгука медленно клонит в сон. Он чувствует, как Тэхен целует его в висок, играя с волосами на его шее. Прикрыв глаза Чонгуку кажется, что Тэхен осторожно целует уголок его губ, почти сразу отстраняясь. Он засыпает быстрее, чем успевает понять, что произошедшее не было сном.