Gravity of love

*** Молодая, бедно одетая девушка торопливо шла по узкому темному переулку прямо навстречу своей смерти. Сама она, конечно, не подозревала об этом: юная белошвейка после тяжелого трудового дня спешила домой, к маленькому сыну. Но в непроглядной темноте ее поджидал куда более важный в ее жизни человек. Или, точнее, в ее смерти. Неуловимый маньяк, нападающий на девушек по ночам, которого вот уже несколько месяцев безуспешно разыскивала местная полиция. Нам с Себастьяном нетрудно было переплести эти две судьбы, чтобы обеспечить себе ужин. Невидимые человеческому глазу, стоя на крыше дома, за которым скрывался этот убийца — невысокий, темноволосый парень лет двадцати с небольшим — мы с нетерпением ждали развязки. Вернее, в нетерпении находился я, Себастьян же был как всегда сосредоточен и невозмутим. Каблучки ее туфель звонко цокали по вымощенной дорожке, выдавая торопливость хозяйки. Прежде чем пройти роковой угол дома, девушка будто что-то почувствовала: на полминуты замерла, пытаясь разглядеть что-нибудь в безнадежной полутьме. Потом все же решилась и почти бегом устремилась вперед. Через несколько секунд сильные руки схватили ее, вжимая в глухую стену дома, ее крик заглушила широкая ладонь, тяжелый удар лишил сознания. Беззащитная жертва сползла к ногам своего мучителя. Он не стал медлить. Грубые руки оборвали пуговицы на дешевом пальто и проникли под него. В темноте были почти не видны действия маньяка, но по звуку было ясно, что он пытается разорвать лиф платья. — М-м-м, сладкая крошка! — бормотал себе под нос возбужденный легкой добычей преступник. Меня передернуло. — Замерзли, милорд? — Себастьян насмешливо глянул на меня. — Не болтай чепухи! — я в раздражении от него отвернулся. — В чем дело, господин? Вы же сами придумали этот план. Неужели он вам разонравился? — Заткнись, я сказал! Я вновь посмотрел вниз. Насильник уже задирал на девушке юбки. В этот момент она неожиданно пришла в себя, громко взвизгнула и начала яростно отбиваться. Мы с Себастьяном знали ее маленький секрет: под платьем она носила с собой нож — слухи о маньяке заставили ее вооружиться. Но преступник был намного сильнее своей жертвы. Он прижал ее своим телом к земле, оторвал край юбки и, скомкав, запихал его в рот белошвейке. Всего-то оставалось дождаться, пока насильник сделает свое грязное дело. Но убить ее так просто ему не удастся: опозоренная девушка возьмется за нож и зарежет своего мучителя. А он в ответ успеет выдернуть из себя орудие своей смерти и полоснуть им по девичьему горлу, завершая свое преступление. Две жертвы отправятся на ужин двум демонам. А одна из них даже почти чистая. Первая чистая душа, которая должна была достаться мне. Сопротивление девушки было сломлено, палач уже приспускал свои брюки, слезы стыда и ужаса жертвы его не трогали. Оставалось всего несколько минут до нелепой и трагичной развязки. Со свистом разорвав воздух, длинный кинжал с позолоченной резной ручкой вонзился в спину маньяка, под левую лопатку — точно в область сердца. Он выгнулся, коротко вскрикнув и, застыв на пару секунд, безжизненно рухнул на плачущую под ним девушку. Вылезти из-под мертвого тела — нелегкая задача. Белошвейке понадобилось несколько минут, чтобы освободиться. Едва ей это удалось, как она, беспрестанно оглядываясь и спотыкаясь, не переставая всхлипывать, умчалась прочь от страшного места. — Это было так великодушно с вашей стороны, милорд, — его голос был полон иронии. Я, скользнув по нему мимолетным взглядом, одним неуловимым движением спикировал вниз и приземлился рядом со своей жертвой. — Он заслужил это, — спокойно ответил я, вытаскивая из тела кинжал. — А девушка не при чем. — Ваше великодушие по-прежнему господствует над вами. Вы только что упустили возможность полакомиться чистой душой, а это дорогого стоит. Я уже склонился над своей жертвой, но слова Себастьяна заставили меня вновь поднять голову. Резкие слова вот-вот готовы были сорваться с моих губ, но тут в глазах моего дворецкого сквозь извечную иронию я различил проблеск уважения. Он одобрял мой поступок, хотя прямо и не признавал этого. Поэтому я ничего не ответил на это и, вновь склонившись к губам мертвого маньяка, но не отрывая глаз от Себастьяна, прошептал насмешливо: — Зато ты сегодня останешься вовсе без ужина… *** Жив ли я или уже мертв, я не знал. Вокруг было слишком темно и слишком холодно. Воспоминания моей недолгой демонической жизни кружились вокруг меня хаотичным листопадом, не касаясь сознания. Но, превозмогая свою немощность, я все же умудрился схватиться за одно из них. Что еще я мог сделать в противоборстве с самим Адом? *** — Себастьян, ты не мог подобрать более подходящего места для проживания? — Вы приказали найти место, где могли бы жить и люди и демоны. Что же вас не устраивает, милорд? — Эти люди, что окружают меня… они отвратительны… — Милорд, позвольте заметить: люди везде одинаковы. Вряд ли вы найдете приятное себе общество. — Чушь, Себастьян! Общество, в котором я вращался, будучи человеком, вполне меня устраивало! — Вот как! А мне всегда казалось, что оно было для вас чрезмерно утомительным… — С чего ты взял? — Ну, стоит только вспомнить ужас, охватывающий вас при появлении леди Элизабет… или вашем раздражении от общения с господином Лау… Принц Сома, помнится, тоже весьма вас утомлял… А уж знакомство с виконтом Друиттом… — Достаточно, Себастьян! Тебе совершенно незачем напоминать мне про всех этих людей. Я помню, кто они и помню свое отношение к ним… И все же, большинство из них были вполне сносны… А сейчас… — А сейчас вы демон, милорд. Ненависть к роду людскому — это непременное качество любого посланника Ада. Вы будете ненавидеть их всех, даже лучших из них, и город, или страна, или даже континент здесь не играют никакой роли. — Почему так, Себастьян? — Потому что у них есть то, чего никогда теперь не будет у вас… — Ах, это… Забавно. Неужели ты так ненавидел меня все то время, пока служил мне, Себастьян? — Нам пора на охоту, милорд… — И какая же ненависть оказалась больше — к графу Фантомхайву или к демону-Сиэлю? — Господин, нам пора! — Отвечай мне! — Оба этих имени принадлежат вам, милорд. Так что же вы желаете услышать? Звонкая пощечина оказалась, безусловно, самым красноречивым ответом. — Сволочь! — Вот вы сами и ответили на свой вопрос, милорд… *** — Господин… Знакомый голос звал меня, заставляя вынырнуть из омута небытия, хотя это было непросто, почти невозможно… Я постарался открыть глаза. Я не знал для чего, но помнил, что дал обещание дождаться его, и хотел сдержать слово. Но веки меня не слушались, я не мог пошевелиться и чуть было вновь не начал тонуть в глубокой вязкой темноте, как вдруг почувствовал, как сильные руки подняли меня с кровати и прижали к себе. Я узнал бы тепло этого тела из тысячи. Такие знакомые и уютные объятия. — Себастьян… — прошептал я одними губами. — Милорд, вы живы, — услышал я дрогнувший, с ноткой облегчения, голос моего дворецкого. — Я уже вернулся, и теперь вы не умрете. Уверенность, звучавшая в его голосе, как будто влила в меня силы. Я даже смог открыть глаза, но лишь на мгновенье, потому что, больше почувствовал, чем увидел, приближающееся ко мне лицо Себастьяна, и в следующий миг его губы прикоснулись к моим. И тогда я вновь закрыл глаза и блаженно выдохнул: наивысшим счастьем для меня было умереть с ощущением его поцелуя.