Gravity of love

Я жадно приник к еще теплым губам, раздвигая их своими. Секунда — и в меня невидимой струей потекла очередная остывающая жизнь. Я наслаждался этим моментом, игнорируя резкий неприятный привкус испорченной души. Я получал удовольствие, забирая последний вздох своей жертвы. Именно ради этого ощущения я был готов убивать больше и чаще… — Милорд, быть может, достаточно на сегодня? Я поднял горящий адским пламенем взгляд на своего дворецкого. — Ты осмеливаешься указывать мне? — Мой Лорд, пресыщение еще никому не шло на пользу… — Хватит нести чушь! — я с неудовольствием оторвался-таки от быстро холодеющих губ жертвы и поднялся, смерив Себастьяна презрительным взглядом. — В последнее время ты ведешь себя, как нянька! Мой личный демон-слуга в ответ промолчал. Очень мудро с его стороны. Ведь с недавних пор достаточно было всего одного неосторожного слова, чтобы вывести меня из себя. — Я уже не ребенок. Или ты забыл? — я усмехнулся и, вплотную приблизившись к нему, обжег его губы своим дыханием. — Может, напомнить? Он холодно посмотрел на меня: — Не стоит. И я с безразличным видом отстранился. — Но ты прав. Пора, — отвернувшись, кинул я ему небрежно, и неуловимым движением оттолкнувшись от земли, взмыл в вечернее небо. Себастьян последовал за мной. Наши отношения опять изменились. Словно не было того разговора, тех признаний и последовавших за ними страстных ласк и объятий. Я по-прежнему безумно любил его, но перестал мечтать о счастье и взаимности. Я не хотел больше этого. Я отверг прежние чувства, предпочтя им другое кровавое желание. С тех самых пор, как вернулся из Ада. Все, что я увидел и услышал в том проклятом месте, навсегда изменило меня. Надломило какую-то важную частичку, связывавшую меня с моим человеческим прошлым. Раньше мне казалось, что я вполне освободился от людских привязанностей и сожалений. Но то, что мне пришлось пережить: моя инициация и личное знакомство с самим Люцифером, доказали мне мою наивность и неопытность. Я пробыл в Аду какие-то сутки — а вернувшись, постарел сразу на тысячу жизней. Ужас, страдания, унижение и безысходность, которые я испытал, будучи человеком, казались мне теперь просто смехотворными, словно жалобы ребенка, не получившего очередную конфету. Потому что ничто не могло сравниться с тем кошмаром, в который с головой окунули меня в моем так называемом «родном гнезде». Я старался не вспоминать подробностей, но картины пережитого то и дело воскресали в моей памяти, заставляя содрогаться всем телом. Ад был способен сломать любого. И я не стал исключением. Первое время мне казалось, что я не выдержу и просто сойду с ума. Я бесцельно метался по миру в поисках хоть какого-то успокоения и не находил его. Даже Себастьян не мог мне помочь. Хотя именно ему я оказался обязан сохранением рассудка. Его настойчивая забота обо мне, его мудрые, ироничные замечания, безграничное терпение к моим выходкам, истерикам и капризам и просто ненавязчивое присутствие, безусловно, спасли меня. Ощущение, что я не безразличен ему, немного утешило меня, и хоть не могло полностью излечить от постигшего меня помрачения, но, по крайней мере, успокоило и вернуло ясность мыслей. Хотя нынешнее их направление совершенно не нравилось Себастьяну — он этого не скрывал, бросая на меня укоризненные взгляды и сдержанные замечания. Я догадывался, что причиняю ему боль своим поведением, но не мог и не хотел думать об этом. Теперь, когда я поставил во главу угла новые стремления, я предпочел пренебречь его чувствами. Я был его полновластным господином уже не только по контракту, но и по статусу. И смирение передо мной отныне не ставило его в унизительное положение. Наоборот — многие демоны, оказывается, мечтали оказаться на его месте, чтобы служить такому важному господину, как я. Так что я не принимал отныне в расчет его мнение и игнорировал ту тоску, что поселилась в его глазах. Демоны не могут быть счастливы, не имеют права любить — теперь я понял это. И я покорно бросил свои чувства к Себастьяну в бездну обреченности. Во всяком случае, я старался убедить себя, что мне это удалось. Потому что я нашел себе новую цель. Люцифер, в стремлении растоптать мою волю, сам того не подозревая, подарил мне новый смысл моего демонического существования — ненависть. Всепоглощающую. Разрушительную, как первобытный хаос. Я не просто ненавидел, я собирался уничтожить все объекты своей ненависти. Ее местоположение и самого ее родоначальника. Я задумал разрушить царство Люцифера и убить его самого, чтобы занять его место. А для того, чтобы осуществить задуманное, мне требовались души. Множество душ. И я не сдерживал злорадства, обдумывая это, ведь людей я тоже возненавидел с новой силой. Их страдания доставляли мне удовольствие, которое, правда, не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывал, обрекая их на смерть. Ежедневно и многочисленно. Я не успокоюсь, пока не устрою персональный ад для каждого. …Себастьян, очевидно, ожидал, что мы вернемся в наш новый дом, специально подобранный им для меня, и был сильно удивлен, когда я направился совсем в другую сторону, бесшумно паря над землей. — Господин, куда мы направляемся? — Я же сказал: пора! — я усмехнулся, охваченный неистовым нетерпением и прибавил скорость. — Сегодня я начну воплощать в жизнь свой план. И ты будешь со мной — хочешь ты того или нет! Последние слова я произнес не просто так. Я никогда не рассказывал ему открыто о своих замыслах, но мой дворецкий за все эти годы и вправду отлично изучил меня, и ему не стоило усилий догадаться самому. Он пытался отговорить меня. Приводил веские аргументы. Задавал каверзные вопросы. И в недоумении отступал, потому что у меня уже были готовы все ответы. Его жалкие попытки удержать меня давали обратный результат: я убеждался, что действительно все продумал и смогу осуществить задуманное, каким бы невероятным оно ни казалось. Стать новым властителем Ада! Эта мечта — отныне единственное, что могло согреть мне сердце и успокоить мой воспаленный мозг. Я не просто завладею им, я полностью перекрою его, уничтожив все, что уничтожило меня, заведу свои порядки, установлю собственную диктатуру. Я буду безжалостен ко всем, они все виноваты в моем душевном недуге, все понесут наказание. Лишь одному бесконечно преданному и любящему меня Себастьяну будет дозволено находиться при мне. Я не стану вспоминать о своих чувствах к нему, но разрешу быть рядом… — И какова же ваша первая цель? — Темза. Теперь не было нужды скрывать подробности. Мне не нужно будет самолично убивать тысячи и даже миллионы людей — это заняло бы неоправданно много времени. Холера все сделает за меня. — …Для начала. А потом Дунай, Рейн, Луара и Тахо. К моему удивлению, он не стал отговаривать меня. — Понятно, — произнес он отстраненно. — А Темзу вы выбрали первой, вероятно, из-за ностальгических соображений? Я пожал плечами: — Если уж уничтожать мир, то стоит начать с себя и своего прошлого. Это логично. Ты согласен, Себастьян? — Я всего-навсего ваш дворецкий, милорд. Как я могу быть против? Я усмехнулся: — Это точно. Мы были уже почти на месте, когда он вдруг поравнялся со мной, и подхватил на руки. — Но прежде, чем мы с вами вместе сделаем это, позвольте напомнить вам кое о чем. Прикосновение к его телу даже сквозь одежду обожгло меня. Странно, я был уверен, что не способен больше испытывать подобное. Но, пытаясь унять бешено застучавшее сердце, я вынужден был признать, что моя персональная одержимость все еще сильнее меня. — Что?! — возмущенно вскричал я. — Что ты задумал, Себастьян? Вздумал возражать мне? — Вовсе нет, мой господин. Более того, я сам доставлю вас в Лондон, где вы сможете осуществить задуманное. Просто я подумал, что вам будет полезно навестить один дом… И прежде чем я успел возразить, быстро добавил: — Я прошу вас, милорд… Это не займет много времени. Секунду я размышлял, а потом решил, что едва ли что-то или кто-то заставит меня изменить свои планы. А предательства мне нечего было опасаться. Поэтому, тщательно игнорируя реакции своего тела на его близость, я позволил ему сделать небольшой крюк, отдаливший нас от темных вод Лондонской артерии, и доставить меня в старинный и, как оказалось, знакомый мне особняк. В эти вечерние часы он весь был освещен, улица вокруг него заставлена многочисленными экипажами, а из окон доносилась музыка и гул голосов. — Ежегодный бал у Спенсеров! — сообразил я. — Себастьян, надо думать, ты доставил меня сюда не для того, чтобы насладиться танцами? — Что вы, господин! — мой демон невозмутимо усмехнулся. — Я ведь помню, что вы не особо жалуете подобное времяпрепровождение. — Вот именно! Так что давай ты лучше не будешь тратить мое время впустую, и вернемся-ка к нашим делам… — Я попрошу у вас всего пятнадцать минут, граф, не более… Укроемся в саду. С этими словами он ловко приземлился на ветку дуба, растущего посреди прекрасного парка Спенсеров, прямо напротив широкого, размером с целую гостиную, балкона, украшенного дорогими вазонами, полными белых роз. С нашего места нам отлично было видно все происходящее: бал был в самом разгаре, огромное количество гостей: танцующих, наблюдающих за танцами со стороны, общающихся, смеющихся или просто скучающих. Я презрительно скривил губы. — Они настолько отвратительны, что я с удовольствием буду наблюдать за их агонией, их предсмертными стонами и криками. — За всеми? — с непонятной мне иронией уточнил Себастьян. — За всеми, — уверенно подтвердил я. И тут я увидел, что он кивает мне на кого-то. Я проследил взглядом: какая-то девушка, очевидно спасаясь от невыносимой духоты, создаваемой множеством тел и несмолкаемой какофонией звуков, как раз выходила на балкон. Пышное бордовое платье, узкая талия, белокурые волосы в модной высокой прическе. Она подняла раскрасневшееся миловидное личико к небу, глубоко вдохнув свежий воздух. И, на секунду поймав бледный луч полной луны, блеснули изумрудным сиянием выразительные и такие знакомые глаза. — Лиззи! — прошептал я.