***
— Мы не можем доверять ему. Он же министерская крыса, приставленная к директору Роналду лично. Кто знает, на что он способен в такой ситуации. — Удобный случай… — Именно. Он убьёт его, авроры ведь умеют заметать следы. Сам останется безнаказанным, да и допрашивать его никто не будет, потому что всем из этих местных блюстителей правопорядка это будет только на руку. Он избежит тюрьмы, а потом свалит всё на… На этом моменте все его однокурсники утихли. Они начали переглядываться между собой — де Лигт, сидевший с опущенной головой, не видел этого, но чувствовал. — Мате? Что он сделал?! — Почему ты молчишь? Пауло, всё это время державший ладонь на его колене, возможно, смог бы удержать тело де Лигта, когда тот попытался встать, но вот неконтролируемую стихийную магию… Маттейс всего лишь сжатым кулаком сильнее сдавил посох, и всех тут же сдуло мощной волной ветра, прибивая к деревянному полу небольшой каюты. Он хотел бы сделать больше, многим больше, потому что энергия выходила из его тела тугими импульсами, которые заставляли колыхаться буквально все находящиеся в комнате предметы, но позволить себе этого не мог. — Заткнитесь! Заткнитесь все, вы… Он бы явно собирался начать говорить самые непристойные вещи, но в нескольких футах от него дверь открылась; в комнату зашёл ещё один его однокурсник и негромко произнёс: — Месси зовёт тебя, Маттейс.***
— Это для Лео? — преподаватель Травологии в Хогвартсе будто не верил ему, рассматривая кривоватый почерк под тусклым светом настольной лампы. — Я понял, какое зелье он хочет сварить. Но зачем? Маттейс стоял, опустив взгляд в пол. За всё время он не сказал ни слова. Даже не смог заставить себя поздороваться и извиниться за ночной визит — просто протянул пергамент и отошёл на шаг назад. Профессор задумчиво водил палочкой со светящимся концом по бумаге, прежде чем шумно выдохнул: — Это для Роналду. Он не спрашивал. Утверждал. А Маттейс только и мог, что оставаться безмолвным, за спиной до боли впивая ногти во вспотевшие от волнения ладони. Сердце отметило сотню ударов, прежде чем тишина разрушилась. — Хорошо. Я дам ему что есть. Остальное смогу добыть к утру. Придёшь через три часа. Он ушёл, оставляя Маттейса наедине со своими мыслями, и вернулся только через пятнадцать минут, вручая ему объёмный, но не тяжёлый свёрток. Де Лигт хотел поблагодарить, но губы словно прилипли друг к другу, поэтому он просто кивнул. Уже находясь около двери, он, напряжённый до предела, а потому с обострившимся восприятием мира органами чувств, услышал тихий шёпот: — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Лео… Маттейс на мгновение повернулся. Последнее, что он увидел, прежде чем тенью скользнуть в коридор, — белую неровную кожу на чужом предплечье, что гладили чуть дрожащие пальцы.***
Де Лигт шёл во всепоглощающей тьме. Тучи заволокли луну, её свет не отражал снег, из-за чего тот казался серым, а всё вокруг — безжизненным. Маттейс вдавливал его в почву, быстрым шагом возвращаясь к кораблю. Впрочем, в этом не было особого смысла — спешить некуда, потому что Лонгботтом смог обеспечить его лишь двумя третями достаточно длинного списка. Он вернулся на корабль спустя ещё десять минут. Его уже ждали на палубе — один из студентов забрал свёрток и отправился с ним на кухню. Ещё несколько инициативных студентов — в основном покорявших землю, — которые смыслили в отварах чуть больше, чем среднестатистический студент Дурмстранга, отправились за ним. Маттейс вернулся в свою каюту. Дибала мирно спал на том же месте, где и сидел, когда Маттейс уходил. То есть на его же кровати. Де Лигт завидовал ему. Хотел бы он быть настолько же сильным и равнодушным — что, впрочем, одно и то же, — чтобы так просто отключиться от всех проблем. И он не знал, какие эмоции следовало испытывать по отношению к другу; более того, он даже не знал, что чувствовал в принципе. Сняв с себя всю лишнюю одежду, он сначала сел, а потом и вовсе лёг рядом с другом. Как бы ни был взволнован разум, тело, выжавшее из себя сегодня все силы в двукратном размере, всё равно одерживало победу в этой нелёгкой схватке. Он не должен спать. Это эгоистично и неправильно, ведь его однокурсники корпели над зельем, которое поможет их директору, раненному самим Маттейсом. Он не должен спать. Он не… Последнее, что почувствовал де Лигт, прежде чем провалиться в сон, — это тёплое успокаивающее дыхание куда-то в лопатку.***
Когда Маттейс разлепил глаза, за окном уже вовсю светило солнце, обычно прячущееся за тучами. Его бросило в жар, хотя комната, несмотря на обильно проникающий в неё свет, была привычно холодна — к утру здесь всегда догорали последние поленья в камине, а вчера, кажется, их и вовсе никто не зажёг — есть проблемы куда серьёзнее, чем лёгкий мороз, поднимающийся от заледенелого озера. Де Лигт вскочил. Сколько он спал? Сколько прошло чёртового времени, каждая минута которого могла стать последней? Не только для их директора, но и для него самого — казалось, весь смысл этой жизни уйдёт, если Маттейс не будет видеть Криштиану рядом с собой постоянно. Он осознавал свою зависимость, но с годами научился не только принимать её, но и, если повезёт, использовать в собственных целях. — Тише, — Пауло среагировал быстрее, чем мысли Маттейса успели оформиться во что-то внятное. — Всё уже в порядке. — Уже? — с нажимом произнёс де Лигт, стягивая с себя одеяло и начиная одеваться теплее. Всё-таки через довольно короткий промежуток времени не обращать внимание на холод уже не получилось. — Да. Криштиану здоров. Аврор сварил нужное зелье, к утру всё стало… — Месси… — перебив Пауло, тихо рыкнул Маттейс. Однако как бы ему ни хотелось зациклиться на этом вездесущем и мерзком человеке, Роналду всё же был важнее. Маттейс только успел открыть рот, как Дибала уже перебил его. — Он просто отдыхает, — видимо, Пауло думал точно так же, раз решил перевести тему. — Надеюсь, всё будет хорошо. Надежда в этих словах была настолько скользкой, что это заметил бы любой человек, но только не Маттейс, который зацепился за мысль о том, что всё наконец-то успокоилось, как за спасательную соломинку. Омрачало это чудесное спасение лишь то, что протягивал её Лео Месси. — Надеюсь, — с улыбкой согласился он. Пауло, почувствовав, что его друг успокоился, тоже улыбнулся. — Завтрак? Ты успешно проспал его, но я принёс тебе кое-что. Кажется, сегодня всё не так плохо. Можно есть, не боясь отравиться, — он усмехнулся. Шутил он или говорил с горькой иронией, оставалось загадкой. — Пожалуй, — согласился Маттейс, только сейчас понимая, что за последние сутки во рту не было ни крошки.***
Ледяной ветер готов был выкинуть с палубы каждого, кто осмелится выползти на неё поздним вечером, поэтому студенты Дурмстранга прятались в своих каютах или проводили время в общей комнате, в сотый раз обсуждая следующий этап Турнира и Хогвартс в целом. Маттейсу, разумеется, до этого не было никакого дела, ведь он уже слышал каждое суждение, а если и не слышал, то об этом заботился Пауло, в точности повторяя слова всех завистников и недоброжелателей. Радовало одно — все они хотели видеть в победителях представителя своей школы. Очередной порыв ветра сбил чёлку на глаза. Де Лигт привык к ветру — всё-таки тот был его стихией, — но это не значило, что такая погода нравилась ему. Но желание подышать свежим воздухом пересиливало дискомфорт, который он получал, стоя на промёрзших деревянных досках в половине двенадцатого ночи. Или же… К кораблю приближались две фигуры. Одна из них была невзрачной и низкой, вторая же выдавала свою принадлежность к Дурмстрангу алым плащом, не заметить который трудно даже издалека. Маттейс сжал кулаки. Сколько бы он ни прислушивался, ему удалось поймать лишь отдельные слова и обрывки фраз, которые не могли помочь ему понять суть диалога. Может быть, Криштиану благодарил Месси за излечение? Вполне возможно, если бы на его месте был кто-то другой, ведь сам Роналду на благодарность в принципе не способен. А может, аврор хотел получить что-то взамен? Это казалось более логичным вариантом, и всё же главным было совсем не это. Кто был инициатором разговора, кто кого пригласил на встречу, чем они занимались, прежде чем прийти сюда? Маттейсу могла понравиться данная ситуация только в том случае, если бы Криштиану силой доставал сведения о Турнире из Месси, но это ещё менее вероятно, чем проскользнувшие в голове предыдущие мысли — к личности их директора приковано слишком много глаз и внимания, что заставляло действовать его только в рамках правил. Это было на него не похоже, но даже на территории корабля Криштиану никак не помогал Маттейсу; не намекал — если не считать пытки намёком, конечно, — и всё это рождало крайне неприятные эмоции внутри, которые накаливались всё сильнее с каждым словом, улыбкой, смешком. Когда Криштиану коснулся руки Месси, Маттейс заскрипел зубами, инстинктивно хватаясь за палочку внутри кармана накидки. Он затаился, ожидая особо провокативного момента, но ничего не происходило. Огонь тебя не обидит. Несмотря на то, что эта фраза произнеслась не громче предыдущих, для де Лигта она стала подобна крику. В ушах зазвенело, и он, пошатываясь, вернулся внутрь корабля, крепко жмурясь в попытках выжечь эту картину из памяти. Но огонь ласкал его нутро всё так же. Огонь был готов всегда, но только не сейчас. Огонь в руках Криштиану нёс лишь разрушение и ужас, но теперь это правило распространялось не на всех. Маттейс стёр рукавом слёзы со щёк. Он не должен так позорно проявлять эмоции. Он должен сделать всё, чтобы они никогда не повторились.***
Маттейс не знал, что его намерение воплотится в жизнь так скоро. Это было обычное, ничем не примечательное утро. Он, как и в большинство дней до этого, просто тренировался. За его потугами наблюдал Роналду. Разумеется, во второй половине седьмого года обучения такой способный ученик, как Маттейс, уже давно успел овладеть всеми продвинутыми приёмами магии воздуха, которые изучались в Дурмстранге, но ни для него, ни для Криштиану этого не было достаточно. Нередко говорили, что для Турнира необходим комплекс знаний гораздо обширнее того, что давали во всех трёх школах, и уже во время первого испытания Маттейс ощутил правдивость этих слов на собственной шкуре. Сейчас же он просто тренировался, оттачивая те методы магии, что могли пригодиться ему непосредственно на втором этапе. Знание его содержимого помогало сконцентрироваться только на самом главном — к счастью, Криштиану не знал магию воздуха столь досконально, чтобы упрекать Маттейса во всех приёмах, пусть и хороших, но неидеальных в исполнении. Тренировка продолжалась уже второй, если не третий час. И неизвестно, сколько бы она длилась ещё, если бы в поле зрения, где-то слева, не замаячила низкорослая фигура, действовавшая на нервы де Лигта с самого первого дня пребывания в этой чёртовой школе. Месси медленно, вальяжным шагом приближался к своему новообретённому другу — эта формулировка абсолютно не нравилась Маттейсу, но он не знал, как ещё можно назвать тандем этих двоих. Лишь одно не подвергалось сомнению — отношения Лионеля Месси и Криштиану Роналду точно находились где-то в положительных координатах. Де Лигт прилежно закончил одно из упражнений, после чего умелым движением сдул весь снег с небольшой поляны, повернулся к двум людям, стоящим от него неподалёку, и вцепился глазами в лицо Месси, которое оставалось невозмутимым. — Вы обещали мне, сэр, — сказать эту фразу без издёвки в голосе не получилось, но ни один из присутствующих этого почему-то не заметил. Или они просто сделали вид, что студент не переходит границы дозволенного. — Дуэль. Директор Роналду говорил, что… — И правда. Я тебе задолжал, — согласно кивнул Месси, почему-то начиная улыбаться. Маттейс поднял палочку, впрочем, не собираясь начинать магическое сражение прямо сейчас; молниеносно прямо в его сердце нацелилась чужая. Криштиану хмыкнул. Эта ситуация его лишь забавляла. Палочка лежала в правой руке привычно, но лишь посох в другой чувствовался как неотъемлемая часть тела, без которой жизнь представлялась уже не в тех красках. Маттейс сделал выпад, первым начиная атаку, затем ещё один, ещё и ещё… Месси отбивал его удары один за другим, сохраняя абсолютно бесстрастное лицо. Это злило. Но куда больше злило то, что он лишь отбивался, даже не пытаясь наступать. Будто бы ждал ошибки. Оказалось, что это выводило на отрицательные эмоции не его одного. — Не жалей его. Мой чемпион готов ко всему, — рыкнул Криштиану. Краем глаза де Лигт увидел, как тот сжал посох крепче, видимо, подсознательно желая показать свою силу. Не важно, на ком. В этот момент он выглядел… красиво. Притягательно и возбуждённо — от него настолько сквозило энергией, жаром без огня, что Маттейс позволил себе засмотреться, на секунду забывая, что здесь, прямо перед ним, его ждал соперник, который не мог не воспользоваться подобным моментом промедления. Месси перешёл в наступление. Маттейс едва успел среагировать, лишь в последний момент уворачиваясь от атаки, потому что времени на то, чтобы сообразить, как можно её отбить, не осталось. Ещё две атаки пришлись точь-в-точь на него, и отразить их оказалось сложнее, чем на дуэлях в школе, ведь там использовалась в основном мощь стихии, реагировать на которую получалось уже на уровне рефлексов. Следующая затяжная атака, использование которой Маттейс видел впервые, оказалась фатальной. Его сбило с ног, где-то на фоне злобно рыкнул Криштиану, а всего через секунду его взвило в воздух. Кровь прилила к голове, ноги бесполезно начали болтаться в свободном полёте, а потом сознание закружилось в вихре — его вращали по часовой стрелке, явным образом развлекаясь, а не пытаясь причинить настоящий урон. Де Лигт упал на лопатки. Это показалось настолько унизительным, что перед глазами растянулась красная пелена. Стихия подсказывала ему, как нужно сделать дальше, и Маттейс пошёл у неё на поводу, совершенно игнорируя то, что использование такой магии за пределами их страны разрешалось только в крайних случаях, угрожающих жизни самого волшебника — это было секретным оружием, и его не должны видеть те, кто не знаком с силами природы. Месси навис над ним, направляя палочкой прямиком между глаз и намереваясь закончить всё это самым очевидным образом. Маттейс крепче сжал посох, который не отпустил даже в то время, пока под ногами не было твёрдой земли, и резким движением ткнул им в грудь противника. Главный козырь. Приём из тёмной магии — овладевание им заняло не один месяц. Де Лигт мгновенно вскочил, с насмешкой смотря теперь уже на валяющегося и перекатывающего по траве аврора. Теперь он точно закончил их маленькую дуэль, которая была для Маттейса вовсе не тренировкой. Для него это оказалось ничем иным, как способом не обыграть принципиального соперника, что было бы логично и ожидаемо, а доказать своё превосходство над аврором директору. Получить одобрение, увидеть блеск в глазах, предназначенный только ему, унизить Месси… — Главное оружие мага воздуха. Когда ты только успел это освоить? — с улыбкой прокомментировал Роналду, наконец-то сдвигаясь со своего места и вставая между Маттейсом и лежащим на земле Месси. — Конечно, в нашей стране бы не одобрили использование этого грязного приёма, но ведь пока об этом никто не знает, волноваться не о чем, правда? — он перевёл взгляд на Месси. — Ты больше не сможешь дышать, пока он не изменит своё решение... В тот момент, когда он коснулся тебя, он повлиял на работу лёгких. Стихийная магия отличается от вашей тем, что не перестаёт действовать даже после смерти того, кто наслал её. Маттейс, прекрати. Думаю, Лео готов признать, что сегодня ты его обыграл. Месси корчился на земле, выронив палочку и схватившись за горло. Де Лигт впитывал эту картинку, наслаждаясь ей так же, так типично наслаждался пытками его директор. — Маттейс, хватит. На сегодня достаточно. Но Маттейс и не думал останавливаться. Он почти что с жадностью наблюдал, как из его соперника постепенно уходил воздух, а в перспективе и жизнь. Он не послушался, будто до его сознания и не доходили эти слова. Сделав шаг назад, он открестился от прямого приказа, тем самым ставя желание отомстить выше слов Криштиану. Он не слышал. Он не хотел слышать. Он хотел лишь победить, но не в дуэли, а в сражении за Криштиану. И, конечно, он не успел уловить момент, в который произошли несколько сложных движений посохом. В свободной руке Роналду появился огненный хлыст, и после первого же взмаха он достиг своей цели. Порвав плащ и рубашку, он оставил на спине длинную тонкую полосу. Кожа лопнула, рана начала кровоточить, и способом прекратить это Криштиану выбрал следующий удар, который прижёг рану и оставил ещё один след, на этот раз глубже и болезненнее. Маттейс лежал на земле, от боли крича в пожухлую траву. Крик Криштиану рассёк воздух в третий раз. И это было хуже, чем удары по плоти. — Ты вздумал не повиноваться?! Мне? И это сработало лучше, чем оба удара: Месси, до этого задыхающийся на промёрзлой траве перед ним, начал жадно глотать воздух. Огонь потух, решив сегодня остановиться на двух уродливых отметинах, которые перекрыли множество других, уже заживших. Маттейс с трудом перевернулся на спину, разрываясь между приятной прохладой земли и болью от прикосновения к ней же. Если бы он знал, что последует дальше, то позволил бы себе оставаться в столь позорном положении хоть целый день, лишь бы не видеть представшей перед ним картины. — В порядке? — с явным волнением в голосе произнёс Роналду, нагибаясь для того, чтобы подать аврору руку. Он волновался о Месси больше, чем о своём студенте, которого знал почти семь лет. Одном из лучших. Нет. Самым лучшим из всех лучших. — Да, порядок, — хрипловатым голосом отозвался Месси, с трудом поднимаясь на ноги и опираясь на плечо Роналду. — Прости, — и всё же отойти он не спешил, да и очевидно не мог. Лишь через минуту он сделал шаг в сторону, немного покачиваясь на нетвёрдых ногах. — Если бы он не был твоим студентом, я бы устроил ему показательную казнь, — с презрением выплюнул он, смотря на Маттейса с ярой злостью на грани ненависти. — Свали отсюда куда-нибудь, — рявкнул он, вновь опускаясь на траву. Видимо, на ногах он всё же стоять не мог. И разница между ними была лишь в том, что Месси мог позволить себе похлопать по месту рядом, тем самым приглашая Криштиану устроиться на траве с ним. — Хотел интересной жизни, вот получил и нажрался от души, — с трудом посмеялся он. Почти сразу же веселье прервал сухой надрывный кашель. Маттейс потерянно смотрел перед собой. Зрение расфокусировалось. В сознании вертелась лишь одна мысль: ему хотелось перевернуть дуэль в свою пользу и заодно лишить ситуацию одного свидетеля, который наблюдал за всем эти позором, а сейчас и смеялся над ним, демонстрируя это не словами, а поведением. Месси придвинулся ближе к присевшему рядом Криштиану и опёрся своим плечом об его. — У меня в комнате стоит бутылка аргентинской настойки. Почти чистый спирт по составу. Пойдёшь? Если я не выпью, то отходить от этого буду целый день. Меня лупили на протяжении всего периода стажировки в аврорате, но оставаться без воздуха не приходилось ни разу. — Ещё спрашиваешь. Пойду, конечно. Но сначала мне нужно на корабль, помочь, — он сделал на этом слове особый акцент, — своему чемпиону. Подождёшь меня на обеде? Наверное, я погорячился, у него ведь выступление через три дня... Маттейсу показалось, что его сердце пропустило удар. В воздухе повисла тишина. Прерывал её лишь тихий скрежет ветра, скользившего по полям. Это не доставляло никаких неудобств. В конце концов, ветер был частью его и в прямом, и в переносном смысле. А вот тишина становилась гнетущей. Маттейс намеренно не смотрел в сторону своего директора и его новообретённого дружка — или не только? — потому что боялся увидеть там нечто, что разболтало бы его эмоциональное состояние ещё больше, ведь только сейчас разум начал восстанавливаться и отходить от резкого прилива адреналина. Когда же терпеть стало невозможно, а тяжёлые тучи, и без того не представляющие интереса, начали будто давить на тело, обрушиваясь на него непомерным грузом, де Лигт попытался подняться, морща лицо от боли. Она пронизывала каждую клеточку тела, пульсирующими волнами расходясь от ожогов по всему телу. Болела не только кожа. С третьей попытки он всё же поднялся. Криштиану всегда учил всех окружающих быть сильными, чтобы слабость не подкралась сзади и не ударила самым болезненным образом. Криштиану был сильным. И одновременно он был той самой слабостью, которая ждала подходящего момента, чтобы пырнуть в спину. — Маттейс… — Роналду продолжил свою мысль не сразу, находясь в глубоких раздумьях. Он никогда не подбирал слов, чтобы прозвучать тактичным, поэтому можно было сделать безошибочный вывод о том, что он думал о чём-то своём. Или о ком-то. — Иди на корабль. Я сейчас подойду, — приторно мягко, будто недавней стычки не было вовсе, произнёс Криштиану. Он качнул головой и дружелюбно улыбнулся. Не ему. Но Маттейсу не оставалось ничего, кроме как подняться и, пересилив себя, хромым шагом двинуться в свою каюту. Минуты казались вечными. Снова говорил Пауло, и снова его не слушал Маттейс, не понимая ни смысла, ни даже раздельных слов. Пауло повысил голос, но и к этому Маттейс оказался глух. — Идём, — через несколько минут донёсся шелестящий шёпот. И всё же это не помешало де Лигту услышать его — он сразу же подскочил, забыв от боли, и быстрым шагом преодолел зловеще тёмный коридор. — Закрой дверь, — всё тем же недовольным тоном произнёс Криштиану. Его хорошее настроение осталось на той замёрзшей земле, которую мелкими каплями оросила кровь Маттейса. — И сядь уже, наконец. Маттейс дёрнулся. И вновь не от боли. Он подошёл к постели, окинул её взглядом, полным сомнения, а затем опустился на пол. Роналду никак не отреагировал. За спиной послышалось шуршание. Вскоре Криштиану толкнул его, заставляя упасть ничком. По груди скользнуло приятное согревающее тепло шкуры дикого зверя, что ласкало промёрзшее обнажённое тело, но Маттейс не успел насладиться этим чувством — он рвано выдохнул, когда почувствовал холод на спине. Самыми подушечками пальцев Криштиану водил по краю ран, не причиняя боли, но заставляя всё тело покрываться мурашками. Маттейс затаил дыхание, когда пальцы скользнули выше, обводя контур лопатки, а потом его тело покинул последний кислород — он закричал, когда Криштиану с силой прошёлся костяшками по ожогу. — Ты слабый, — с презрением прошипел он, — воздух — могущественная стихия. Ты взрослый. Ты много знаешь и умеешь, но всё же ты позволил обычному волшебнику одолеть тебя. Ты опозорил не только себя. Ты опозорил Дурмстранг. Но, что самое важное, ты опозорил меня. Маттейс сжался и зажмурился до разноцветных кругов, мельтешащих перед глазами. Он знал, что последует дальше. Но ничего не произошло. Вместо ожидаемого пламени очередных ожогов коснулась лишь холодная мазь. Де Лигт снова вздрогнул, но затем позволил себе расслабиться: раз Криштиану не нанёс удар сейчас, на пике эмоций, он не нанесёт его вообще. По крайней мере, сегодня. Вскоре приятный морозец забрал почти всю боль. Густое исцеляющее средство накладывалось долго и тщательно. Ходили слухи, что этой волшебной мази, которую нельзя было купить в лавках, у Роналду огромный запас. И столь, казалось бы, приятный факт полностью омрачался осознанием того, что это не искренняя попытка помочь. Это способ залечить тело, чтобы при следующем неповиновении снова рассечь его, возвращая боль в двукратном размере. Постепенно раны начали затягиваться. Маттейс, не видя свою спину, ощущал, как воспаление уходило, а боль окончательно превращалась лишь в неприятное натяжение кожи. — Сядь, — в этот раз безэмоционально произнёс Роналду. Дождавшись исполнения приказа, он наложил тугой бинтовой корсет почти на всю грудную клетку. Маттейс смог подняться. Но уйти почему-то нет. Некоторое время Криштиану смотрел на него задумчивым взглядом, а когда это промедление затянулось, всё же заговорил. — Ты же знаешь, что так было нужно, — Роналду подошёл к нему и некрепко сжал плечо. Маттейс опустил голову, не выдержав пристальный тяжёлый взгляд почти чёрных в этот момент глаз. — Да, директор Роналду. Я просто... — залепетал он. Язык запнулся, подходящих слов найти не получалось, но Криштиану молча ждал, не сводя с него глаз. Де Лигт не видел этого, но чувствовал, как острый взгляд прожигал макушку. — Это же было ради вас. — Я понимаю. Отдыхай. Я попрошу кого-нибудь принести тебе обед, — Криштиану кивнул, натягивая маску сопереживания, а когда некоторая норма сомнительного приличия оказалась перевыполнена, лицо вновь стало пустым. Он отвернулся к стене и снял с себя верхнюю одежду. Маттейс позволил себе очередную слабость и задержался взглядом на чужой спине. На ней перекатывались тугие мышцы, которые приковывали к себе взгляд, но Маттейс не почувствовал привычных эйфории и глубокого обоготворения, лишь размытую тень не перестававшего преследовать его желания. Он вернулся в каюту, где на него сразу же налетел Пауло. У де Лигта создалось впечатление, что он и вовсе не покидал эти стены. — Что он сделал?! Что сейчас было? Что он сказал?! Дибала был то ли взбешён, то ли чудом не скатывался в истерику. Маттейс же медленно покачал головой. — Криштиану и Месси. Они теперь… Маттейс не смог договорить. Не хотел произносить очевидное вслух. Лишь бренно дошёл до своей кровати и рухнул на неё, отворачиваясь к стене. Должно быть, он действительно слабый.