***
Ночные путешествия по британским землям для Серхио стали привычны в последние месяцы. Сегодня конечной остановкой для трёх путников послужил Королевский лес Дин с его ночными тенями и тихим повторяющимся скрипом качаемых на ветру старых деревьев. Криштиану ушёл далеко вперёд, чтобы разведать обстановку и, очевидно, самолично разобраться с парочкой взбунтовавшихся лесников. Таких случаев в последние дни становилось всё больше ввиду общей напряжённости и неопределённости, основной причиной которых являлся до сих пор свободный Гарри Поттер и шайка его друзей-идеалистов. Их поисками занимались почти все Пожиратели смерти, а на местах ситуацию отслеживали лесники и муниципальные министерские сотрудники. Если у последних не было ни единого шанса ослушаться прямых приказов, то первые, пользуясь нагнетанием атмосферы в обществе, начали требовать за содействие не только привилегии, но и деньги. В итоге, когда такие случаи перестали быть единичными, Тёмный Лорд решил устроить несколько показательных казней бунтовщиков и, что очевидно, для реализации своего плана в разные части Британии выслал своих самых жестоких сторонников. Подавлять волю лесников в Шотландии отбыла Беллатриса в гордом одиночестве, а в Глостершир отправили Роналду в компании — зачем-то — с Рамосом и Пике. — Кажется, он неплохо справляется и без нас, а, Чехо? — довольно протянул Жерар, палочкой указывая в направлении внезапно возникшего в тишине шума. Ему доставляло какое-то особое удовольствие наблюдать за пытками, устраиваемыми садистом Роналду. Судя по тому, что возня и гул нескольких голосов становились громче, Криштиану своих жертв нашёл. Следом за Жераром Серхио отправился в глубь леса на поиски своего негласного лидера. Ветер печально завывал над головами, раскачивая хлипкие молодые деревья и заставляя скрипеть их древних сородичей, а птицы — если таковые и были поблизости — явно старались не привлекать к себе лишнего внимания. Во всей этой природной идиллии громкий протяжный вопль прозвучал инородно. Рамос рванул вперёд, по пути подтолкнув в спину вальяжно передвигающегося Пике. Ему потребовалось несколько минут интенсивного бега, чтобы добраться до просторной поляны у лесничего домика, у которого Криштиану уже рисовал свою картину кровью. Он бился один против двоих мужчин, один из которых был не в состоянии произнести ни единого заклинания из-за душащей крови, наполнившей рот. Второй держался чуть лучше, но его магические способности не шли ни в какое сравнение с тем, что демонстрировал смеющийся над жалкими потугами Роналду. Рамосу не оставалось ничего, кроме как лишить жизни задыхающегося от собственной крови лесника. — Это казнь, а не парад садизма, — с плохо скрываемым отвращением прошипел он, отбрасывая и вторую жертву. Мужчина пока ещё был жив, поэтому представлял для Криштиану определённый интерес. Сделав несколько шагов, тот сотворил своим посохом в воздухе странную фигуру, и в тут же мгновение деревянный домик вспыхнул голубым огнём. Где-то за их спинами Пике, очевидно не особо спешивший к месту событий, пару раз хлопнул в ладоши, таким образом оповещая Роналду о своём восхищении его мастерством. — Жалкие шавки должны понимать, где границы их полномочий, — в холодном голосе недавнего студента Дурмстранга всегда звучало что-то такое, что заставляло Рамоса дёргаться в нервном напряжении. Он был безумен — бесспорно — и тем самым пугал всех вокруг себя. — Ты бы ещё на костре их заживо сжёг, как ведьм в Средневековье, — злобно хмыкнул Серхио. — Я всегда считал тебя достаточно смышлёным, Торнадо, — без тени улыбки или сарказма ответил ему Роналду, тут же начиная заготавливать реквизит для своей смертельной постановки. Одним взмахом палочки он выдрал из земли дерево и, словно кол, вбил его рядом с уже полыхающим домом. Вскрыв неприметный сарай на краю поляны, он левитировал оттуда несколько стогов сена и бросил их вокруг жертвенного столба. Лишь после этого Криштиану вздёрнул с земли дрожащего человека и, привязав руки к столбу опоясывающей сено верёвкой, заставил огонь под его ногами гореть. Серхио слышал громкий плач и неистовые вопли. Слышал и взмахивал палочкой, намереваясь облегчить смерть, но снова и снова сталкивался с ледяным взглядом чёрных глаз. Он не мог не бояться Роналду, поэтому и не позволял себе идти против его воли. А Жерар и вовсе, казалось, наслаждался всем происходящим. Он не был жесток от природы, но, потеряв собственную цель в жизни, заменил её борьбой за сомнительные идеалы. В конце концов, когда предсмертный вой человека стало невозможно терпеть, Рамос вторично умертвил его, оправдывая себя тем, что в противном случае всё было бы ещё хуже. Тогда, получалось, он мог считать себя благодетелем и спасителем жертв пособников Тёмного Лорда, что, конечно, просто не могло не звучать бредово. И всё-таки верить во что-то было нужно, иначе душа разлагаться начнёт раньше времени. — Ты боишься смерти, Рамос. Боишься наказывать тех, кто недостоин, — Роналду с отвращением отвернулся от лишённого жизни тела, продолжавшего гореть на погребальном костре, и подошёл ближе к Серхио. С другой стороны его также обнял Жерар. Он уткнулся в расписанную татуировками шею, зашептал глупые слова любви, перемешанные с поздравлениями. Слушать это Рамос просто не мог. Ему было плохо. Плохо от осознания того, что он так запросто убил двоих человек, даже не подумав об их спасении. Быстрая смерть казалась избавлением, как будто сама по себе жизнь — возможность дышать, двигаться, смеяться и плакать — не значила ничего. Мораль, если она и была жива когда-то, уже начала растворяться в этих новых идеалах, разбавленных отвращением к себе. Серхио обнял Жерара, поцеловал его в макушку и лишь после этого начал успокаиваться. Чувствительный к любым запахам нос закопался в густую шевелюру рыжеющих за лето волос и вдохнул знакомый аромат терпкого парфюма, приправленного тяжёлым табачным дымом. Он понимал, за что отдал всё в своей жизни — за одну лишь возможность обнимать Жерара, быть с ним каждый день и видеть радость на его лице. Повидав многое в жизни и пройдя через севильские трущобы, Рамос знал, что потерял бы себя, если бы сделал другой выбор. — Люблю тебя, дурачила, — прошептал он. — Я тоже люблю тебя, идиот, — выдохнул ему в шею Пике. — Кто проклял меня этим детским садом? — фыркнул слева от них Криштиану. — Рамос, за мной. Пике, сделай так, чтобы всё это увидели. У тебя талант к театральщине, — не без сарказма отдал он приказы. Момент безмятежности закончился мгновенно. Серхио пошёл за оперативным руководителем своей группы к дальнему краю поляны, а затем дальше в лес, продираясь сквозь сухие ветки. Он не любил неизвестность едва ли меньше, чем неоправданную жестокость, но всё-таки не решался подать голос, пока они не оказались на границе между частоколом деревьев и скромной деревушки, к сожалению, слишком хорошо знакомой Рамосу. — Ты уничтожаешь огонь внутри себя, Рамос, — обернувшись, объявил, наконец, Роналду. — Он не терпит такого отношения к себе, и я должен помочь. В тебе кроется огромный потенциал, и мы с тобой — ты и я — похожи как братья. Мы проводники огня. — Я не похож на тебя, — брезгливо ответил Рамос. Он намеренно сделал шаг назад и покачал головой. — Зачем ты привёл меня в Татсхилл? Хочешь получить автографы «Торнадос», но боишься подойти? Не знал, что ты болельщик, — Серхио явно заговаривался, но он, в общем-то, никогда не был из робкого десятка. Ему была свойственна вольготность в общении, даже если страх и здравый смысл приказывали молчать. — У тебя есть путь, есть цель, но то, что держит тебя в прошлом, душит твою силу, твой огонь. Ты должен освободить его, — Криштиану напрочь проигнорировал всё, что сказал ему Серхио, и вместо того, чтобы ответить хоть что-то на попытку разрядить обстановку, продолжил говорить о чём-то своём. — Пике бездарен. Он как вода, не имеет чёткой траектории. Он пустышка, а ты… ты можешь гореть почти так же ярко, как и я. Поверь, я совсем не безумен, и в тебе я вижу потенциал. Нужно всего лишь сделать один шаг к свободе, а если ты сам не можешь решиться, я помогу. — Ты что несёшь? Какого...? — Рамос резко толкнул Роналду в грудь, с ненавистью выплёвывая в него слова. — Не смей даже слова говорить про Жерара. Ты улыбаешься ему в лицо и унижаешь за глаза, как настоящая змея. В тебе нет ничего настоящего, упырь, — он мог быть жестоким и грубым, если хотел. Занося кулак над чужим лицом, привыкший к насилию Серхио думал лишь о том, что, пожалуй, только так сможет победить куда более талантливого и искусного волшебника. — Не опускайся до маггловских приёмов! — в голосе Криштиану не было злости, что не могло не волновать Серхио. Он, пылающий от ярости, готовился к первому удару, а его оппонент заносил посох для удара об землю. Слабый стук дерева по сухой поверхности оказался едва слышным в какофонии тихих звуков природы. Момент относительной тишины разбился чуть позже, спотыкаясь в своей безмятежности о далёкие крики людей и первый треск горящего знамени на стадионе «Торнадос». — Одна искра, и ты уже горишь, — улыбаясь безумной улыбкой, сделал заключение Роналду. Серхио больше не думал о нём. Он не видел ничего, кроме возвышающегося на фоне совсем маленькой деревушки стадиона, подарившего ему шанс. Те немногие игроки, что ещё оставались на поле после утренней тренировки, вылетали с его территории, кто-то выносил не имеющих способности к трансгрессии детей, повсюду слышались крики. Местные жители заливали очаги возгорания водой из собственных палочек, но этого каждый раз было недостаточно для того, чтобы остановить ликование жалящего ужаса. Это ощущение не было похоже на освобождение. Серхио горел изнутри, но не чувствовал в себе силу огня — лишь распространяющуюся всё дальше и дальше силу собственной ненависти. Ещё совсем недавно здесь он был как дома. Смеялся, шутил и набирался нужного ему опыта для будущих достижений. Кто-то даже считал, что его ждал успех в составе ставящих рекорды «Сорок». А теперь он смотрел на то, как горит место, подарившее ему счастье, под пристальным взглядом отъявленного садиста. Роналду был прав в одном. Одного шага хватило для того, чтобы разделить жизнь на прошлое и настоящее, где «тогда» было всё, а «теперь» всё рассыпалось пеплом.***
Ощущение тепла в сковавшем всё тело холоде Серхио встретил короткой дрожью. Он смотрел прямо перед собой, но ничего не видел. Ни того, как авроры разобрались с тем, что осталось после блестящего выступления Роналду, ни того, как после этого на арену вышел студент Шармбатона. Всё его внимание — все силы — занимало воспоминание и те заново вспыхнувшие внутри чувства, что душили тогда. Сквозь пелену собственной злости Рамос видел, как Месси увёл с пьедестала почёта Криштиану, но осознал этот факт многим позже. Он, независимый и бесконечно одинокий король огня, позволил аврору увидеть себя уязвимым. Неужели всё-таки...? — Чехо, пора идти. Ты совсем замёрз, — прозвучал совсем рядом тёплый голос Икера. Он и сам почти продрог без тёплого плаща, покоившегося на плечах Рамоса. Но не об этом, конечно же, была речь. Участливый взгляд и мягкая улыбка выдавали волнение, и злость, разрастающаяся внутри в неопределённый ком жара, начала утихать так же быстро, как и появилась. Серхио не подчинялся никому, включая истеричного и эгоистичного Жерара, но с Икером… почему-то расстраивать его было больно. Даже если этого мало для счастья, Рамос уважал своего старшего друга, он ломал себя и глушил дикую боль внутри, чтобы не расстраивать его. Как в детстве, когда очередная ссадина на лице расстраивала маму — Серхио словно забыл вырасти и в свои годы продолжал жить воспоминаниями, в которых ему нет и двадцати. Совсем ещё худой мальчишка, мечтающий о громкой карьере и эмоциональных отношениях — он превратился в сурового мужчину, заросшего бородой и шрамами на мрачной душе. Единственным светлым пятном оставался Икер Касильяс, который в этот самый момент вёл его вверх по лестнице, а затем и к выходу с трибун. Спустя полчаса они уже сидели на кровати в номере педантичного служителя Министерства Магии, где тот разливал по маленьким кружкам чай и доставал из шкафчика над письменным столом пачку тыквенного печенья. — Хватит. Я в полном порядке, — хмурился Рамос, пытающийся подняться уже во второй раз и вновь терпящий поражение. — Сиди на месте, хорошо? Если ты отморозишь задницу или любую другую часть тела, студенты вынуждены будут учиться летать с кем-нибудь вроде Филча. Ты готов подвергнуть их такому испытанию? — почти смеясь, Икер упорно держал серьёзное лицо. Ему, видимо, доставляло какое-то особое удовольствие заботиться о Серхио. Так было всегда. Он оставался островком спокойствия тогда, когда Жерар кипятил кровь. Он верил в то, что впереди его, безродного мальчишку из далёкой Испании, ждало великое будущее в сборной Англии и в лучшем клубе лиги. Жерар смеялся, говорил, что квиддич — это детский бред, о котором пора забыть в девятнадцать, а Икер ловил в объятия после игр и поздравлял с успехами. Он был лучшим из всех людей, что когда-либо встречались на пути Серхио Рамоса. Вот только полюбить он смог лишь того, кому помогал разрушить этот мир. Возможно, второй шанс был дан им обоим для того, чтобы всё исправить? По крайней мере, засыпать в спальне Касильяса, кутаясь в его парадный плащ, оказалось куда приятнее, чем мёрзнуть в своей комнате в одиночестве.