Set the world on fire

      Этот день был воистину прекрасен. До финального этапа Турнира ещё два с половиной месяца, никаких загадок в этот раз нет, а значит, можно не тратить время на их решение. Да и зачем думать о чём-то столь далёком? Он начнёт готовиться когда-нибудь потом, быть может, на следующей неделе… Директор Роналду перестал мучить его бесконечными нравоучениями и закапывать в целой горе книг, материал которых мог пригодиться для преодоления будущих трудностей. Наверное, дело было в том, что он нашёл новый объект для своего неугомонного внимания, однако об этом Маттейс предпочитал не думать. Пусть оно существует, но в безопасной дальности от него и его сознания — так будет лучше и для де Лигта, и для всех окружающих.       С Френки же у них всё было достаточно хорошо. Они много гуляли, ещё больше разговаривали и даже изредка отправляли друг другу сов по ночам — у его нового друга была красивая сипуха, в то время как Маттейсу пришлось воспользоваться услугами школьных почтальонов, потому что у них в стране подобное было не принято. Лишь у их директора был красивый чёрный ворон, но он всегда любил подчёркивать собственную исключительность всеми доступными способами.       Маттейс вздохнул. На протяжении каждого из дней пребывания здесь его мысли снова и снова возвращались к Криштиану, хотел он того или нет. Он не мог сказать, что любил его так же, как и раньше — если любил до сих пор в принципе, — но привычка думать о нём, буквально обмусоливать эти — редко приятного характера — мысли никуда не делась. Он всё ещё думал о нём, думал так часто, что это по-прежнему можно было считать болезнью. Иной раз Маттейс и вовсе сомневался, что в этой ситуации ему может что-то помочь. Наверное, спустя время, когда он выпустится из школы, эти мечтания сами собой сойдут на «нет», но пока что приходилось терпеть и заставлять себя бороться с ними.       Де Лигт оглядел каюту и достал из небольшого шкафа последний элемент одежды — шарф с символикой их института. Погода была достаточно тёплой, и закрывать шею от пронизывающего ветра давно пропала нужда, но сегодня всё-таки придётся сделать исключение, потому что вчера, во время поздней прогулки по территории Хогвартса, Френки решил кое-что «попробовать». И теперь его шалость расцветала на шее светлыми, но всё же видимыми пятнами, понять природу которых стороннему наблюдателю было не так сложно.       Одевшись, Маттейс последовал в сторону замка. В Большом зале он занял место среди своих однокурсников. Возможно, приятнее бы было сидеть рядом с Френки, который, совершенно не стесняясь, помахал ему рукой, тем самым подзывая к себе, но де Лигт чётко разделял общественное и личное. И в обществе он должен вести себя иначе — сидеть за столом Слизерина, бросать на учеников чужих школ презрительные взгляды и угрюмо ковырять вилкой в тарелке. Пожалуй, только последнее было тем, что Маттейс хотел делать по своей воле, потому что еда здесь и вправду отвратительная.       — А где Пауло? — спросил его сидящий на соседнем месте одногруппник, который, в отличие от Маттейса, уплетал завтрак за обе щёки.       — Не знаю, — пожал плечами Маттейс. В принципе, вопрос закономерный, потому что Дибалы уже который день не было за общим столом, но… Маттейс не знал на него ответ. Слишком мало времени он проводил в каюте, где они теоретически могли пересекаться — как правило, Пауло просыпался и уходил раньше него, а вот ночью уже Маттейс возвращался слишком поздно и его друг уже спал.       — Не знаешь? Вы же шесть лет были не разлей вода, — его одногруппник в удивлении свёл брови на лбу, запихивая в рот очередной кусок бекона.       — Видимо, вода всё же разлилась, — туманно ответил Маттейс и поднялся из-за стола.       — Куда ты?       — Я наелся, — раздражённо ответил де Лигт, наклоняясь за своей сумкой.       — Но ты не притронулся к еде, — кажется, сегодня от него так просто не отстанут. И где он так сильно провинился?       — Василиск теплокровный, ты отстанешь от меня или нет?! — ударив посохом по полу, ветром он взъерошил волосы на голове своего утреннего преследователя и отправился к выходу из замка.       До корабля он добрался без приключений. Никто, включая Френки, не окликнул его; разве что мысли, на которые навёл его одногруппник, испортили вполне неплохое настроение.       В самом деле, где Пауло? Почему он не появляется в Большом зале? Почему не пытается заговорить с ним, если они всё же, хоть и изредка, пересекаются на корабле? Может ли быть такое, что Дибала просто игнорирует его? И если да, то почему?       Эти и десятки других вопросов роились в голове у Маттейса, словно кучка рассерженных пчёл, пока он сидел в своей каюте и жалел о том, что всё-таки не позавтракал как следует. И всё же это второстепенно — куда важнее было найти Пауло и поговорить, сломать эту стену между ними, возросшую непонятно из-за чего. Может быть, де Лигт был слишком занят Френки и просто перестал обращать на своего лучшего друга внимание… А может быть, причина крылась в чём-то другом.       Выйдя из каюты с чётким намерением найти Пауло именно сегодня, он наткнулся на того, кого в этот самый момент, пожалуй, хотел бы видеть в последнюю очередь.       — Извините, директор Роналду, — буркнул Маттейс, не поднимая глаз. Он не хотел встречать на своём пути Криштиану. Не хотел. Всё ведь было так замечательно… За небольшим исключением. И пусть предполагать, что что-то изменится, оснований не было, встреча с директором, пусть даже случайная и мимолётная, редко несла за собой что-то хорошее.       Маттейс хотел было пройти мимо, но Криштиану остановил его, положив руку на плечо.       — Мате, — протянул он довольно. — А я как раз искал тебя.       На этот тон покупаться было нельзя. Чаще всего именно за улыбкой — а именно улыбку де Лигт увидел, когда поднял глаза — крылся праведный гнев. Он нервно заломил пальцы рук за своей спиной и молился, чтобы у него хватило духу выдержать чужой взгляд.       Кажется, получалось. Пока.       — Извините… — за долгие годы, проведённые в Дурмстранге, стало совершенно ясно, как следует вести себя в тех или иных ситуациях. Сторонний наблюдатель мог бы посчитать такое поведение унижением, но на самом деле это был единственный действенный метод увеличить шансы по спасению собственной шкуры.       — Всё в порядке, — поспешил успокоить его директор Роналду, сжимая ладонь на плече чуть крепче и хищно улыбаясь.       Стало не по себе. Так сильно, что Маттейс почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Но делать было нечего, поэтому он слабо улыбнулся в ответ, чувствуя, как тело перестаёт слушаться. Вот уже и мелкие судороги в голенях…       — Тогда… Я могу идти? — с надеждой, которой в любом случае не суждено сбыться, спросил Маттейс.       — Идти? О, я так не думаю, — намного жёстче произнёс Криштиану, переставая улыбаться. — Точнее, ты пойдёшь. Но в мою каюту.       Он развернулся и тем самым дал понять, что все собственные планы следует отложить, вместо этого направившись следом, что Маттейс и сделал.       Его снедали противоречивые эмоции. С одной стороны, он хотел находиться рядом с Криштиану, а с другой, понимал, что ни к чему хорошему это привести попросту не может. Он шёл по плохо освещённому коридору и терзал себя сугубо негативными мыслями и невысказанными вопросами. В этот момент из головы даже вылетел Пауло, но…       Пауло был здесь. Он стоял у двери каюты с внутренней стороны и смотрел куда угодно, но только не на вошедшего Маттейса. Криштиану прошёл вглубь комнаты и встал напротив них. Де Лигт пытался поймать взгляд друга, чтобы тот невербально объяснил ему, что происходит, но тот избегал зрительного контакта.       — Очень любопытная ситуация, — елейным голосом начал говорить Криштиану, чем мгновенно перетянул внимание их обоих. — Дибала сказал мне, что ты, Маттейс, очень тесно подружился с Чемпионом Хогвартса.       Он замолчал, ожидая, должно быть, какой-то реакции, но Маттейс не нашёл, что ответить. Больше всего ему хотелось посмотреть на Пауло, чтобы понять, как он, его лучший друг, решился на такое предательство, но Роналду явно не одобрил бы, если бы кто-то из них отвёл взгляд. Он не терпел подобного, особенно в моменты, когда он говорит.       — Ты скажешь что-то в своё оправдание? — куда жёстче спросил Криштиану, нахмуриваясь и складывая руки на груди.       — Я…       А что он мог сказать? В словах директора Роналду была правда, да и в его незамысловатом ударении на слове «дружба» — тоже. Разумеется, в своей голове де Лигт был смел и уже говорил о том, что между Криштиану и Месси, в общем-то, всё тоже не так просто; что их отношения с Френки никоим образом не мешают ходу Турнира; что это вообще не касается Криштиану… Но всё было только в его голове, а в реальности Маттейс смог лишь опустить глаза, за что тут же поплатился.       — Не смей опускать глаза! — прошипел директор Роналду, и Маттейс, вздрогнув, поднял взгляд.       Он был сильным. После всего произошедшего за долгие семь — почти — лет обучения в Дурмстранге, после двух этапов Турнира Трёх Волшебников он, по правде, мог назвать себя сильным, но почему-то сейчас глаза начало предательски щипать, а где-то в переносице — щекотать. Он смотрел на Криштиану, не моргая, и думал лишь о том, сколькими шрамами сможет отделаться в этот раз. И… Куда сильнее его волновал вопрос, почему Пауло так поступил с ним.       Пауло… Они были так близки. На протяжении долгих шести лет в школе им пришлось пережить так много, а теперь…       Да, пожалуй, они лишь были близки.       — Тебе язык отрезали?! Может, мне прижечь рану?! — в голосе Криштиану начали появляться истеричные нотки, он схватился за посох и занёс было его, как Пауло вдруг шагнул вперёд, закрывая собой Маттейса.       — Я… Должно быть, я ошибся, — чуть дрожащим голосом произнёс он, стараясь при этом выглядеть уверенным.       — Ошибся? — успокоившийся — как казалось — Криштиану хмыкнул, но посох отставлять не стал. — Тогда тебе придётся понести наказание. Клевета дорого обходится, и ты прекрасно это знаешь. Правила не меняются.       Сейчас эту игру можно считать завершённой. Пауло проговорился — не важно, специально или нет, — и он понесёт за это должное наказание, но… Что-то внутри Маттейса щёлкнуло, и он, снова подняв глаза и встретившись взглядом с Криштиану, заговорил:       — Пауло не ошибся, директор Роналду. Я не знаю, что он сказал вам, но мы с Френки действительно сблизились. Однако это никак не касается Турнира и не помешает мне принести кубок к вашим ногам. Даю слово, — он стукнул кулаком по груди, туда, где находится сердце, и чуть поклонился.       — Что ж… Раздевайся. Ты понесёшь заслуженное наказание, — голос Криштиану был холоден — настолько, что Маттейс вздрогнул, но… он не должен был показывать собственную слабость. Не перед Дибалой. С ним они обговорят всё позднее, и Маттейс лично начистит ему морду за этот грязный поступок, но сейчас…       Сейчас он послушно снял с себя плащ — тот тряпкой упал на пол — и приготовился снимать свитер, но чужой едкий голос остановил его.       — Не ты.       Пауло дёрнулся. Он испуганно посмотрел на Маттейса — это был первый раз за несколько недель, когда они встретились взглядами, — но также не ослушался и начал раздеваться.       — На колени, — продолжал повелевать и по совместительству издеваться Роналду.       Когда Пауло оказался на коленях, Маттейс увидел, как крепко сжались его кулаки. Он мало понимал, что происходит, почему Криштиану, узнав правду, всё равно решил наказать не его, а Дибалу, но разъяснения не заставили себя долго ждать.       — Ты донёс на него. Правильно ли ты сделал по отношению ко мне? Пожалуй, да. Мне нужно знать, что происходит в жизни моих студентов, а в особенности моего Чемпиона. Но как ты поступил по отношению к своему лучшему другу? Ты считаешь, это правильный поступок? Правильный?! — Криштиану, в самом начале не повышающий голоса, вдруг вышел из себя и закричал. Но затем он снова начал говорить негромко и рассудительно: — Так как ты не провинился передо мной, я не стану тебя наказывать. Мне попросту не за что это делать. Но тебя накажет Маттейс, потому что по отношению к нему ты повёл себя очень, очень некрасиво. Это предательство. Не больше и не меньше.       Де Лигт почувствовал, что у него вот-вот упадёт челюсть. Внутри всё сжалось. Криштиану всегда был безумен в своих пристрастиях к наказаниям, но чтобы настолько… Пожалуй, в этот раз он переплюнул сам себя в своих садистских наклонностях.       Маттейс нерешительно переступил с ноги на ногу. Он даже не сомневался в том, что, стоит ему ослушаться, как последует нечто ещё более ужасное, но что именно… Впрочем, Криштиану решил озвучить и это тоже.       — Если ты, де Лигт, откажешься, то встанешь рядом с ним. И если я почувствую, что ты недостаточно стараешься, произойдёт то же самое. И тогда за ваше воспитание возьмусь уже я. Поверьте, вы оба этого не хотите…       Это были тяжёлые полчаса. Криштиану говорил о том, что воздух прекрасно режет плоть, пусть и не настолько изящно, как огонь, и заставлял проверять это на практике. По спине Пауло тоненькими струйками текла кровь, потому что, в отличие от всё того же пресловутого огня, воздух не способен сразу же запекать раны.       Порезы были тонкие и глубокие. Нанесение каждого из них сопровождалось довольным поддерживающим возгласом Криштиану — тот получал настоящее удовольствие, видя, как один его студент пытает другого.       Маттейс старался не быть жестоким, пусть Дибала и в самом деле виноват перед ним, но Криштиану чувствовал эту слабину и заставлял работать усерднее, до чужих криков и слёз. До мольбы о пощаде. И, в конце концов, до полной тишины, потому что Пауло, всё это время находившийся в предобморочном состоянии, всё-таки не выдержал.       Поняв, что дальше пытки не будут иметь смысла, Криштиану остановил де Лигта, подошёл ближе и взял его ладонь, свободную от посоха, в свою. Он некрепко сжал её и улыбнулся. Как-то даже по-отечески, что пугало и… заставляло испытывать какой-то ненормальный трепет.       — Ты молодец, Мате. И не сомневайся: ты сделал всё правильно. Прости, что пришлось так… но и ты тоже виноват передо мной. Что у тебя с этим мальчишкой?       Маттейс открыл было рот, но Роналду перебил его:       — Впрочем, я не хочу этого знать. Однако надеюсь, что ты не глуп и в нужный момент поймёшь, когда его нужно будет использовать. А теперь иди. Я позабочусь о твоём друге.       Криштиану поцеловал костяшки его пальцев и отпустил, подгоняя к двери и закрывая её на замок.       Сердце пропустило удар.       Маттейс шёл по коридору, чуть пошатываясь. Ноги почти не держали его, поэтому до их с Пауло каюты он дошёл с трудом, тут же падая на кровать. Тяжёлое дыхание сбивалось, сердце бешено стучало, а разум отказывался переваривать произошедшее. Вот бы только это оказалось сном…       Они с Пауло больше не смогут быть друзьями, и дело даже не в этой пытке, просто… Кое-что переломилось, и починить это не представлялось возможным.       Маттейс хотел бы думать об этом, о том, как помириться с Пауло, какие слова он хотел бы услышать от друга, чтобы простить его, но мысли упрямо не хотели развиваться в данном направлении, цепляясь за кое-что другое. За то, что совсем не следовало бы…       Рука горела. В том месте, где Криштиану коснулся её губами, кожа будто скукожилась, словно старый шрам. Она была натянута и всё ещё хранила тепло поцелуя. Криштиану…       Де Лигт слабо понимал, что делал. Он почти не помнил, как стянул с себя всю мешающую одежду и добрёл до душевой, закрываясь изнутри и воровато оглядываясь. В это время на корабле никого не было, все резвились на свежем воздухе, поэтому никто не смог бы увидеть, но Маттейс, понимающий, насколько ужасную вещь он делает, не мог просто так отделаться от ощущения слежки.       Включив тёплую воду, он шагнул под её струи, чувствуя, как тело постепенно расслабляется. Температура была неестественно горячей, и следовало бы немного подкрутить краны, но… Кожа на руке всё ещё горела в месте поцелуя, и Маттейс даже не сразу понял, в какой момент она скользнула вниз по животу и обхватила уже возбуждённую плоть.       Как они смогут общаться с Пауло дальше? Допустит ли это Криштиану? Криштиану…       Маттейс начал ласкать себя интенсивнее. В голове развернулась недавняя сцена, но если в тот момент де Лигт думал лишь о своём друге, что страдал под его ударами, то сейчас память воскресила в голове образ Криштиану. Криштиану, который тяжело дышал, который облизывал пересохшие губы в тот момент, когда на спину Дибалы ложился очередной удар… Его изящная шея и острый дёргающийся кадык… Его вожделённые глаза и тихий шёпот на незнакомом языке…       Его губы на ладони Маттейса.       Оргазм получился тяжёлым, приносящим скорее боль, нежели хоть какое-то удовольствие.       Де Лигт, опираясь рукой на стену, прошёл до стойки с халатами и накинул на себя один из них, после чего отправился в свою каюту и бессильно упал на кровать.       Что сейчас Криштиану делает с Пауло? Действительно ли помогает ему? Почему Пауло так поступил… Неужели…       Маттейс всё понял. По его щекам заструились слёзы.