В мегаполисе погасли фонари

ENHYPEN, &TEAM (кроссовер)
Слэш
R
В процессе
139
Размер:
планируется Макси, написано 97 страниц, 11 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
139 Нравится 77 Отзывы 55 В сборник Скачать

IV. Гордость, глупость, сила, слабость, трусость, храбрость, да и какая разница как оно назвалось

Настройки текста

***

      Это напоминает вышедший из-под контроля цирк.       Чонвон молча наблюдает за расхаживающим из стороны в сторону Джеем и не рискует сказать ни единого слова. Вокруг них бегают десятки людей, кто-то дотрагивается до рукава Чонвона своей рукой, одёргивает, просит к себе внимания, и он кивает, пытается вслушиваться в чужие слова, но ничего не может с собой поделать, и взгляд его оказывается прикованным к одной лишь белой взлохмаченной макушке в паре метров от него.       В руках Джей активно мнёт свой сценарий, вслух проговаривает слова, жестикулирует руками в разные стороны. Джей – ведущий, об этом Чонвона просит сам Хисын, когда данный вопрос всплывает в воздухе, и старший объясняет, что Джей всегда был ведущим на всех праздниках, сам проявляя инициативу, и, если сейчас приложить усилия и найти на его место кого-нибудь другого, он не поймёт и расстроится. Так место главного ведущего беспрекословно было заклеймено за ним.       И, вроде бы, ничего такого, одной проблемой меньше, но весь вид Джея с самого начала прогона сценария не излучает ничего, кроме какого-то жуткого высокомерия, которым он покрыт будто бы весь с головы до ног, и если сначала младший пытается мириться с этим, не заострять внимание на чужом характере в зале, переполненном людьми, то позднее оказывается, что молчать на подобное отношение – тяжело и практически нереально.       Джей просто не позволяет никому, кроме него самого, дотронуться до сценария, сам делает в нём пометки, с силой сжимает листок бумаги, и в один момент подходит к Чонвону и говорит:       – Хён сказал, что он поставил тебя ответственным за праздник. Я поменял порядок фраз, какие-то вычеркнул…, впрочем, ничего такого. Я бы хотел вставить пару фраз от себя, и ещё… как бы объяснить…       Он просит уделить теме Сонхуна десять минут времени, которого у них нет. Просто подходит и говорит, что между поздравлениями сотрудников и выходом на сцену каждого, нужно вставить пятиминутное обращение к Паку, может быть, подарить букет, если на то хватит предложенного им бюджета. Впрочем, потом вроде как задумывается, мотает головой и говорит: Хотя хватит, я в любом случае переговорю с Хисыном.       И Чонвон не против. Не против оказать дань уважения до очевидного любимому в этом месте человеку, но каждый предложенный выбор Джея рушит его детально продуманные планы сильнее ожидаемого, и на третий день нескончаемых поправок Чонвон просто не может чувствовать себя спокойным.       Хочется выкрикнуть в лицо Джею: нет!       Хочется подойти к Хисыну и сказать, что, если изначально планировалось, чтобы всем заправлял Джей, тогда ему не нужно было обнадёживать переполненного идеями Чонвона.       Хочется выйти на улицу и покурить, несмотря на то, что до сегодняшнего дня всё как-то обходилось и без сигарет.       Хочется… хочется… чертовски много хочется, но по факту он просто оказывается запертым в своих собственных обязанностях. Так до смешного нелепо.       Чонвон прилагает усилие и сосредотачивает своё внимание на говорящей, всматриваясь в её напряжённое лицо. Та говорит, что часть из привезённых в коробках шаров уже надута, оставшуюся же часть – которой несколько больше – они собираются надувать завтра, и рукой машет в сторону сидящего в углу парня, покрасневшего и выдохшегося. Чонвон кивает, рассматривает валяющиеся по полу воздушные шары, а затем отпускает всех домой.       За неделю, данную ему на подготовку к празднику, Чонвон и его маленькая команда сумели откопать целый зал для торжества, договорились о поставках еды с рестораном неподалёку и начали украшать само помещение, хоть и – Чонвон вновь поглядывает на задыхающегося в углу хёна – с некоторыми усилиями. По большей степени, люди, работающие в агентстве, оказались отзывчивыми и креативными, и не позволили Чонвону взваливать всё одному на свои плечи.       От Чонвона не требовалось многого, а самой сложной, предложенной ему, задачей оказалось написание сценария практически за пару дней, или, как показал опыт нахождения на работе и разгребания своих собственных проблем, ночей. Привыкший к порядку во всём и, прежде всего, в распорядке дня, Чонвон просто-напросто отказался от сна, в принципе, с трудом шевелящий своими конечностями каждое утро, с трудом заваривающий надоевший кофе Хисыну.       Хисын оказывается излишне добр к нему после утверждения Чонвоном его организационных талантов, и в один момент освобождает его от офисной работы на целую неделю. Сейчас Чонвон даже и не вспомнит, как недовольно мотал головой из стороны в сторону, как пытался вставить своё слово в молчаливый указ своего начальника. Вероятно, всё это было вызвано недостатком сна и какой-то подсознательной боязнью потерять свою работу, но принятое Хисыном решение оказалось, в итоге, единственно верным.       Я вижу, как усердно ты работаешь в этом месте, Чонвон, но ты всё ещё слишком молод, чтобы доводить себя до истощения, и я, как твой начальник… – а после видимо колеблется, но всё равно произносит: – и как твой хён, просто не могу позволить этого. Это моё последнее слово, следуй указаниям, Ян.       Чонвон невольно трёт глаза, словно вновь возвращается к тому времени, когда озабоченная чужим молчанием нуна из отдела оформления вглядывается в его лицо, практически нагибаясь в сторону младшего, и он инстинктивно отшатывается назад, словно от огня, а после ещё раз утвердительно кивает, и та, всё ещё чем-то озабоченная, с явным нежеланием откланивается и уходит.       Не переставая вертеть в руке свой телефон, Чонвон мельком слышит прощающихся работников или чей-то громкий смех, будто бы плавает в собственных мыслях, и лишь громкий хлопок где-то за его спиной заставляет его подпрыгнуть, мгновенно обернувшись.       – Блять! – громко и выразительно произносит Джей, и Чонвон прослеживает отброшенную в сторону стопку листов. – Твою же мать!       Воздушный шар лопнул. Чонвон как-то разочарованно смотрит на резиновые фиолетовые остатки под ногой старшего.       – Я помогу, – вызывается Чонвон, наблюдая за всё ещё растерянным Джеем, и нагибается собирать сценарий, не дожидаясь ответа.       Слова Чонвона в образовавшейся атмосфере выходят какими-то излишне смирившимися и усталыми, и в зале на несколько долгих мгновений повисает неловкая тишина, прерываемая звуками собираемых листов бумаги и тяжёлым дыханием старшего. Чонвон не торопится подниматься, пытается замедлить момент, когда ему придётся подняться, чтобы встретиться взглядом с таким, уже поднадоевшим ему человеком, и Джей, видимо, по какой-то из причин не хочет этого тоже, даже не пытается помочь младшему, лишь стоит и смотрит на всё сверху вниз.       Чонвон разглядывает каждый лист сценария, на все исправления и перечеркивания, которые Джей проверял и додумывал сам, записывал поверх печатного шрифта своим собственным. Чувство обиды возникает в нём подобно лавине, с новой силой, когда Чонвон высматривает на одном из листов практически полностью перечёркнутую идею с поздравлением особо отличившихся сотрудников с непонятно написанными сверху именами.       – Что-то не так? – спрашивает знакомый голос, и Чонвону не нужно поднимать свой взгляд, чтобы понять, что лицо Джея искажено в недовольстве.       – Что не так с именами сотрудников, которых мы планировали поздравлять? Вы могли хотя бы предупредить о замене этих людей другими? – выпаливает Чонвон с похожей долей недовольства, всё ещё не рискуя подниматься на ноги, потому как чужой голос замолкает, и ему страшно, безумно страшно, что же произойдёт дальше.       Почерк Джея ужасен, практически неразличимый обычным человеческим взглядом, и единственное, что Чонвон может различить на листе бумаги, это имя Сонхуна, написанное большими буквами, и зачеркнутая несколько раз, а после, вновь записанная где-то в углу, одна-единственная буква – К.       – Отдай. – Холодным тоном требует Джей, и Чонвон послушно вытягивает руку со стопкой бумаги туда, где, по его мнению, должен находиться старший. – Я не зачёркивал всё, я просто вычеркнул часть людей, которые не заслуживают похвалы на сцене, и вписал тех, кто этого заслуживает.       – Ты вычеркнул… – резко начинает Чонвон, и прикусывает язык, когда чужой голос отрубает:       – Следи за своим языком, Ян.       – Вы вычеркнули больше половины из списка, который мне предоставил Хисын-хён.       За спиной Чонвона раздаётся раздражённое цыканье.       – Хисын-хён не знает ничего о тех, кто работает в его агентстве. Как ты думаешь, как много может видеть человек, запертый в своём собственном кабинете шесть дней в неделю? А я видел их всех. Поэтому просто доверься мне, когда речь заходит о…       – Кто такой Кей? – неожиданно даже для самого себя спрашивает Чонвон, и Джей замолкает.       Когда он, наконец, решает подать свой голос, что-то в нём выдаёт то, как неуверенно он звучит.       – Что?       – Буква К в углу списка… это инициалы? Сотрудница или сотрудник? Мне важно…       – Неважно. – Отрезает Джей, тоже опускаясь на колени, начиная собирать оставшиеся листы бумаги.       И Чонвон, наконец, встаёт на ноги, потягиваясь. Чужая спина выглядит отчего-то напряжённой.       – Я спрошу у Хисын-хёна, если вы не ответите мне. Я организую этот праздник, и мне важно, кто именно собирается находиться в зале…       – Он всё равно не придёт, можешь не распинаться, Ян Чонвон. – Отвечает Джей, и, в отличии от самого Чонвона, вскакивает на ноги сразу же, как только последний лист бумаги оказывается у него в руках.       Поворачиваясь к Чонвону, взгляд его обращён прямо на него, и Чонвон невольно перестаёт дышать от того, какую тяжёлую и интенсивную ауру излучает старший.       Джей пугающий, в этот самый момент Чонвон смотрит на то, какими тёмными могут казаться его глаза, и невольно вспоминает слова Рики о том, что Джей-хён – его любимый хён среди всех них.       Единственное, что может выдавить из себя младший, жалкое:       – Прошу прощения.       И Джей не выглядит впечатлённым, выражение его лица остаётся таким же безликим, практически замороженным, и Чонвон понимает, что конкретно влип.       Джей, не сказав ему на это ни слова, отходит в сторону, вновь начиная перечитывать сценарий.

***

      – Хён, я попал… – тянет Чонвон, чувствуя, как от одной только мысли об этом, глаза начинают слезиться. – Я так сильно попал.       Сону на другом конце телефона молчит, и Чонвон успевает разглядеть маленькие пузырьки воздуха по краям вина в своём бокале.       – Что именно ты натворил? – наконец, решает ответить Сону.       Чонвон морщится от того, как именно старший решил задать свой вопрос. Грубо и бесцеремонно, и какая-то его часть надеялась, что Сону начнёт отговаривать его сразу же, скажет, что ничего страшного не произошло, и у Чонвона нет абсолютно никаких причин вести себя подобным образом. Но Сону принимает правила его игры, долго обдумывает и произносит свои слова с какой-то поражающей беспристрастностью и холодностью.       – Джей… – говорит одно имя, и Сону, кажется, оживляется, но привычного облегчения в его голосе так и не прибавляется.       Напротив, задавая свой вопрос, тон его голоса кажется ещё более нагнетающим.       – Джей-хён?       – Да, да, да… – невольно повышает голос Чонвон и отпивает глоток из своего бокала.       Чонвон не пьян, но выпитая им часть недавно раскрытой бутылки ударила ему в голову сильнее положенного. Подобное общение привычно для Сону – расплывчатость и долгие молчания в трубку ночью, но Чонвон привык к конкретике – чётко построенные фразы и детализированные мысли, и то, что происходит сейчас, в новинку для каждого из них. Обычно всё происходит наоборот: Сону тот, кто напивается и звонит порыдаться в чужое плечо, и Чонвон тот, кто прилежно выслушивает каждое его сказанное слово в три часа ночи. Но сейчас что-то пошло не так, и от сложившегося некомфортно ни Чонвону, ни Сону, но никто из них не рискует начать хоть как-то говорить об этом.       Но Сону взволнован. То, как резко звучит заданный им вопрос, то, с каким нетерпением он ожидает ответа на него.       Чонвон рассказывает всё, закрывает глаза и выпаливает всё на одном дыхании. Про то, как Хисын – конечно же, благодаря тебе, хён, спасибо большое – назначает его организатором приближающегося праздника, про то, как сложно ему далось это время и про Джея, вычеркнувшего все его задумки из сценария ради каких-то собственных целей.       – … он уронил свой сценарий, и я вызвался помочь поднять его. И он всё исправил… Весь список, который дал мне Хисын-хён… сказал, что лучше него разбирается в сотрудниках агентства… перечеркнул большую часть списка, вписал свои имена. Из того, что я запомнил, были Сонхун и… Кей? Я спросил у него, кто такой Кей, потому что я уже знаю, кто такой Сонхун, и он разозлился. Я сказал, что мне важно знать, кто именно будет присутствовать в зале, а он – Он всё равно не придёт, – передразнивает Чонвон, стараясь сымитировать голос максимально похожим на ледяной тон Джея. – И он встал надо мной, и он такой пугающий… То, как он смотрел мне прямо в глаза… Люди не должны быть такими, серьёзно.       Сону не отвечает, но это привычно. Ему нужно это – осмыслить всю ситуацию и обдумать свой ответ на неё, поэтому в моменты, где требуется его непосредственная помощь, Сону тих как никогда. Чонвон прилежно ждёт, разглядывает отсыревающие уголки потолка, вслушивается в бьющий по окнам ветер и отпивает ещё один глоток вина.       – Какой же он идиот… Никто не пустит в здание Кея… – успевает выцепить из бормотания старшего Чонвон.       – Кто такой Кей?       – Бывший сотрудник агентства. Тот, на чьё место ты пришёл… – Обрывками объясняет Сону. – А Джей-хён, как обычно, бегает за ним, словно собачка…       Чонвон хмурится, но голос Сону в трубке по-прежнему звучит как-то отдалённо.       – Я плохо поступил, спросив у него про Кея? – спрашивает заинтересовавший его вопрос. – Хён! Он выглядел достаточно разозлённым…       – Нет, не плохо, Чонвон-а. Не спроси ты у хёна про Кея, тот бы не сорвался на тебе, а ты бы не позвонил мне… Я поговорю с Хисыни-хёном, и вы все вместе обговорите список. Никакого Кея, Чонвон, понятно? Этот человек не должен появиться на празднике и испортить его. Доверься мне в этом.       И Чонвон со злостью выдыхает. Доверься мне, доверься, доверься… Каждый из них просит его довериться, и каждый из них знает чего-то, что знают все, и Чонвон один остаётся за бортом. Целые интриги, крутящиеся в агентстве, и он невольно оказывается в самом центре событий, даже не осознавая этого.

***

      За дверью Хисына раздаются недовольства и крики, и если первые принадлежат, в основном, Хисыну, то все повышенные тона в кабинете Джей берёт строго на себя, и Чонвон боится даже постучаться, зная, что именно он стал причиной этих разборок. Его ладони потеют, и он вытирает их о ткань брюк, боясь сделать даже лишнего движения.       ... Да пошёл ты! Никто не просил тебя увольнять хёна!       Как именно ты разговариваешь со своим начальником?       Как с тем, кто натворил херню, и пытается бороться с её последств…       Звук сильной пощёчины раздаётся по всему кабинету, и Чонвон невольно пятится, только сейчас начиная понимать, насколько серьёзна ситуация, потому что Хисын не тот человек, что поднял бы руку хоть на кого-то. Хисын мягкий и улыбчивый, кто угодно мог бы сказать, что он просто не умеет злиться, что, конечно бы, оказалось ложью, но от правды бы ушло совсем недалеко.       Звук чужих тяжёлых шагов приближается к двери, и Чонвон подбегает к ней тоже, хватается за ручку, чтобы открыть, чтобы ни Джей, ни Хисын не подумали, что всё это время он нагло подслушивал чужие откровения, и тянет дверь на себя как раз в тот момент, когда разъярённый Джей собирается потянуть ручку в ответ.       Фигура Чонвона в дверном проёме вызывает у каждого из них прямо-таки противоположную реакцию, и если лицо Джея искажается в ещё более яростной гримасе, и он явно сдерживает себя от чего-то, то Хисын в более мягкой манере, гораздо более мягкой чем то, что Чонвон слышал несколько мгновений назад, приглашает его зайти.       Чонвон неуверенно проходит, боясь даже вздохнуть от близости с Джеем, излучающего своё недовольство фейерверками, и садится в кресло, предложенное Хисыном, прямо напротив него. Хисын улыбается, и даже если искренности в этом жесте не так много, старший всё равно заботится, волнуется, и будто бы догадывается, что Чонвон мог слышать всю эту неприятную перепалку. Чонвон ценит каждый успокаивающий жест в свою сторону, потому как сам успокоиться сейчас никак не может.       – Стоять! – приказывает Хисын, и Чонвон замирает, напрягается всем телом от такого тона своего начальника.       – Чего? – огрызается Джей, и Чонвон может отчётливо слышать, как дрожит его голос от переполняющих эмоций.       – Я не разрешал тебе выходить.       – А мне и не нужно на это твоё разрешение.       – Чонсон! Не переходи границы!..       Джей словно хочет сказать ещё чего-то, но всё равно молчит, будто бы признавая своё поражение, и Хисын это видит тоже, невольно расслабляется на своём месте.       – Я напишу список приглашённых гостей, а Чонвон отошлёт тебе старую версию сценария. Постарайся придерживаться её.       – Как скажете, господин начальник. – Стараясь вложить в эти слова как можно яда, отвечает Джей.       Чонвон прикрывает свои глаза, боясь, что это вновь может вылиться в ссору. Но Хисын лишь кивает, и Чонвону даже хватает смелости, чтобы повернуться и посмотреть на стоящую фигуру Джея.       На красный отчётливый отпечаток ладони на его щеке.       И вновь отворачивается, опуская взгляд, словно сам стыдясь вида, в котором предстал перед ним старший.       Джей издаёт смешок, Чонвон отчётливо слышит его, а затем уходит, не дожидаясь разрешения на это Хисына и вообще, будто бы, игнорируя его существование. Лишь когда голос его начальника доносится до него, он задерживается у входа на несколько мгновений дольше положенного:       – И ещё, Чонсон, ты же знаешь, что Сонхун всё равно не оценит пятиминутные дифирамбы в его честь…       Громкий хлопок дверью знаменует собой окончание чего-то важного. Чонвон не может не чувствовать облегчения, оставаясь в кабинете лишь наедине с Хисыном.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.