***
Чонвон, незаметно даже для самого себя, засыпает, переполненный чувством усталости и алкоголя в крови, и просыпается, когда чья-то настойчивая рука продолжает тормошить его за плечо. – Чонвон, – Джей. – Просыпайся, прошло и так много времени. Его глаза слипаются, несмотря на то, насколько сильно он пытается открыть их, поэтому он бормочет в ответ что-то невнятное, и опять проваливается в сон. Он чувствует, насколько сильно саднит его горло, и отмечает, что должен не забыть выпить стакан воды, как только окажется дома. – Хён… – Раздаётся неожиданное где-то поблизости. Чонвон мямлит слова оправдания в ответ, но этот голос отличается от предыдущего, и когда он же, уже более раздражённо, зовёт его повторно, Ян понимает, что тот обращается совсем не к нему самому. – Джей-хён, такси ждёт. – И что я, по-твоему, должен сейчас делать? – Повышает голос Пак, и Чонвон морщится от того, как чужой голос наждачкой проходится прямо по собственным ушам. – Он напился. Потащим его? Чонвон старается не слушать чужие разговоры, слишком занятый своей усилившейся головной болью, и даже не замечает, когда присутствующие голоса затихают и становятся мягче. Молчание заполняет комнату, и Ян успевает вновь уйти во дрёму, расслабившись, а затем знакомый голос Рики говорит очень тихо и доверительно, но Чонвон всё равно слышит – и раздражённо открывает свои глаза, утыкаясь в спинку дивана. – Сону-хён ждёт в машине. Джей шумно выдыхает, а затем по комнате разносится его выдавленный и усталый смех. Чонвон всё-таки переворачивается на другой бок. Мир вокруг него всё ещё немного идёт кругом, а в висках колотит так, что желание вновь закрыть глаза появляется так же стремительно, как и раннее желание открыть их – и он слипающимися глазами рассматривает стоящую чуть вдали фигуру Джея и фигуру Рики, не сводящую с того свой умоляющий взгляд. – Он ждёт, – Повторяет ещё раз японец и давит, вкладывая в сказанное что-то между строк, но Джей смело встречает его взгляд собственным и не сдвигается с места. – Пожалуйста, только в этот раз. В воздухе повисает тишина, переполненная чужими невысказанными мыслями. Чонвон стонет, сильнее обхватывая свою больную голову руками, борясь с желанием накричать на всех присутствующих. – Как Сону? – Спрашивает голос Пака неожиданно и тихо. – Никак, – Произносит Рики на одном дыхании. – Он только успокоился, я думал, что это уже никогда не закончится. Мне бы не хотелось оставлять его одного, серьёзно. Чужой разговор вновь продолжается, и Чонвон делает над собой огромное усилие и приподнимается на локтях, отрывая голову от дивана. Мир вокруг него ещё сильнее начинает идти кругом, как только он пытается сфокусироваться на чём-то одном. Чужая рука удерживает его за плечо, слегка встряхивая, и Чонвон переводит свой слегка мутный взгляд на встревоженное лицо Рики перед собой. – Хён, где он умудрился так напиться? – Я, вообще-то, всё слышу, – Хрипит Ян больным голосом. – Если хочешь спросить о чём-то, то спрашивай напрямую у меня. Чонвон валится на спинку дивана, отбрасывая голову назад, и закрывает глаза. Рики недовольно оглядывается на Джея, то и дело поглядывая на часы на своей руке. – Вставай, – Ещё раз просит японец, усаживаясь рядом с Яном. – И так нянчимся с тобой, как с ребёнком. – Так не нянчитесь, – Отрезает Чонвон, не выдерживая пульсирующей в висках головной боли. – Езжайте без меня. Я высплюсь и сам уеду. В комнате повисает тишина. Рики многозначительно обменивается взглядами с Джеем. Чонвон успевает провалиться в ещё один смутный сон и ещё раз проснуться, прежде чем спокойный голос Пака не раздаётся, оглушающе врываясь в молчание. – Езжай, Сону и так ждёт слишком долго. Чонвон с трудом удерживает свои глаза открытыми, но даже в этом состоянии может видеть, насколько расслабленно выдыхает Рики после сказанных ему слов. Японец, растерянно оглядываясь то на одного своего хёна, то на другого, выглядит бездомным щенком, а затем, видимо сомневаясь, подходит к Джею, усевшемуся на один из стульев. – Рики, – Ещё раз подаёт голос Пак, звуча абсолютно холодно и беспристрастно. – я же сказал, езжай. Ты всё равно один не справишься с опьяневшей молодёжью. Всё нормально. – Хён… – Я сказал тебе, убедись, что, хотя бы Сону этой ночью спокойно доедет домой. Чонвон недовольно откидывается в сторону, стараясь не вникать в сказанные чужие слова. Прямо сейчас, желающий лишь отоспаться, ему было плевать, что именно планируют сделать стоящие перед ним люди – оставили бы они его одного в этом месте или нет, он всё равно планировал вернуться к себе в квартиру. Он не маленький мальчишка и не идиот, и ему не нужны чужие настояния, чтобы сохранить себя в безопасности. –… спасибо. Рики неловко бьёт Джея по плечу, и тот выдавливает из себя сдавленную, переполненную какими-то своими мыслями, улыбку. Японец ещё раз проверяет свой телефон, а затем, бросив на Чонвона последний встревоженный взгляд, делает неуверенный шаг в сторону выхода. – Но ты поможешь ему добраться до своего дома? – Уточняет Рики, и Джей закатывает свои глаза в раздражении. –… если мы с Сону уедем без него прямо сейчас? Джей издаёт громкое «Йа-а-а», что безжалостно режет чуткий слух Чонвона, а затем тот громко фыркает, вызывая этим смех японца. Пак переводит свой взгляд на распластавшуюся фигуру Яна, косясь, и, кажется, раздражается от этого ещё сильнее. – Разберусь, – Бросает резкое и недовольное. – Если проблема состоит только в том, чтобы довезти его до дома, я сам отвезу его. А затем голос его немного смягчается, Джей устало жмурит свои глаза, зажимая переносицу слегка подрагивающими пальцами: – Давай хотя бы под конец этого дня всё сделаем правильно. Рики кивает, обещает, что Сону перешлёт ему адрес Чонвона, и уходит, постоянно уточняя, всё ли в порядке, и не причиняет ли он этим неудобства своему хёну. Когда немного грубоватый голос японца стихает и в комнате, наконец, становится спокойно, Чонвон позволяет себе окончательно расслабиться, громко выдыхая. – Какие же вы надоедливые, – Хнычет он, взглядом уткнувшись в потолок. – Я всё гадал, когда вы уже замолчите. – Сам бы помолчал, – Рычит в ответ Джей откуда-то сбоку, и в комнате, переполненной тишиной, их голоса эхом отдаются от высоких потолков. – Или ты прямо кайф ловишь от того, что приносишь другим неприятности? Чонвон усмехается, прикладывая пальцы к своим вискам, растирая. Тупая боль пульсирует и не даёт думать здраво. Вся ситуация, в которой он, впервые за всю свою жизнь, позволил себе выпить больше положенного, кажется ему нереальной. Он даже знал свой лимит в бокалах, но всё равно позволил себе потерять над собой контроль. Ловит ли он кайф от ситуации? Да как этот идиот смеет говорить такие вещи ему? Ему, кто единственный бегал и пытался как-то разрешить возникший хаос? – Ловлю кайф? Приношу другим неприятности? Да как ты смеешь? Ты сам говорил, что я единственный, кому не всё равно в этом месте! – Повышает голос Чонвон, а затем замолкает, крепко сжав зубы от усилившейся боли. – Когда уже, наконец, ты перестанешь побивать рекорды мудачества в глазах других людей? Я не просил тебя оставаться здесь со мной, ты мог просто уйти. Не заставляй меня чувствовать себя виноватым за то, в чём абсолютно нет моей вины. – Тогда извини. Оу. Со стороны Джея раздаются шаги, но тот больше не говорит ему ни слова. Какой-то звон прямо над головой Чонвона, звук чего-то падающего, а затем тяжёлое пыхтение. Чонвон слегка приоткрывает один глаз, выглядывая за диван, чтобы увидеть поднимающегося на ноги Джея с ключами в руках. – Поехали, – Командует старший, рассматривая что угодно, кроме лежащего Яна. – Я планирую отвезти тебя домой, а затем не пересекаться больше никогда. – Я предлагаю тебе более заманчивую идею, – Припеваюче тянет Чонвон, приподнимаясь на одном локте. – Ты просто уходишь из этой комнаты, и мы всё равно больше никогда не пересекаемся. – Нет. – Не понял? – Смеётся Чонвон, игнорируя головную боль. – Я обещал Рики, что отвезу тебя, а Сону уже отослал мне адрес твоего дома, – Отвечает Джей в постоянных поисках чего-то. – поэтому вставай. Я не уйду отсюда, пока отсюда не уйдёшь ты. Чонвон немного нервно смеётся ещё раз. Опьяневшая голова с трудом осознаёт ситуацию, и он даже успевает задуматься – может быть, всё в порядке, и именно Чонвон устраивает драму из ничего, а затем как-то совсем по-трезвому отрезает, что действительно не хочет, чтобы Пак довозил его до дома. К чему эти подачки от человека, который и человеком его не считает? Он отлежится ещё немного, – спать у него уже всё равно не получится – а затем вызовет такси. Он отвечает Джею именно так, стараясь по полочкам разложить ему весь свой дальнейший план, уже догадываясь, что старший не планирует оставлять его одного так просто. Пак смотрит на него в ответ и будто бы не воспринимает его слова, поглядывает на горящий экран телефона и тут же убирает его в свой карман. – Я уже заказал такси, водитель приедет минут через семь. Вдруг Чонвон чувствует небывалую ранее обиду, его опьянённая голова заторможенновоспринимает всё происходящее вокруг, но он понимает одно, и вопрос, который он задает Паку, переполнен чем-то давящим, с весомой долей насмешки, и Джей смотрит на него в ответ – вопросительно: – Полагаю, мои единственные друзья не хотели ехать вместе со мной, и поэтому оставили меня одного. – Рики попросил об этом, – Морщится Джей, будто объясняя Чонвону элементарнейшие вещи, но как-то рвано и будто бы неуверенно. – У него… есть свои причины, чтобы рваться поступить именно так. И к тому же… я что, для тебя не человек? Чонвон напряжённо всматривается в чужое беспристрастное лицо, и Джей высокомерно вздёргивает свой подбородок в знак обиды. Его острый профиль выглядит ещё более острым из-за тёмного освещения комнаты. – В смысле? По комнате разносится громкая мелодия, заставляющая Яна выругаться, и Джей поднимает трубку, внимательно вслушиваясь, а затем поддакивая. – Вставай, такси приехало. – Командует, игнорируя заданный вопрос. – Или ты хочешь, чтобы я тащил тебя на себе? – Ничего я от тебя не хочу, – Ядовито парирует Чонвон, но встаёт, сдерживая в себе страдальческий стон. Если на языке Джея и были несколько невысказанных претензий, то тот решил благополучно промолчать, дождавшись, пока Ян поднимется на ноги с горем пополам. А Чонвон просто устал портить отношения с человеком, которого он и так уже видеть не мог перед своими глазами. Позади Чонвона раздаётся звон от ключей, и он поворачивает свою голову у самого выхода, чтобы увидеть Пака, в руках перебирающего гремящую связку. С видом, полным непонимания, он останавливается, боясь даже позвать старшего по имени, но тот первый подаёт свой голос, всего на долю мгновения выглядя абсолютно нормальным человеком: – Иди без меня. – Говорит, не переставая пальцами ощупывать ключи. – и подожди в машине. Мне нужно проверить, что в помещении не осталось людей и отдать ключи персоналу. – Разве ты должен отвечать за это? – Охрипшим голосом спрашивает Чонвон, откашливаясь. – Нет, – Отрезает Джей несколько раздражённо, но Ян решает проигнорировать чужой тон. Прямо сейчас старший действительно выглядел не лучшим образом. – Но ты видишь здесь хоть кого-то, кто ещё смог бы сделать это? Чонвон открывает свой рот, чтобы ответить что-нибудь, и тут же закрывает его, чувствуя себя до невозможности уставшим. В конечном итоге, все их разговоры заканчивались лишь препирательствами и ссорами, так есть ли хоть какой-то смысл продолжать общение, если Ян уже устал? Он осматривает пустой зал, валяющиеся на полу бутылки, стоящий вдали накрытый, уже опустевший стол, за которым ещё некоторое время назад кипела жизнь. Кипел и Джей, и сам Чонвон, и все присутствующие на празднике, а сейчас всё просто выгорело, а оттого и окружение, и сами они казались отчего-то тусклыми и практически неживыми. – Я должен делать эту работу, – Вылетает из Чонвона невольно, и он закусывает свою губу, проклиная себя за то, что вновь начал разговор, который приведёт к очередной катастрофе между ними двумя. Джей весь потухает, и Чонвон, не ожидавший такой реакции, удивлённо смотрит на то, как плечи старшего и голова того устало опускаются. Ключи в руках Пака замирают, переставая греметь. – Ты сделал достаточно. – Говорит старший, даже не смотря в его лицо. – Больше, чем старожилы этого места. И сегодняшний день и из тебя высосал немало, а ты даже не имеешь к этому никакому отношения. Поэтому я сам закончу здесь всё. Я должен сделать всё правильно хотя бы сейчас. Чонвон не может оторвать своего взгляда от чужой взлохмаченной макушки, рассматривает торчащие в разные стороны одинокие волоски – и не может понять чужой перемены, но приходит к выводу о том, что произошедшее сегодня по-разному повлияло на каждого из них. И прямо сейчас, всего на несколько мгновений, пока утренний свет не ворвался в окна зала, Джей выглядел практически уязвимо – и отчего-то Чонвон боялся спугнуть этот момент, а поэтому даже дышал через раз. – Я понял, – Кивает Ян, неосознанно становясь тише. Чувство небольшого облегчения поселяется в его груди, крича о том, что в этот раз их отношения, должно быть, стали капельку лучше, и ему не стоило переживать ещё и об этом. – Я попрошу водителя подождать, только постарайся разобраться со всем побыстрее. Ты же знаешь, что нам придётся доплачивать за ожидание? Джей поднимает на него удивлённый взгляд, пелена уязвимости спадает с него, как только он осознаёт происходящий момент, но его тон не становится другим. Он собирается с мыслями, молчит некоторое время, а затем криво ухмыляется. Глаза его принимают былую остроту и живость. – Боишься переплатить? Не переживай, я заплачу. Чонвон фыркает в ответ, закатывая глаза, но не может сдержать краткой улыбки от облегчения. Этот день и вправду был тяжёлым, думается ему. Повидав столько несчастных судеб, решающихся сегодня, прямо сейчас он просто был рад, что, хотя бы что-то в его работе и в его жизни не изменилось в худшую сторону. Осознав, что он улыбается прямо напротив и, в какой-то степени, из-за Джея, он тут же меняет выражение своего лица на серьёзное и сосредоточенное, но уверен, что Пак даже не заметил этого, вновь погружённый во что-то своё. – Я сам могу заплатить за себя, – Бросает Ян, готовясь уходить. – Не нужно благородства. И быстро хватается за ручку и открывает дверь, чувствуя на себе пронзительный взгляд. Он знает, что алкоголь в его крови всё ещё не выветрился, и его дыхание стало учащённым вместе с бешено бьющимся сердцем в груди именно из-за этого, но сама мысль о том, чтобы столкнуться глазами с Джеем в невраждебной и несколько откровенной обстановке, отличной от того, с чем сам Чонвон привык сталкиваться большую часть своего времени, заставила его испытать смешанные чувства. Он проходит мимо опустевших коридоров, по памяти находя гардероб у самого входа на улицу. Его голова всё ещё ощущается тяжёлой, а мир перед его глазами изредка смешивается в общее нечто – и, осознавая молчащий телефон в своём кармане, он приходит к мысли, что действительно было бы неплохо, если бы хоть кто-то смог проводить его до дома в таком состоянии. Даже если этим кто-то по итогу оказывался Пак Джей, малейший проблеск в отношениях с которым не говорил вообще ни о чём – в конечном итоге, тот тоже напился вместе с ним, и мог не вспомнить даже части того, о чём говорил сейчас на следующий день. Даже если сам Чонвон знал, что в скором времени похоронит даже саму мысль о том, чтобы всецело положиться на человека даже на некоторое время. Прямо сейчас он просто мечтал отпустить самого себя.***
– Почему Сеул никогда не потухает? – Разносится по салону машины скучающий голос Джея, и Чонвон приоткрывает один свой глаз, чтобы недовольно посмотреть в другую сторону. Джей выбегает из здания через пять минут, и им не приходится доплачивать водителю. Чонвон смотрит на экран своего телефона без единого уведомления и даже не замечает, когда задняя дверь раскрывается, с шумом запуская на сидение Пака. Тот тяжело дышит и выглядит несколько нервно, но так ничего и не говорит, лишь приветливо, но дежурно улыбаясь таксисту, а затем вновь возвращается к каким-то своим мыслям, разглядыванию сидений из кожзама с удивительным интересом для человека, выпившего не одну бутылку некоторое время назад. И в салоне повисает неловкая атмосфера даже несмотря на то, что все они продолжают молчать. – Иногородний? – Дружелюбно уточняет мужчина за рулём, обнажая ряд своих зубов, и Чонвон замирает, желая услышать чужой ответ, но Джей не отвечает, продолжая рассматривать мелькающий пейзаж за окном. А затем, не получив никакой реакции, таксист продолжает: – Я вот тоже помню себя совсем семнадцатилетним мальчишкой. Меня тогда мамка с двумя огромными сумками провожала на поезд… Чонвон начинает дремать. Остатки алкоголя в его крови продолжают играть свою роль, выкачивая из него оставшиеся силы. Он откидывается на спинку кресла, поворачивая голову к окну и чувствуя, как сильно по собственным щекам бьёт зимний холод. Некоторое время назад примерно так же он ехал на свой первый рабочий день в агентство и, должно быть, чувствовал восторг и предвкушение от того, чтобы даже работать в такой огромной и известной организации. Он и не помнит уже, что чувствовал в тот день – другие чувства и более весомые переживания поглотили его с головой, и прямо сейчас навряд ли он уже вспомнил бы даже события вчерашней ночи. Этакое выгорание, которого не избежать. – Да нет, мне просто интересно всегда было, неужели всем этим людям не хотелось хотя бы одну ночь поспать спокойно? – Продолжает Джей, промолчав некоторое время, и Чонвон опять раздражённо открывает свои глаза. – Не говори ерунды, – Бурчит он в ответ. – А я и не говорю! – Рычит старший в ответ, не отрываясь от пейзажа, а затем, растеряв весь свой пыл, добавляет уже спокойнее и более неуверенно: – Просто… вот неужели никто никогда не думал… каково бы это было, хотя бы одну ночь поспать без ослепляющих вывесок, постоянно просвечивающихся сквозь окна их домов? Таксист принимает позу мыслителя, внимательно и молчаливо вслушивающийся в чужой монолог всё это время, а затем произносит, практически разделяя каждое сказанное слово по слогам: – Тогда тебе следует валить нахрен из Апкучжона, сынок. И Чонвон прыскает от смеха, чувствуя на себе недовольный взгляд Джея. –… я вот снимаю себе комнатку в Пэкса, так оттуда мне ни один маломальский свет спать не мешает. Джей горделиво и несколько оскорблённо вскидывает свой подбородок, – привычка, отмечает Чонвон увиденное ранее – и сильно сжимает свою челюсть, нервно подёргивая ногой. Машина проезжает ещё один поворот, утыкаясь в очередную пробку. – Говорят, жить нужно проще. – Улыбаясь, говорит Чонвон из-за одного лишь желания подразнить старшего. Водитель на переднем сидении поддакивает, вновь начиная какой-то свой монолог, и Ян не замечает за отвернутым от него Джеем, как тот напрягается, крепко сжимая свои губы. – Тебя забыл спросить, – Всё-таки подаёт свой голос Пак, но Чонвон лишь ухмыляется в ответ на чужие слова. – Повторяешься. Возможно, ему просто хочется увидеть хоть какую-нибудь реакцию на отвёрнутом лице старшего, или, может быть, постепенно, но не до конца выветрившийся алкоголь в его крови пробуждает в нём азарт и интерес – но он горит желанием увидеть Джея без напускной ядовитой маски хотя бы в этот раз. Чонвон не знает, что двигает им в этот момент – он не чувствует страха или учащённого биения сердца лишь от мысли о том, что же именно должен сказать ему Пак в этот самый момент. А ещё ему до чёртиков хочется отрубиться прямо на автомобильном сидении. В конечном итоге, Джей всё равно бы разбудил его, когда машина приехала бы к его подъезду, да? У него почти получается сделать это. Жгучие глаза закрываются с болью, но зато с приятной. Тело обмякает, как только Чонвон позволяет себе расслабиться под завывные мелодии радио. Он нормально не спал долгие недели – стрессы, переживания и нескончаемая работа, в процессе которой оказалось, что он вообще-то не так уж и хорош, как когда-то Сону старался убедить в этом начальство. Просто обычный, ничем не выделяющийся, так ещё и оказавшийся в самом центре непонятной ему перепалки. Чонвон отключается от всех мыслей в своей голове, начиная дремать.
***
В Сиэтле было совсем иначе…
Остается невысказанным, повисает на языке у Джея – и он практически готов ляпнуть необдуманное прямо в надоедливое лицо Чонвона, но отчего-то решает отмолчаться. Никогда не покидаемое «А стоит ли?» побеждает в больной голове все остальные задатки эмоциональности – и он прикусывает свой язык. Пейзажи сменяются один за другим, но каждый всё равно ничем толком не отличается от предыдущего. Высотки, начищенные дороги и никогда не потухающий свет от вывесок откуда-то сверху. И всё-таки он прав – в Сиэтле было совсем иначе. Может быть, мужчина за рулём прав – и ему просто следует найти себе жильё попроще, какой-нибудь район на окраине города или вообще другой город. Может быть, ему следует жить проще в принципе – и проблема, как таковая, заключается только в нём самом. Ещё никто из людей, с которыми ему доводилось общаться, не поддакнул его негодованиям по поводу вечно живого центра города. Все эти многочисленные знакомые – две трети Сеула, с которыми у него когда-либо состоялся дружественный диалог – лишь натянуто улыбались его словам и неловко поддакивали. Мальчишка, сидящий сейчас рядом с ним, первый, кто смог озвучить то, что другие не рисковали. Где-то на фоне таксист на уверенном корейском рассказывает очередную историю, от которой у Джея начинает болеть голова. Хочется вклиниться и потребовать, чтобы тот перестал разговаривать – хочется тишины, чтобы собрать все свои запутанные мысли в порядок, но именно этой ночью Пак не хочет вступать в бессмысленные перепалки с незнакомцами. Голова гудит от того, насколько напряжённым был сегодняшний день, и загудит сильнее, рискни он озвучить своё недовольство вслух. Он решает написать короткое сообщение хотя бы Хисыну. Всё ещё смутно помнящий слова Чонвона о том, что тот сбежал с мероприятия в одиночку, Джей нехотя признаётся самому себе, что искренне волнуется за своего хёна. Пишет: Хён, ты как? И, не раздумывая, отправляет его Ли. Долго всматривается в написанное и хмурится, думает. По радио начинает играть какая-то попса, и таксист начинает вслух подпевать незнакомой песне. Пишет ещё одно: Напиши мне, как сможешь, и я приеду. Я переживаю. И откидывает телефон в сторону, уголком глаза высматривая спящую фигуру Чонвона; усталость с новой силой вздымается в нём, и он бессовестно начинает рассматривать чужое лицо, вновь погрузившийся в свои мысли. Молодой – первое, что приходит ему на ум при разглядывании Яна. С закрытыми глазами тот выглядел каким-то до ужаса молодым и невинным – его разглаженные аккуратные черты лица невольно хмурились при каждой качке автомобиля. Красивый – второе, на чём останавливается джеевский пьяный мозг, и он даже не удивляется подобному выводу. Потому что мальчишка был действительно красивым, а Пак никогда не стыдился озвучивать факты вслух. В приглушённом свете салона черты лица Чонвона размывались и казались какими-то сказочными. Молодой и красивый – Джей с небольшой долей сожаления вслушивается в чужое сопение и думает, что для юнца, находившегося на своём месте исключительно малое количество времени, Ян Чонвон действительно сделал немало. Или, по крайней мере, постарался осуществить это в жизнь. Даже если он не был Кеем и никогда не смог бы заменить его, приложенные бесполезные усилия, которые он вложил в свою работу и в этот праздник, действительно казались внушительными. Джей не планировал говорить ему об этом никогда. В конечном итоге, Сонхун всё так же уходил из агентства, а это значило, что Чонвон тоже покинул бы своё место, рано или поздно. Вложенные силы, грубое отношение и спорное начальство – Джей понял бы, уйди Чонвон в другое место и продай он все эти грязные детали их мерзкого скандала в качестве инсайдера. Примерно так началась бы его карьера в мире моды, возможно, она продолжилась бы и дальше при правильном расставлении приоритетов и постоянной установке о том, что доверять вокруг никому не стоит. Джей издаёт невнятный звук и вновь отворачивается к окну, привычно встречающего его однотипными пейзажами. – Хозяин, – Вдруг приглушённо произносит таксист, и Паку требуется время, чтобы догнать, что тот обращается именно к нему. Он вскидывает свою голову, взглядом пересекаясь с чужим выцветшим в зеркале заднего вида. – всё в порядке? Джей лениво отводит свой взгляд в сторону – тон, который он вкладывает в свои слова, переполнен пренебрежением. – А что-то должно быть не в порядке? Мужчина вдруг начинает смеяться, по-прежнему уткнувшись в проезжающие мимо машины, а затем останавливается на очередном светофоре. Единственным источником звука в салоне вновь остаётся негромкое радио и сопение под боком, так как все присутствующие решают замолчать одновременно. Джей не знает, почему ничего не говорит в ответ на чужие слова. Выросший с убеждением, что слова должны быть высказаны в любом случае, прямо сейчас он находит себя слишком уставшим, чтобы даже пошевелить своей головой – не то чтобы языком. Конечно, всё не в порядке, но что с этим может сделать незнакомый мужчина средних лет? И есть ли вообще хоть какой-то смысл в том, чтобы выговаривать ему свою историю? Знакомые кивки для приличия, ленивые поддакивания и ни капли интереса. – Не поймите неправильно, конечно, – Уже гораздо тише и спокойнее продолжает таксист, когда машина трогается с места. – моего дела здесь вообще нет. Просто вы смотрели на этого юношу долгие пять минут и, не совру, даже моргали через раз. Я подумал, что, возможно, вы захотели бы высказаться. Джей повторно переводит свой взгляд на спящую фигуру Чонвона. Тот даже не шевелится, грудь его равномерно то вздымается, то опускается под такт незнакомой Паку музыки. – Ваша работа заключается не в этом, – Хрипло произносит он, словно во сне рассматривая детали чужого лица. Слегка приоткрытые губы Яна выпячиваются вперёд, а его ресницы начинают трепетать, готовые к пробуждению. – Ваша работа заключается в том, чтобы безопасно возить людей домой за деньги. – Вы правы, конечно, хозяин, спору нет. – Легко соглашается мужчина беззлобным тоном. – Но иногда в мою оплату также входит выслушивание чужих историй. Джей хмыкает. – Не в этот раз, – Отвечает он, чувствуя некоторую тревожность от общения с незнакомцем. – Если мне потребуется разговор, я обращусь к своим друзьям или к психологу. – Это правильно, – Таким же лёгким тоном продолжает таксист, будто бы не замечая чужой напряжённости. – Друзья это наше всё, конечно. Помню вот однажды, когда мне было двадцать… Джей закрывает свои глаза, желая огородить себя от навязчивых мыслей и всего происходящего с ним. Он плотнее зажмуривается, стараясь вслушиваться в звуки песен, а не в монотонное бормотание незнакомца за рулём. Телефон в его руке молчит, в обычное время разрывающийся от нескончаемых звонков разной степени важности, и всего лишь на некоторое время он действительно задаётся вопросом: А не спит ли он прямо сейчас? Очередной кошмар, не дающий ему нормально спать долгие ночи. Джей открывает глаза, безразлично утыкаясь в светлеющее небо в вышине. Таксист всё-таки замолкает, спустя некоторое время, и Пак может спокойно выдохнуть. Бесконечное множество мыслей поселяются в его голове, и, достаточно эмоциональный, Джей, наконец, задаёт вопрос сам себе: Когда именно в их жизнях всё пошло наперекосяк? Потратившие столько сил и ресурсов для выстраивания целого агентства и репутации вокруг него, почему именно сейчас каждый из них просто взял и сдался? Они знали друг друга долгие годы, видели и переживали взросление каждого, вместе проходили через возникающие проблемы. Откуда этим эгоистичным мыслям вообще взяться в голове Сонхуна? С каких пор младший настолько поглощён собственной личной жизнью, что напрочь игнорирует судьбы сотен людей – и его, Джея – своего лучшего, чёрт возьми, друга – в частности? Он мало сделал или мало интересовался? Ему следовало быть лучше – или проблема заключается вовсе не в нём?.. – Хозяин, – Вновь тянет мужской голос. – приехали. Джей вздрагивает от неожиданности чужого обращения и с привычной внимательностью, наконец, смотрит на окружающий его двор. Опустевший с изредка проскакивающими то тут, то там людьми, Пак невольно вспоминает, что место, присланное ему Сону, тоже центр города. Он переводит свой взгляд на заснувшую, кажется, ещё крепче фигуру Чонвона и впервые за долгое время чувствует себя неуверенно в том, что именно он должен делать дальше. Всё ещё не до конца вышедший из собственных мыслей, он совсем неуверенно тянется к чужой руке и слабо встряхивает плечо Яна. – Чонвон, – Хрипит он нехотя, не переставая тормошить плечо другого. – Приехали. Младший недовольно стонет, крепче зажмуриваясь от чужой настойчивости, и с силой выдёргивает свою руку, прижимая её к себе ближе. Таксист выключает радио и глушит мотор, полноценно оборачиваясь на разворачивающуюся ситуацию. В его глазах мелькает искорка сожаления, быстро сменяемая на привычную доброжелательность. – Переборщил? – Сочувствующе спрашивает он, не отрываясь от разглядывания чужого спящего лица. Джей отмахивается от чужих слов, не отцепляясь от безвольного тела Яна. Чонвон что-то бормочет себе под нос, сильнее хмурясь и всё дальше отодвигаясь от настойчивой руки Джея. Таксист выключает радио, и в образовавшейся тишине неравномерное сопение Яна – единственное, что раздаётся по душному салону автомобиля. Джей повышает голос, говорит: – О, господи, Ян Чонвон, не доставляй мне ещё больше проблем!.. Но Чонвон остаётся безразличным к пустому высказыванию старшего, поэтому Пак быстро сдувается, бессильно валясь на своё законное место. Мужчина на водительском сидении, наблюдающий за всем тихо и издалека, лишь хмыкает, не отрываясь от зеркала заднего вида. – Давайте отвезём вас домой, хозяин, – Предлагает таксист, тоже невольно расслабляясь на своём месте. – а потом я довезу мальчишку домой. Уверен, к тому моменту он уже отоспится. – Я обещал довезти его до дома, – Бурчит себе под нос Джей, разглядывая угрюмый пейзаж наступившего утра за окном. – Вы не понимаете. – Тогда вы должны будить его настойчивее, – Подсказывает мужчина, как можно осторожнее подбирая свои слова. – если не хотите нести его на своих плечах. Джей громко выдыхает, кажется, из его рта вылетает что-то, наподобие рычания, прежде чем он вновь не набирается сил и не отрывается от спинки сидения, привычно вцепляясь в рукав Чонвона. Он сильнее нагибается к чужому нахмуренному лицу, выдыхая слова своим охрипшим от выпитого голосом в ухо Яну. Говорит: – Чонвон-а, уверен, ты достаточно отоспался всю эту чертовски долгую дорогу до дома. Просыпайся, потому что у меня нет ни малейшего желания тащить тебя до квартиры на себе… Чонвон мычит что-то в ответ, но рукой отодвигает старшего от себя подальше, слегка приоткрывая свои глаза. Таксист, наблюдающий за всем, громко, но коротко хохочет, оголяя ряд своих зубов. – С пробуждением. – Говорит он, пальцами постукивая по рулю. – Угу, – Бормочет Ян, даже не смотря в его сторону. Всё его ослабшее внимание сосредоточено лишь на том, чтобы собрать свой расклеившийся организм воедино и встать на ноги. Он смотрит куда-то в пол, наощупь открывая дверцу и вдыхая удушающий его свежий воздух, спуская свои ноги на асфальт. Знакомый двор встречает его своим осуждающим молчанием, будто каждый из живущих в нём людей тайком подглядывает в занавешенные окна, чтобы после высказать всё у него за спиной. Чонвон поднимается со своего места, слегка покачиваясь, и тут же прекращает любое своё движение, вцепившись в железную дверцу своими пальцами. Плывущее сознание практически подкашивает его ноги, но Ян удерживается в горизонтальном положении – а он даже не пил настолько много. Не хочется думать о том, сколько он пил, прямо сейчас. Хочется заснуть и стакан воды к пробуждению. Для того, чтобы обдумать все причины и следствия, у него будет ещё целый последующий день. Чужая рука вцепляется в его собственное плечо, и Чонвон удивлённо поднимает свой взгляд на возвышающуюся над ним фигуру Джея. Чонвон всматривается в его лицо ещё некоторое время, чтобы с некоторым удивлением осознать, что помимо привычного для этого человека недовольства, с которым он, видимо, родился, живёт и будет жить всю свою жизнь, взгляд его наполнен ещё чем-то тревожным, практически боязливым, потому как чужие блестящие глаза в утреннем свете, кажется, округляются сильнее обычного. – Всё в порядке? – Спрашивает Джей, тоже заглядывая в чужое посеревшее лицо. – Выглядишь не очень. Чонвон отворачивается от взволнованного лица. Всё ли в порядке? Можно соврать или сказать правду, и даже в своём подвешенном состоянии пьяный мозг Яна решает, что нет никакого смысла врать человеку, который прямо сейчас удерживает его от падения, поэтому ответ Чонвона получается искренним и каким-то жалким. – Меня тошнит. На удивление, чужая хватка на нём не слабеет, и сам факт этого прибавляет несколько положительных пунктиков к не особо приятному образу Джея. Напротив, Пак крепче вцепляется в чужие плечи и настороженно бормочет в чужое ухо: – Дойти сможешь? Чонвон неуверенно кивает, стоя на своих ногах. Джей крепко удерживает его, когда Ян делает несколько кротких шагов на пробу. Мир перед глазами по-прежнему слабо идёт кругом, но Чонвон спокойно идёт к своему приближающемуся дому, и, чувствуя на себе железную хватку, слабо отмахивается от неё, но Джей остаётся непреклонным. – Я могу идти сам, – Поясняет младший, слегка поворачиваясь к напряжённому профилю Пака. Тот выглядит задумчивым и, кажется, всерьёз застрявшим в своих мыслях, потому как даже сказанные слова Чонвона не вызывают в нём абсолютно никакую реакцию – он по-прежнему идёт строго вперёд со своим застывшим взглядом. – Эй? – А? – Оживает Джей, когда Чонвон слабо тычет своим локтем ему в бок. – Я говорю, всё нормально. Можешь отпустить меня. Джей смотрит на него заторможенным взглядом ещё некоторое время, и лишь после отпускает – как-то излишне рвано и нервно. От неожиданности Чонвон слегка спотыкается, но тут же выпрямляется, стараясь не вызвать очередного приступа чужой тревоги, но Пак, кажется, даже не обращает на это никакого внимания, засунувший свои руки в карманы брюк и идущий как-то совсем параллельно, окончательно переставая касаться младшего. Чонвон заходит в подъезд, и Джей неуверенно останавливается при самом входе, выглядя потерянным. – Ты дойдёшь? – Спрашивает Пак удивительно спокойным голосом. – Дойду, – Поддакивает Чонвон в ответ на чужой вопрос. – Спасибо, что довёз, хотя не должен был. – Ага, – Задумчиво тянет старший, смотря в лицо напротив. – Я позвоню Рики и отчитаюсь. – Ага… – Отвечает Чонвон, чувствуя возвращающуюся неловкость. Он в порыве оглядывает тёмные стены подъезда, белеющее небо над головой, а затем взгляд его падает на пустое место за спиной Джея – место, где должна была стоять заказанная машина такси. – Джей… хён? – Мямлит Ян, толком не произнося уважительное окончание отчётливо, будучи совсем неуверенным, может ли он называть Джея хёном. – Такси уехало… – А ты наблюдательный, – Отвечает Джей с небольшим смешком. – я удивлён, что в таком состоянии ты вообще можешь видеть что-то, дальше своего носа. – Я удивлён, – Копируя тон старшего, говорит Чонвон. – что ты не бросил меня в таком состоянии. – А должен был? – Блестящие глаза Джея с абсолютной искренностью становятся шире. – Ну, – Тянет Чонвон, отводя взгляд в небольшом смущении. – ты создаёшь впечатление человека, который мог бы так поступить. – Хо-хо, – Улыбается Пак, слегка склоняя свою голову, но глаза его по-прежнему остаются печальными. – твоё впечатление не самое худшее из тех, которые мне удалось про себя слышать. Половина из них правдива, половина – нет, но я не бросил бы незнакомца в беде. Чонвон начинает уставать, стоя на одном месте, и, готовясь закрывать подъездную дверь, он задаёт один-единственный вопрос – скорее из чистого любопытства, чем из обычной вежливости. – Ты сам-то в порядке? Выглядишь тоже не очень. – Я? – Удивляется старший, от скуки перекатываясь с пятки на носок. – А должен быть? – Не знаю, – Признаётся Чонвон в чужое лицо. – Но выглядишь так, будто ты не в порядке. – Ты тоже, – Нагло улыбается в ответ Джей, стараясь руками укрыть свои оголённые эмоции. – всё в порядке, Чонвон-ши? К собственному удивлению, Чонвон действительно задумывается над чужими словами, и знакомое удушающее чувство поглощает его с головой, когда он вспоминает про ситуацию в агентстве, слёзы Сону и нескончаемые проблемы своей собственной семьи. – Всё… в порядке, – Немного запоздало отвечает Ян своим надтреснувшим голосом. Джей смотрит на него и будто видит насквозь, читает невысказанные мысли, крутящиеся в тяжёлой голове. Его улыбка становится ещё шире, практически самодовольная. – Понимаю, Чонвон-ши, со мной ведь тоже. Мы с тобой вот такие вот счастливые люди. И Ян чувствует горечь, подступившую к своему горлу, кивая в ответ. – Спасибо за устроенный праздник, – Более искренне продолжает Джей. – даже если всё пошло по одному месту, ты всё равно постарался на славу. Надеюсь, однажды, тебя оценят по достоинству. Не в этом помирающем агентстве и уж точно не мы, но кто-то достойнее. – Я… не хочу уходить. – Твёрдо отрезает Чонвон, и лицо старшего искажается в неприкрытом удивлении. – Хочу работать в этом месте, да и я уже привык к некоторым людям здесь. Джей замолкает, не зная, что ещё может сказать, и опускает свою голову, пряча короткую улыбку, наполненную непонятным чем-то. – Твоё дело, хоть всю жизнь отдай этому месту, но запомни одну вещь, Чонвон. Однажды давно я поставил на кон свою карьеру, и прямо сейчас я проиграл. Нравится агентство? Замечательно. Но никогда не делай людей вокруг себя смыслом своей жизни – они не будут с тобой вечно, и они уйдут. – Без тебя разберусь, – Огрызается Чонвон, чувствуя нарастающую в груди тревогу. – Ещё раз спасибо, что проводил. Доброго утра. И быстренько закрывает за собой дверь, в ответ получая привычно бодрое: Доброго! Бешено бьющееся сердце в груди эхом отдаётся в уши, заставляя с новой силой болеть и без того ослабленную голову. Слова Джея по-прежнему крутятся у него в голове – излишне тяжёлые и непривычно серьёзные. Чонвон забегает по лестнице на свой этаж, слегка подрагивающими руками открывая входную дверь. Нагнетающая атмосфера над собственной головой не даёт дышать полной грудью. Он решает, что поспать сейчас – лучшее из всевозможных решений. Глубокий и здоровый сон, а что делать дальше он решит потом. Он валится на диван и сразу же засыпает, даже не удосужившись накрыться покрывалом.