Часть 9
4 января 2021 г. в 23:58
В один день Чан приходит в общежитие уставший и нервный, он был в компании на планёрке вместе с менеджером, и, судя по его кошмарному настроению, всё прошло не так гладко, как хотелось бы. Он сразу уходит в ванную и несколько раз умывается холодной водой, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы. Но, к сожалению, желаемого спокойствия эта процедура не приносит, Чан чувствует себя так, будто сидит на пороховой бочке. Одна маленькая и, казалось бы, незначительная искра — и, Чан уверен, что он взорвётся в раздражении и агрессии, выплёскивая весь накопившийся негатив.
Что ж, если не помог один способ, нужно прибегнуть ко второму. Чан решает выпить кружечку чая с ромашкой, поэтому идёт на кухню ставить чайник. Там сидят Джисон и Феликс, которые играют вместе в игру на телефоне, достаточно громко комментируя всё, что происходит на экранах, и производя неприемлемое для раскалывающейся головы количество шума.
Сегодня, думает Чан, определённо не его день, так как в добавок к крикам и грохотам лидер замечает пропажу в виде его любимого печенья, которое точно лежало сегодня утром на полке. Когда раздаётся ещё один неконтролируемый крик из уст младших, Бан поворачивает голову и замечает открытую и уже давно опустошённую пачку из-под его печенья.
И это становится отправной точкой. Терпение и самообладание лопаются, как шарик, под давлением усталости и непомерным количеством потраченных за день нервов.
— Кто съел моё печенье?! — раздаётся грозный рык, который слышно буквально в каждом уголке общежития. Джисон и Феликс, которые сидят за столом, вздрагивают от неожиданности. Бан выглядит не только разъярённым, но и максимально уставшим, отчего его вид кажется ещё более угрожающим. Младшие переглядываются. Они не часто видят лидера таким взъерошенным.
Бан редко выходит из себя. Обычно, даже при плохом настроении, он сдерживает свои негативные эмоции, чтобы ненароком никого не обидеть и не задеть дурным словом. И это явно имеет накопительный эффект, так как всё то, что пытался скрыть внутри себя Чан, сейчас вырывается наружу. Это случалось всего раза два-три, зато имело такие последствия, что все по струнке ходили рядом с лидером в течение недели минимум даже после искренних извинений Чана за свой всплеск эмоций.
От гневного взгляда лидера побледневших Джисона и Феликса, попавших под горячую руку, может спасти только одно.
Будто услышав молитвы младших, на кухню заходит Минхо, уловивший странный шум из своей комнаты. Младшие смотрят на него, как на спасение, посланное свыше, из-за чего Минхо усмехается.
Когда чайник свистит, Чан взрывается ещё раз.
— Минхо, почему ты не проследил за ними?! Ты же старший! Должен был глаз с них не спускать! Гостиная вся загажена. Ты же знаешь, что я люблю, когда всё на своём месте? Куда это годится?!
Пока Бан всё это говорит, Минхо спокойно подходит к лидеру и обнимает его, утыкаясь носом в шею. Дыхание Чана срывается от возмущения и смущения одновременно: всё-таки его нахально прервали (хоть и объятьями) на середине его пламенной речи прямо на глазах младших.
«Ну и пусть», — думает Чан, мгновенно принимая эту ситуацию и обнимая младшего в ответ. Он прикрывает глаза и носом зарывается в слегка влажные волосы Минхо. Видимо, тот недавно был в душе — его волосы прекрасно пахнут ванильным шампунем.
Настроение по-прежнему отвратительное, поэтому Чан не против зарядится энергией от Минхо, отпуская весь негатив, накопившийся за n-ное количество времени. Рядом с ним сразу становится так спокойно, будто никаких проблем и нет, будто не надо ужиматься в сроки с подготовкой к камбеку, будто голова не болит и не раскалывается, будто не надо подготовить ребят к участию в развлекательном шоу. Будто всего этого нет. Есть только обволакивающий аромат ванили и нежные поглаживания по спине.
Джисон и Феликс сматываются с кухни под шумок, слегка подглядывая за старшими. На это они и надеялись. Каким бы страшным Чан не был в какой-либо момент, его огонь легко может потушить Минхо, возвращая его обратно в состояние доброго и заботливого лидера.
— Прости, я вспылил. Не знаю, что на меня нашло, — Чан прижимает Минхо к себе ближе, облокачиваясь лбом об его плечо.
— Ты не передо мной должен извиняться, хён. Джисон и Феликс тебя испугались, — Минхо целует Чана в висок и начинает выводить одному ему известные узоры на спине старшего. Бан так старается ради них: терпит их заскоки, гиперактивность, шум, прощает их косяки, замаливает оплошности перед начальством. Идеальный лидер, на плечах которого очень много ответственности, — Ты просто устал, выспись ты наконец-то. Сегодня отдохнёшь, а завтра извинишься перед ребятами.
Чан считает, что Минхо не тушит его огонь, он лишь поддерживает пламя. Когда надо — разжигает его до ярко полыхающего огнища, а иногда, наоборот, успокаивает, оставляя комфортное тепло. Чан немного отстраняется от Минхо и в то же мгновение прижимается к его пухлым губам в поисках ласки и поддержки, сминая и оттягивая их в порыве нежности. Поцелуй выходит лёгкий, трепетный, а главное успокаивающий. Несмотря на недавний всплеск эмоций, Чан сразу берёт себя в руки рядом с младшим.
— Что бы я без тебя делал, Минхо? — вопрос риторический. Оба знают ответ.
— Думаю, ты бы уже разгромил половину общежития к этому моменту, — Минхо хихикает. Он рад быть опорой и поддержкой для Чана, — Сколько ты спал за последние двое суток?
Чан медлит, но всё же отвечает.
— Нисколько. Я не спал.
Чан буквально чувствует недовольство Минхо, витающее в воздухе и растворяющееся в тишине.
— Я бы тебя стукнул, но боюсь, что ты свалишься от этого в обморок, — Минхо цыкает и тянет Чана за собой, — Сегодня будем спать в моей кровати. Я за тобой прослежу. Никуда ты не денешься.
Чан и не собирается никуда уходить. Он следует за Минхо в комнату под ворчание младшего. Рядом с Ли он отсыпается будто за несколько дней вперёд. Услышь Минхо такие мысли, Чан точно бы получил свой заслуженный подзатыльник.
Чан переодевается в домашнюю одежду, и они вместе устраиваются в кровати. Минхо ещё раз целует Бана, на что тот активно отвечает и прижимается к теплому телу ещё ближе. Вот сейчас он чувствует себя превосходно: стресс улетучивается, и даже настроение поднимается под градом множества поцелуев-бабочек, которые россыпью оставляет Минхо по всему лицу старшего.
— Я люблю тебя, Чан-хён, — Минхо проводит рукой по щеке парня. Чан чувствует улыбку Минхо, которую, к сожалению, не видно в темноте, — Спокойной ночи и набирайся сил.
— И я тебя, Минхо. Спасибо тебе за всё.