Молодой господин проливает кровь

Вдруг Ши Цинсюань замирает и прикладывает палец к губам. Красные фонари вокруг него гаснут и растворятся в воздухе, и вот они уже оказываются в непроглядной темноте наверху террасы. — Ты слышишь? — одними губами спрашивает он. Хэ Сюань кивает. Пока они говорили, что-то в воздухе изменилось. Замолкли птицы и цикады, все кругом замерло в ожидании, и только туман сделался таким густым и плотным, что даже земли не видно. И в этой звенящей тишине стал отчетливо слышен тихий шелест, будто что-то медленно передвигается внизу под их ногами. — Подожди здесь, это опасно, — Ши Цинсюань достает из-за пояса веер; в лунном свете блестят острые металлические лезвия. — У тебя не хватит духовных сил. — Хватит. Хэ Сюаню действительно непривычно ощущать себя таким слабым, ведь прежде ему наоборот приходилось скрывать свои истинные возможности непревзойденного под личиной Мин И. Теперь он и правда всего лишь слабый бог литературы без боевых способностей, который еще не успел обзавестись достаточным количеством верующих — и к этому еще придется привыкнуть. Как и к тому, что Ши Цинсюань на сей раз действительно сильнее него — вот это как-то совсем неловко. Неожиданно он чувствует на себе ледяное касание: пальцы Цинсюаня крепко хватают его за запястье, и прохладный поток чужой энергии вливается в его меридианы. Демоническая ци может и чужда телу бога, но Хэ Сюаню кажется знакомой и родной. — Прости, — шепчет Ши Цинсюань, поспешно убирая руку. — Но иначе я буду за тебя волноваться. Он взмахивает веером, расправляя темное полотнище, и спрыгивает с башни в густое облако. Хэ Сюань привычно следует за ним. От яростных взмахов веера пелена нехотя расступается, образуя круг вокруг демона и небожителя. Внутри тумана, прямо под их ногами проворно перемещаются тени, но ни сосчитать их, ни даже увидеть их очертания невозможно. — Хватит прятаться, покажитесь! — кричит Цинсюань и складывает пальцы в печать. Металлические лезвия, блеснув в лунном свете, со свистом разрезают воздух, и тени становятся быстрее. Хэ Сюань стоит за его спиной, готовый отразить атаку. Как и раньше, когда Цинсюань решительно бросался в бой, Хэ Сюань всегда был тем, кто прикрывал его спину и думал о путях отступления. Только вот прежде он таил в себе силу непревзойденного демона, теперь же… ему действительно приходится полагаться на младшего Ши. К такому он не привык. Пользуясь той силой, что Цинсюань передал ему, Хэ Сюань выстроил вокруг них защитное поле и приготовился отбивать атаки. Сквозь туман он улавливает слабую темную ци, исходящую сразу отовсюду, и, стоило Цинсюаню пустить в бой оружие, множество тонких женских голосков одновременно заверещали: — Демон ледяных бурь, чем мы тебя прогневали? — Ты такой жестокий, но разве мы не на одной стороне? — Мы ведь помогаем тебе, господин, не злись на нас… — Позволь нам кормиться в твоих владениях... Еще один стремительный взмах веера — даже Хэ Сюань с трудом удерживается на ногах, — и клочки тумана разлетаются по темным углам, а их взору предстает клубок извивающихся фиолетовых змей с женскими головами. — Падальщицы, — презрительно бросает Хэ Сюань. Эти мелкие твари всегда появлялись там, где образовывались большие скопления темной ци, в надежде полакомиться остатками пира более сильных демонов. Поодиночке они не представляли угрозы, а вот вместе, сбившиеся в большой клубок, могли оказаться весьма докучливыми. И если непревзойденному демону в свое время было достаточно одарить их презрительным взглядом, чтобы они расползлись по норам, то сейчас они лишь на время отступают — чтобы окружить их кольцом и не дать вырваться. Нескольких змей Цинсюань успел ранить, и они, обиженно шипя, исчезли в тумане, но на смену им выползали новые. — Бог литературы Сюань хорошо осведомлен, — смеется Ши Цинсюань и подмигивает своему спутнику, но его голос тут же холодеет, стоит ему обернуться к падальщицам: — Убирайтесь отсюда! Это не ваша территория, вас сюда никто не звал! — Господин ледяных бурь, зачем же так гневиться? — одна из змей выгибает длинную шею, стараясь дотянуться до Цинсюаня раздвоенным языком. Ее чешуя блестит в свете луны, словно сотканная из опалов, а гладкие длинные волосы шелестят на ветру. — Мы можем договориться. Мы знаем, что это твое логово, но ты здесь не бываешь, так почему бы не поделиться? — Я больше не допущу здесь смертей! — уверенно кричит им Цинсюань. — Сам не лакомится такими вкусными жертвами, и нам не дает, — шипят со всех сторон. — Кем себя возомнил! Их нарастающий шепот прекращается, когда Цинсюань вновь отправляет железные лезвия в полет: нескольких змей они пригвождают к земле, других в одно мгновение перерезают пополам. — Смотрите, сестры, этот демон точно не на нашей стороне! Еще и небесного чиновника с собой прихватил! Хэ Сюань, все этого время удерживающий защитное поле, лишь плотнее сжимает губы. Падальщицы могут казаться безобидными и слабыми, но их настоящая сила — в количестве. Из тумана опасно сверкают десятки рубиновых глаз, а сколько их всего собралось, и вовсе нельзя было сказать. — Осторожнее! — кричит он и толкает Цинсюаня в сторону: змеиный язык проскальзывает в цуне от его щеки. Со всех сторон на них бросается лавина змей; только сейчас, наконец, становится видно, что их хвосты увенчаны острыми шипами, а длинные языки могут жалить даже на расстоянии нескольких чи. Защитный барьер трещит под их напором, и Хэ Сюаню приходится вкладывать всю свою силу для такого простого заклинания. Печать горит под пальцами, и он с сожалением вспоминает, что прежде мог одним щелчком пальцев разогнать стаю тварей и похуже. Теперь же для этого придется отдать все, что у него есть. Он выкидывает вперед руку, концентрируя в ней всю энергию, слабо текущую по меридианам, и выбрасывает огненный шар прямо в клубок змей, пытающийся пробить его защиту. Они заходятся громким криком, волосы вспыхивают, словно сухая солома, а бушующий ветер лишь усиливает огонь. Падальщицы заходятся в крике, плюются ядом, катаются по земле, но отступают от Хэ Сюаня, и тот — теперь уж начисто лишенный сил, — оборачивается к демону. Цинсюань, похоже, лишь вошел в азарт. Его глаза полыхают демоническим огнем, губы плотно сжаты в одну напряженную линию, ледяной ветер разметал по сторонам волнистые волосы — таким Хэ Сюань его прежде не видел. Можно подумать, что происходящее доставляет ему тайное удовольствие. Он громко смеется, вот только этот смех Хэ Сюань не узнает. Темная ци клубится вокруг веера, потрескивает от напряжения под бледными пальцами, бьет наотмашь тонкими лезвиями, и змеи опасливо кружат рядом, но больше не бросаются так опрометчиво. — Мы поняли, господин, поняли, — шипят они, медленно уползая прочь, но лезвия настигают их в побеге, перерубают шеи, и горячая кровь брызжет на бледное лицо демона. — Господин ледяных бурь, не будьте так жестоки! — Мы не придем сюда, помилуйте! Рука с веером вновь взмывает в воздух, обрушивая на не успевших расползтись во все стороны падальщиц свою силу, пока все они, одна за одной, не падают замертво на площади перед Башней Пролитой Крови. Кажется, что от этой бушующей стихии невозможно укрыться! Даже когда ни одной змеи больше не осталось, лезвия продолжают сверкать в воздухе, веер гонит ледяные потоки, а демон продолжает заливисто смеяться. — Цинсюань! Ши Цинсюань! — окликает его Бог литературы. Тот оборачивается не сразу, а когда встречается взглядом с Хэ Сюанем, в его глазах еще сияют отблески огня, а тело окутывает густая демоническая ци. — Все закончилось, они больше сюда не вернутся, — Хэ Сюань смотрит на юного демона со странной иронией, вспоминая кого-то другого много сотен лет назад — такого же неопытного, не знающего своей силы, еще не прошедшего через гору Тунлу… — Ахаха… Это было… Ахаха… Цинсюань нервно смеется, обнажая острые клыки, и стирает с лица капли чужой крови. Изумленно смотрит на испачканные руки и одежды, потом вновь на Хэ Сюаня, и тот читает в его глазах неподдельный ужас. — Я не знаю… что… — шепчет он и оглядывается. Кровь капает с пальцев и подбородка. Те немногие из падальщиц, что выжили, уже давно сбежали и зарылись по самым дальним норам, трупы же их сестриц остались лежать на площади, неприглядно подсвеченные холодным лунным светом. Туман окончательно рассеялся, а вместе с ним и азарт битвы. — Ты прогнал и победил их. Это было красиво, — Хэ Сюань позволяет себе быструю улыбку. Цинсюань отчаянно крутит головой и пятится назад. — Что со мной было?! П-почему… почему я это сделал? Я не хотел! Почему я не мог остановиться?! — Ты демон, — пожимает плечами Хэ Сюань. — Такова их натура. Наверное, не будь Цинсюань так смятен случившимся, он бы непременно спросил, откуда новый бог литературы может все это знать. Но он избегал смотреть на Хэ Сюаня, блуждая взглядом по оставленным им трупам змей-падальщиц. — Я… Я не… — он отворачивается и прячет лицо в ладонях. Хэ Сюань тихо вздыхает. Это сложно. Для такого, как Ши Цинсюань, особенно. Он не должен был становиться демоном — ему бы жить беспечной (чужой) жизнью на Небесах, раздавать (чужие) добродетели и помогать всем-всем, кто только попросит. Улыбаться своей широкой улыбкой и никогда не встречаться со злом. Хэ Сюань ему почти сочувствует: в конце концов, на этот раз младший Ши не стал причиной его бед, ему не на что злиться. Видеть его в таком состоянии тяжело — это пробуждает воспоминания о том, как его Цинсюань впервые узнал о замене судеб. Хэ Сюань под чужой личиной смотрел на это перекошенное ужасом лицо и дрожащие губы, молящие забрать его силу. Почти как сейчас. — Ты еще научишься контролировать свои силы, — обещает бывший непревзойденный. — Это придет с опытом. Но чтобы стать сильнее, тебе придется убивать других демонов, так твоя сила будет расти. — Нет-нет-нет! — упрямо мотает головой Ши Цинсюань. — Я просто хотел… чтобы смерти прекратились, чтобы никто больше не приходил на Башню Пролитой Крови и не становился жертвой моей глупости. Я не хотел их убивать. Просто напугать, чтобы ушли… Не убивать... Окровавленные пальцы сжимают планки веера с такой силой, что, кажется, вот-вот сломают. Он совсем по-детски хлюпает носом, и Хэ Сюань ловит себя на желании встряхнуть этого нелепого демона. — Вот что. Раз уж мы здесь, позволь мне тебе помочь. Я поставлю небесные печати, и больше ни одна тварь сюда не проникнет, а смертные будут обходить Башню Пролитой Крови стороной. Но мои силы снова закончились, мне нужна твоя помощь, — Хэ Сюань подходит ближе и требовательно протягивает руку. Ши Цинсюань отшатывается от него, словно это Хэ Сюань на его глазах перебил всех демонов. — Разве ты меня не боишься?! Тебе не противно меня касаться? — Почему мне должно быть противно? — морщится Хэ Сюань. Задал бы его Цинсюань этот вопрос пару столетий назад, он бы очень удивился ответу. — После всего… Другие небесные чиновники никогда бы… — Я — не они, — сухо отвечает Хэ Сюань. Пальцы Цинсюаня подрагивают, когда он касается запястья бога литературы, будто боится, что его оттолкнут. Чтобы не думать об этих руках — таких тонких и изящных, увенчанных острыми коготочками и унизанных кольцами из сокровищницы Повелителя Вод, — Хэ Сюань окидывает внимательным взглядом территорию. Цинсюань уже несколько лет пытался сдерживать злых духов, повадившихся кормиться у Башни Пролитой Крови, и ему это неплохо удавалось, но теперь пришла пора навсегда запечатать это место, раз оно приносит столько беспокойств породившему его демону. Хэ Сюань неторопливо обходит периметр, усмехаясь про себя незамысловатым колокольчикам и самым простым талисманам — видимо, это все, чему Цинсюань смог научиться за время своего совершенствования и в бытность чиновником Средних Небес, — и устанавливает сдерживающие печати по сторонам света. Иногда он поглядывает на демона: тот сидит на земле посреди площади, погруженный в свои мысли, и ветер водит вокруг него хороводы из опавших листьев. На Хэ Сюаня он будто бы боится смотреть. Чувствует себя виноватым, что новому богу литературы пришлось наблюдать подобное кровавое зрелище? Стыдится своей натуры? Знал бы он… Когда с печатями, наконец, покончено, Хэ Сюань лишь коротко бросает: — Приведи себя в порядок. Ты же не собираешься показаться перед братом в таком виде? — и вынимает застрявший в его волнистых волосах пожухлый листик. Цинсюань нехотя поднимается на ноги и взмахивает рукой: следы крови исчезают с его лица и одежды, будто их и не было, полы темно-зеленого ханьфу развеваются на ветру, а волосы послушными шелковыми волнами струятся по плечам. Только выглядит он при этом все равно, как побитая собачонка, а не могущественный демон, уничтоживший за одну ночь целую стаю падальщиц. — Ты закончил? Сюда точно-точно больше не попадет ни один демон? — осторожно спрашивает он. — Есть одно исключение. Точнее два, — хмыкает Хэ Сюань. — Печати не действенны против непревзойденных. И против тебя. Если ты вдруг захочешь сюда вернуться… — Почему ты так думаешь? — Ты же сказал, что тебе нравятся виды с башни, — пожимает плечами Хэ Сюань. — Вдруг тебе захочется снова сюда вернуться и выпить вина. — Спасибо тебе, бог литературы Сюань, — тихо отвечает демон и, наконец, тихо улыбается. — Ты можешь не рассказывать брату, что сегодня произошло? — Боишься, что он тебя накажет? Ши Цинсюань смущенно сминает ленту на шее, и в лунном свете на ней блестят вышитые золотом волны. — Не совсем. Я боюсь… Боюсь, что ему это понравится.