(Не)Чистый

      pov Лоуэлл Нивен       Утро, как и планировалось, началось с рассветом. Растолкав супруга и убедившись, что он проснулся, я поднялся с постели и, наскоро приняв душ и одевшись, спустился на кухню готовить нам завтрак. Руки немного подрагивали, а в голове словно тикали часы, отмеряя оставшееся время и подгоняя меня: «Быстрее, быстрее, быстрее!»       Пока я накрывал на стол, Аластор спустился со второго этажа и прошел на кухню.       – Ты окно не закрыл вчера, – сказал он, убирая вазу с подоконника и плотно закрывая раму. – Витаешь в облаках, что ли? – он усмехнулся, обернувшись ко мне. Я не помнил того, что открывал окно, но пожал плечами – что такого?.. У моего сына сегодня помолвка, можно было и помечтать. О внуках, например.       – Садись, у нас не так много времени, – поторопил я его, опускаясь на свой стул. Аластор кивнул и поспешно присоединился ко мне. – Мы ведь все оплатили? – спросил я.       – Ага, – он кивнул. – Нет, подожди. Я, кажется, забыл заплатить за шарики. Их привезут без оплаты?..       От охватившего меня возмущения кусок бекона застрял у меня в горле, и я закашлялся.       – Да пошутил я, пошутил. Конечно, я все оплатил, – Ал принялся хлопать меня по спине. Проглотив злосчастный кусок, я сморгнул выступившие на глазах слезы и что есть силы толкнул супруга в плечо, чтобы больше так не шутил.       – Будь серьезнее! – шикнул я на него. – Цветы вот-вот привезут, доедай скорей, – я собрал опустевшие тарелки и приборы и по-быстрому распихал их по отделениям в посудомоечной машине. – Прибраться не забудь, – скомандовал я, покидая кухню и выходя в холл, чтобы очень вовремя заметить, как ворота открылись, и через них прошел сотрудник салона, в котором мы заказывали цветочные композиции для праздника. Открыв дверь, я поздоровался с омегой и нажал на пульт, чтобы открыть ворота и позволить фургону с цветами подъехать к крыльцу.       Пока работники цветочного заносили в дом вазы и корзины с цветами, подъехали оформители, принявшиеся расставлять их по местам, развешивать под потолком вместе с шариками, гирляндами и другими праздничными украшениями. Они же расставили в гостиной мебель, укрыли диваны и кресло для священника праздничными чехлами, занесли в дом столики для закусок, украсив их скатертями и цветами.       Флористы уехали, и на место их фургона заехал микроавтобус с доставкой закусок и напитков. Расставив и разложив все по местам, все работники, наконец, покинули наш дом.       Я окинул взглядом украшенный холл и взволнованно вошел в гостиную.       – Очень красиво получилось, – оценил я. – Что скажешь?.. – обернулся к супругу.       Все украшения: цветы, скатерти, чехлы, шарики, свечи и гирлянды были в светлых пастельных тонах, напитки и закуски были идеально подобраны друг к другу, чтобы дожидающиеся появления сына гости не скучали. Все, чтобы чувствовали себя уютно и комфортно.       – Все очень красиво, – кивнул Аластор. – Я доволен, – сказал он, обнимая меня за плечи.       – Мы хорошо постарались, да?       – Да, – альфа улыбнулся. – Так что, если этот болван все испортит и ответит отказом, второй раз мы этого делать не будем, – сказал он со смешком.       – Нет уж, пусть соглашается с первого раза, – сказал я. – Нам нужно переодеться. Скоро уже отец Сильвано придет.       – Да, пора, – альфа кивнул, и мы направились в спальню, где оделись как подобает. Костюм Мира также висел в нашей гардеробной, его я планировал отнести к нему в комнату чуть позже, когда пойду его будить.       Время пролетело незаметно, и вот уже на пороге нашего дома оказался приглашенный священник – отец Сильвано. Альфа с благодушной улыбкой на лице одобрительно кивнул убранству нашего дома, принял угощение и принялся неспешно обходить комнаты – рассматривая семейные фотографии, разговаривая с Алом, обсуждая детали предстоящей помолвки и, забегая наперед, даже свадьбы. Он знал, что Мартин и Мир – истинная пара, мы вместе с альфой ездили в храм приглашать его на сегодняшний праздник, поэтому в исходе предстоящей помолвки никто не сомневался. Я в их разговор особо не вникал: свадьба – дело Мартина, вот уж где ему выпадет шанс разгуляться и показать все, на что он способен. Пусть так же помучается, придумывая, как все обустроить на высшем уровне.       А вот помолвка лежала на наших плечах, и поэтому я ужасно волновался, надеясь, что все пройдет как надо. Бросив взгляд на часы, я решил, что пора будить сына и, предупредив супруга, что отлучусь, направился наверх. Вынес из гардеробной вешалку с костюмом Мира, постучался в его комнату и вошел внутрь.       – Мир, – позвал я сына, вешая костюм на крючок на двери. Сын не ответил, даже не завозился под одеялом, прося о дополнительных пяти минутах сна. – Мир, пора вставать, – я подошел к его кровати и позвал громче. Мир лежал, накрывшись одеялом с головой, и, вероятно, именно поэтому не реагировал на мои попытки разбудить его. Я забеспокоился: вдруг он слышал возню на первом этаже, потому и накрылся?.. Надеюсь, он не догадался ни о чем. – Мир, вставай, – я протянул к нему руку и предположительно коснулся плеча, но вместо него ощутил в руке что-то мягкое. Не понимая, что это могло бы быть, я отдернул одеяло и остолбенел: вместо сына на кровати лежали кучки одежды.       «Вот засранец!» – разозлился я и замер: а где же он?..       По коже пробежал холодок – судя по всему, в доме его не было. Разве что в ванной. Я бросился к двери в его личную ванную, надеясь, что будет заперто, но дверь открылась, продемонстрировав мне пустую комнату.       Я сглотнул. Что происходит?.. Когда он ушел?.. Он увидел все приготовления и смылся?.. Или ушел еще раньше?..       «Ты окно не закрыл», – сказал Ал этим утром. Неужели Мир ушел из дома еще ночью?..       Я бросился в нашу с Алом спальню в поисках телефона и позвонил сыну на мобильный, надеясь, что он возьмет трубку и объяснится, но Мир не ответил: его телефон был выключен.       Сердце принялось бешено биться в грудной клетке. Что произошло?.. Куда он делся?.. Где его телефон?.. Что еще я могу сделать?.. Кому позвонить?..       Вспомнив имя лучшего друга сына, я принялся искать его номер среди своих контактов: может, хоть он мне поможет найти моего ребенка?..       С трудом дождавшись, пока гудки сменятся сонным «Алло?..», я поспешно заговорил:       – Крис, это Лоуэлл Нивен, папа Мира, ты не знаешь, где он?..       – Что?.. – омега явно спал и плохо соображал. – Нет, не знаю… А что, он пропал?..       – Его нет в доме, – сказал я убито. Если Крис не знал, где Мир, то кто же знал?..       – Это странно, – проговорил омега.       – Конечно, это странно! – вырвалось из меня. – Крис, вы же ходили гулять вчера? – спросил я.       – Ну да.       – Он ничего не говорил? – уточнил я. – Он слышал о помолвке? Не собирался сбежать?       – О помолвке?.. – голос Криса был удивленным. – Сбежать?.. Нет… он ничего такого не говорил. Даже смеялся, что до его свадьбы как до соседней страны пешком, – ответил он.       – То есть, сбежать он не собирался? – спросил я еще раз.       – Нет. Да он и не знал ни о чем… Ну, по крайней мере, вчера он ничего не говорил… А он домой вернулся вообще?..       – Да, он был вчера дома. Крис, ты знаешь, куда он мог пойти? И с кем, если не с тобой?..       – Ну… я… – он запнулся, но продолжил: – не знаю ничего…       – Спасибо… Если у тебя появятся хоть какие-то мысли, пожалуйста, позвони мне.       – Ладно…       Я сбросил звонок и закусил нижнюю губу.       Что же делать? Спуститься и рассказать обо всем Алу?..       Я попытался еще раз дозвониться до сына, но телефон оставался отключен. Что же делать?..       Поняв, что в одиночку я уже больше ничего решить не смогу, я поспешно спустился вниз:       – Ал, можно тебя на минутку? – я постарался придать голосу ровные нотки, чтобы не беспокоить отца Сильвано раньше времени. Извинившись, супруг вышел из гостиной и подошел ко мне:       – Что такое? – спросил он.       – Мира нет в спальне, – проговорил я едва слышно.       – Что?..       – Я звонил ему, но телефон не отвечает.       – Хочешь сказать, что он сбежал? – спросил Ал, и сделал это так, словно именно я был в этом виноват.       – Я не знаю! – ответил я. – Я просто не знаю. Его нет, Ал. Я боюсь, он не ночевал дома… Что нам делать?.. Все отменить и вызвать полицию?..       – Мы не можем просто так сказать всем, что все отменяется из-за того, что наш сын не ночевал дома накануне помолвки. Только представь, каким позором это покроет наш дом, – сказал Аластор.       – И что ты предлагаешь?.. Просто ждать, когда он вернется? А если он и к десяти не придет?.. – спросил я. – Что будем делать тогда?..       Ответить Ал не успел: на пороге дома показались первые гости.       – Родители приехали, – сказал супруг. – Пойдем встретим их.       Я кивнул – даже если мы все отменим, нельзя заставлять гостей стоять на пороге – и вместе с супругом направился ко входу. Я ужасно нервничал и чувствовал себя неуютно, здороваясь с родными и принимая комплименты нашему дому. Проводив родителей Ала и своих в гостиную и оставив их со священником, мы вернулись в холл.       – Так что будем делать?.. – спросил я, хватая супруга за руку.       – Давай подождем до десяти, – предложил он. – Если Мир не объявится, скажем, что он сбежал, догадавшись о помолвке. Тогда весь позор ляжет и на плечи Мартина, а не только на наши.       Я беззвучно открыл и закрыл рот, не веря в то, что Ал предлагал такое.       – Но… – начал я неуверенно. – Это же... нечестно...       – Лучше он, чем мы, Лоу, – зашептал супруг. – Сбежал-то Мир явно не из-за нас с тобой. Он с нами семнадцать лет жил и не сбегал!       – Он не знал о помолвке, Ал, – попытался я воззвать к его совести. – Я позвонил его другу, он сказал, Мир не знал ничего.       – То есть, это мы виноваты?.. – разозлился он.       – Я не знаю... – я развел руки в стороны.       Ворота открылись, пропуская новых гостей: Аландора и Сидни, а вслед за ними – и Райана со Стивеном.       – Давай сделаем, как я сказал, – заговорил Ал поспешно. – Ты его разбудил. Он догадался о помолвке и сбежал. Из-за Мартина, а не из-за нас. И мы объявим о его пропаже в полицию, – сказал он, направившись к двери, но я придержал его за руку:       – И что будем делать дальше?.. – спросил я в отчаянии. – Мартин уйдет, а кто еще попросит его руки после такого?..       – Если Мартин его истинная пара, то он это переживет, – решительно заявил супруг. – Они встретятся, помирятся, и мы устроим им новую помолвку.       – А если нет?.. – спросил я.       – А если нет, то пусть этот недоумок идет учиться и устраивает свою жизнь сам, – выплюнул Ал и, вырвавшись из захвата, подошел к двери, чтобы открыть ее и приняться обмениваться комплиментами с родственниками.       Натянув на лицо максимально радостную улыбку, я присоединился к нему.       Время шло. Прибывали гости, гостиная наполнилась людьми, а от Мира так и не было никаких вестей: его телефон был по-прежнему отключен, а комната пуста.       – Мартин приехал, – сказал Аластор, выглянув в окно. Мое сердце ушло в пятки.       Альфа-жених традиционно приезжал на помолвку последним в сопровождении родных и друзей. Обычно родители привозили его, но не в этот раз: Сантьяго и Сильвио Моралес были далеко отсюда, поэтому Мартин приехал в компании пары друзей. Я был с ними не знаком, но даже издалека заметил, как они втроем были дружны и близки: о чем-то говорили, проходя по нашему двору, и негромко смеялись.       Если бы все сложилось иначе, я не переставал бы восхищаться тем, как Мартин сегодня выглядел – за такого супруга омеги волосы рвали бы друг другу, и я должен был быть счастлив, как никто, потому что этот альфа выбрал Мира и достанется именно ему. Он уже давно ни на кого другого не смотрел, только на моего сына. И сейчас он был ужасно, невероятно счастлив.       Его друг-омега был очень красив, и если это его Мир видел несколько дней назад, то теперь я понимал, почему он тогда приревновал: этот парень действительно был хорош собой. Невооруженным глазом было видно, как он был рад за друга: непрерывно улыбался, крепко держа за руку своего супруга, приятного альфу примерно того же роста, что и Мартин.       Аластор направился к двери, чтобы впустить их в дом. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Мои руки дрожали, и я боялся, что это заметно. Сердце бешено билось в груди, а улыбка никак не налезала на лицо. Беспокойство не покидало меня ни на секунду, я боялся, что с Миром что-то могло случиться и что мы просто теряли драгоценное время вместо того, чтобы поставить на уши местную полицию и отправиться на его поиски.       – Доброе утро, – Мартин улыбнулся, пожимая руку Аластору. Тот кивнул ему, ответив на рукопожатие:       – Доброе утро, Мартин, – он тоже улыбался, и я почувствовал, что мне становится нехорошо от осознания того, что Ал задумал.       Мартин слегка коснулся моих пальцев, и мне пришлось натянуто улыбнуться, чтобы скрыть волнение.       – Здравствуй, Мартин, – я не смог посмотреть ему в глаза, но, к счастью, он не обратил на это внимания:       – Это мои друзья, Вэллар и Уиллиам Карты, – представил он своих друзей.       Знакомство с его друзьями прошло мимо меня: я отвечал на автомате, принимая и отвешивая взаимные комплименты, четко осознавая, что теперь все были в сборе, а Мир так и не объявился.       – У вас очень красивый дом, – зайдя внутрь, Уиллиам произнес стандартный комплимент, и мне, как хранителю домашнего очага, конечно же, было очень приятно, но я был слишком обеспокоен отсутствием сына.       – Спасибо. Пожалуйста, располагайтесь и угощайтесь, – я освободил им дорогу, чтобы позволить пройти в гостиную.       Появление Мартина все гости встретили радостными приветствиями.       – Мартин, рад тебя видеть, – произнес отец Сильвано. – Если вдруг так случилось, что кто-то не слышал, Мартин и Мир истинная пара, – сказал он не без гордости, радуясь, что присутствовал на помолвке пары истинных. Известие об их истинности все гости восприняли с восторженным восклицанием.       – Поздравляю от всего сердца, это большая редкость, – падре пожал ладонь Мартина.       – Спасибо, – ответил тот с улыбкой. – Осталось получить согласие Мира. И ваше одобрение, конечно.       – Мое одобрение не заставит себя ждать. В отличие от омеги, ради которого мы здесь собрались, – произнес священник, на что гости отозвались дружным смехом.       – Я готов подождать, – сдержанно улыбнулся альфа. – Мне не привыкать, – добавил он, что развеселило собравшихся людей еще больше.       – Однако, мне ужасно жаль, что твои родители не приехали, – проговорил священник, а я закусил губу, ведь именно я был виноват в том, что его родители пропускали такой важный для их сына день: я не посоветовался с ним о дате помолвки, а он, ожидавший заветной даты несколько лет, был готов согласиться на любую, даже несмотря на то, что его родители не будут присутствовать на таком важном мероприятии. Я поступил ужасно несправедливо, и теперь ужасно жалел, что так резко и безапелляционно назначил день, а, учитывая план Аластора, мне было совестно вдвойне.       – Пожалуйста, не говорите мне, что это плохая примета, я верю, что все это предрассудки, – мягко произнес Мартин.       – Ну что, Лоуэлл, Мир хотя бы проснулся? Скоро дело уже к обеду, – поторопил меня святой отец, присаживаясь в предназначенное ему кресло.       – Он обычно долго собирается, – проговорил я. – Пойду проверю, – я направился к лестнице, лишь бы сбежать от проницательных глаз, надеясь, что мне все показалось, что Мир был в комнате, и все будет хорошо.       Но, конечно же, в комнате его не оказалось. Мир исчез, и я не знал, что мне делать. Я набрал его номер еще раз, но звонок снова не прошел. Я закусил губу, понимая, что придется спуститься вниз и признаться в том, что моего ребенка нет в доме. Сказать ли правду, что Мир и вовсе в доме не ночевал?.. Или послушаться Аластора и соврать, сказав, что сын был дома, но сбежал?..       Пока я размышлял об этом, краем глаза увидел в окне подъезжающую к нашему дому машину. Мы больше никого не ждали, и я подошел к окну, чтобы получше увидеть, кто приехал. Открылась дверца пассажирского сиденья, и из подъехавшего джипа выскользнул Мир. Он кинулся к воротам, и у меня осталась всего секунда на принятие решения: поскорее выбежать из комнаты и торопливо спуститься на первый этаж, в прихожую – благо все гости были в гостиной, и, если удастся все провернуть, то они ничего и не заметят.       pov Миррен Нивен       – Черт! – выругался я, заметив, сколько времени. – Черт-черт-черт! Нильс, просыпайся скорее!       – Что такое?.. – спавший под боком альфа неохотно заворочался.       – Я должен был вернуться домой два часа назад! – воскликнул я, расталкивая его и заставляя поторопиться со своими потягушками.       – Что ж ты будильник не завел?.. – спросил он, нимало не ускорившись.       – А сам?.. – спросил я, натягивая кофту. – Я же говорил, что мне нужно вернуться после окончания третьего фильма! – напомнил я, разыскивая носки.       – Я не виноват, что ты отрубился еще до его начала, – хохотнул альфа, принимаясь неохотно одеваться.       – Не смешно! – отозвался я.– Меня наверняка потеряли уже!       – Да не кипишуй так, – отмахнулся он. – Воскресенье же, выходной.       – Нильс… – сердце дрогнуло, когда я почувствовал, как по моим бедрам что-то потекло.       – Что?.. – отозвался он, натягивая джинсы.       – Ты не предохранялся, что ли?.. – я завел руку за спину и провел пальцами между ягодиц, тут же почувствовав что-то влажное – то ли смазку, то ли сперму.       – Что такого? Ты же не забеременеешь, – он пожал плечами, а мне захотелось его пнуть, но в машине было слишком тесно для подобного маневра.       – Ты кретин?! – воскликнул я. – От меня же наверняка теперь несет тобой за километр!       – Да брось. Ну… ты мной, конечно, пахнешь, но не настолько, чтобы…       – Не настолько?! – ощетинился я. – Это что значит – не настолько?! Кретин тупой! Мне нужно помыться, прежде чем вернуться домой!       – Да где ты здесь помоешься?.. – он осмотрелся, но на этой автостоянке не нашел ничего более-менее подходящего.       – Пожалуйста, давай куда-нибудь заедем?.. – предложил я, внутренне понимая, что не успеем: было уже очень поздно. И мне давно следовало быть дома: папа должен был разбудить меня около семи, а было уже почти девять.       – Куда? – спросил альфа скептически.       – К тебе домой?.. – предложил я.       – С ума сошел? – Нильс, уже одевшийся, пересел на водительское сиденье и достал из пакета с едой бутылку газировки. – Мой отец тебя и на порог дома не пустит.       – Ты что, не рассказывал ему обо мне?.. – опешил я.       – Конечно, нет, – он сделал глоток газировки. – Ты же сам хотел отношений в тайне.       – Но не настолько же! – в отличие от него, я все так же болтался на заднем сидении, натянув на тело только кофту и носки, и не знал, что делать. – Ты-то мог бы сказать!       – Ну, значит, не мог! – ответил Нильс.       – Завези меня в отель тогда, – попросил я, принимаясь вытираться пледом.       – А расплачиваться чем будешь? – спросил он. – Я по нулям. Все последние деньги на жрачку потратил.       Поняв, что выбора нет, я потянулся к нему и, отобрав бутылку, забрал ее себе. Нашел еще одну, не открытую, вылез из машины и принялся обмываться.       Заметив это, Нильс сначала засмеялся, а затем сказал:       – Ты, наверное, такой сладенький сейчас…       – Сам ты сладенький! – крикнул я, кидая в него пустой бутылкой и принимаясь вытираться более-менее сухой частью пледа. – Стало лучше хоть немного?.. – спросил его убито.       – Не-а, – он покачал головой. – Да забей, рань такая, все спят еще.       – Мои уже точно не спят… – проговорил я. – Папа должен был разбудить меня два часа назад. А не найдя, наверняка уже разбудил отца и всех на уши поставил… Ладно, отвези меня домой, видимо, придется сознаться во всем.       – Серьезно?.. – Нильс приподнял левую бровь, наблюдая за тем, как я принялся натягивать белье, а вслед за ним и джинсы.       – А что делать?.. – я обреченно пожал плечами. – На отель у меня тоже денег нет: я не брал с собой карту. Нужно спешить домой, пока нас не сцапала полиция где-нибудь на въезде в город и меня не доставили домой под конвоем… – я забрался на пассажирское сиденье и пристегнулся. – Езжай скорей.       – Твои родители этой новости явно не обрадуются.       – Да уж, по головке не погладят… – согласился я, понимая, что придется принять наказание. Скорее всего, меня посадят под домашний арест, запретят видеться с Нильсом, а Мартин перестанет приходить ко мне уже навсегда. Я не знал, что меня огорчит больше – отсутствие возможности видеться с Нильсом, который за время нашей разлуки поступит в университет, переедет в общежитие для студентов и почти наверняка найдет себе кого-то еще, или невозможность получать от Мартина его пирожные, к которым я ужасно привык. На вопрос, буду ли скучать по самому Мартину, я склонялся к ответу «скорее нет, чем да», но почему-то сомневался.       Пока я размышлял об этом, мы въехали в город, но ближайший же пост дорожной инспекции пропустил нас без проблем: видимо, ориентировки на меня им еще не поступало. Я не знал, хорошая ли это новость или плохая, но понадеялся, что если родители еще не подали заявление о моей пропаже, то, возможно, все еще обойдется.       Был уже одиннадцатый час, когда мы въехали на нашу улицу, и Нильс сбавил скорость, а я непонимающе склонил голову набок, оглядывая колонну из выстроившихся на улице автомобилей.       – Это точно ваш дом?.. – с сомнением спросил Нильс, стараясь проехать к воротам поближе.       – Я уже не уверен… – пролепетал я.       – Не слишком ли много машин?.. У вас праздник?.. Или что-то случилось?..       – Я не знаю... – тревожное чувство, и без того терзавшее меня последние полчаса, разгорелось еще больше. Неужели что-то случилось, пока меня не было?..       Нильс остановил машину, и я отцепил ремень безопасности:       – Уезжай. Я позвоню тебе, – сказал я, открывая дверцу. – Если смогу, конечно…       – Может, мне пойти с тобой?.. – предложил он, и я даже растрогался, хоть на это и не было времени:       – Нет, конечно, – отказался я, спрыгивая на дорогу. – Уезжай.       – Ладно, пока, – ответил Нильс, и я захлопнул дверцу, быстрым шагом направившись к дому. Подбежал к воротам, вошел во двор и помчался к крыльцу.       Дверь отворилась, едва я ступил на первую ступеньку, а в дверях я увидел бледное, как полотно, лицо папы, что еще больше меня напугало.       – Где ты был?! Кто тебя подвозил?! – спросил он шепотом, когда я прошел в дом. Но ответить я не успел – в прихожую вышел мой отец:       – Альфа. Я почувствовал его вонь на нем аж из гостиной, – сказал он, выплевывая каждое слово.       – Что?.. – папа отшатнулся от меня, как от прокаженного. – На нем?.. – спросил он, обернувшись к отцу.       – Он просто провонял этим альфой с ног до головы, – отвращение на его лице он даже не пытался скрыть.       – Что происходит?.. – спросил я, переводя взгляд с одного родителя на другого, за их спинами замечая украшенный холл, такой же красивый, как в день помолвки Райана у родственников в доме. Против воли я шагнул вперед, заходя в холл, и увидел проем в такую же украшенную гостиную, из которой уже выходил Мартин. Его улыбающееся выражение лица сменялось на растерянное, стоило ему втянуть носом воздух. Вслед за ним в холл начали выходить и остальные люди: пары родственников. Я уже почти понимал, что видел, но не верил своим глазам и тупо повторил: – Что происходит?..       В комнате повисла звенящая тишина. Папа приблизился ко мне и взял за руку:       – Мир… – проговорил он дрожащим голосом. – Мир, тебя… тебя взяли силой?.. – спросил он глухо.       – Что?.. – отозвался я, не понимая смысла вопроса. Я видел только Мартина перед собой. Он выглядел растерянным, казалось, тоже не верил в то, что видел. – Что происходит?.. – снова спросил я, и спросил это лично у него.       – Отвечай, тебя взяли силой? – потребовал отец, хватая меня за плечо.       – Нет… – пролепетал я, и почувствовал, как моя рука холодеет: папа отпустил ее и отошел от меня. Он поднял ладони к лицу и закрыл его:       – Это... это должна была быть твоя помолвка, Мир... – его голос звучал так, словно он вот-вот заплачет.       Мое сердце упало, я остолбенел, смотря на Мартина глаза в глаза и видя, как медленно его взгляд из растерянного становится уязвленным, а после – брезгливым.       В этот момент на меня обрушилось осознание того, что я наделал. Вокруг стало оглушительно тихо, и время словно замерло. Папа прикрывал руками лицо, отец держал меня за плечо, Мартин смотрел на меня как на дешевку, отец Сильвано бросал на него сочувствующие взгляды, все остальные смотрели на меня кто растерянно, кто с осуждением.       Это должна была быть моя помолвка.       Родители устроили ее для меня.       Мартин уговорил их.       Они созвали всех своих родных и друзей, а я явился на нее после ночи с другим альфой, чей запах даже не удосужился с себя смыть.       Мой поступок покрывал пятном позора всю мою семью.       И смыть этот позор можно было только одним способом…       После осознания того, что со мной должны были сделать, время возобновило свой бег, а мне почему-то стало трудно дышать. Воздуха не хватало, стало душно, страшно и… безнадежно.       Отец Сильвано горько вздохнул и положил руку на плечо Мартину:       – Мне жаль, Мартин... очень жаль... – отпустив его, он прошел мимо меня, и я буквально кожей почувствовал, как, поравнявшись со мной, он даже перестал дышать.       Он не сказал мне ни слова, прошел как мимо пустого места, словно я был самым злостным грешником в его глазах, не заслуживающим ни капли сожаления.       Я с трудом сглотнул, замечая, как Мартин отмер и словно мысленно ушел очень далеко, больше не был здесь, в этой комнате. Его лицо перестало выражать даже отвращение, теперь на нем застыло лишь безразличие. В этот миг он казался мне даже старше, чем был. Казалось, он хотел что-то сказать, даже рот приоткрыл, но передумал и молча направился к выходу, мимо меня, больше не удостоив и взглядом. Сразу за ним, так же молча, дом покинула пара альфы и омеги, того самого, которого я видел несколько дней назад, на чьем красивом лице теперь застыла гримаса боли и разочарования.       Все остальные остались на своих местах: дедушки, дяди и Райан со Стивеном. Никто не шевелился, словно все чего-то ждали. Они переглядывались: растерянно смотрели друг на друга, безмолвно что-то решая. Мое сердце принялось бешено биться в груди. Я знал, о чем они думали. Я понимал это.       Отмерев, я сделал неуверенный шаг назад, и почувствовал, как пальцы на моем плече сжались крепче, а отец, обернувшись ко мне, задрал рукав моей кофты.       – Алан, – проговорил он, подзывая брата.       – Что ты… – я побледнел, осознавая, о чем он собирался попросить его. Попытался вырвать руку, но отец лишь еще крепче схватил ее, настолько, что мне стало больно, и я охнул.       – Ты… хорошо подумал?.. – спросил дядя Алан, и я с надеждой посмотрел на отца:       – Пожалуйста, не надо…       – Тут и думать нечего, – процедил тот сквозь зубы.       – Отец… пожалуйста… – я предпринял еще одну попытку вырваться, но тщетно: он крепко держал меня. Дядя Алан двинулся в мою сторону. Медленно, словно в замедленной съемке. – Не надо… Дядя Алан… – я попытался разжать отцовские пальцы, но вновь потерпел неудачу. – Пожалуйста…       Меня больше никто не слушал: для всех родных я стал пустым местом, никем, у которого не было права голоса. Дядя Алан приблизился ко мне и, не смотря мне в глаза, взял меня за руку и, обнажив клыки, наклонился.       – Не надо! – прокричал я, еще раз попытавшись вырваться, но не смог: их было двое, двое сильных альф, а я был всего лишь слабым омегой.       И он укусил меня. Вцепился зубами в мое запястье, и меня пронзила адская боль. Я закричал, падая на колени от охватившей тело боли.       Дядя Алан отстранился от меня и, брезгливо вытерев рот, махнул рукой кому-то еще, подзывая.       – За что вы так со мной… – проговорил я сквозь навернувшиеся на глаза слезы.       – Замолчи, Мир, – попросил папа, и от его еле слышного голоса мне стало еще больнее, а в голове все опустело, словно из меня вытянули все мысли и чувства. Я обреченно опустил голову, принимая свое наказание.       Медленно, один за другим, все собравшиеся альфы оставили на мне свою «грязную метку» и вместе со своими омегами покинули наш дом, ничего не говоря и не прощаясь, пока в комнате не остались только мы втроем. У папы по щекам катились слезы, отец с отвращением смотрел на меня сверху вниз. Он выпустил мою руку, и она упала мне на колени: пульсирующая в местах укусов, чужая.       – Я ошибся, – произнес отец негромко. – Наш сын оказался даже слишком умен, чтобы придумать, как выставить нас полными идиотами в глазах наших родных и близких друзей, – сказал он, обращаясь к папе, у которого из глаз хлынул новый поток слез. – Я хочу, чтобы через час этого выродка не было в моем доме, – произнес он и, так и не посмотрев в мою сторону, ушел в свой кабинет.       Папа стоял, обняв себя одной рукой за плечо, а второй безуспешно вытирая слезы. В мою сторону он тоже предпочитал не смотреть.       Я не знал, что делать. Руку разрывало от боли, а в голове все еще было пусто. Я был пуст. Отрезан от своей семьи, от родных. Проклятый ими же и изгнанный из собственного дома, где прежде меня только любили и баловали. Я остался один. Сам, собственноручно вырывший себе могилу, одним своим поступком разрушивший свою семью, все, что у нас было.       – Папа… – начал я, подняв на него глаза, но осекся.       – Ты слышал отца, – глухо произнес он сквозь слезы. – Собери свои вещи. Все, что сможешь унести. Больше ты сюда не вернешься.       Меня словно ударили в солнечное сплетение – разом выбив остатки кислорода из легких. Я покачнулся, заваливаясь вперед, но у самого пола сумел подставить руки и не удариться. Из глаз потекли слезы, я открыл рот, но не смог вдохнуть воздух. Я чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег, мне было больно и страшно, из глаз и из носа текло, а я никак не мог сделать вдох. Сердце скакало в бешеном ритме, воздуха не хватало, я постарался подняться, но смог лишь встать на четвереньки.       Воздух не проходил в легкие, я чувствовал, что вот-вот задохнусь. Из последних сил я вытолкнул из себя несколько слов:       – Не… не могу ды... шать…       Голова кружилась, я поднял глаза наверх. Папа стоял на месте, и в его глазах я видел боль, разочарование и обиду. А еще осуждение. Он почти ненавидел меня, и ему словно даже не было меня жалко.       Он наблюдал за моими страданиями, вытирая слезы со щек и не торопился меня спасать: то ли не верил, то ли считал, что я это заслужил. Перед глазами начало мутнеть, я почувствовал, как мое сознание медленно уплывает, а меня словно качает на волнах, но оказалось, что меня качало на его руках. Я дышал через поднесенный им к моему лицу крафтовый пакет и постепенно приходил в себя. Краткий миг забытья, тепла и спокойствия, что я ощутил, испарился. Дыхание вернулось в норму, и он отпустил меня.       – У тебя пятьдесят минут. Не успеешь – отец вышвырнет тебя из дома, – сказал папа и ушел, оставив меня одного на полу.       Я убрал пакет и, убедившись, что мое дыхание восстановилось, осторожно поднялся. Время снова поджимало, второй раз за день. Пошатываясь, я направился к лестнице и, крепко схватившись за поручень, принялся забираться наверх.       Первым делом я вошел в ванную комнату и, раздевшись, встал под душ. Мне следовало сделать это раньше: заставить Нильса отвезти меня к нему домой и принять душ у него.       Мне следовало завести будильник и встать намного раньше, вернуться домой до рассвета и принять душ. Попасть на свою помолвку, сказать Мартину «нет» или «да».       Следовало остаться дома, сказать Нильсу «нет».       Сказать ему «нет» еще на той новогодней вечеринке.       Сказать Мартину «нет» или «да» совсем при других обстоятельствах. Не видеть в его глазах боль и разочарование, как в глазах папы. Не чувствовать, когда он покидал наш дом, что внутри меня что-то оборвалось, что я что-то утратил, даже не обретя. Не сделать ему больно, не предать доверие человека, который выбрал меня, чтобы сделать своим. Своим первым мужем.       Я смыл с себя все выделения Нильса, его запах, остервенело тер мочалкой кожу докрасна, да только что толку?.. Я не мог этого чувствовать, но знал, что теперь я вонял вовсе не им – грязной меткой. Какофонией чужих запахов. Мне теперь нигде не будет места, никто не будет мне рад.       Время поджимало.       Я вышел из душа, наскоро высушил волосы и, кое-как одевшись во что придется, достал из шкафа спортивный рюкзак и сумку, принимаясь собирать в них одежду. Я не видел, что именно заталкивал туда: какие-то джинсы, брюки, белье, кофты, носки, обувь. Я ничего перед собой не видел, только фигуру плачущего папы, растерянного Мартина, ненавидящего отца. Запихал в рюкзак паспорт и папину банковскую карту, разрядившийся телефон и зарядку от него.       Осмотрел свою комнату в последний раз, увидел, наконец, костюм, который для меня приготовили для моей помолвки, на секунду замер и постоял перед ним, представляя, как смотрелся бы в нем, как все могло бы быть, если бы не… много «не», и вышел из комнаты, надев рюкзак и закинув сумку на плечо.       Холл был пуст: никто не вышел провожать меня, никто не захотел попрощаться. Я пересек его и вышел в прихожую, где обулся и вздрогнул, услышав за спиной тихий папин голос:       – Оставь ключи.       Я замешкался, доставая ключи из кармана. Занес руку над банкеткой, но все никак не решался разжать пальцы.       – Оставь ключи, чертов ублюдок!!! – прокричал он. Рука дрогнула, и ключи упали на пол. Я дернулся, чтобы поднять их, но меня остановил новый крик: – Не поднимай!!! Черт побери, не трогай больше ничего! Проваливай отсюда!       Я шагнул к двери, когда до меня долетел новый поток ругательств:       – Почему ты не сказал мне?! ПОЧЕМУ ТЫ НИЧЕГО МНЕ НЕ СКАЗАЛ?!       Я почувствовал, что снова задыхаюсь, и рванул вперед, к спасительной двери. Открыл ее и вывалился за порог, поспешно закрывая ее за собой.