(Не)Чистый

      pov Миррен Нивен       Я проснулся ближе к вечеру. Разбитый и совсем не отдохнувший. Тело ломило, в голове шумело, а перед глазами все плыло, было очень жарко и душно. Я перевернулся на бок, опустил ноги на пол, осторожно встал и, запутавшись в валявшемся под ногами одеяле, чуть не упал, сделав первый же шаг. Взмахнул руками и едва-едва удержался в вертикальном положении. Меня шатало, и я понимал отчего: начиналась течка, а я забыл прихватить с собой подавители. Переносить течку без таблеток мне еще не приходилось, но я был наслышан от одноклассников, что это было настоящей мукой, поэтому мне срочно нужен был альфа.       Не с первого раза, но все-таки выпутавшись из плена одеяла, я нетвердой походкой добрался до окна, чтобы открыть его и впустить в комнату свежий, но почти такой же душный воздух. Постоял, пытаясь сфокусировать взгляд на улице, но так и не смог: зрение плыло, течка подступала неумолимо быстро.       Развернувшись и облизнув губы, я направился к двери, споткнулся о что-то, валявшееся на полу, чуть не упал во второй раз за вечер, но удержался на ногах, схватившись за створку подвернувшегося под руку шкафа. Он заскрипел, грозясь то ли грохнуться на меня, то ли сбросить только дверцу.       Отпустив шкаф, я добрался до двери, отпер замок и, открыв ее, высунулся наружу, мутным взглядом окидывая гостиную, радостно замечая своего альфу на диване с какой-то книгой в руках. Он обернулся на звук и сглотнул, заметив, в каком я был состоянии.       – Нильс… – прохрипел я. – Воды…       Нильс принял сидячее положение и, отложив книгу в сторону, поднес руку к лицу.       – Боги, Мир… у тебя течка начинается…       – Воды принеси… пожалуйста, – попросил я, с трудом сдерживаясь от того, чтобы броситься к нему. На него.       В голове шумело, жар охватил уже все тело, в заднем проходе стало по-настоящему мокро, а сознание начало уплывать.       – Мир, прими таблетки… – попросил Нильс, поднимая кружку с пола – ту самую, из которой я пил несколько часов назад.       – Я их не взял, – проговорил я и, пошатываясь, двинулся к нему. Он встал с дивана и сделал пару шагов мне навстречу. Я взял кружку и поднес к губам, за один глоток выпивая все, что в ней осталось с утра.       – Мир, мне… мне заниматься нужно… вступительные… – его глаза изменились, я почти не видел их, но ярко-красные искры горели у меня прямо перед лицом, а его руки тянулись к моему поясу.       Я его уже не слышал: утолив жажду, бросил ненужную кружку на пол, не заботясь тем, что она могла бы разбиться, обхватил стоявшего передо мной альфу руками, прижимаясь к нему и отчаянно, жадно целуя. Тело горело огнем, оно действовало само по себе, не слушалось и не подчинялось мне больше: липло к альфе, которого видело – чувствовало – перед собой, вжималось в него, потираясь вставшим пахом о его, целовало, гладило, возбуждало.       – Мне совсем некогда… – начал было Нильс, но запнулся. – Боги, Мир… – он сдался и, подхватив меня под ягодицы, понес в спальню, где бросил на кровать, на которой мы вдвоем едва поместились, и принялся раздевать. Я пытался ему помочь, но больше мешал, так что он справился с этим самостоятельно. Я остался совершенно голым, но мне было все так же жарко. Смазка уже текла из меня ручьем, а само отверстие отчаянно пульсировало, прося вогнать в него что-то очень большое и твердое. Нильс, наконец, разделся и приставил к моему входу свой член. Я расставил ноги шире, и он толкнулся в меня, загоняя сразу до конца. Я выдохнул – то ли от боли, то ли от наслаждения – и мое сознание покинуло меня окончательно.       pov Мартин Моралес       Я скорее дремал, чем спал: плавал где-то на границе яви и сна. Мне почти ничего не снилось, только какие-то обрывки из прошлого, того, о котором я так или иначе вспоминал в этот день: неудавшаяся помолвка, сочувствующий голос священника, незнакомый омега, приготовивший для меня ужин в доме Торенса Ньюэлла, помолвка друзей, даже Мейсон, с которым мы расстались после нее. И, конечно, Мир – его растерянный взгляд, когда я уходил из их дома. Его мне хотелось вспоминать меньше всего, наряду с Мейсоном, и я каждый раз просыпался, чувствуя себя еще более уставшим, чем когда закрывал глаза.       Проснувшись окончательно уже через пару часов, я достал телефон и вышел в интернет, чтобы проверить новости и всплывающее в них свое имя, чтобы оценить, насколько пострадала моя репутация за сегодняшний день. К счастью, собранные мной на пресс-конференции репортеры не подвели: статьи с моим упоминанием были весьма лаконичны и не содержали ничего лишнего: Дуглас хорошо поработал.       Просмотрев все новости, я принялся проверять уведомления: чистить личную почту, сообщения в соцсетях и мессенджерах, уже пополнившиеся предложениями о сватовстве от разных знакомых. Я не собирался отвечать согласием никому из них: ни тем, кто писал мне письма, ни тем, кто слал сообщения, планировал только перезвонить тем, кто звонил, и отказать им во время разговора лично.       Вспомнив, что здорово облажался, начисто забыв о годовщине друзей, я принялся поспешно прорабатывать варианты для подарка. Времени совсем не было, поэтому на что-то грандиозное замахиваться не приходилось. Да и семь лет – это не десять, поэтому я, пораскинув мозгами, не придумал ничего лучше, чем заказать для них вип-столик в лучшем ресторане столицы, расположенном на верхнем этаже самого шикарного отеля, практически на высоте птичьего полета, а также номер для молодоженов на ближайшие сутки. Оформленное приглашение должен был привезти курьер в течение получаса, и, чтобы не терять драгоценного времени, я торопливо поднялся, оделся и спустился в гостиную, где и обнаружил обоих друзей.       – Надеюсь, у вас не было планов на вечер, – сказал я, проходя внутрь.       – Мартин?.. – удивленно обернулся на меня Лиам.       – Я думал, ты проспишь до утра… – добавил Вэл.       – Я уже бодр и полон сил, – заверил я друзей, останавливаясь перед ними и загораживая выключенный телевизор. – А вот вы что-то расклеились, – я хмыкнул, заметив, что они сидели на диване, прижавшись друг к другу, словно старики. Или влюбленные. Но я мало верил, что это именно любовь подтолкнула их прижаться друг к другу сегодняшним вечером, скорее, они вдвоем хандрили на мой счет. – Неужели до сих пор страдаете?.. – спросил я.       – Всего-то несколько часов прошло… – растерянно ответил Лиам.       – А что, ты уже все, пришел в себя?.. – добавил Вэл удивленно.       – Я еще в машине в себя пришел, – сказал я как можно более уверенно, но по их недоверчивым взглядам понял, что мне не особо поверили.       – Так что ты там говорил про вечер?.. – спросил Вэл, не желая спорить.       – Ах да, – я кивнул, поблагодарив его за то, что напомнил, и распорядился: – Идите одевайтесь.       – Зачем?.. Куда?.. – отозвались они.       – Тусить поедем, – я хмыкнул. – Вспомним молодость. Пьянки-гулянки, молоденькие омежки, все дела.       Лиам фыркнул:       – Такая молодость явно отличается от той, что была у меня.       – Вообще-то, от моей тоже, – поддержал его Вэл, обнимая Лиама крепче. – И с кем это ты пьянки устраивал без нас, я не понял?..       – Да чего вы прицепились?.. Давайте-давайте, живей, – подгонял я их. – Время не ждет. Одевайтесь.       – Ох… ладно, уговорил… – омега вздохнул, сдаваясь и отлипая от супруга, чтобы подняться. Вэл пошел вместе с ним наверх, а я подошел к окну, выглядывая курьера и надеясь, что он не опоздает.       На мое счастье, к сборам друзья подошли весьма ответственно: не спешили, подбирали одежду тщательно и скрупулезно, и курьер успел подъехать до того, как они спустились. Выйдя во двор и переняв из его рук букет цветов вместе с красивым золоченым конвертом, я вернулся в дом. Встретил их внизу лестницы – держал букет и улыбался, заметив, как хорошо и гармонично они смотрелись вдвоем.       – Поздравляю с годовщиной, – сказал я, когда они спустились, удивленно поглядывая то друг на друга, то на цветы в моих руках.       – Боги, он все-таки вспомнил, – хохотнул Вэл. – Я уже и не ждал.       – Не смейся, – попросил я, вручая букет Лиаму. Тот улыбнулся, принимая любимые белоснежные лилии. – А это тебе, – я протянул Вэлу конверт с приглашением в ресторан и бронью в отеле.       – Так-так, – Вэл с интересом вскрыл конверт и достал приглашение. Лиам прислонил голову к его плечу, чтобы прочитать, куда я их приглашал.       – Ты поэтому нас одеться заставил? – догадался он с улыбкой.       – Угадал, – я кивнул.       – Ты же сказал, что поедем тусить, – хмыкнул Вэл.       – Я немного приврал, – сознался я. – Тусить поедете только вы.       – Но… мы же хотели, чтобы ты отдохнул у нас, – Лиам поднял на меня обеспокоенный взгляд.       – Спасибо, я уже отлично отдохнул, – я улыбнулся. – И у меня появились другие планы.       – Какие это?.. Поделишься? – спросил Вэл.       – Поделюсь по дороге, – я кивнул в сторону прихожей, намекая, что пора выдвигаться. – Я вас отвезу.       – Сейчас, я букет только поставлю, – Лиам ушел на кухню в поисках вазы, а мы с Вэлом остались вдвоем.       – Сколько это стоило? – спросил друг, кивая на конверт.       – Не дороже дружбы, – я хмыкнул.       – А что за номер ты заказал? – спросил он, наклоняясь к моему уху. – Надеюсь, со всякими сексуальными штучками для извращенцев…       – Пожалуйста, не нужно делиться со мной своими сексуальными фантазиями, – попросил я, засмеявшись. – Это номер для новобрачных. С сердцем из лепестков роз на покрывале и так далее.       – О, Лиаму должно понравиться, – оценил Вэл.       – Очень рассчитываю, что понравится вам обоим, – сказал я тепло.       – О чем шепчетесь?.. – спросил Лиам, выходя в холл.       – Да так, – я отмахнулся. – Пойдем, – и первым направился к прихожей, где обулся и поспешил к своей машине.       Рассевшись на своих местах, мы выехали на дорогу и покатили к центру города.       – Так что у тебя за планы такие появились, пока ты спал?.. – спросил Вэл. Они с Лиамом сидели на заднем сидении, обнявшись, как и в день их свадьбы. Тогда я тоже вез их двоих в их новый дом – счастливых и предвкушающих первую брачную ночь.       – Я решил съездить к родителям, как папа предложил, – поделился я. – Поможет развеяться. Заодно проконтролирую доставку гумпомощи.       – О, хорошая идея, – оценил Лиам.       – Да, хорошо придумал, – согласился с ним Вэл. – Может, найдешь там себе кого-нибудь, – добавил он, а Лиам пихнул его в бок:       – Лучше отдохни от всего.       – Постараюсь, – я кивнул.       – Не слушай его, развлекайся на полную, – сказал Вэл, и я усмехнулся, снова кивнув:       – Постараюсь.       До отеля мы доехали за полчаса и приехали как раз вовремя. Я вышел их проводить, хоть это и не требовалось, но я ведь планировал уехать, поэтому хотел попрощаться.       Обнявшись, мы помахали друг другу, и друзья начали подниматься по лестнице ко входу. Я провожал их взглядом, пока они не скрылись в массивных дверях, после чего достал телефон и позвонил Фрэнку Гойлу, своему первому помощнику. Тот взял трубку на третий гудок:       – Мартин?.. Ты в порядке?.. – спросил он обеспокоенно. Среди пропущенных вызовов его номер так же присутствовал.       – Привет. Я в порядке, – заверил я его. – Я хочу съездить к родителям на неделю, оставлю все на тебя и Трея. Документы подпишу, когда вернусь.       – Хорошо, – сказал бета понятливо. – Мне самому Трея набрать?.. – спросил он.       – Да, – я кивнул, хоть он и не мог меня видеть.       – Понял. Хорошей дороги, – пожелал он, и мы попрощались.       Найдя в списке контактов всех, кто мне был нужен, я организовал конференцию и, дождавшись ото всех ответа, сказал:       – Мне нужен самолет на юг. Буду в порту через два часа.       – Хорошо… – отозвались подчиненные, и я отключился, после чего сел в машину и поехал домой. Решение поехать к родителям пришло мне в голову совершенно неожиданно, пока я ждал друзей в их гостиной, и показалось максимально разумным. Мне нужно было отдохнуть от всего, как Лиам и сказал, и лучше всего для этого подходила компания самых любимых людей.       Дома я по-быстрому собрал вещи и поехал в порт – личный аэродром, расположенный на границе с городом. К моменту моего приезда все было готово: получено разрешение на полет, согласован маршрут, подготовлен самолет и обслуживающий персонал вместе с пилотами и двумя омегами-стюардами.       – Мы надолго?.. – спросил Колинз Корсби, лично приехавший в порт, чтобы проконтролировать безопасность незапланированного мероприятия и сопроводить меня.       – На неделю, вряд ли больше, – сказал я.       – Хорошо. Все готово, можем подниматься на борт.       Я кивнул, и мы поднялись по трапу к самолету, у входа встречаясь с услужливыми стюардами:       – Добро пожаловать на борт, мистер Моралес, – сказали они в один голос.       – Добрый вечер, – я приветственно кивнул омегам, проходя в самолет.       – Принести вам кофе? – предложил один из них, проходя вслед за мной. Мы оказались в первом салоне – просторном помещении с двумя массажными креслами, идеально подходящими для перелета. Я сел в одно из них, практически утонув в мягкой обивке. Это был мой личный самолет, спроектированный по спецзаказу и предназначенный для длительных перелетов продолжительностью до девяти часов. Сегодня нам предстояло лететь около шести, и через какое-то время, ближе к девяти по столичному времени, я планировал перейти в специальную, оборудованную для комфортного сна комнату, сейчас же в этом не было необходимости.       – Со сливками, пожалуйста, – попросил я.       – А мне крепкий, – сказал Корсби, усаживаясь в соседнее кресло. – И журнальчики какие-нибудь.       – Конечно, – омега улыбнулся и удалился на кухню, а вернулся уже с подносом, на котором стояло две кружки с кофе. Поставив одну из них на столик передо мной, он подал вторую моему начбезу и принес ему несколько свежих газет и журналов.       – Так-так-так… – протянул Корсби, пролистывая страницы какой-то газеты. – О, а вот и про тебя статейка, – сказал он довольно, найдя то, что искал.       Меня не особо заботило содержание этой статьи – я пил кофе и смотрел в окно. Мы пока еще стояли на месте, дожидаясь разрешения на взлет.       – О. Длинные волосы мне тоже нравятся, – Колинз улыбнулся, подмигнув стюарду с длинной косой. Тот покраснел и спрятался за шторкой.       – Оставь его, – сказал я миролюбиво, прекрасно зная, что это не поможет: в свои сорок лет Корсби все еще был свободен и не упускал возможности пофлиртовать со всеми омегами, которых встречал на своем пути. – Ты семьей обзавестись не планируешь?.. – спросил я с любопытством, обернувшись к нему.       – Нет, – ответил он. – А нужно?       Я пожал плечами:       – Неужели не хочешь, чтобы дома тебя встречали муж и дети?..       – Да мне и так нормально, – отмахнулся начбез. – Посмотри, сколько их, – он пролистал журнал, в котором засветилось несколько омег, претендовавших на звание «Мистер мира». – Как можно выбрать только одного?.. Это же такое упущение…       Я неодобрительно покачал головой, но промолчал. Судя по всему, разрешение на взлет было получено: самолет тронулся с места и покатил к взлетно-посадочной полосе, достигнув которой, остановился на несколько секунд, покатил вперед, разогнался и скоро взлетел.       Через несколько минут, набрав высоту, он выровнялся, и из-за шторки показался стюард:       – Поужинаете, мистер Моралес? – спросил он. – Специально для вас мы купили телятину и готовы приготовить вам ваш любимый бифштекс средней прожарки, – сказал он, и я почувствовал, как рот наполняется слюной.       – Конечно, поужинаю, – я согласно кивнул. Омега улыбнулся и ушел на кухню. Я поднялся с кресла и в сопровождении верного начбеза прошел во второй салон – столовую, где мы сели за стол напротив друг друга и принялись ждать, пока нам сервируют стол, разольют минеральную воду по бокалам в качестве аперитива и принесут закуски: оливки, маслины, разные канапе и брускетты, а в качестве основного блюда – идеальный бифштекс, поедая который я почему-то вновь вспомнил тот, другой бифштекс, который пробовал в загородной резиденции делового партнера и помнил до сих пор.       Я думал выбрать его – Дарэлла Ньюэлла – для совместной жизни, но не торопился, как советовал Лиам: планировал отпустить ситуацию и отдохнуть от этого всего, надеясь, что поступаю верно.       Ужин был приятным. Мы с Корсби почти не говорили, увлеченные едой, покончив с которой разошлись – он вернулся в первый салон, я же ушел в третий – личную спальню, оборудованную собственным санузлом с душевой.       Раздевшись и повесив одежду в шкаф, я расправил постель и лег на свежую, пахнущую ненавязчивым кондиционером простынь. Стоило голове коснуться ортопедической подушки, как мои глаза закрылись, и я провалился в долгий, без сновидений, сон.

*      *      *

      Родители не ждали меня: я не стал их предупреждать, что приеду, а поэтому не поверили своим глазам, увидев меня на пороге своего дома.       – Боги, Мартин… – ахнул папа, первым приходя в себя. – Неужели это ты?.. – он бросился обнимать меня, и я почувствовал всю силу родительской любви: папа был омегой, ниже меня на полголовы, хрупким и изящным, но он так крепко сжал меня своими руками, что у меня едва не треснули ребра. А когда его сменил отец, я почувствовал, что вот-вот задохнусь.       Изрядно помятый, я прошел вместе с ними в дом, а оттуда – на террасу и сел за стол вместе с отцом. Папа бросился его сервировать и накрывать, принося и ставя на стол то кофе, то тарелки, то вазочки с печеньем и конфетами, то тарелки с различной нарезкой, то хлеб, то варенье, то собственноручно приготовленные блинчики, которым я обрадовался больше, чем всему остальному: ужасно по ним скучал.       Наконец, усевшись напротив меня, он уронил подбородок на ладони и принялся смотреть, как я с аппетитом поглощал предложенное. Он тепло улыбался, выглядя при этом таким счастливым, словно мы не виделись сто лет и еще столько же не должны были. Отец тоже выглядел весьма довольным моим присутствием. Для полного счастья им обоим наверняка не хватало только Моргана, но тот жил в столице, как и я, и оказаться здесь никак не мог. Конечно, если и его не посетило внезапное желание слетать к родным.       – Как ты долетел? – спросил папа, наконец, когда я справился с доброй половиной румяных блинчиков.       – Отлично, – отозвался я. Полет прошел идеально: я проспал все время вплоть до посадки, а, поскольку время было еще позднее, не стал вставать и покидать комфортный салон: остался спать до шести утра, когда, поднявшись по будильнику, принял душ и, одевшись, вышел во второй салон. Заметивший меня стюард принялся накрывать на стол: кофе, омлет, закуски. Мы с Корсби с удовольствием наполнили свои желудки и покинули самолет, сменив его на не менее комфортабельный автомобиль. Ехали еще два часа, и я успел проголодаться, а потому с таким аппетитом ел все, что папа предлагал.       – Пожалуйста, скажи, что ты не на пару дней, – попросил он, и я улыбнулся:       – Пока не выгоните.       Тот расплылся в счастливой улыбке. Конечно, он понимал, что я не навсегда: вся моя жизнь была сосредоточена в столице, и рано или поздно мне пришлось бы вернуться, но мой ответ он понял верно – я не на два дня.       – Надо было и Моргана с собой прихватить, – хмыкнул отец, и я кивнул:       – Не догадался. Да и предпочитаю, чтобы вся любовь доставалась только мне, – сказал я со смешком. Папа улыбнулся еще шире и протянул ко мне руку, чтобы погладить по голове:       – Ужасно рад тебя видеть.       – Я вас тоже, – ответил я, подумав, что стоило сделать это намного раньше – прилететь, чтобы повидаться. – Какие у вас планы на сегодня? – спросил я, понимая, что ни свет ни заря они встали вовсе не потому, что им нужно было на работу.       Родители переглянулись.       – Мы сейчас помогаем разбирать мусор на пляже, – сказал отец осторожно. – Не говори, что хочешь присоединиться…       – Почему нет? – я вздернул брови, искренне не понимая, почему должен был отсиживаться в стороне, когда уже прилетел и был способен помочь.       – Ты же устал с дороги, отдохни, – сказал папа заботливо.       – Я отдохнул, пока летел, не беспокойся. Мне нужно чем-то занять себя, вы ведь и сами это понимаете, – сказал я.       – Ты про… – начал папа, но осекся.       – Я про Мира и его отказ, – я кивнул и выпрямился. – И это был не отказ, – сознался я. Родители снова переглянулись. – Он изменял мне. Пришел на помолвку с чужим запахом.       – Боги… – выдохнул папа, прикрыв рот руками.       Отец сжал пальцы в кулаки.       – Что за омеги пошли… – процедил он сквозь зубы. – Что это за родители его вырастили… – начал он заводиться, но папа положил ладонь ему на плечо, и он замолк, успокаиваясь, как по волшебству.       – Мне очень нужно занять себя чем-то непривычным, чтобы не думать об этом, – заключил я. – Работа мне не особо поможет, так что я лучше здесь побуду какое-то время.       – Конечно… Мартин… мне так жаль… – у папы глаза были на мокром месте, и я ободряюще улыбнулся:       – Не переживай. Пусть это будет самым большим разочарованием в моей жизни, ладно?       Он кивнул и бросил взгляд на часы.       – Если хочешь пойти с нами, то тебе стоит переодеться. Там очень грязно…       Я с готовностью кивнул и, допив кофе, ушел переодеваться. Здесь, в моей спальне на втором этаже, было много моей старой, уже ненужной одежды, которую то ли забыли выбросить, то ли оставили как раз для такого случая. Я прошел в ванную и, умывшись, переоделся. В обычной одежде – шортах и футболке, без рубашки, галстука и костюма-тройки – я выглядел моложе и почти неузнаваемо для всяких прохожих, привыкших видеть меня по телевизору, и это было мне только на руку: привлекать к себе внимание совершенно не хотелось. На всякий случай я надел и кепку, не забыв про солнцезащитные очки, после чего, спустившись, вместе с родителями отправился на пляж.       – Приготовься, по телевизору все выглядит немного не так, – предупредил меня папа, но я то ли не успел, то ли не смог.       Здесь, на месте, увидев все своими собственными глазами, я понял, что телевизор не передавал и пятой части реальных разрушений. Береговая линия – бывший идеально-гладкий песчаный пляж – была не просто «грязной». Я даже не мог подобрать слов для описания того, что видел. Мусор – абсолютно разный: от водорослей и пластиковых стаканчиков до покореженных металлических конструкций – был повсюду. Его были горы, горы мусора вперемешку с песком. Оглядывая его глазами, я не понимал, как вообще это все можно было «убрать». На мой взгляд, проще всего было вывезти его экскаваторами и заменить на новый, чистый песок. Вероятно, в дальнейшем так и предполагалось поступить, а сейчас сердобольные волонтеры разгребали эти завалы вручную: сортировали мусор и наполняли мешки разного цвета, заполнившие берег: их пока не убирали, на это не хватало ресурсов.       – Дороги загружены, так что эти мешки еще нескоро отсюда вывезут, – сказал папа, заметив мой взгляд. Я понимающе кивнул. – Все не так плохо, как кажется, – он ободряюще улыбнулся мне. – Было намного хуже. И если мы продолжим в том же духе, уже к зиме пляж будет не узнать, – сказал он.       – Хорошо, – я кивнул, собравшись с мыслями. – Скажите, что делать.       – Омеги в основном собирают легкий мусор вроде бутылок, альфы – тяжелый, – указал папа на доски и металлические балки, собираемые в отдельные кучи.       Я понятливо кивнул и вместе с отцом отправился выкапывать и перетаскивать то, на что сил омег явно не хватало.       Это был тяжелый физический труд. Ноги то и дело вязли в песке, стояла удушающая жара, и уже через полчаса футболка начала неприятно липнуть к телу. Кепка мешала, и скоро я снял ее, оставшись только в очках и надеясь, что никто не станет ко мне присматриваться: амплуа «самого завидного жениха столицы» могло привлечь ко мне слишком много ненужного внимания. Я опасался не простых людей – не хотел встречаться с журналистами и лишний раз светиться в разного рода медиа.       К обеду пляж опустел: палящее солнце выгнало всех волонтеров в тень, и мы не были исключением: кое-как приведя себя в порядок, спрятались в тени каким-то чудом уцелевшего дома. Вернее, одной его стены, грозящей вот-вот развалиться. Папа достал бутылки с водой из рюкзака, который приготовил еще дома. Я с благодарностью взял одну из них и присосался к горлышку. Напившись, снял очки и щедро плеснул воды себе на голову, чтобы хоть немного освежиться.       – Мартин?.. – раздался знакомый голос, и я вздрогнул, узнав его хозяина – не только по голосу, но и по доносящемуся до чувствительных рецепторов запаху. Подумав, что мне, возможно, напекло голову, я недоверчиво обернулся, не веря, что спустя столько лет мы встретимся именно здесь – на юге, после цунами.       – Мейсон?..