(Не)Чистый

      pov Дарэлл Ньюэлл       – Вкуснотища! – заявил Майкл, доедая последнюю ложку торта, щедрый кусок которого я привез ему прямо домой на следующий день после мастер-класса.       Мы сидели в их светлой, исполненной в классическом стиле столовой и пили чай. Он – с моим тортом, я – с его кексами. Они были хороши, особенно те, что были с кедровыми орешками и лимонной глазурью. Чистым омегам полагалось уметь хорошо готовить, и в выпечке Майклу не было равных. Хотя он то и дело досадно приговаривал, что у меня с этим дела обстояли много лучше, но, как по мне, он был излишне строг к себе или слишком щедр на похвалу мне.       – Слушай… – вырвал друг меня из моих мыслей. – Если по итогу ты откажешься от этого альфы, отправь его ко мне, – сказал он задумчиво. – Он может мне даже сваточные дары не делать, беру не глядя, – добавил Майкл, удивив меня.       – Что, правда?..       – А что? – Майкл откинулся на спинку своего стула и заложил руки за голову. – Он хорош. Как, ты сказал, его описал Кевин Кастильо? Молод, привлекателен, спокоен? Чего еще надо?       – Ну… – я растерялся. – А третий дар?.. Вдруг он…       – Вдруг он – что? – Майкл вздернул брови. – Правда думаешь, что после набора мечты любого художника и индивидуального мастер-класса у лучшего кондитера мира, который вообще больше занятий ни с кем не проводит, он внезапно подарит тебе какую-то ерунду вроде геля для душа?.. – спросил он, хмыкнув. Я был с ним полностью согласен – подобного провала я, конечно, не ждал и, откровенно говоря, третий дар был явно лишним: впечатление уже сложилось, и вряд ли оно будет испорчено какой-то нелепицей.       – И все же… Ты и впрямь вот так запросто на него согласился бы?..       – Естественно. Чего тут думать?       – А если… – начал я неуверенно, но замолчал.       – Да что? – раздраженно поторопил он.       – Ну а если это все же Морган Моралес? – спросил я. Кого еще мог иметь в виду мистер Кастильо, говоря о том, что он «ничуть не хуже» Мартина, как не его младшего брата? Да и описание к нему отлично подходило под то, что я слышал от отца.       – Ну так и что, отличный же вариант! Главное, не Мартин твой.       Я даже слегка надулся. И чем, спрашивается, ему «мой» Мартин так не угодил?..       Я устало выдохнул.       – Надеюсь, отец раскроет мне тайну его личности хотя бы до свадьбы.       – Помолвка! Вас сперва ожидает помолвка! – назидательно напомнил Майкл. – Ты, кстати, костюм-то подготовил хотя бы?..       – Костюм?.. – я задумался. – Нет. Я как-то… не думал, что он потребуется так скоро.       – Не думал он! – вздохнул друг. – У тебя тут свадьба на пороге, а ты еще даже для помолвки костюм не приготовил, ну ты даешь!       – Ну и как же я, по-твоему, узнаю, что мне нужно надеть его именно в тот самый день?       – А, ну… – начал было Майкл, но вдруг осекся. Выходит, он тоже не знал!       – Наконец-то! – хмыкнул я победно. – Сам не знаешь! А то вечно строишь из себя всезнайку в амурных делах.       – Вовсе и не строю, – обиженно отозвался друг. – Так или иначе, подходящий костюм приобрести бы не помешало.       – Это верно, – согласился я.       Майкл, конечно же, был прав, как бы это меня ни злило. Однажды у меня должна была случиться помолвка. И, по сути, неважно было, каким именно образом я должен был о ней догадаться и надеть «тот самый» костюм, учитывая, что о помолвке традиционно не предупреждали, но костюм на ней обязательно должен был быть новым и подходящим случаю.       Поэтому, вняв его увещеваниям и покинув его дом, я отправился в ателье к знакомому портному, который время от времени шил для меня торжественные костюмы на какие-то праздники вроде выпускного в школе.       Марко Фемич, темноволосый бета возрастом примерно под тридцать, просто засиял, увидев меня на пороге своего ателье, и поспешил запереть дверь изнутри, чтобы никого больше не впускать, кроме меня и Ская, в то время как Скотт остался снаружи. Скай привычно обошел все помещение, включая подсобку, пока портной расплескивал руками в воздухе:       – Ах, моя любимая модель! – воскликнул он, осмотрев меня с ног до головы. – Моя муза! Дарэлл, как я рад тебя видеть!!!       – Спасибо, Марко, это взаимно, – я улыбнулся ему в ответ.       – А это Скотт или Скай, я все время их путаю… – наклонившись, прошептал он мне на ухо, кивая в сторону моего телохранителя, застывшего у двери.       – Да они же разные совсем, – подивился я, бросив на него непонимающий взгляд. Проведя с близнецами столько времени бок о бок, я легко различал их даже по малейшему наклону головы или движению пальцев. Но, помимо этих далеко не всем заметных отличий и скрытых рукавами татуировок, у них все равно оставались разные прически и проколы в ушах! Как можно было их путать?..       Недовольный моим слишком громко прозвучавшим голосом Марко поспешно зашипел на меня:       – Ты что, он же услышит!!!       Скай бросил на него скептический взгляд, сообщая, что он прекрасно расслышал не только это шипение, но и его глупый вопрос о том, кто из них с братом – кто.       – Скотт! – Марко выпрямился и натянул на губы неловкую улыбку.       – Скай, – поправил я его негромко.       – Да как же так! – в очередной раз не угадал портной. – Скай, привет, давно не виделись, – он протянул телохранителю руку, тот неохотно пожал ее и быстро отпустил. – Ну да ладно. Ах, боги почти наверняка хотят оставить меня совсем одного, и с этими двумя мне тоже ничего не светит… – провозгласил он горько, удаляясь вглубь своего ателье по внутреннему коридору.       От двери послышался неприкрытый смешок, но больше Скай никак не отреагировал на эти горестные стенания.       – Тебе он правда не нравится совсем? – спросил я, обернувшись к телохранителю. Марко положил глаз на моих близнецов с самой их первой встречи, вот только ни один из них не горел желанием иметь с ним дел, а потому каждый поход в это ателье становился для них мукой, и парни каждый раз бросали монетку, предоставив случаю решить, кто войдет со мной внутрь, а кто останется сторожить снаружи. В этот раз не повезло младшему из братьев.       – Совсем не мой тип, – кивнул Скай. Задумавшись об этом, я впервые подумал о том, что касательно этого вопроса не имел ни малейшего представления о том, кто нравился моим охранникам, а ведь мы проводили вместе столько времени, что они выучили все обо мне наизусть, а я, выходит, никогда ими не интересовался. По правде говоря, мне никогда и в голову не приходило, что Скотту или Скаю в принципе кто-то мог нравиться, что у них могли бы быть отношения с кем-то. Когда-то в прошлом или даже сейчас. Возможно… у них даже сексуальный опыт имелся, почему я ни разу не спросил?.. Близнецы-беты ведь были единственными людьми из моего окружения, у кого я мог узнать об «этом» хоть что-нибудь, не понаслышке или из статей в интернете. Майкл был девственником, с отцом я на эту тему никогда не говорил, да и не осмелился бы, но Скотт и Скай могли оказаться кладезем полезной информации, к которому я никогда не прибегал. Впрочем, ничего удивительного в этом, конечно же, не было: я бы скорее себе язык откусил, чем заикнулся бы спросить об этом.       – И какой же – твой? – спросил я не без интереса, решив заполнить хоть один пробел в изучении личной жизни близнецов.       – Потише, – коротко бросил Скай и этим ограничился. Я, впрочем, понял его сразу, как только Марко, наконец, вернулся из своей подсобки, принеся несколько отрезков ткани на выбор:       – Вот! – радостно воскликнул он, принявшись трясти образцами. – Вчера получил! Посмотри, какая красота! – он принялся водить тканями по воздуху, демонстрируя, как красиво они играют на свету разными оттенками. Вот только их цвет… совсем не подходил случаю.       – Марко, мне… – я прочистил горло и смущенно сказал: – Мне нужен костюм, который я мог бы надеть на помолвку.       – Что?! – воскликнул он, подскочив на месте. – На помолвку?! Как же так? Когда это произошло?! Кто этот счастливчик?! Я хочу знать все!!!       – Ох, нет, пока еще рано об этом говорить… – сказал я осторожно, потупившись и выставив руки в оборонительном жесте. – Еще совсем ничего не решено, это просто на всякий случай…       – Что?! Как можно шить костюм «на всякий случай»?! – казалось, бета оскорбился до глубины души и снова ушел, оставив нас со Скаем наедине. – Горе мне, горе! – донеслось из подсобки.       – Потише? – спросил я охранника, и он кивнул. – И только-то?..       Скай тепло улыбнулся, я даже обомлел: настолько редко он показывал мне такую улыбку: теплую, как весеннее солнышко.       – Конечно, не только, – сказал он мягко. – Но явно потише.       – А у тебя… – я запнулся, но все же закончил: – …когда-нибудь были отношения?..       – Ну вроде… – он сначала кивнул, но затем все же неуверенно добавил: – Не то чтобы прям отношения… – и совсем уже тихо: – Так, просто… – я думал, он больше ничего не добавит, но спустя какое-то время все же услышал: – Несколько одноклассников, больше никого.       – Но тебе… ведь наверняка хотелось бы, чтобы кто-то был?.. – спросил я, и Скай неопределенно повел плечами.       – Наверное…       – А что насчет Скотта?..       – Думаю, он как и я? – предположил Скай.       – Вы не говорите об этом?.. – изумился я. Мне казалось, братья были настолько неразлучны, что должны были знать друг о друге все. Порой мне даже казалось, что они могли читать мысли друг друга. Что же мешало им поговорить?..       – Скотт не любит откровенничать, – сказал Скай, и я едва не засмеялся: кто бы говорил! Он сам мне едва пару слов сказал!       – Нашел! – послышалось из подсобки, и вскоре передо мной предстал Марко – немного помятый и взлохмаченный – он просто сиял: – Вот! – показывал он на несколько образцов тканей совсем другого рода: благородных, в меру элегантных и «тех самых» цветов, что были допустимы на традиционной помолвке.       – Приятная ткань, – оценил я, с удовольствием проводя пальцами по образцам. – И красивая. Мне нравится.       – Какой вариант нравится больше? – спросил Марко с любопытством. Я отступил на шаг назад, оглядывая предложенный выбор: два серых варианта – посветлее и потемнее – и два синих.       – Думаю, серый все же больше подойдет случаю, – решил я, и Марко отложил в сторону синие ткани. – А из серых… – я задумался и, взяв в руки оба образца, приложил их к груди и отошел к зеркалу. – Наверное, все же тот вариант, что темнее… – проговорил я. – А ты что думаешь, Скай?       – Определенно тот, что темнее, – кивнул охранник. – Светлый слишком уж близок к белому.       – Мне тоже так кажется. Тогда вот этот, – я отложил более светлый вариант к синим и протянул Марко выбранный образец.       – Вот и отлично! Давай мы тебя измерим, – предложил Марко, записав номер ткани в блокнот и убрав образец на ближайший стул, после чего достал измерительную ленту.       – Не думаю, что сильно изменился за прошедший месяц, – ответил я с сомнением, приподнимая руки в воздухе.       – Вот и узнаем… – портной принялся измерять меня: объем грудной клетки, обхват плеч и бедер, длину рук и ног, мой рост. – Ты похудел, – заметил он, закончив и принявшись записывать мои показания в блокнот. – Нервничаешь?       – Бывает, – я кивнул.       – Тогда тебе повезло, что нервничаешь, но не толстеешь, как все остальные. Итак! – Марко воздел ручку к потолку, словно на него снизошло вдохновение. – Двойка, тройка?       – Тройка?..       – В такую жару?..       – Я смогу снять пиджак. Да и… не факт ведь, что это случится летом…       – Хм… Однобортный?       – Однобортный.       – Сколько пуговиц?       – Две-три?       – Давай остановимся на том, что кратно двум. Однобортный пиджак, приталенный, слегка удлиненный, – Марко принялся записывать мои пожелания вперемешку со своими предложениями в блокнот. – Две спицы, две пуговицы, узкие лацканы, сделаем их черными, для контраста, карманы без клапанов, зауженные брюки… Я ничего не забыл? – обернулся он ко мне.       Я пожал плечами.       – Жилет? – подсказал Скай.       – А что – жилет?.. Жилет, – Марко посмотрел на меня и на свой блокнот. – Может, хоть его сделаем двубортным?       – Можно, – я согласно кивнул на его предложение. Обычно Марко было виднее, как сделать лучше, и за годы знакомства я привык доверять его интуиции.       – Или косым?       – Можно…       – Нет, все же двубортным, – решительно заявил он, что-то зачеркнув. – Рубашка к такой ткани обязательно должна быть белой. Не черной, не серой и не цветной… – сказал он.       – Конечно, – в этом вопросе я был с ним полностью солидарен.       – …и новой, – добавил он назидательно.       – Да у меня полно… – начал было я, но Марко меня перебил:       – Новый костюм – новая рубашка, – заявил он безапелляционно.       – Ладно. Тогда ты и сшей.       – Идет! – он засиял, сделав еще какую-то пометку в своем блокноте.       – Когда будет готово? – спросил я.       – А когда надо?       – Ну… побыстрее?..       Марко хмыкнул:       – Ты же, вроде, не особо торопился.       – А ты сильно загружен? – поинтересовался я.       – Не настолько. Управлюсь так быстро, как только это возможно.       – Спасибо! – поблагодарил я бету, и мы со Скаем, попрощавшись, покинули его ателье.       На улице было многолюдно, и телохранители привычно обступили меня с двух сторон, правда, в этот раз они держались ко мне как-то особенно близко, впрочем, учитывая толпу, это было неудивительно.       На полпути к машине Скотт оказался совсем уж рядом со мной – слишком близко, как мне показалось, но прогонять его я, конечно, не стал. Я вообще редко указывал братьям, как им следует себя вести. Особенно вне дома, когда от них – пусть и чисто теоретически – могла зависеть моя честь и даже жизнь.       Скай где-то отстал, я почувствовал, что его не хватает, и остановился.       – Идем, Дар, – Скотт слегка приобнял меня за плечо, увлекая за собой к машине.       – А Скай?.. – спросил я, обернувшись и оглядываясь в поисках второго близнеца.       – Догонит, не переживай, – Скотт мягко подтолкнул меня локтем в спину, и мне пришлось развернуться, чтобы идти лицом вперед. – Наверное, отлить захотел, – добавил он беззаботно.       Я пожал плечами, удовлетворившись подобным ответом. Впрочем, почему бы этому не оказаться правдой?.. Скай в самом деле мог захотеть… в туалет.       «Странно, что он не сделал этого у Марко, – подумалось мне, после чего я вспомнил, с какой алчностью сам Марко периодически смотрел на моих телохранителей. – Нет, совсем не странно».       Доведя меня до машины и проследив, чтобы я залез в салон, Скотт обошел ее и занял водительское кресло, после чего привычным жестом заблокировал двери.       – Ская ждать не будем?.. – удивился я. Скотт, конечно, никогда не отличался особой любовью и трепетным отношением к младшему брату, но я никак не мог подумать, что он оставит его в городе и уедет со мной без него. Не похитить же меня он собирался?..       – Подождем, конечно, – успокоил он меня. Его тон был непривычно мягким, это одновременно сбивало с толку и помогало расслабиться.       Скай добрался до нашей машины минут через пятнадцать. За это время я успел порядком заскучать и от нечего делать пролистал все последние новости из мира искусства.       Разблокировав двери, Скотт впустил его, и второй телохранитель опустился на сиденье рядом со мной. Он выглядел слегка растрепанным: пара светлых прядей даже выбилась из его хвоста, вероятно, он слишком быстро шел. Я не стал его ни о чем спрашивать: в конце концов, телохранитель тоже имел право на личную жизнь. И у него банально мог разболеться живот.       – Отлил? – улыбнулся Скотт со своего места.       – Отвалил? – холодно отозвался Скай.       Промолчав, но сохранив на губах ехидную улыбку, Скотт выехал с парковки.       Дома младший близнец, сославшись на какое-то неотложное дело, направился к отцу в кабинет, а я позвал старшего в мастерскую: хотел показать ему эскизы, которые успел подготовить для его новой татуировки.       Усевшись за столом напротив меня, Скотт не без восхищения осмотрел несколько вариантов.       – Они такие разные, – он внимательно рассматривал каждый лист, сравнивая их и прикладывая к своей еще не забитой руке. – Не могу выбрать.       – Могу нарисовать что-то еще, если ни один из этих рисунков не нравится тебе настолько, чтобы выбрать его.       – Дело не в этом… А в том, что у меня всего одна свободная рука, а не пять, – сказал он, тяжело вздохнув.       – Могу попытаться их совместить… Но только не все сразу, это уже будет перебор.       – И как же мне выбрать?       – Просто выбери тот, который нравится меньше всех, – предложил я.       На лице Скотта обозначилось поистине несчастное выражение: было похоже, что он боялся обидеть меня, даже просто признавшись, что какой-то из эскизов был в чем-то слабее остальных.       – Брось, я не обижусь, – это было правдой: нарисовав за всю свою жизнь уже достаточное количество набросков, этюдов, эскизов, скетчей и готовых полноценных работ, я давно уже перестал излишне привязываться к ним, чтобы страдать из-за того, что они не пригодились. – Вот этот хуже других, да? – спросил я, вынимая из его рук один из эскизов и безжалостно откидывая его в сторону. – И этот тоже, верно? – второй лист полетел вдогонку к первому. – Осталось еще три. Убери один, и из двух других я сделаю что-то новое. Или могу сделать вообще что-то другое…       – Давай… – Скотт приложил поочередно два эскиза к третьему. – Давай оставим вот этот и просто добавим ему вот эти элементы?.. – предложил он, я кивнул:       – Можно.       – Ты сейчас будешь рисовать? Я могу посмотреть? – спросил он.       – Конечно, – я взял новый лист и принялся за работу.       Скотт не мешал мне. Он сидел тихо и практически незаметно: казалось, даже не дышал, глядя на то, как линия за линией на белоснежной бумаге появлялись все новые очертания его будущей татуировки.       – Скотт, а у тебя были отношения когда-нибудь? – спросил я его, когда половина работы уже была проделана.       – Отношения? – удивился он внезапному вопросу. – Какие?       – Любовь, романтика, свидания, – объяснил я, чувствуя, как щеки розовеют. – Такие отношения.       – А, эти, – ответил он небрежно. – Странно слышать от тебя подобный вопрос. Почему ты спросил?       Я неопределенно повел плечами:       – Мы обсуждали это со Скаем сегодня, захотелось спросить у тебя.       – Вы обсуждали со Скаем мои отношения?.. – поразился он. – Когда вы вообще успели?..       – В ателье у Марко, – сказал я и улыбнулся: – Мы обсуждали его отношения, конечно, не твои.       – Отношения Ская? – Скотт удивился еще больше. – У него были с кем-то отношения?.. Я не знал. А он очень скрытный, оказывается.       – Он примерно так же о тебе сказал, – я улыбнулся шире. – Так что, были?       – Нет, отношений не было, – он пожал плечами. – По крайней мере, тех, о которых ты говоришь. Но секс был, если тебе вдруг интересно.       Я густо покраснел и спустя какое-то время негромко уточнил:       – С бетой? – Скотт не ответил, и, подняв на него глаза и заметив легкую усмешку, я поспешно поправился: – С бетами?..       Он загадочно улыбнулся:       – Не только, – более подробно о его похождениях я расспрашивать постеснялся, а он внезапно сам продолжил: – Я экспериментировал. Правда, довольно давно.       – А сейчас кто-то есть? – спросил я с интересом, и Скотт невесело хмыкнул:       – С моим образом жизни? Нет, конечно.       – А тебе бы хотелось? Чтобы кто-то был?       – Возможно… – ответил он неуверенно.       – Бета?       – Необязательно, – он пожал плечами. – Для меня пол не главное.       – Ты абсолютно универсален?.. – я был удивлен. Нет, я, конечно, слышал, что беты могли выбирать себе партнеров любого пола, но чтобы пробовать со всеми подряд?.. – Никаких особых предпочтений?..       – Вроде того.       – И все же… Тебе самому кто больше нравится?..       – Думаю, омеги, – сказал Скотт, поразмыслив над этим какое-то время.       – Да? Почему?       – Омеги нежнее, чем беты, беты нередко бывают слишком бесчувственными, а альфы зачастую оказываются самодурами и мнят о себе слишком много, – сказал он. – Правда, это очень странно, что ты вдруг стал интересоваться подобным.       – Почему «вдруг»? – я вновь зарделся и уткнулся в рисунок, от которого сильно отвлекся. – У меня ведь… Вроде как у самого скоро отношения начнутся, мне любопытно.       – Если тебя интересуют те отношения, с романтикой и свиданиями, то мне нечего тебе сказать. Подобного опыта у меня не было.       Какое-то время мы молчали. Я продолжал рисовать, он – наблюдать за этим процессом. Проникнувшись этой доверительной атмосферой, я решил, что можно было бы задать еще один вопрос, который занимал меня уже несколько дней:       – Скотт, а это правда, что альфы… обсуждают своих омег?.. Ну, во время… – я запнулся, не в силах это выговорить, и он закончил за меня:       – …в постели?       – Угу, – я кивнул, не поднимая головы. – Я слышал об этом от Майкла. Он говорит, это нормально для них, а мне кажется, что это как-то мерзко…       – М-м-м… – Скотт задумался. – Тебе станет легче, если я скажу, что обсуждают, но только когда хвастаются?       Смех вырвался из моей груди помимо воли.       – Ты меня совсем не успокоил, – сказал я, отсмеявшись и добавив рисунку пару последних штрихов. – Вот, посмотри, – я протянул ему готовый эскиз и принялся ждать вердикт.       – Мне очень нравится, – сказал бета, внимательно осмотрев рисунок – до самой мелкой детали.       – Я рад, – сказал я, улыбнувшись.       – Дар, я тут подумал… – слегка неуверенно начал Скотт. – А ты… Вообще знаешь, как это происходит?.. – я поднял на него глаза. – Между альфой и омегой?..       – К-конечно, – я был так удивлен этим вопросом, что даже запнулся.       – То есть… – он слегка замялся, – …раз уж речь все равно так или иначе этого коснулась… – добавил он, почесав нос. – Мне не нужно тебе что-нибудь рассказать или еще как-то помочь?..       – А как еще ты можешь мне помочь, кроме как разговором или тем, что вовсе недопустимо? – я не знал, что веселило меня больше всего: сам факт того, что я разговаривал об «этом» со своим охранником, или его озадаченное и неуверенное лицо.       – Я мог бы скачать для тебя пару познавательных фильмов, – сказал он смущенно.       Я покраснел, как помидор, и прикрыл лицо руками.       – Я… кхм… тоже умею пользоваться интернетом, но спасибо за предложение, – ответил я.       Ситуация становилась все более нелепой с каждой минутой.       – Эм… Ладно… Мы ведь… Можем сделать вид, что этого разговора не было? – предложил Скотт, и я снова рассмеялся.       – Конечно, – я оторвал руки от лица и улыбнулся. – Давай просто притворимся, что вообще всего этого разговора не было, – предложил я в ответ, и Скотт с готовностью кивнул:       – Большое спасибо за эскиз, Дар.       – Когда вы пойдете на сеанс? – спросил я, надеясь хоть как-то сгладить неловкость, до сих пор царившую в комнате.       – Завтра.       – Уже завтра? – удивился я: эскиз Скотта я только что доделал, а эскиз Ская – еще нет, он даже не видел предварительные версии.       – У нас выходной, а, поскольку это понедельник, у нашего мастера оказалось довольно продолжительное по времени окно. И, кажется, он кого-то перенес, так что будет весь день в нашем распоряжении.       – И он успеет?.. – спросил я с сомнением, кивнув на довольно внушительный эскиз и не менее внушительную руку своего телохранителя.       – Успеет с коррекцией одного рукава и нанесет контур для второго. По крайней мере, план именно такой, а там как пойдет. Не успеет что-то – запишемся на другой день. Так и так придется сходить минимум дважды.       – Ясно, – я понятливо кивнул. – Отправишь сюда Ская? Хочу закончить.       – Конечно. Еще раз спасибо, – Скотт поднялся со своего стула и вышел из мастерской, а я достал другие эскизы, подготовленные для его брата: вечер обещал быть длинным.       pov Миррен Нивен       Я в самом деле никогда особо не думал о том, что хотел бы детей. Хотел ли вообще и если да, то в каком возрасте. И, узнав о возможной беременности, испугался и совсем не обрадовался. Теперь же… Узнав, что у меня их вообще не может быть, я… был убит.       Все, что теперь – еще несколько дней назад – имело для меня значение, было забыто и отошло на второй план.       Мне ничего не хотелось. Желание поступить в университет и все силы, вложенные в подготовку, были благополучно забыты. Я целыми днями валялся на кровати и ничего не делал.       Папа шестнадцать лет безуспешно боролся с бесплодием, я же и начинать не планировал. Лечение стоило баснословных денег, которых не было ни у меня, ни у Саммерсов, откуда бы мы их взяли?..       Папа бы не стал помогать, даже если бы я попросил.       Хотя, признаться, несколько раз рука все же тянулась к телефону. Так хотелось пожаловаться, разделить свою боль с ним, услышать что-нибудь нежное и утешительное.       Но я побоялся. Что он не возьмет трубку. Что возьмет, но холодно потребует, чтобы я удалил его номер из контактов и больше никогда не смел его беспокоить. Что безразлично выслушает, а в конце скажет, что все это просто наказание за мои грехи, и сбросит вызов.       Я боялся его. Того – холодного и злого – кто в гневе швырял вазы с цветами на пол. Того, кто кричал мне убираться из родного дома. Того, кто мог сделать мне еще больнее сейчас, когда я и без того был сломлен.       Я так и не смог найти в себе сил набрать его номер.       Как не мог найти в себе сил ни на что другое.       В одночасье моя жизнь превратилась в череду беспокойного сна, беспросветной яви и бесконечных надоедливых вопросов: «Мир, ты вставать будешь?», «Есть пойдешь?», «Тебе что-нибудь нужно?», «Хочешь чего-нибудь?», «Тебе что-нибудь принести?», «Погулять не хочешь?» – и так до бесконечности.       Иногда эти вопросы перемежались с какими-то утверждениями вроде «В кино фильм вышел, который ты посмотреть хотел» или «Я приставку починил». Однажды среди них появилось и то, которое порадовало бы меня еще на предыдущей неделе, но не теперь: «Мы тебе фен купили».       Все это имело целью вернуть меня к обычной жизни, привычному и уже устоявшемуся ритму, но ничего из этого ровным счетом не работало. Иногда я кивал, вставая с постели и отправляясь туда, куда звали, но чаще мотал головой, крепче сжимая подушку и зарываясь в нее лицом. Иногда, не выдержав, протягивал руки к говорившему и, дождавшись, пока ко мне подойдут, обхватывал за пояс и, прижавшись к животу, принимался лить слезы. Меня гладили по голове, что-то приговаривая. Наверняка что-то утешительное и жизнеутверждающее, но, казалось, уже ничто не сможет вернуть меня к жизни. Мне даже было все равно, кто это был и кого я обнимал – Нильса или его отца, – я этого даже не замечал.       Все, о чем я мог думать – так это о том, что я бесплоден. Что это навсегда. Что такой омега никому не нужен. И каждый раз я задавался вопросом – а сколько еще эти двое станут терпеть меня, пока не вышвырнут за дверь в точности, как мои собственные родители? Куда я тогда пойду? У меня больше никого не было, мне даже некому было позвонить: родители и другие родственники отказались от меня еще на несостоявшейся помолвке, а Крис с того самого дня не отвечал на мои сообщения и не брал трубку, если я ему звонил. Я не осуждал его, хотя и обижался, но я его понимал. Кому нужен грязный друг? Родным и то не нужен.       – Мир, завтра вступительные по математике для второго потока. Ты ведь пойдешь?.. – одним поздним вечером Нильс полулежал рядом со мной и опять пытался меня растормошить.       Я отрицательно покачал головой: какая математика? Какой еще поток?..       – Ты же не можешь пролежать здесь всю оставшуюся жизнь, – сказал он.       – Почему нет? – отозвался я вяло. Появилась мысль, что он намекал на мое выселение из их квартиры, но быстро улетучилась, не всколыхнув никаких чувств. Пусть говорит что хочет. Пусть попробует выгнать.       – Однажды тебе это надоест, – сказал он.       – Надоест? – переспросил я.       – Ну да. Лежать тут целыми днями и ничего не делать.       Теперь он еще и обвинял меня в том, что я бездельничал. Вот только мне это было нипочем.       – Ну и надоест, и что?       – И то, что ты захочешь чего-нибудь добиться, а шанс будет упущен.       – Шанс на что, Нильс? – спросил я. – На светлое будущее? – я горько усмехнулся. – На поступление? А зачем оно мне теперь? Ну, поступлю я, и что с того? Что мне это даст? Образование? А зачем? Чтобы найти работу? А для чего? Может быть, чтобы содержать семью с детьми?       – Ну, не с детьми, видимо, но… Боги, Мир, ты что, правда так сильно хотел детей?.. Никогда от тебя такого не слышал.       Это был наш самый долгий разговор за все это время. Я устал и вымотался, сил шевелить языком просто не осталось. Высказать все, что я о нем думал, стало ужасно лень, так что я просто толкнул его, скинув на пол.       – Ты многого от меня не слышал.       – Черт побери, Мир, ты совсем с катушек слетел?.. – ругался Нильс, поднимаясь с пола. – Ох, ну и страдай дальше сколько влезет, мне-то что, – сказал он, захлопывая за собой дверь, а я перевернулся на другую сторону и, прикрыв глаза, постарался заснуть.

*      *      *

      Время перестало иметь какую-либо ценность.       Какой сегодня был день недели? Да какая разница.       Какое число? А не все ли равно?       Сколько часов? Да плевать.       Меня ничто не волновало.       Раньше меня радовало, что на дворе лето. Теперь же мне было безразлично, не метель ли за окном.       Почему я вообще раньше придавал такое большое значение погоде?..       День с ночью я тоже перепутал. Мог спать хоть днем, хоть вечером, хоть ночью. Просыпался среди ночи, когда чувствовал, что хотел в туалет, просыпался, когда меня будили и тащили завтракать. Просыпался просто так, без причины, из-за того, что спал слишком много, а энергию ни на что не тратил. Просыпался, бездумно смотрел в потолок или внутрь себя, жалел себя, плакал и вновь засыпал.       Незаметно пролетела неделя, а за ней – еще несколько дней. Наступил новый день, который должен был стать ровно таким же, как предыдущий, и я привычно лелеял свои раны на границе сна и яви, когда дверь в нашу с Нильсом спальню отворилась, и они оба – Нильс и его отец – приблизились ко мне.       Перед закрытыми глазами полыхнуло что-то яркое, а в нос ударил сладкий запах.       – Мир, с днем рождения, – произнес мистер Саммерс, и я открыл глаза, тут же прищурившись от неожиданности – у Нильса в руках был небольшой торт с зажженной свечой.       Попривыкнув к свету, я тоскливо уставился на одинокую свечу и, кое-как заставив себя приподняться, немного свесился с кровати, чтобы задуть ее: чем быстрее сделаю это, тем быстрее они от меня отстанут, оставив одного.       – Желание не забудь загадать, – подсказал Нильс, когда я вдохнул воздух полной грудью, и я замер.       Желание?..       Желание…       Какое у меня теперь могло быть желание?..       «Чего я теперь вообще хочу?..»       Казалось, я хотел многого. Очень многого. Чтобы все вернулось на круги своя. Чтобы того чертового утра с помолвкой не случилось. Чтобы я никогда не согласился на уговоры Нильса стать его парнем. Чтобы Мартин Моралес никогда не появлялся в моей жизни. Чтобы родители разрешили мне вернуться назад. Чтобы на мне не было грязной метки с невыносимым запахом. Чтобы я жил в своей любимой комнате. Чтобы мог каждый день развлекаться, смотря фильмы и делая любые покупки в торговом центре. Чтобы снова ходил на свидания с Мартином, даже на скучнейшую оперу или в детский парк развлечений. Чтобы получал от него любимые пирожные и съедал их в одиночку. Чтобы все было как раньше. Чтобы все было хорошо.       Но всего этого я хотел «до». До того, как узнал, что бесплоден.       Теперь же я мечтал только об одном.       «Хочу детей».       Неважно, как, неважно, от кого, неважно, когда, неважно, сколько. Все неважно, если я буду способен родить своего ребенка. Пусть одного. Пусть даже бету. Только бы не было этого безнадежного опустошения в моей груди.       Я задул свечу.       И даже позволил вытащить себя из постели и отправился на кухню, чтобы этот торт разрезать и съесть.       – Хотим сделать тебе подарок, – сказал мистер Саммерс, наливая мне кофе. Я безразлично протянул руки к кружке и принялся неторопливо размешивать сахар. – Идея Нильса, но, поскольку у него сегодня подработка, он не сможет с тобой пойти. Я тоже работаю, но успею отвести тебя до места до смены.       – Куда? – спросил я вяло, делая глоток из кружки и зачерпывая ложкой кусок торта. По вкусу он ни в какое сравнение не шел с тальтилями, к которым я так привязался в своей прошлой жизни, но выбора у меня не было.       – В тату-салон, – сказал Нильс не без зависти.       – Тату-салон?.. – я недоуменно посмотрел на них. – Зачем?..       Мистер Саммерс бросил многозначительный взгляд на мое запястье, и я почувствовал, как в груди загорелся огонек робкой надежды:       – Ее можно удалить?       – Там и спросишь.       – Надо же… – я выдохнул. – Не ожидал… спасибо.       – Может, хоть немного повеселеешь.       Через полчаса, наскоро вымывшись и высушив волосы новым феном, в сопровождении мистера Саммерса я отправился в тату-салон, в который он записал меня на сеанс. Располагался этот салон, как ни странно, не на отшибе города, а во вполне его приличной части – почти что в центре – в подвале одного из старых домов, хотя я ожидал чего-то гораздо хуже.       Спустившись по лестнице к черной двери, мистер Саммерс открыл ее, и мы прошли внутрь.       Помещение оказалось больше, чем я изначально предполагал, но вполне соответствовало моим ожиданиям по интерьеру: кожаные диванчики в холле, брутальная стойка ресепшн, темные стены, украшенные картинами с растатуированными людьми, мало света и администратор с пирсингом во всех возможных видимых местах.       Мистер Саммерс прошел в зал и, велев мне подождать на диванчике, направился к стойке ресепшн.       Пока он договаривался о чем-то с администратором, я выбрал себе неприметный диванчик в самом углу зала и опустился на мягкое сиденье.       Этот тату-салон – его местоположение и интерьер – невольно навевал на мысли о том, что был не самым дешевым в городе. Как мистер Саммерс на пару с Нильсом договорились привести меня именно сюда, а не к какому-нибудь подпольному татуировщику, бьющему кошмарные татуировки за пачку сигарет?..       Пока я размышлял об этом, мистер Саммерс отошел от стойки ресепшн и подошел ко мне:       – Мастер занят пока, мы рано приехали. Подожди его, тебя позовут. Домой сам доберешься? – спросил он меня, и я кивнул:       – Да, конечно.       – Я уже заплатил, так что не волнуйся ни о чем.       – Спасибо, – я поблагодарил его еще раз, и, попрощавшись, он оставил меня одного.       Я незаметно выдохнул: остаться одному в непривычном месте почему-то оказалось приятно. Но наслаждаться своим одиночеством мне суждено было недолго.       Зазвенел колокольчик, и в дверь вошли двое парней – высоких и спортивных блондина. Они были одеты по-разному, у них были разные прически – косички в гульке у одного и высокий хвост у другого, – у обоих были проколоты уши и забиты руки, правда, разные, но, тем не менее, едва взглянув на их лица, я понял, что они близнецы. Более того, если бы не все эти отличительные атрибуты внешнего вида, их было бы не различить. Скорее всего, именно по этой причине они и старались самоидентифицироваться каждый по-своему.       – Привет, – сказал один из них, тот, что с хвостом, подойдя к ресепшн. Второй осмотрелся по сторонам и, встретившись с ним взглядами, я поспешно отвернулся. – Мы к Вивьену.       – Вдвоем? – удивился администратор.       – Вдвоем.       Я украдкой посмотрел в их сторону – второй близнец больше не смотрел на меня, и я снова повернул к ним голову. Администратор снял трубку интеркома и, дождавшись ответа, сообщил:       – Вивьен, к тебе пришли.       Буквально через пару мгновений тату-мастер вынырнул из коридора:       – О, привет! Спасибо, что пришли вовремя.       – Привет, Вив, – сказали братья одновременно.       – Я пошел, – сказал тот, что стоял у ресепшн и находился к мастеру ближе.       – В каком это смысле – ты пошел?.. – спросил второй, тот, что с косичками.       – В том, что я первый, – ответил другой.       – С чего это ты первый? – не унимался тот.       – С того, что именно я записывался.       – А я раньше родился!       – И что? Будешь теперь мне об этом всю жизнь напоминать? – младший близнец начал закипать, а старший ему не уступал:       – Естественно, да!       – Ребята, мы зря теряем время, – сказал Вивьен. – Кто-то из вас должен уступить.       – Я не стану ему уступать, – твердо сказал парень с косичками.       – Я, вообще-то, тоже не собираюсь, – отозвался его брат.       – Я сейчас кого-нибудь другого приму, – не выдержал татуировщик. – За бесплатно.       – Не надо, мы подкинем монетку, – предложил старший близнец.       – Я подкину, – сказал младший, и тот закатил глаза:       – Давай уже бегом. Орел.       Младший сноровисто достал монетку из кармана своих джинсовых шорт и подбросил ее в воздух, после чего, поймав, поднял верхнюю ладонь.       – Ха! – продемонстрировал он выпавший расклад. – Летай, орел, – и его брат недовольно цокнул:       – Ну и иди, а я за кофе схожу.       – Мне захвати.       – Ага, сейчас, разбежался.       Один из близнецов скрылся в коридоре со своим мастером, второй вышел из студии, и наступила благоговейная тишина. Я прикрыл глаза, порадовавшись спокойствию, разлившемуся по телу. Продлилось оно минут пятнадцать, в течение которых я успел даже задремать, ровно до тех пор, пока старший брат не вернулся.       Снова зазвенел колокольчик, и он прошел внутрь, держа картонный подстаканник с двумя стаканами в левой руке. Оглядевшись и заметив меня, он подошел к моему диванчику и, не спросив разрешения, уселся в каком-то полуметре справа. Заняв место, он вынул один из стаканчиков из подстаканника и протянул мне.       Я поднял на него удивленный взгляд.       – Бери, не отравлено, – хмыкнул он, поставив стаканчик передо мной на столик.       – А это разве не для твоего брата? – спросил я с сомнением, но все же протянул руку и поднял стакан, чтобы, открыв клапан на пластиковой крышке, поднести к носу и в блаженстве прикрыть глаза: как же давно я не пил хороший кофе! Один только запах вселял в меня желание жить, в отличие от любых уговоров обоих Саммерсов.       – Этому?.. – спросил мой сосед надменно, кивнув в сторону коридора. – Обойдется.       Я не нашелся что ответить, и просто взял в руки протянутую соломинку, чтобы вставить ее в специальное отверстие, поднести к губам и сделать глоток, на миг ощутив себя счастливым, как какой-то месяц назад, когда мог позволить себе такой кофе: авторский, со взбитыми сливками сверху и любимым сиропом амаретто.       – Первый раз? – спросил мой благодетель, в котором я безошибочно определил бету – на омегу он был совсем не похож, а любой альфа держался бы от меня на расстоянии с полкилометра, и я осторожно кивнул. – Нервничаешь? – спросил он снова, и я вновь лишь молча кивнул. – Расслабься, это не так больно, как рассказывают. Некоторые уколы и то больнее делают, – сказал он, и я с благоговейным восхищением взглянул на его правую руку с набитым рукавом – от края ключицы до самого запястья: ее было отлично видно благодаря майке-алкоголичке, в которую он был одет.       – Сколько по времени это заняло? – спросил я, кивнув на его тату.       – Это? Два сеанса, – ответил он.       – А в часах?..       – Три на первом и шесть на втором, – ответил он охотно. Я едва не присвистнул. Девять часов адской боли! – Да чего ты, это же не тотальный блэкворк.       – Что?.. – не понял я.       – Ну, это… как бы объяснить… Когда забивают сплошным черным цветом какой-то достаточно большой участок кожи. Например, делают геометрические фигуры: круги, квадраты, или полностью забивают какую-то часть тела – вроде плеча, предплечья или голени, сейчас покажу, – он достал телефон и быстро что-то напечатал, после чего протянул телефон мне: – Вот, посмотри. Некоторые и грудаки таким образом забивают, – указал он на одно из представленных фото.       Я не знал, что на это сказать, да, наверное, в этом не было необходимости: на моем лице и без того было написано изумление вперемешку с неприязнью.       – Не нравится? – он улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы с мелкими, совсем чуть больше, чем у омег, клыками. – Мне тоже не особо.       – И что ты будешь… бить сегодня?.. – спросил я осторожно.       – Второй рукав, – ответил он.       – А твой брат?       – Да он все повторяет за мной, как обезьянка, так что то же самое, – хмыкнул старший близнец. – Хочешь, эскиз покажу? – спросил он, и я, конечно же, согласился.       Пока он открывал свою сумку, я невольно задумался о его словах. Эскиз?.. Он принес с собой эскиз?..       – А разве не тату-мастер эскиз рисует?.. – забеспокоился я. Во мне все еще жила надежда на полное избавление от грязной метки каким-нибудь чудодейственным методом, но, если это невозможно, выход был только один: тату поверх нее. Но у меня не было никакого эскиза с собой, может, я зря сидел и ждал у моря погоды?..       – Обычно да, но один мой хороший знакомый очень уж хорошо рисует, грех было не попросить его сделать эскиз, – пояснил бета. – Этот рукав, кстати, тоже его работа, – сказал он, достав лист с рисунком и передавая мне.       Я взял его в руки и с интересом осмотрел, время от времени бросая взгляды на его уже забитую руку.       – Здорово… – оценил я. – Видно, что это эскизы одного человека, но они такие разные.       – Ага. А что ты хочешь набить? И где, если не секрет?       – Я… да так… – я отвел глаза и вернул эскиз его хозяину.       – Только не говори, что цветочек на запястье, – улыбнулся бета, а я зарделся, отводя взгляд.       – Ты занят? – спросил он. Сердце гулко ударилось о ребра.       Что он сказал?..       «Занят»?..       Он же не имел в виду то самое «занят», спрашивая о том, есть ли у меня пара?..       – Я… я не… – я растерялся, не понимая, следует ли переспрашивать, уточняя, что именно он имел в виду, но столкнулся с его заинтересованным взглядом, и сердце подпрыгнуло еще раз.       – Не встречаешься ни с кем?       Я точно не ошибался! Он в самом деле спрашивал, «занят» ли я!       И случилось это только потому, что он был бетой. Он не чувствовал запах грязной метки, исходивший от меня, а запах духов, вероятно, просто его не раздражал, как того же мистера Саммерса, или выветрился за это время. Впрочем, я вообще не помнил, брызгался ли этим утром духами, после всех этих дней, проведенных в постели, я вполне мог о них забыть.       Вспомнив о своей грязной метке, я поспешно прикрыл ладонью свое запястье, спрятанное под рубашкой, и от него это не укрылось:       – Ты..? – начал было он, и сердце, прежде замершее в приятном предвкушении, теперь трусливо ушло в пятки, но закончить и окончательно втоптать меня в грязь он не успел:       – Мистер Нивен? – позвал меня администратор. Я поднял глаза и заметил, что в коридоре появился другой тату-мастер, который, вероятно, ждал именно меня. Я торопливо подскочил со своего места и, не сказав больше ни слова, бросился к татуировщику, как к спасителю.       Не очень высокий, примерно моего роста, скорее всего, тоже бета, мастер провел меня по узкому длинному коридору в небольшое помещение, рассчитанное на работу двух татуировщиков, но сегодня одно из рабочих мест пустовало, а ко второму меня уверенно вел его хозяин.       – Меня зовут Лука, – представился он. – Садись, говори, что хочешь.       Я присел на предложенный стул рядом с его письменным столом, захламленным всяческими предметами канцелярии: карандашами, ручками, какими-то бумажками – морем бумажек, – и молча закатал рукав.       – А-а, ясно, – парень понятливо кивнул. – Были у меня такие уже. Ты же в курсе, что избавиться от нее невозможно?       – Совсем? – спросил я, чувствуя, как все надежды с треском рушатся. – Никак?       – Никак, – припечатал он. – Только если сверху забить чем-то.       – Давай, – согласился я.       – Окей, что хочешь?       Я растерялся. Я не успел об этом подумать. И, как назло, в голове крутилась только одна мысль – «цветочек на запястье». Это было нелепо, это было глупо, но я не придумал ничего лучше:       – Цветочек?..       – Я-а-а-сно… – кисло протянул татуировщик. Видимо, его эта тема тоже не вдохновляла. – Какой?       – Я не знаю, – проговорил я. – Розу?..       Мастер совсем скривился, он даже не стал этого скрывать. На него было жалко смотреть.       – Может, ты что-нибудь предложишь?.. – спросил я, и он незаметно выдохнул:       – Может, лотос?       – Давай, – я кивнул, не особо представляя, как это растение – это же цветок?.. – должно выглядеть. Мне было все равно, вообще-то. Просто хотелось избавиться от грязной метки, хотя бы скрыть ее от чужих глаз под слоем чернил.       – А стиль какой? – спросил Лука.       – Я не знаю… – я чувствовал себя полным идиотом, но изменить ничего не мог: я никогда не хотел себе татуировку, поэтому совсем не интересовался этой темой. – А какие бывают?..       Лука слегка приподнял брови в выражении «С кем же приходится иметь дело…» и откатился на стуле к стене с развешанными на ней рисунками.       – Вот, посмотри здесь. Что больше нравится? – он указал большим пальцем на рисунки, в хаотичном порядке украшавшие стену, и я с опозданием догадался, что это были его эскизы.       Внимательнее оглядев стену, я понял, что эскизы в самом деле были разными, как он сказал бы, «разных стилей».       – Вот это мне нравится, – сказал я, указав в направлении одного из изображений.       – Геометрия, – кивнул мастер. – Хорошо, геометрия, так геометрия.       – И вот это, – указал я на другое изображение.       – И дотворк. Ты меня успокоил.       Он подъехал ко мне и, внимательно осмотрев мое запястье, принялся рисовать эскиз. Я ждал несколько минут, прежде чем он показал мне первый вариант.       – Он закроет большую часть твоей метки, но какие-то элементы могут остаться видимыми, – сказал он, то прикладывая его к моей руке, то отрывая от нее.       – А полностью скрыть можно?.. Размер увеличить?..       – Сейчас что-нибудь придумаю, – сказал Лука и, поразмыслив, достал телефон, чтобы сделать фото моего запястья и, распечатав его на принтере, приняться за работу, делая набросок прямо поверх изображения.       Полчаса спустя я утвердительно кивнул на третий по счету эскиз, и он, перенеся эскиз на мое запястье, пересадил меня в специальное удобное кресло, похожее не те, что ставят в кабинеты к психологам, и попросил расслабиться.       «Это не так больно, как рассказывают», – сказал тот бета с косичками, и я почему-то сильно пожалел, что так и не узнал, как его зовут.       Хотя, казалось, зачем мне это?..       – Будет немного больно, – предупредил мастер, закончив с приготовлениями и склонившись над моим запястьем с машинкой в руке, – у всех по-разному. Кому-то больнее, кто-то вообще не чувствует.       – Ясно, – я понятливо кивнул.       – Если будет слишком больно, говори, прервемся.       Я кивнул, приготовившись к боли, и невольно вздрогнул, почувствовав, как, едва зашумев, машинка начала пробивать мне кожу иглой.       – Больно? – спросил мастер, остановившись и подняв на меня глаза.       – Те-терпимо, – ответил я и прикрыл глаза, готовясь терпеть.       Кожу жгло, на глаза наворачивались слезы. Я жмурился и закусывал губы, надеясь, что это скоро закончится. Это же должно было закончиться?..       Наверное, я был из тех людей, о которых говорят, что у них «низкий болевой порог». Может, я просто был слишком изнежен, но мне было очень больно. Слезы все-таки потекли по щекам, а ногти свободной руки впились в ладонь чуть ли не до крови.       Видя мое состояние, мастер периодически останавливался, давая мне передохнуть, за что я был ему несказанно благодарен.       – Мы почти закончили, потерпи еще немного, – говорил он время от времени, но почему-то, вопреки его же словам, это «немного» растянулось очень даже надолго.       – Еще чуть-чуть, – ласково сказал он в очередной раз, и я не выдержал:       – Чуть-чуть оставалось полчаса назад! – всхлипнул я.       – В этот раз правда чуть-чуть.       Как ни странно, эти его слова наконец-то оказались правдивыми.       – Все, почти готово, – сказал Лука, убирая машинку.       Я стер слезы со щек и перевел взгляд на кричащее от боли запястье. Кожа вокруг татуировки покраснела, а сама она была ярко-черной, красивой и стоящей всех наших совместных усилий.       – Хорошо получилось, – оценил я, шмыгнув носом.       – Да, хорошо, – Лука кивнул и, обработав запястье, намазал его мазью и завернул в пленку. Объяснив, как за ней ухаживать и на всякий случай снабдив небольшим буклетом, он разрешил мне уйти.       Выходя в общий зал, я помедлил, боясь вновь встретиться с тем бетой, но мне повезло: в зале было пусто, вероятно, он куда-то отошел. Воспользовавшись его отсутствием, я поспешил на выход.       Запястье болело, кожу жгло, но я был доволен.       «Теперь ее хотя бы не видно, – думал я. – Но как же жаль, что с запахом подобный фокус не прокатит…»       Теперь у меня не было совсем никаких вариантов перебить его раз и навсегда – забеременеть я не мог, а встретить свою истинную пару даже надеяться было нелепо. Да и разве принял бы меня мой «истинный»?.. Альфам я теперь был совершенно неинтересен – не обладал ни притягательным запахом, ни способностью к деторождению – и мог понравиться разве что бете, да и то ровно до того момента, пока он обо всем не узнает, вот, как тот, с косичками.       Всхлипнув от осознания безнадежности всей ситуации или от боли, терзающей запястье, я добрел до остановки, откуда мог уехать «домой».       pov Дарэлл Ньюэлл       Близнецы вернулись под самый вечер. На улице было приятно-прохладно, я сидел на крыльце у пруда с карпами и наблюдал за их пятнистыми спинами, неспешно проплывающими мимо меня.       – Мы вернулись, – поведал Скотт, приблизившись ко мне. – Скай ревел всю дорогу.       – А не пойти бы тебе? – младший близнец толкнул брата в плечо, но тут же сам скривился от боли: разозлившись, он забыл, что мастер поработал над обеими его руками, сейчас затянутыми прозрачной пленкой.       Я улыбнулся, вставая и подходя к ним, чтобы посмотреть на свежие контуры, появившиеся на не тронутых прежде руках.       – Здорово, – оценил я. – Не терпится увидеть, как они будут выглядеть, когда он закончит.       – Ну моя-то явно будет лучше, – самодовольно заявил Скотт, а Скай закатил глаза:       – Как же я от него устал за сегодня. Дар, если бы ты только слышал его бесконечный скулеж: «Вив, ну пожалуйста, давай в другой раз!»       – Не было такого! – огрызнулся Скотт, но его щеки почему-то порозовели.       – Ага, всех клиентов там распугал, я-то видел.       – Да ничего ты не видел, не придумывай! Ты в этот момент должен был пол от своих слез оттирать.       – Ладно, я понял, что вы оба настрадались за сегодня, – прервал я их перепалку. – Я сегодня ничего не готовил, так как не знал, во сколько вы вернетесь. Но могу по-быстрому приготовить что-нибудь сейчас.       – Спасибо, Дар, не нужно, мы поели, – отказался Скотт.       – Но от чая я бы не отказался, – сказал Скай и, дождавшись разрешения, ушел в дом. Мы со Скоттом остались на улице.       По правде говоря, таких моментов, когда я оставался бы наедине только с одним из близнецов, за все время их работы моими телохранителями, было не так уж много, а потому выходило, что за эту неделю мы со Скоттом остались только вдвоем уже в третий раз.       Я полностью доверял ему – как и Скаю – поэтому нисколько не переживал на этот счет. Отец – тоже, и это о многом говорило.       – Как твой день прошел? – спросил Скотт, усаживаясь на расстоянии пары шагов от того места, где я сидел до их возвращения и куда снова сел теперь.       – Неплохо. Я немного покатался, поплавал, поболтал с Майклом, ничего необычного.       – Твой… жених не объявился со своим третьим даром? – спросил Скотт.       – Пока нет, – я пожал плечами. – А что?       – Любопытно. Мы со Скаем ставки сделали, понравится ли тебе его третий дар.       – Что? – я фыркнул. – То есть, вы поставили на разное?..       – Он думает, что понравится, я сомневаюсь в этом.       – Почему? – спросил я с интересом.       – Не может же ему везти во всем.       – Думаешь… его предыдущие успехи – всего лишь результат чистого везения?..       – Предположим, что… я сомневаюсь, что без посторонней помощи он умудрился бы придумать для тебя именно те подарки, которые тебя порадовали бы, учитывая, что вы не знакомы, а твой отец ему о тебе ничего не говорил.       – Но прибегать к посторонней помощи – не так уж плохо, разве нет? – сказал я. – Ему могли подсказать сто вариантов, но он сам решил, что именно сделает. И пока что его выбор был… верным.       – Твоя правда, – Скотт кивнул. – И что же, он нравится тебе? – спросил он, склонив голову набок, отчего несколько косичек скользнули по его плечу.       – Думаю, да… Как иначе?..       Какое-то время мы молчали, каждый думая о чем-то своем.       – Скотт, ты говорил, что у тебя не было отношений, но тебе ведь кто-нибудь нравился? По-настоящему, я имею в виду? Чтобы… сердце замирало, когда видишь его. Или, наоборот, билось быстрее?..       – М-м-м… Наверное, – он неопределенно повел плечами.       – А сейчас? Кто-нибудь нравится?       – Сейчас?.. – он вновь задумался. – М-м-м… Может быть.       – В самом деле? – снова спросил я, не на шутку заинтересовавшись и полностью повернувшись к нему. – Кто?..       Скотт почесал нос и отвел глаза, устремив взгляд куда-то очень далеко.       – Да так… – уронил он. – Это безнадежно, так что нет и смысла об этом говорить.       – Безнадежно?.. – переспросил я. – Почему?..       – Потому что этот человек… – Скотт замялся. – Как бы сказать… Мне не предназначен по определению.       – Он занят?       – Пока нет, но это вопрос времени, – сказал он. – Дар, это… правда не имеет смысла обсуждать. Как я и сказал, все безнадежно.       – Еще более безнадежно, чем у меня?..       Он перевел взгляд на меня и тепло улыбнулся. Вчера, в ателье Марко, на меня так смотрел Скай – с мягкой улыбкой на губах, которых можно было на пальцах сосчитать. Скай думал о своих чувствах в тот момент, Скотт же… думал обо мне.       «Боги… – я внутренне ахнул. – Не может же быть, чтобы он был влюблен в меня?.. Я никогда не замечал за ним ни капли интереса… – подумав об этом, я вспомнил, как накануне он обнимал меня, проходя через толпу, и по коже пробежал мороз. – Нет, не может быть…»       – Как думаешь, кто тот альфа? – спросил Скотт.       – Что?.. – я удивленно моргнул. Почему он спросил об этом? Как это все вообще могло быть связано?..       – Тот, кто сватается к тебе? Как думаешь, кто он?       – Ты знаешь?! – я подскочил на месте. Почему я раньше не догадался!       – Знаю, – он кивнул со знанием дела.       – Скажи мне! Пожалуйста, скажи мне, – я потянулся к нему, обхватив руками за запястья. Скотт напрягся: вероятно, ему потребовалась вся его воля, чтобы заглушить годами натренированный рефлекс и мгновенно не освободиться из захвата, скинув меня куда-нибудь… например, в тот же пруд.       «А, впрочем…» – я почувствовал полиэтиленовую пленку под пальцами и с опозданием сообразил, что схватил его за запястья, на которых были свежие татуировки.       – Ох, извини меня… – я поспешно отпустил его и вернулся на свое место.       – Да ничего, – ответил он небрежно.       – Так ты скажешь?..       – Ты ведь знаешь, что я не могу сказать, – проговорил он негромко. – Мистер Ньюэлл мне голову оторвет даже за слабый намек.       Я огорченно выдохнул.       – Но, насколько я знаю, в первом подарке была подсказка, – попытался Скотт меня подбодрить.       – Я и сам знаю, – я понуро кивнул. – Но она мне ничего не дала.       – В самом деле?.. – спросил он удивленно. – А ты точно уверен в том, что именно было подсказкой?..       – Микки Маус, – ответил я без раздумий.       – И ты… Ты правда не догадался?..       – У меня есть предположение, конечно, но если я его назову, ты ведь все равно не скажешь, угадал ли я?       – Не скажу.       – Вот и я не скажу, – сказал я, нахмурившись.       – Не обижайся на меня, – на его губах обозначилась легкая улыбка.       – Я не обижаюсь.       – Ты надулся, – заметил он, и я вздохнул:       – Я просто расстроен, что меня держат в неведении. Было бы намного легче, если бы я знал наверняка.       – Да, легче бы определенно было… – сказал Скотт негромко. – Ничего, я уверен, третий сваточный дар не заставит себя долго ждать, а там и до помолвки недалеко, – он упер взгляд в землю и, найдя какую-то веточку, лишь чудом оказавшуюся не сметенной садовником, принялся чертить ей на земле какие-то линии.       – Что тебя беспокоит сегодня?.. – спросил я, заметив, что подобное поведение было для него совершенно не характерно. Обычно Скотт, как и сам Скай, редко отрывался от своего брата и в любой другой день он ушел бы за Скаем в дом пить чай, а не сидел бы рядом со мной и не ковырял в земле веткой. Казалось, он хотел поговорить, и я мог быть ему полезным.       – Я встретил одного омегу сегодня… – сказал Скотт негромко. – Он мне понравился. Красивый очень, знаешь… Трудно пройти мимо. Мы разговорились… Я подумал, что если тот, кто мне нравится, все равно никогда не ответит мне взаимностью, почему не попытать счастья с другим?..       – И что же?.. – спросил я с замиранием сердца.       – И ничего, – Скотт пожал плечами и отбросил ветку. – Не успел я спросить, встречается ли он с кем-нибудь, как его и след простыл.       – Что?.. – я опешил.       – Он просто сбежал, – выпалил Скотт горестно. – В прямом смысле этого слова. Это не преувеличение. Он убежал.       Я только рот открыл, не зная, что сказать.       – Скотт, мне очень жаль…       – Ничего, – сказал он. – Дело не в том, что я сильно расстроился из-за этого отказа. Дело в том, что это убедило меня в том, что все безнадежно с тем, другим. Потому что этот хотя бы не был слишком уж далек от меня по статусу.       – Скотт, мне… мне кажется… – я с трудом подбирал слова, боясь сделать больнее. – Ты же не влюблен в него по уши, правда?..       – Кто знает, – он пожал плечами. – Как вообще это понять?..       – Я… я не знаю…       – А как ты понял, что любишь Мартина? – спросил бета, повернувшись ко мне.       – Я не знаю… – повторил я. – Правда, это знание однажды просто само ко мне пришло. Я даже не заметил момента. Просто однажды Майкл спросил: «Почему ты постоянно говоришь про Мартина Моралеса?», и я, не задумываясь, ответил: «Потому что люблю его». Вот и весь секрет. Ты можешь сказать так про того, кто тебе нравится?..       – Не знаю, – он вновь отвернулся. – Надеюсь, что нет…       Мы снова какое-то время молчали.       – Ты думаешь о нем?.. – спросил я и дождался кивка. – Каждый день думаешь? А когда сегодня с тем омегой говорил, тоже думал?..       Он повернул ко мне голову и вновь неохотно кивнул.       Я поднял руку и осторожно коснулся его плеча, надеясь поддержать и не причинить лишней боли прикосновением. Скотт выглядел расстроенным, настолько, что это разрывало мне сердце. Я считал его своим другом. Едва ли не старшим братом.       – Спасибо, – он слабо улыбнулся.       «Боги, пожалуйста, пусть это только буду не я!»