Зеркало жизни

О специфике работы и весьма нескучных событиях, ею обусловленных, я расскажу попозже. А сейчас стоит рассказать о зеркале жизни, о приёме в Асгарде, о королеве-матери и сёстрах... Я была младшей из девяти. Старшей был двадцать один год, а мне на тот момент уже было тринадцать. Естественно, все они уже давно прошли обучение и, в разной степени успешности, выполняли работу. Но наибольшие ожидания возлагались на меня. Существовало пророчество, которое гласило, что финальной победы над злом достигнет девятая дочь королевы. Скажу, что, не смотря на свои достижения, я в этом всё-таки несколько сомневалась. Да, Грона и его двойников я побеждала легко, но, как ни крути, это были тренировочные бои. Что ждало в реальности... Грон предупреждал меня, что мой костюм защищает только от лёгкого, ручного оружия. Если мне случится подорваться на мине, бомбе, поймать танковый снаряд, – последствия будут плачевными. По этой причине первые задания мне будут даваться самые лёгкие – по устранению одиночных и слабо сгруппированных противников, по участию в дипломатических переговорах... всё, что мне требуется усваивать для дальнейшей безупречной службы. Но это всё потом, а пока... В общем, если по порядку, сразу по объявлении о том, что обучение моё завершено, Грон вручил мне зеркало жизни. Как вы поняли, это был портал для перемещения между мирами. На вид это было обычное небольшое зеркало в серебряной оправе и с рукояткой. Оно надёжно крепилось в специальном боковом кармашке на моём платье-костюме. В нашем же мире, оно превращалось в маленький медальон с зеркальцем внутри. Помню, я проснулась тогда с этим медальоном на шее, радуясь, что он не пропал вместе с костюмом. Оставалось его испытать. До приёма оставалось одиннадцать дней. Так или иначе мне следовало поупражняться в перемещениях. И однажды после школы я сделала первое... Грон подсказал мне способ... глядя в зеркало-медальон, я мысленно произнесла название места: «Вирания» и визуализировала мысленно переданную мне Гроном картинку – песчаный пляж, ярко освещённый солнцем; мелкие, ленивые волны неспешно набегали на песок, позади стоял пальмовый лес... увлёкшись созерцанием этой красоты, я не заметила, в какой момент мысленная визуализация стала реальностью. Просто вдруг я поняла, что стою на том пляже, облачённая в своё боевое платье и мне тепло – не жарко, а именно комфортно тепло – костюм имел также терморегулирующие свойства, приводя температуру окружающей среды к требуемым нормам моего тела. «Поздравляю с первой переброской!» – услышала я радостное восклицание Грона. – Спасибо! – невольно ответила я вслух, опустив руку с зеркалом и осматриваясь восторженно по сторонам. «Где это мы? Эта Вирания... Это не на Земле?» «Нет, но она очень похожа на некоторые земные курорты.» «Чудесно!» Я подошла ближе к воде. Насколько отличалось здесь всё от нашего захудалого «курорта» с размытыми каменистыми и грязными пляжами, с руинами заброшенных кафешек и дорогими – для особых господ – отелями. Да и к тому же у нас там сейчас была зима, декабрь. А здесь!.. «Можешь искупаться, позагорать! Здесь никого нет» – Да? – с улыбкой спросила я. – Ну хорошо. Я разделась – сразу стало ещё теплей, – ушло терморегулирующее действие костюма, – но это всё же было именно тепло, а не жара. Чистейшая вода была так же комфортно тёплой, как у нас бывает только в самые жаркие месяцы. Наплававшись, я стала загорать... Грон подсказывал мне, чтоб вовремя переворачивалась и чтоб снова окуналась, – чтоб не обгореть. Было так кайфово! Вспоминались зверства тяжёлых тренировок, и думалось о том, как трудности чередуются с удовольствиями... о том, что, похоже, удовольствия играют роль компенсации, награды за пережитые испытания. Эти мысли мне нравились и убаюкивали меня. Лишь Грон – ах этот Грон! – не давал мне уснуть, напоминая, что эти мои удовольствия могут перейти в неудовольствие в случае солнечного ожога. Вскочив, я ещё раз побежала искупалась, смыла с тела налипший песок, и вышла, заинтересованно глядя на пальмы. Под кронами виднелись плоды. «Кутрины» – прозвучала в моём мозгу подсказка Грона. – «У них приятный, но весьма своеобразный вкус» – Что ты имеешь в виду? «Попробуй!..» Воспользовавшись наработанными навыками, я легко взбежала на ближайшую пальму и сорвала один большой, формой и размером со среднюю дыню и цветом, фактурой кожуры похожий на банан, плод. Усевшись на песок в теньке пальмы, стала изучать загадочный фрукт. «Шкурка у него толстая, но мягкая...» – Ой, да ладно! Сейчас сама разберусь! Эта излишняя заботливость Грона меня уже тогда, временами, раздражала. «Трудный возраст!» – он как-то сказал об этом, чем меня ещё больше разозлил. Хотелось воскликнуть: «Если я такая трудная, какого хера ты со мной нянчишься?!» Но что-то возражать в принципе не имело смысла, так как всё, что я могла сказать, он улавливал заранее мысленно. В общем, не долго думая, я вонзила свои натренированные, железные пальцы в мягкую кожуру и аккуратно, но решительно, разорвала её, обнажив нежную желтоватую мякоть плода. Это и вправду походило на банан. Кожура так же легко отделялась, хоть и была значительно толще и прочнее, и сам плод... – Ух ты! – воскликнула я невнятно, с набитым ртом. Вкус и консистенция были обалденными! Как нежное пюре, или как мягкое масло на языке, и вкус... что-то от банана, что-то от кокоса... явственно выделались также нотки молочные – на подобие сгущённого молока, и кофейные... и что-то ещё, едва уловимое... – Это невероятный кайф просто, Грон! – вскричала я, прожевав и проглотив второй кусок. «Я не сомневаюсь даже.» – прозвучал в моей голове голос явно улыбающегося Грона. «Что-то ты там не договариваешь...» – мысленно произнесла я, продолжая жадно поедать вкуснейший фрукт. Удовольствие от вкуса и процесса насыщения дарило целый букет приятных эмоций... и среди них заметны были эмоции вполне определённого характера... а также мысли... в памяти наконец прояснилось, что напоминал до этого неопределимый привкус... – О Боже! Так ты знал заранее?.. «Не поминай его всуе!» – Ты ответь на вопрос!.. – гневно-стыдливо-возбуждённо вскричала я. – Ты... ты видел, что я делала тогда? Это просто!.. «Ну я же тебе говорил, я теперь часть тебя! А себя же ты не стесняешься!» – Хороша часть! – излишне звонко вскрикнула я, и замолкла, кусая губы и чувствуя, как по лицу растекается краска. Я стояла и смотрела на полусъеденный кутрин со смешанными чувствами: хотелось пнуть его подальше, расфигачить об ствол пальмы, произвёдшей его на свет, но ещё больше хотелось продолжить его поедание и... и многого другого хотелось... Я схватила фрукт и остервенело откусила кусок побольше; пережёвывая и сглатывая кайфовую снедь, я размахнулась и всё же швырнула оставшееся далеко в море – пусть рыбы кайфуют! «Теперь ты мне должен!» – мысленно произнесла я, содрогаясь от нервов и удовольствия – «И теперь ты не отвертишься!» «Даже не подумаю!» – услышала я пошло-улыбчивый голос... – Что? – вскричала я, чуть не подавившись последними глотками балдёжной мякоти. «...отвёртываться» Это слово и тон, каким он его произнёс... и понимание того, что он намеренно меня сюда направил... всё это произвело на меня смехо-слабительное действие – натянутые нервы разом спустили своё натяжение, и вот уже я катаюсь по песку в диком приступе смеха. – Ну ты... чёрт! – выдавила я из себя. «Я не чёрт, я демон» – с наигранно скромной серьёзностью ответствовал он и этим ещё больше взвинтил моё ха-ха. Когда весёлая истерика унялась, оставив по себе лишь икоту – съеденное чуть было не вышло обратно при этом ненормальном смехе, – я побежала к воде, отмылась от песка и... прочего, оделась в своё супер-пупер платье, достала зеркало и, полная решимости – смех смехом, а дело делом, – визуализировала картинку замка Грона... – Вот это да! – всё, что могла я промолвить, переместившись на парадную площадь королевского дворца в Асгарде. Размеры и роскошь поражали моё ещё не особо искушённое воображение. дворец, украшенный всевозможными арками, колоннами и башнями с мостиками между ними, возвышался на добрую сотню метров, и в ширину... вообще было непонятно, насколько простирался, так как тоже весьма обширную дворцовую площадь ограничивали с двух сторон полукруглые трёхэтажные крылья, заканчивающиеся где-то далеко позади меня. Думалось, что видимая часть дворца, это далеко не всё. «Привыкай! Это твой дом.» Вот в это уж как-то совсем не верилось. Мой дом?.. Мой дом – скромная квартира в хрущёвке, в Алупке. А это... «Ну... не только твой, разумеется,» – добавил мой вечный внутренний компаньон. Будто в таких огромных хоромах мне было бы тесно, раздели я её ещё хоть с гарнизоном таких, как я. «А вот и они, кстати!» Я оглянулась на хлопок, потом второй, третий... в разных местах площади... Мои сёстры приходили туда вслед за мной. Все одетые в платья, подобные моему, с разными индивидуальными особенностями... Я в своём костюме к этому моменту тоже успела внести инновации. Лосины у меня теперь были в чёрно-зелёную полоску; такого же насыщенно-зелёного цвета был воротник-жабо и кружевные манжеты. Всё остальное оставалось таким же чёрным, как и изначальный вариант, только форму подола платья я видоизменила... теперь это были своеобразные остроугольные лепестки, свободно спускающиеся до середины бедра. Всего восемь таких лепестков, слегка перекрывающих друг друга таким образом, что между ними, при движении, обзор открывался вплоть до моих ягодиц. Люблю я своё тело! Что тут такого?! И тогда тем более – в самом пике созревания и обретения совершенства форм... Мои сёстры, прибывая, радостно приветствовали друг дружку, обнимаясь и целуясь; через какое-то время они стали подходить и ко мне, знакомиться... Я-то была для них новенькой, младшенькой... Перед нами открылись высоченные двери – скорее ворота, – стражники низко поклонились нам... Идя по высоким, гулким коридорам и лестницам, я заучивала имена сестёр. Ну, то есть имена-то их я уже знала от Грона, но требовалось запомнить, кто есть кто. Самую старшую звали Магния, вторая – Клиона, третья – Терция, и дальше: Вальпурия, Фрида, Хризалия, Акция, Стерния. Стерния была ближе всего мне по возрасту – четырнадцать лет. Акции – пятнадцать... А вот Клионе и Магнии было двадцать и двадцать один соответственно. Но я сразу подружилась со всеми, независимо от возраста. Все были очень милы и красивы, и похожи на меня в разной степени. Каштановые волосы и карие глаза были у всех у нас. Я догадывалась, что у нашей общей матери должны быть такие же волосы, глаза. Вернее, я думала так... Но я ошибалась. Когда мы вошли в тронный зал, я испытала очередной культурный шок. Вообще все стены, полы, потолки во дворце – во всяком случае, там, где мы шли, – были выложены плитами из каких-то полудрагоценных камней, всевозможных красок и рисунков, гармонично сочетающихся между собой, но в тронном зале было особое великолепие!.. Пол, обширный пол представлял собой огромное шахматное поле, с большими плитами-клетками из чёрного, полупрозрачного обсидиана и белого мрамора – название камней мне подсказал Грон, – стены, высотой где-то под десять метров, покрыты были изумрудом, а потолок – ярко-синим сапфиром. Освещался зал большими, во всю стену окнами с одной стороны и... парящими под потолком, шаровыми молниями – с другой... Негромко звучала какая-то чудесная, чарующая музыка. Зал был заполнен диковинно одетыми людьми, – придворными, собравшимися по случаю нашего прибытия. Придворные расступились, кланяясь и открывая нам широкий проход к трону. И на троне восседала она... Я не поверила глазам, так молода и так прекрасна она была! Гораздо позже, года через два, я увидела ту, на кого она была похожа, – или кто на неё была похожа – совершенно случайно, в Ютубе... Аврора... Да, эта волшебная норвежка – фактически копия нашей королевы, нашей царственной матушки Ариэль. Внешняя молодость её объяснялась её бессмертием. На самом деле на тот момент ей было три тысячи пятьсот восемь лет. В отличие от неё мы, её дочери, были смертны, и подвержены возрастным изменениям. И, в отличие от неё – нордически беловолосой и голубоглазой, – кареглазыми шатенками – внешность, унаследованная нами от нашего отца, смертного, и уже лет десять, как принявшего смерть – от ренегатов, – бывшего короля Астуана. Это всё я узнала позже, при общении... На тот же момент я просто восхищалась без всяких мыслей... Подойдя к трону, мы поклонились королеве, ласково улыбавшейся нам, после чего, начиная со старшей, по очереди подходили и обнимались, целовались с ней. Я подошла последней с взволнованно бьющимся сердцем... – Аделина! Младшенькая моя! – с нежностью воскликнула королева Ариэль, заключив меня в горячие объятия и расцеловав всё моё лицо. – Наконец-то ты здесь! Зелёный!.. – воскликнула она, отстранившись и разглядывая мой наряд с явным удовольствием на лице. – Цвет твоего демона и теперь твой... Смутившись, – я как-то не задумывалась о таких вещах, выбрала цвет машинально... но теперь вспомнила кресла, обои в замке Грона... Не зная, что сказать, я смущённо приняла её повторные объятия, обнимая её в ответ. После приветствия мы все направились в обеденный зал, где уже накрыт был длинный стол. Блюда и напитки, которые были там представлены... нет нужды говорить, насколько изысканны они были, насколько диковинны для меня! До этого никогда не пробовав алкоголь – вот такая я была невинная девица, – я считала своим долго продегустировать всё, что содержалось в красивых бутылках и графинах... а услужливые лакеи наливали всё, на что я указывала... я чувствовала, как пьянею и, спустя какое-то время, снова приходила в норму... Грон мысленно нашёптывал мне, что это действие моего костюма. Он защищает не только от механических воздействий, но и от отравления. А алкоголь, – это, как ни крути, отрава. С одной стороны это радовало, с другой же... – А если я всё-таки хочу опьянеть? – спросила я вслух. – Тогда тебе придётся раздеться, – хихикнув ответила Акция, сидящая напротив. – Но, при твоём аппетите, я бы не стала этого делать. – А то ты не такая была в первый день! – ответила ей Хризалия, видя обиду на моём лице. – Не расстраивайся, милая! – сказала она, обратившись ко мне. – Ты ещё успеешь всё испытать! Мы здесь неделю будем гостить. Главное, не переусердствовать. И пить что-то одно... либо по возрастанию крепости. «Сестричка правду говорит!» – поддакнул Грон. – Спасибо! – сказала я сразу всем, и, подавив смущение, принялась за торт. – Мы потом с тобой наедине поужинаем, Аделина! – пообещала королева, лукаво-ласково улыбнувшись. Мне стало так приятно тепло от этих её слов. А сестрички почувствовали зависть – моя телепатия открывала мне все эмоции, на меня направленные. Я, кстати, забыла вам рассказать об этой своей способности. Она выражалась именно в принятии чужих эмоций в большей степени, чем мыслей, – оформленных в слова мыслей. За исключением, конечно, моего мысленного общения с Гроном. Этого в общем-то было достаточно, чтоб понимать умонастроение людей, но, скажем, вытянуть из училки, или отличника, мысль-подсказку не получалось. Но это было бы слишком жирно, полагаю. Достаточно уж моих физических суперспособностей. А работала эта телепатия у меня не так, чтоб я прям всех «слышала», а лишь тех, на кого направляла внимание, от кого требовалось что-либо узнать, и, как уже сказано выше, тех, кто обращал своё внимание-эмоции на меня. В школе, кстати, так легко обнаружила аж четверых влюблённых в меня парней – один, правда, и сам не скрывал, всё пытался пригласить меня погулять... – и одну девушку из девятого класса. Не могу сказать, чтобы это мне не льстило. Но не более. У меня был Грон. Его заменить мне – пока, на тот момент, во всяком случае, – не мог никто. Я, кстати, не рассказывала о нашем... о том, что было после пляжа и съеденного кутрина, но, полагаю, и не стоит. Ибо, расскажи я всё это, моё повествование долго не задержится на этом сайте, сами понимаете почему. Буду позволять себе больше откровенности к… более старшему моему возрасту, благо рассказывать есть что. А пока скажу лишь, что было... было умопомрачительно классно. Ладно. Короче, после пира у нас был культурный отдых. Мы смотрели спектакль в одном из специальных залов дворца, потом был концерт... Всё высочайшего уровня... Музыка, которая мне была совершенно непривычна на тот момент. Наподобие кельтской, о которой я уж, конечно, позже узнала, и классической. Классическая музыка мне никогда не была интересна, а здесь же это было чем-то невыразимо прекрасным. Сладкие звуки, в сложно гармоничных сочетаниях, уносили куда-то в мир снов и фантазий... Среди всего этого благолепия меня беспокоила одна мысль: «что говорить родителям?» «Не переживай! Вернёмся до ночи! Скажешь, – с подругами гуляла.» – нашёптывал Грон. «Хорошо. А дальше?.. В течение недели мне нужно будет сюда приходить... И потом, работа?..» «Решим это! У других ведь тоже фиктивные родители. И всё без проблем решается...» Я вспомнила, как вернулась к ночи после того первого раза с Гроном, и мама выспрашивала... такое впечатление, что догадывалась... И ведь сложно было не догадываться, глядя на моё раскрасневшееся лицо и довольную улыбку. Вспомнив это, я опять смутилась, осознавая, что Грон сейчас «видел» все мои мысли-эмоции. «Ну опять ты засмущалась!» – услышала я его ласково-улыбчивый голос. – «Не надо стесняться того, что естественно!» Легко ему говорить, будучи свободным, бестелесным демоном! Бестелесным, с офигенным телом... – Расскажи, как впервые познакомилась со своим демоном! Мы с королевой ужинали в её покоях, одни, как она и обещала. Голые, полулёжа на шёлковых подушках. Между нами стоял низенький столик из чёрного дерева, искусной резьбы. В большом, украшенном обсидианом и кораллом, камине потрескивали дрова, наполнявшие комнату уютным теплом... Столик нам накрывали две обнажённые служанки, примерно моего возраста. Вкуснейшее жаркое из какой-то птицы, салаты, фрукты и разной крепости напитки... Съев свою порцию жаркого и выпив вина, я уже испытывала кайф лёгкого опьянения. Я начала рассказывать тот первый сон: про каменную лестницу, по которой я пришла к Грону. Королева внимательно слушала, ласково улыбаясь мне. Я, глядя на неё, периодически переводила взгляд на её прелестные груди. Как же хороша она была! Молочно-белая кожа, пепельно-белые волосы... Когда я закончила рассказ, королева – эх, сложно мне называть её мамой! Слишком молода она и слишком ещё не знакома. Она, кстати, ничуть не смущаясь, разрешила обращаться к ней по имени и на «ты», – в общем Ариэль стала рассказывать мне о своей невероятно долгой жизни, об устройстве мира, его светлых и тёмных сторонах. Здесь зашла речь о ренегатах, о явлении, которое я ещё не совсем чётко понимала, и с которым мне предстояло воевать. Когда-то давно был период, когда Асгардом и всем миром правили другие люди... Жестокой революцией они перебили весь двор, сместили семью Ариэль, казнив её родителей, братьев и сестёр, а её саму посадив в заточение... Таким образом род бессмертных, из которого она происходила, был прерван. Потомство, которое в дальнейшем могла дать Ариэль, уже не могло быть бессмертным... сильным, наделённым сверхспособностями, но, увы, подверженным старению и естественной смерти. Долгих сто пятьдесят лет провела Ариэль в темнице, пока длилось правление сменявших друг друга диктаторов. Пока наконец-то, заручившись поддержкой демонов, ей не удалось свергнуть их. Демоны вселялись в придворных дам и, сначала тихо, отравлениями, а после, в открытую, перебили всю правящую верхушку, освободили Ариэль, и, под ликование поднявшегося народа – уставшего, но, как всегда, не способного самостоятельно бороться с опостылевшими тиранами, – она окончательно сбросила все оставшиеся силы диктаторской власти. Но оказалось, что уничтожены были не все. Трое военачальников и послушные им батальоны сбежали из центрального мира в неизвестном направлении, и, спустя двести лет, то тут, то там начали проявлять себя, воспитанные ими, деструктивные силы... Теракты, перевороты... Справиться с ними было чрезвычайно сложно. Они умело дурили голову простым обывателям, пропагандируя честность и справедливость, махрово-аскетичную нравственность, возведённую в степень религиозности. Люди велись на красивые лозунги, а после... после их ждало унылое нищенское прозябание, казни за любую вольность и пожизненная воинская повинность. Под действием алкоголя я улетала вдаль, в описываемые королевой миры, видела страдающие под полицейскими режимами народы, сумасшедших диктаторов, сидящих на троне до глубокой дряхлости... бесконечные войны между этими диктаторскими режимами... и мне стало невыносимо тоскливо и жалко всех этих несчастных людей. Светлый образ Ариэль и её милосердное правление в центральном мире, было единственным, что сохраняло чистоту и было надеждой на спасение всего мироздания. Открыв глаза и увидев её перед собой, такую безумно красивую, я двинулась к ней и припала губами к её губам... Спустя примерно час я уже заходила в подъезд своего дома. Счастливая, но абсолютно трезвая... – опьянение моментально прекратилось, когда я надела платье, там, во дворце. С родителями – земными родителями – имел место некоторый разговор, в ходе которого я сочинила, что была у подруги в гостях... – У какой?.. – Это неважно. В пользу моих слов говорила моя сытость... – Я поужинала в гостях, – сказала я чистую правду. Мама скептически посмотрела на меня, но больше не имела, что сказать. Папа же вообще всегда спокойно, даже индифферентно, относился к моим личным делам. По его словам, девушка в подростковом возрасте нуждается в независимости. Нельзя ограничивать её. Возможно, поэтому папа мне всегда был милей мамы. А вот Грон чего-то молчал, там, в сакруме... Был обижен?.. Ведь наблюдал же всё, что происходило в покоях Ариэль. Эх, сложно быть для всех милой!