Вир Унда

Снился ему, разумеется, Геллерт. Вот только теперь Альбус с превеликой радостью вернул бы прошлые сновидения эротического содержания. Жуткий образ Гриндевальда, магией расшвыривающего студентов, которые почему-то носили форму Хогвартса, по стенам с такой силой, что кровь брызгала из них как из переспелых ягод, преследовал Альбуса всю ночь и часть тревожного утра. В итоге за завтраком кусок в горло не лез, зато Аберфорт, напротив, пребывал в приподнятом расположении духа, демонстрируя Ариане чудеса эквилибристики с помощью вареного яйца и чайных ложек. А, так как Геллерт сегодня почему-то запаздывал, настроение Аберфорта подавно взлетело до небес. Он даже начал что-то немузыкально насвистывать, очищая потрескавшееся яйцо. - Ариана, прости, что вчера не успел посмотреть, как ты запускаешь воздушного змея, - извинился Альбус, почувствовав на себе внимательный взгляд сестры. Как это часто бывало в присутствии Арианы, его не покидало стойкое ощущение, будто она не только заметила отсутствие Геллерта, но и почувствовала нежелание Альбуса, чтобы тот приходил, ведь тогда придется узнать у него правду. Альбус выдавил из себя ласковую улыбку. – Но ты ведь покажешь мне? Ариана тоже выдавила (потому что, когда она улыбалась искренне, ее лицо светилось изнутри) улыбку в ответ и покачала головой. И Альбусу снова показалось, что за этим стояло не простое «Нет», а скорее - «Нет, потому что твои мысли сейчас заняты другим, а Аберфорт такой довольный, что, того гляди, лопнет от счастья, и мне интересно, что произошло между вами, пока я спала, но я не буду спрашивать, ведь вы все равно ничего мне не расскажете». Ему стало совестно, куда сильнее чем за воздушного змея. Ведь то, что бедная девочка привыкла к роли третьестепенного персонажа и не требует другой жизни, не отнимает у нее этого права. А ведь ей уже четырнадцать, хоть постоянный контроль, как со стороны родных, так и собственный сильно сгладил черты ее личности, спрятал так глубоко, что, возможно, сама Ариана не вполне понимает, какая она настоящая. - Тогда, может, придумаем что-нибудь другое? – предложил он искренне. – Если хочешь, позовем Геллерта и займемся чем-нибудь все вместе? - Я же сказал, что видеть его больше не желаю в своем доме! - закономерно ощетинился Аберфорт. - Это не только твой дом, - бросил Альбус строго, даже не взглянув на брата. – Ну что, Ариана? Хочешь? Та кивнула, слегка порозовев, как происходило всегда, стоило Геллерту появиться на горизонте, или кому-нибудь упомянуть его имя. Направляясь к дому мисс Бэгшот через дорогу, Альбус все не мог определить, согласилась сестра, потому что действительно хотела увидеть Гриндевальда, или потому что решила, что это осчастливит ее старшего брата. Эмоциональный диапазон Арианы, несмотря на ее недуг, был намного шире, чем у того же Аберфорта. Батильда отперла дверь магией, не потрудившись встретить Альбуса, и когда он шагнул в обычно тихий, уютный дом, то сразу погрузился в атмосферу творческого беспорядка и контролируемого (почти) хаоса. Первый этаж был одно сплошное движение – книги шуршали страницами, свитки пергамента летали косяками, не останавливаясь, скрипели разномастные перья, с кухни доносился свист кипящего чайника, а посреди всего этого водоворота оком бури курсировала сама Батильда. Обычно замысловатая прическа ведьмы сегодня была слегка растрепанной, рукава и ворот платья – смяты, а под глазами залегли синяки. Помахивая палочкой то тут, то там, Батильда, казалось, пыталась успеть сразу везде и долго не замечала вошедшего. - Ой, Альбус, а что, уже утро? – рассеянно спросила она, не отрывая покрасневших глаз от пергамента. – Сегодня нужно отправить рукопись в издательство, и я решила внести еще немного правок. Понимаешь, мне кажется, я недостаточно внимания уделила восстаниям гоблинов. - Понимаю, - серьезно кивнул Альбус, взмахом палочки снимая изошедшийся свистом чайник с огня. – А Геллерт дома? - Кто? А. Ну раз он не с тобой, то, наверное в своей комнате. Он ведь никуда один не ходит, говорит, у нас тут дыра, - Батильда махнула рукой на лестницу, ведущую на второй этаж. – Вторая дверь от окна. В первую, прошу тебя, не заходи. У меня там дикий беспорядок. Скептически оглянув погрузившуюся в хаос гостиную (как раз в этот момент два косяка пергаментов столкнулись друг с другом, перемешавшись), Альбус поспешил на второй этаж. - Ах, да, Альбус! Он обернулся на полпути. Ведьма с таким сосредоточением раскладывала листы в две отдельные стопки, что у него мелькнула мысль, что ее голос ему послышался . - Ко мне завтра приедет фотограф от издательства, ему заплатили кучу денег, так что, я думаю, он не откажется сделать лишний кадр для вас. - О, большое спасибо, - улыбнулся Альбус и ступил на лестницу. - Альбус! - Да? – его улыбка стала слегка нервозной. Батильда, наконец, подняла на него чуть окосевшие от беспрерывной работы глаза. - Ты не видел мою волшебную палочку? - Вы заложили ее за ухо, мисс Бэгшот, - терпеливо объяснил Альбус и взлетел по ступенькам на второй этаж. Постучав в дверь и не получив никакого ответа, он смело вошел, убежденный, что комната пустует. И первой же мыслью, что пронеслась у него в голове, стала – Геллерт и правда не носит ночных сорочек. Распластавшись на животе и подмяв под себя подушку, юноша крепко спал, сбив длинными ногами простыню, которую использовал вместо одеяла. Возмутительно обнаженный. Лучи утреннего солнца скользили по стройному телу, придавая коже золотистый оттенок, ложились тенями в изгибах и впалостях, и Альбус поймал себя на том, что уже довольно продолжительное время стоит в дверях, не в силах оторвать глаз. По-хорошему, следовало вернуться в гостиную и подождать Геллерта там, но никакой силы воли не хватило бы Альбусу, чтобы отказать себе в удовольствии лицезреть Геллерта спящим (и голым). В памяти тут же шевельнулась фраза Гриндевальда про маньяка. Что ж, в его случае это недалеко от истины. Тихонечко прикрыв за собой дверь и чувствуя себя при этом настоящим преступником, Альбус осторожно приблизился, заглянув юноше в лицо. Как он и ожидал, во сне Геллерт выглядел невинно, как ангел, ибо губы не кривила извечная усмешка, а еще потому, что в кои-то веки молчал. Задержав дыхание, Альбус медленно повел рукой, и простыня аккуратно подтянулась повыше, скрывая от взора красивую, идеальной формы и наверняка упругую… Вспыхнув как маков цвет, Альбус поспешно отступил на шаг, боясь не сдержаться и провести ладонью вдоль умопомрачительной линии спины. Чтобы успокоить участившееся дыхание и немного отвлечься, он переключил внимание на комнату, в которой Геллерт обитал последние три недели. Вины за свое вторжение он не чувствовал, в конце концов, Гриндевальд был у него в спальне уже сто раз - слава Мерлину, Альбус был одет. Комната Геллерта удивительным образом сочетала в себе полнейший бардак и безупречный порядок. Словно ее хозяин точечно привносил хаос в стерильную упорядоченность своего окружения. Одежда, в которой Геллерт был вчера, валялась около кровати смятая, зато на дверце шкафа висела на плечиках свежая, без единой складочки рубашка. Начищенные до блеска (Персиваль был бы очень доволен) туфли, которые Геллерт на памяти Альбуса надевал только раз в своей первый визит к Дамблдорам, покоились на перевернутом ведре у письменного стола. Книги на столе лежали аккуратными даже по меркам Альбуса стопками, но ворох пергаментов со стола плавно перетекал на стул и даже на пол. Обрывки бумаги вместе с перьями валялись повсюду, даже на подоконнике и под кроватью, словно Геллерт не мог позволить себе дойти до стола, чтобы записать появившуюся у него идею. В углу комнаты стоял большой чемодан, из створок которого торчала насадка с компасом на рукоять метлы. Вдоль крышки чемодана по диагонали шла красная надпись на немецком с одним лишь знакомым словом «Bastard», наверняка оставленная каким-то умником. Альбусу сразу стало обидно за Геллерта, почему он не сотрет это оскорбление? - Ал… Он резко обернулся, чуть не подавившись сердцем, прыгнувшим куда-то под горло, ожидая увидеть в голубых глазах правомерное возмущение. Но Гриндевальд, похоже, всего лишь говорил во сне. Лицо Альбуса расплылось в самодовольной улыбке. Он снится Геллерту! - Al…Alles gut, danke, - пробубнил юноша и, вздохнув, стиснул подушку крепче. Альбус почувствовал себя полным идиотом. Следующие полчаса он провел, без особого интереса листая автобиографию Лукреции Безжалостной, бесчинствовавшей в южной Италии на заре двенадцатого века и фанатично убежденной, что ее ведет сама Смерть. Для этого, правда, пришлось расчистить стул от вороха бумаг. Проснувшись, Геллерт резко сел и с минуту неподвижно глядел в одну точку на противоположной стене, а затем сладко зевнул во весь рот и потянулся, отчего мышцы его спины резко и красиво очертились. - Доброе утро, - поспешил дать знать о себе Альбус, в котором воспитание пересилило желание проказничать. Геллерт, похоже, ничуть не удивился ему в своей спальне. - Я проспал, да? – снова зевнул он, беспечно взъерошив волосы на затылке. - Сейчас четверть двенадцатого, - деловито сообщил Альбус, щелкнув крышкой карманных часов. - Ясно, - протянул тот, плюхаясь спиной обратно на подушки, заложив руки за голову. Не успев скользнуть взглядом вниз по его груди, Альбус тут же сделал вид, что вернулся к чтению. – Я, кажется, потратил все свои резервы. Почти не спал все эти дни, вот и отрубился. Давно ты здесь? - Недавно, - кратко отозвался Альбус, впервые вспомнив, зачем пришел. Вид обнаженного Геллерта явно не способствовал остроте его памяти и концентрации. – Хотел поговорить. - Поговорить? – даже не глядя, Альбус увидел как растянулись уголки чувственных алых губ. С концентрацией снова стало что-то не то. Меж тем Геллерт легко поднялся с кровати и подошел к нему со спины (благо между ними оставалась спинка стула), его горячее дыхание коснулось шеи Альбуса, тут же покрывшейся мурашками. – А я подумал, может ты решил сделать утро по-настоящему добрым? - Я обещал Ариане провести с ней день, и что ты тоже придешь, - Альбус не заметил, как вцепился в край стола. - Ну раз так, - в голосе Гриндевальда не было обиды, но что-то из него все равно исчезло. Он отстранился и прошлепал босыми ступнями к гардеробу. – О чем таком ты хотел поговорить, что явился ко мне и даже не воспользовался очевидным шансом? - Я хотел спросить…, - сказать это вслух было нелегко, будто таким образом Альбус не иначе как предавал доверие Геллерта. Он даже зажмурился на мгновение. – О том, как тебя исключили из школы. О том студенте. - Оу, - только и сказал Геллерт, снова появляясь в его поле зрения, уже одетый. Он безжалостно закатывал выглаженные рукава рубашки. – Не думал, что Батильда способна сейчас говорить о чем-то кроме своей рукописи. - Это не Батильда мне рассказала, - тут же оправдал ведьму Альбус – и сразу же пожалел об этом. - И кто же был столь любезен, чтобы шептаться у меня за спиной? – усмешка Геллерта стала холодной и чужой. – А нет, не говори. Не знал, что у щенка уже выросли зубы. Ну и что твой дорогой братец тебе наплел? - Просто показал газету, - вспыхнул Альбус, уставившись на свои ладони. – В статье все так расплывчато описано… Я, конечно, верю, что ты никого не убивал, но… - Но у тебя все же остались сомнения на этот счет, - продолжил за него юноша, присаживаясь на край стола. – Что, вероятно, я изменил Родиону память, заставив его думать, что это он убил Станѝслава. А может, подавил его волю, чтобы он сделал за меня всю грязную работу. - Нет! Я знаю, ты бы ни за что так не поступил! – возразил Альбус, вскинув на него горящий, убежденный взгляд. Его щеки уже стали пунцовыми, но сердце билось ровно. Геллерт смотрел на него с минуту, и лед его голубых глаз медленно таял. Теперь настал его черед опустить взгляд на свои сцепленные в замок пальцы. - Я тебе расскажу, - его голос был такой же сдавленный, как в тот день, когда он впервые поведал Альбусу о своих видениях. Даже спящий и обнаженный он не выглядел настолько же беззащитным, как сейчас. – Это началось еще на пятом курсе. Мы с друзьями практиковали заклинания после уроков, а потом все как-то само собой превратилось в учебные дуэли. Так проще и быстрее набираешь опыт. И однажды мне в голову пришла идея создать тайное общество, клуб только для избранных, понимаешь? У нас был свой секретный пароль и все такое, было весело. Мне нравилось их учить и то, как они, ну, восхищаются мной. Я даже влез в личную библиотеку нашего преподавателя по Теории Темных Искусств, чтобы найти какие-нибудь новые интересные заклинания. Бόльшую часть из них я, конечно, показывать не стал. Одни были слишком сложными, другие – слишком опасными, да и всегда лучше оставить что-нибудь себе на личное пользование, на всякий случай, - Геллерт нервно усмехнулся. - Помню нашел там одно заклинание, воздействующее на кровь. Запретное, разумеется, но весьма действенное - я проверил на крысах. Примерно в то же время в клуб вошел Родион Свиридов из влиятельной русской семьи - это они потом настояли на моем исключении, решили, видимо, отомстить за то, что я испортил их наследника. Он парень, в общем-то, ничего, только очень… впечатлительный. Однажды я ошибся, позволив ему кое-что, когда был пьян, и с тех пор он слишком мной увлекся. Далеко не первый, с кем так вышло, так что я не придавал этому значения, пока Родион не решил меня впечатлить. Не знаю, откуда он узнал о том заклинании. Станѝслав на дуэлях всегда отлично себя показывал, но не думаю, что он был готов к тому, что вся кровь в его теле вскипит. Зрелище не из приятных, скажу я тебе. Ну а потом… Что ж, ты сам можешь догадаться, что было потом. Альбус догадывался. - И никто из друзей не вступился за тебя? Наверняка у дуэли было много свидетелей. К тому же нельзя было доказать, что этому заклинанию Родиона научил именно ты. Очевидно, что это несчастный случай! - Ох, Альбус, - Геллерт снисходительно покачал головой. – Ты всерьез думаешь, что кого-то волновала справедливость? Разумеется, преподаватели знали о нашем клубе, сомневаюсь, что в истории Дурмстранга никогда не происходило ничего подобного. И всем было плевать, пока не погиб студент и не поднялась возмущенная общественность. Тут уже каждый сам за себя. А мне просто не повезло стать козлом отпущения. - Но неужели тебе все равно? – никак не мог понять Альбус, для которого исключение из Хогвартса стало бы настоящей трагедией. – Тебе ведь так и не выдали диплом волшебника, в то время как все твои друзья, также вступившие в клуб, потом спокойно продолжили обучение. - Мне кажется, у нас с тобой немного разное представление о том, что действительно важно, - усмехнулся Геллерт, его глаза вспыхнули. – Тогда я уже знал, что в будущем найду Старшую палочку, и никакой диплом мне не понадобится. - А твоя семья? – вырвалось у Альбуса прежде, чем он вспомнил, что Геллерт не особенно любит говорить о родных. - А что семья? Думаешь, они встретили изгнанника на пороге отчего дома, утешили и всячески поддержали? В доме Гриндевальдов никогда ничего не меняется. Мать по-прежнему видеть меня не хотела, разве что еще раз огорчилась, что дала мне жизнь. Я, кстати, даже уважаю ее за приверженность принципам. Зато дорогой папаша уделил мне все свое внимание, - поведя плечами, словно их свело судорогой, Геллерт оттолкнулся от стола и зашагал по комнате. – Я терпел это ровно до того момента, пока не перерыл до дна домашнюю библиотеку. И в тот же день ушел из дома, прихватив парочку семейных драгоценностей, - он злорадно хмыкнул. – А вскоре написал Батильде. Что было потом, ты знаешь. Так что, резюмируя все вышесказанное, да – я знаю несколько по-настоящему темных заклинаний, нет – я не применял их на живых людях. Ты удовлетворен? Геллерт остановился посреди комнаты, гордый, вызывающий и… бесконечно одинокий. Альбус не мог вынести этого зрелища. Поднявшись со стула, он подошел к нему и выудил его руку из кармана брюк. - Нет, раз с тобой поступили несправедливо, - он посмотрел на юношу серьезно, почти торжественно, прекрасно понимая, что Геллерт ни за что не покажет, насколько глубоко его на самом деле ранила вся эта ситуация. Аберфорт, к слову, вел себя точно так же. Альбус легонько сжал пальцы Геллерта в своих. - Но зато я убедился, что не ошибся в тебе. И надеюсь, что буду рядом, если вдруг снова случится что-то плохое. Сначала он подумал, что, может, сказал что-то не то. Не мог же Гриндевальд так странно среагировать на вроде бы теплые слова? Пальцы в ладонях Альбуса дернулись, алые губы сжались так сильно, что побелели, а в голубых глазах отразился… страх? Альбус не мог сказать точно, ведь никогда еще не видел Геллерта напуганным. В следующий момент юноша резко дернул его на себя, так что они больно стукнулись грудью, и с силой впечатался в губы Альбуса, не дав тому опомниться. Тот пришел в себя, лишь когда оказался прижат к книжным полкам у противоположной к кровати стены, а губы Геллерта чувствительно впились в его шею. - Геллерт! – громко шепнул он, лишь наполовину уверенный, что хочет, чтобы тот остановился. – Батильда… - Ничего не услышит, - едва не прорычал тот, грубо затыкая Альбусу рот языком. Губы почти до боли порезало щетиной. Почти. Альбус не осознавал, насколько возбужден был все время с того момента, как вошел в комнату. В этот раз все случилось совсем быстро, и в мешанине нетерпеливых рук, рваных вздохов и двух оглушающих сердцебиений Альбус вскоре перестал понимать, чьи именно руки ласкают его. Да это было и не важно. Потом Геллерт еще некоторое время не расцеплял объятий, восстанавливая дыхание, и Альбус улучил момент, чтобы нежно поцеловать его в висок. Немного задержавшись наверху, чтобы привести себя в порядок, они покинули дом Батильды, едва ли замеченные хозяйкой. Аберфорт, напротив, бурно отреагировал на их появление. - Я, кажется, предупреждал, чтобы ты не тащил в дом всякую гадость! – выскочив из-за стола, за которым они с Арианой увлеченно рисовали, так стремительно, что на пол полетели листы с еще не высохшими рисунками, Аберфорт преградил им путь с таким видом, будто готов был драться за каждую пядь. Ариана за его спиной застыла как изваяние. - Аберфорт, извинись немедленно! – Альбус частенько прощал брату намеренную грубость в свой адрес, но, Геллерт был прав, подобная несдержанность рано или поздно вернется к Аберфорту с неподъемными процентами. - И не подумаю! – тот сжал кулаки, упрямо выставив подбородок. Его синие глаза, чуть более темные, чем у старшего брата, вперились в Гриндевальда с неприкрытой неприязнью и даже отвращением. – В отличие от тебя у меня еще мозги набекрень не съехали, и я не позволю сомнительным типам вроде него крутиться вокруг Арианы! У Альбуса руки зачесались дать брату хороший подзатыльник. Ну почему ему вечно нужно с кем-нибудь конфликтовать? Приложи он столько же усилий к учебе, еще неизвестно, кого из Дамблдоров чествовали бы больше. - Аберфорт! - Не стоит, Альбус, - голос Геллерта был мягким, ласковым, подозрительно доброжелательным. – Аберфорту не за что извиняться, учитывая характер его сведений. Братья синхронно уставились на него с одинаковым недоумением на лицах. Геллерт вежливо улыбался, глядя исключительно на младшего. - Мне кажется, Аберфорт, настал момент, когда нам просто необходимо уладить накопившиеся противоречия, ты так не считаешь? - Считаю! – вызывающе вздернул подбородок тот и направился к двери, ведущей на улицу. Ариана, наконец, пришла в движение, но так и осталась у стола, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Альбус схватил друга за запястье. - Геллерт! Что и как ты собрался улаживать с моим братом? - Не волнуйся, мы всего лишь кое-что проясним, - безмятежно отозвался Геллерт, выуживая руку из его захвата. – Вот, возьми мою палочку, если не веришь. Он и впрямь отдал волшебную палочку перед тем, как выйти вслед за Аберфортом. Однако Альбуса это почти не успокоило – он знал, что и без палочки Гриндевальд многое на что способен. Благодаря ему. Нет, если Геллерт сделает с Аберфортом что-то с помощью первомагии, Альбус себе этого никогда не простит! Он дернулся было, чтобы нагнать юношу, но тут в него мертвой хваткой вцепилась белая как полотно Ариана, про которую снова забыли. Зрачки ее серых глаз пульсировали, что сигнализировало о приближающемся приступе. Магия внутри нее скручивалась в тугую пружину, грозя выстрелить в любой момент, и сейчас важнее всего было не пустить ее до точки невозврата. Альбус мигом забыл о брате. - Ариана, милая, ну ты чего? – он осторожно провел ладонью по ледяной щеке девочки, понятия не имея, что делать. Это Аберфорт обычно успокаивал ее. Совсем растерявшись, он прибегнул к тому, что успокаивало его самого - мыслям о Геллерте. – Они только поговорят, и все. Не думаешь же ты, что Геллерт допустит, чтобы с нашим Аберфортом что-то случилось? Скорее уж наоборот. В серых глазах девочки мелькнуло что-то осмысленное. Уж она-то знала Аберфорта лучше всех. Не упуская момент, Альбус поспешил отвлечь ее. - Давай-ка лучше соберем тут все, - он наклонился, собирая слетевшие на пол листы. Следовало признать, животные всегда получались у Аберфорта особенно хорошо. Козы, собаки и петух, нарисованные для Арианы, выглядели совсем как живые, одно только не двигались. К тому времени, как они аккуратно разложили рисунки на столе, вернулся Аберфорт, крепко прижимающий к груди норовящую вырваться, злобно ворчащую Ингрид. Что-то в облике сестры, по мнению Альбуса вполне пришедшей в норму благодаря его стараниям, все равно взволновало Аберфорта. - Ариана! - он порывисто подскочил к ней, грубо оттолкнув брата, но пальцы сестры сжал максимально нежно. Ингрид, повисшая у него на одной руке, начала задыхаться и пропорола четыре глубокие борозды на его предплечье. Пришлось ее отпустить. – Все хорошо? Сестра кивнула, внимательно оглядев его с головы до ног, но так как единственной раной была та, что только что на ее глазах оставила Ингрид, повода для волнения действительно не нашлось. Альбус, впрочем, все равно встретил вошедшего Геллерта строгим, вопросительным взглядом, но тот лишь весело подмигнул ему в ответ, а затем предложил всем пойти поиграть в жмурки на заднем дворе. Аберфорт снова ударился в демонстративный игнор Гриндевальда и принимать участие в игре отказался, аргументировав это тем, что ему нужно обработать рану (помощь Альбуса он не принял), а также тем, что должен же кто-то придерживать затаившую обиду Ингрид. Как выяснилось, когда Аберфорт и Геллерт вышли на крыльцо, кошка охотилась там на птиц и решила незаметно напасть на чужака из засады. Вот только закаленный дуэлями Гриндевальд оказался куда более сложной добычей, чем ленивые, раскормленные горлицы. В итоге достоинство и хвост Ингрид были ущемлены. И злопамятное создание сосредоточилось на вендетте. Игра в жмурки окончательно отвлекла Ариану от тревожных мыслей. Водил в основном Геллерт, повязавший на глаза шейный платок, и делал это совершенно уморительно, нарочито натыкаясь на деревья и громко, по-немецки негодуя. А однажды и подавно с гомерическим хохотом вцепился в не успевшего улизнуть старого садового гнома, оккупировавшего сад еще до того, как в доме поселились Дамблдоры. Когда загнанный в угол гном, обычно безобидный, все же вонзился в палец Геллерта мелкими острыми зубами, и тот завопил - «Альбус, собака, отпусти!», Ариана повалилась на траву, плача от смеха. Смеялся даже Аберфорт, с нотками злорадства, разумеется. Альбус, впрочем, не обманывался неуклюжестью Геллерта. Особенно после того, как тот чувственно прощупал ствол дерева, за которым прятался Альбус, громко сокрушаясь, что не может никого найти. В конце концов, вдоволь насмеявшись, они вернулись в дом в компанию книг, за которыми просидели до самого вечера, пока Аберфорт, непривычно тихий, не заявил, что Ариане пора отдохнуть. Когда брат с сестрой ушли, Альбус, которому весь день не давал покоя один-единственный вопрос, наконец-то смог его задать. - Что ты сказал Аберфорту?! Геллерт, уже давно наблюдавший зудящее нетерпение Альбуса, весело рассмеялся, откинувшись в кресле. - Ничего особенного. Сказал, что он абсолютно прав насчет меня. - Что?! - Альбус, тебе пора бы перестать считать своего брата неотесанным болваном, а сестру наивной тихоней, - отложив книгу, посоветовал Гриндевальд, закидывая ногу на ногу. Он вдруг стал похож на работника Министерства, из тех, что приезжают в конце учебного года, чтобы помочь студентам-выпускникам определиться с выбором дальнейшей карьеры. – Им, разумеется, далеко до тебя во всем, но это не значит, что их можно долго держать в неведении без каких-либо последствий. Если не давать людям хотя бы часть правды, они придумают нечто гораздо более правдивое, уж поверь моему опыту. - По твоей логике выходит, что Аберфорту лучше продолжать обманываться, думая, что ты практикуешь темные искусства? Чем это поможет? – эта идея казалась Альбусу настолько нелогичной, что он потерялся, не зная, с какой стороны ее критиковать. - Это внесет ясность, - юноша изящно подпер голову рукой. – Как я уже сказал, Аберфорт далеко не такой дурак, каким старательно кажется, и впредь будет держать себя в руках в моем присутствии из соображений своей же безопасности. А то я, признаться, начал терять терпение. В этот момент скрипнула кошачья дверца, и мимо них, к лестнице прокралась Ингрид, задержавшись ровно на столько, чтобы смерить Геллерта зловещим желтым взглядом. - Так оно и работает, - с легким раздражением добавил Геллерт, так как лицо Альбуса по-прежнему выражало стойкий скепсис. – Либо тобой восхищаются, либо тебя боятся. - Что же с теми, кого не проняло ни восхищение, ни страх? - Таких не бывает, - авторитетно оскалился Геллерт. – Рано или поздно все выбирают сторону. Они проспорили на эту тему до глубокой ночи. Альбус никак не мог согласиться с радикальными взглядами Геллерта, а тот хоть и признавал их дубовую категоричность, все равно стоял на своем, утверждая, что теории это одно, а реальная жизнь - совсем другое, и наивно ждать от людей взаимопонимания. Со своей стороны Альбус так и не смог превратить в аргумент свою стойкую убежденность в том, что людям часто не хватает самой малости, чтобы стать лучше, одного-единственного шанса, одного поступка, который изменит их жизнь. И что действительно сильные узы строятся не на восхищении, что мимолетно, и уж тем более не на отравляющем душу страхе, а на любви и сопереживании. А в какой-то момент заметил, что язык у него заплетается и что он отвечает на вопросы Геллерта невпопад, а тот этого даже не замечает. Только тогда было принято единогласное решение отправиться спать. Напоследок Геллерт склонился над креслом Альбуса и ненадолго примкнул к его губам, скользнув ладонью вверх по бедру. - Думай обо мне, - и, подмигнув, с хлопком исчез. Альбус с сонной улыбкой фыркнул в пустоту. Его уже давно не нужно было просить об этом.