Вир Унда

На следующий день Альбус собирался с особенной тщательностью. Вымыв волосы, он нанес на них специальное масло и долго расчесывал гребнем, пока волнистые пряди не обрели шелковистость и не перестали путаться. Затем тщательно выбрился (это заняло меньше минуты), надел свежую рубашку и брюки, а еще малиновый жилет, слишком плотный для жарких августовских деньков, зато самый любимый. Повязав белый шейный платок и стянув волосы лентой в тон жилету, удовлетворенно взглянул на себя в зеркало. Оттуда на него смотрел высокий юноша с тронутыми румянцем щеками и лукавым огоньком в глубине синих глаз. Альбус никогда не считал себя красивым и тем более привлекательным, в вопросах внешнего вида руководствовался указаниями отца, но сейчас ему почему-то показалось, что он похорошел. Будто красота Геллерта каким-то волшебным образом коснулась и его облика. А может это сделала его любовь к Геллерту. Любовь? Дрожащими пальцами Альбус коснулся своего отражения, удерживая на кончике языка пряное послевкусие этого слова, позволил ему разлиться трепетным жаром в груди. Неужели он действительно влюблен? Отражение в зеркале робко ему улыбнулось. К Батильде он отправился один, так как Аберфорт фотографироваться наотрез отказался, не желая покидать сестру даже на полчаса. Ариане предлагать фотосъемку побоялись, памятуя о том, как она отреагировала на свой портрет, нарисованный Кендрой незадолго до смерти. Девочку так сильно напугало что-то в собственном нарисованном лице (к зеркалам она относилась спокойно, любила подолгу критично разглядывать свое отражение), что портрет с тех пор хранили на чердаке завернутым в плотную черную ткань. Когда Альбус пришел к Батильде, фотограф был уже там, и работа шла полным ходом. Пожалуй, даже кипела. Мужчина в светлом летнем костюме по последней магловской моде спорил с ведьмой, обмахиваясь шляпой. - Поймите, мисс Бэгшот, издательство ожидает, что Ваш учебник войдет в обязательную школьную программу, а потому Ваша фотография должна производить, как мне было велено, впечатление «доброй тетушки». - Издательство может катиться к бесу с подобными задумками! – сердилась Батильда, на которой сегодня была строгая, но элегантная темно-серая мантия. – История магии – это серьезный предмет, а не детские сказки! И если вы хотите фотографию с чайником и плюшками, ищите другую ведьму, которая напишет вам учебник! - Но послушайте, мисс Бэгшот, это ведь не лично моя прихоть, - с невозмутимым видом пытался урезонить ее фотограф, хоть и махал шляпой уже слегка нервозно. – Мне дали конкретное поручение, только и всего. Я уверен, вместе мы придем к компромиссу, который устроит и Вас, и издательство и, если повезет, меня тоже. - О, Альбус! – заметив, как он вошел, Батильда ликующе притянула его к себе, словно одно его появление обеспечило ей победу в споре. - Ты как раз вовремя. Когда фотограф обернулся, оказалось, он едва ли намного старше Альбуса, хоть его густой, слегка вьющейся бороде и усам оставалось только позавидовать. Он вежливо пожал Альбусу руку. - Томас Акерли к Вашим услугам, - несмотря на то, что их с Батильдой спор висел в воздухе ощутимым напряжением, веснушчатое лицо мужчины лучилось солнечным дружелюбием. Оно было бы, пожалуй, даже слишком простоватым, если бы зеленые глаза не глядели цепко и по-деловому. Альбусу сразу стало понятно, что этот человек не любит терять время зря. - Альбус Дамблдор, приятно познакомиться, - улыбнулся он в ответ. – Выбираете место для съемки? - Именно, - ответила Батильда, опережая фотографа. – Я предложила кабинет моего покойного отца. Я в нем обычно не работаю, но зато там красивая старинная мебель и стеллажи с книгами, а мистер Акерли хочет фотографировать меня на кухне как очередную домохозяйку, настрочившую книгу рецептов! - Мисс Бэгшот, ведь я предложил Вам еще вариант с гостиной, - напомнил Томас терпеливо. – Поставим кресло у камина, столик с книгами и парой свитков, может, вазочку леденцов… - Опять Вы за свое! – всплеснула руками Батильда, и пока она отвлеклась, Альбус улизнул на второй этаж. Лично он не видел ничего плохого в леденцах, но не рискнул признаваться в этом рассерженной Батильде. Дверь спальни Геллерта отворилась еще до того, как он постучал, и юноша поднялся к нему навстречу из-за стола, за которым до этого что-то писал. - Отлично выглядишь, - ухмыльнулся он, окинув Альбуса быстрым взглядом. А тот едва не выпалил, что подобная фраза едва ли применима к кому-либо находящемуся в одной комнате с Геллертом. Откровенно говоря, Альбусу приходился по душе его извечно растрепанный и вопиюще неподобающий, но естественный образ. Геллерт с налетом зрелости и аккуратности времен первого официального визита в дом Дамблдоров понравился Альбусу тоже, однако сегодня он понял, что вселенная до этого момента, похоже, щадила его чувства. Сегодня на Геллерте был тот же темно-синий приталенный жилет, но по-армейски застегнутый на бесконечный ряд блестящих пуговиц, подчеркивающий его статную фигуру, и синий же шейный платок, повязанный с безупречной симметрией. Золотистые волосы лежали в косом проборе аккуратными прядями, подбородок как всегда гладко выбрит, на ногах - начищенные туфли. Подлинный образец элегантности и безукоризненности. - Ты… ты тоже, - только и сумел выдохнуть Альбус, почувствовав стойкое желание обхватить руками узкую, перетянутую синим атласом талию. - Батильда все еще ругается с мистером Акерли? – когда Гриндевальд подошел к нему, чтобы заботливо поправить ворот его рубашки, лицо Альбуса овеяло легкой волной уже знакомого парфюма. Здесь слышалась пронзительная смесь цитрусовых, кажется, благородные нотки кедра, бергамота, и, конечно же, тот самый будоражащий запах грозы, который теперь прочно ассоциировался у Альбуса с красивым австрийским юношей. Он сделал глубокий вдох, позволив этому аромату заполнить все его тело, ощутив, как по коже словно расползлись тонкие веточки электрических зарядов. Не получив ответ на свой вопрос, Геллерт с загадочной улыбкой вдруг стянул с него шейный платок, медленно скользнув по коже гладкой тканью. И прежде, чем Альбус смог возразить, повязал ему свой собственный синий с тонким серебристым узором. А в ответ на молчаливое недоумение Альбуса пояснил. – Так лучше, и подходит к цвету твоих глаз. Он развернул его к небольшому овальному зеркальцу в треснутой раме, и тот вынужден был с ним согласиться, наблюдая красивый контраст ярко-синего и малинового. Его облик сразу стал непривычно ярким, куда более смелым, чем то, что обычно позволял себе и сыну сдержанный Персиваль. Тем временем Гриндевальд, ничуть не смущаясь, ловко справился с белым платком Альбуса, завершив, таким образом, обмен одеждой. Он, естественно, был одинаково хорош в любом цвете, о чем Альбус не преминул ему сообщить, а затем Геллерт взглянул на него так…, что тот не смог устоять и все же обнял его за талию, жадно прижавшись к самодовольным алым губам. Ненадолго - не хотелось мять одежду – но ухмылка Гриндевальда была слишком многообещающей, чтобы сомневаться, что они продолжат позже. А пока что Альбус счастливо вдыхал аромат парфюма, которым был пропитан его новый платок. Впрочем, внизу их встретили клубы едкого дыма от фотовспышки. Это, по крайней мере, означало, что Батильда и Томас, наконец, пришли к соглашению. Так оно и оказалось. Батильда сменила гнев на милость и теперь чинно восседала на кресле в гостиной в окружении книг и свитков. Никаких леденцов, только раскрытая книга на коленях и чашка чая в руках. Цвет мантии, правда, она все же поменяла на светло-голубой. - Замечательно, мисс Бэгшот, еще один кадр, и можно заканчивать, - вдохновенно вещал Томас, регулируя что-то на своем удивительно маленьком фотоаппарате на высоком треножнике. Альбус, до этого имевший дело только с громоздкими приборами, сначала не удивился тому, что у фотографа с собой был один лишь небольшой чемоданчик, решив, что на него наверняка наложены чары незримого расширения. Однако теперь с немалым удивлением отметил, что необычный фотоаппарат мистера Акерли при желании можно повесить на шею, не испытывая никаких неудобств. Еще пару раз щелкнув вспышкой, Томас развеял дым отработанным заклинанием, и освобожденная Батильда с облегчением удалилась на кухню готовить ромашковый чай для своих расшатанных нервов. - Никогда не видел ничего подобного, - первым подал голос Геллерт, как это часто бывало, озвучивая мысли Альбуса. - А, - мистер Акерли расплылся в гордой улыбке, поглаживая гладкий лакированный бок фотоаппарата. – Это Kodak, самая последняя модель - такой легкий и удобный, что с ним справится даже ребенок. Мой малыш – пока что первый в Европе, я сам привез его из Америки, надеялся наладить производство здесь, в Англии. - Но как же запрет смешанных производств? – вежливо полюбопытствовал Альбус. Сияющее лицо мистера Акерли тут же помрачнело, а в глазах сверкнули воинственные огоньки. - Совершенно безмозглый запрет, скажу я вам! – когда Томас злился, в его речи проявлялся едва уловимый американский акцент, объяснивший непривычную уху английского джентльмена, обезоруживающую прямолинейность. – Волшебники, разумеется, не станут пользоваться обычными фотоаппаратами не-магов, разбираться в их устройстве. Им подавай такой, чтобы сам делал снимки, но вы хоть представляете, как дорого и трудоемко собирать такие сложные устройства как фотоаппарат? А если его еще и необходимо зачаровать - вот тебе пожалуйста магическая камера братьев Легран семьсот галлеонов за штуку! Разве их может позволить себе кто-то кроме крупных издательств и зажиточных семей? Но все ведь очень просто решается! Стоит лишь доверить часть сборки не-магам, и фотоаппарат появится почти в каждой семье, уж поверьте! Но позволят ли мне это сделать? О, нет, сэр! Но ведь это же абсурд! - Полностью с Вами согласен, - заинтересованно кивал Геллерт. – И что же Вы будете делать, когда запрет вступит в силу в следующем году? - А бес его знает! Я столько бессонных ночей провел до того, как был принят этот чертов закон, подбирая все самое нужное - заклинание вечной пленки, магический раствор для проявки фотографий, перебрал все магические источники света, - Акерли поморщился так, словно ему в ботинок попал камушек. – Мой хороший друг, Фрэнк, три года проработал подмастерьем в Kodak как самый обычный не-маг, и все впустую. А ведь этот фотоаппарат мог стать шедевром не-магической инженерии и магического искусства! Геллерт и Альбус многозначительно переглянулись. Тем временем выговорившийся фотограф уже переключился на постановку кадра с ними обоими. - Встаньте сюда, вот так, поближе, - вдохновленно командовал он. Батильда тихонечко замерла с подносом у него за спиной. Альбус до этого фотографировался лишь пару раз - в детстве и на Международной алхимической конференции в Каире, - а потому чувствовал себя крайне неловко, не зная куда деть ставшие невероятно длинными руки. А вот Геллерт чувствовал себя перед камерой уверенно, непринужденно закинув локоть на плечо Альбуса и ухмыляясь в объектив. - Что за каменное лицо, Ал? Улыбнись, эта фотография войдет в историю, - шепнул он тихо. Альбус скованно растянул губы. - Так ты похож на Аберфорта, которому сказали, что я переезжаю жить к вам, - фыркнул Геллерт за секунду до вспышки, и оба весело расхохотались, слишком живо представив его ошалевшую физиономию. Томас Акерли покинул дом Батильды совсем под вечер, горя идеей открытого партнерства с не-магами, которой с ним осторожно поделились юноши. После двух недель исключительно в компании друг друга непривычно было делиться сокровенными мыслями с кем-то третьим, тем более - найти отклик в сердце незнакомца. Но, как оказалось, против пламенных речей Гриндевальда - не без помощи Альбуса, чутко корректирующего курс беседы и поясняющего связующие моменты, которые увлеченный юноша зачастую упускал, - устоять было невозможно. Уходя, Томас дал им свою визитку, пригласив посетить его крошечное фотоателье в Косом переулке. Альбус и Геллерт остались очень довольны этой своеобразной проверкой своих идей. Воодушевляющее знакомство с Томасом Акерли продемонстрировало им еще и то, что далеко не все магическое общество сводится к закостенелым в своих убеждениях волшебникам, что в мире есть пытливые умы, жаждущие прогресса и перемен. Измотанная Батильда слушала их разговор вполуха, задремав под действием ромашкового чая, и проснулась только, когда Томас, надев шляпу, собрался уходить, прихватив свой маленький чемоданчик. После, сладко зевнув, она заявила, что намерена проспать несколько суток, но спохватилась, уже направившись в спальню. - Альбус, чуть не забыла! Ариана попросила помочь с праздничным тортом, так что завтра пусть ждет меня к десяти. - Праздничный торт? – не понял Геллерт, лениво расстегивая пуговицы жилета, развалившись на софе. Альбус и сам не заметил, как подступило четвертое августа. - Ну, мне завтра исполняется восемнадцать, - смущенно улыбнулся он, будто в этом было что-то незаконное. - Что?! Завтра? – встрепенулся Геллерт. – Почему ты мне не сказал? Я ничего для тебя не приготовил. - На самом деле я и сам забыл о своем дне рождения, - покачал головой Альбус, присаживаясь рядом и бездумно помогая ему с двумя оставшимися пуговицами. – Столько всего произошло с тех пор, как мы познакомились. Внимательно проследив за пальцами Альбуса, Гриндевальд поднял руку и невесомым жестом завел ему за ухо выбившуюся из-под ленты рыжую прядь. Атмосфера накалилась мгновенно и совершенно неожиданно, по крайней мере, для Альбуса. Вцепившись в синий жилет, он почувствовал кожей приближающееся горячее дыхание. Шейный платок снова соскользнул с него без всякого его в этом участия, воротник рубашки развязался, и вот уже губы Геллерта неспешными, любопытными поцелуями спускаются вниз по его шее к самой ключице. Когда же язык Геллерта игриво провел вдоль выступающей кости, Альбус не сдержал тихий стон, который будто отключил в них обоих способность к рациональному мышлению. Ни тот, ни другой не подумали о том, что Батильда может решить выпить стакан теплого молока на сон грядущий. Рывком перетянув Альбуса на себя, Геллерт ловко посадил его к себе на колени, откинувшись на спинку софы, и обнял за талию так крепко, что между ними почти не осталось свободного места. Альбус тем временем жадно посасывал его губы и язык, взлохмачивая идеальную укладку золотистых локонов, и неосознанно подавался бедрами вперед, упершись раздвинутыми коленями в спинку софы. Очень скоро он почувствовал твердое возбуждение Геллерта под собой, и в тот же момент ладони юноши с силой сжали ягодицы Альбуса сквозь брюки, а сам Геллерт двинул бедрами, вынуждая его прижаться еще сильнее, тереться об него, изгибаясь и теряя остатки разума. Какое-то время был слышен только шорох одежды и сбивчивое громкое дыхание. Альбус вцепился в спинку софы, стараясь двигаться так, чтобы член Геллерта неизменно задевал не только его собственный, но и всю промежность. Это было так нестерпимо приятно, что помощь рук им почти не понадобилась, благо что Геллерт не забыл заглушить стон Альбуса крепким затяжным поцелуем. После, заговорщически хихикая, они привели друг друга в порядок, и все еще розовощекий Альбус счастливо прижал ладонь Геллерта к своему лицу. - И все-таки у меня нет для тебя подарка, - недовольно вздохнул Геллерт, возвращаясь к прерванному разговору. «Ты и есть мой подарок» - чуть было не сорвалось с языка расчувствовавшегося Альбуса, но он вовремя придержал его за зубами. Гриндевальд только посмеется над этим. - Я сам виноват, раз забыл тебя предупредить, - он беззаботно пожал плечами. – Кстати, а когда твой день рождения? - В феврале, не важно, - отрезал Геллерт, но потом добавил, увидев, как поникли уголки его губ. – Я все равно никогда его не праздную. Альбус догадывался, что это тоже как-то связано с его семьей, но не мог не спросить. - Почему? - Потому что дома это был повод выставить меня напоказ родственникам словно племенного жеребца, заперев предварительно мать в ее спальне наверху. Попробуй представить, каково это, когда весь вечер тебе приходится отвечать на бессмысленные вопросы о своей учебе, друзьях и увлечениях, ответы на которые не интересуют решительно никого. Когда ты вынужден играть на рояле до боли в пальцах, пока взрослые пьют, курят и обсуждают твое будущее, в котором все давно решено без тебя. Но самое главное – подарки, - презрительно фыркнув, Геллерт высвободил свою руку, продемонстрировав массивные золотые запонки с выгравированной готической “G” в облаке завитушек. – Это безвкусие когда-то принадлежало моему деду, я забрал их только затем, чтобы сдать потом в ломбард. Ну и чтобы насолить отцу, конечно же. Единственным стоящим подарком, что я получил от родителей, стала, пожалуй, моя жизнь, но как раз об этом они оба жалеют. Последовавшая за откровенным монологом беспечная улыбка ничуть не обманула Альбуса. Он снова бережно взял Геллерта за руку и оставил поцелуй на тыльной стороне его ладони. - А хочешь, будем праздновать наши дни рождения в один день? - предложил он внезапно для самого себя и тут же вспыхнул, жалея, что нельзя вернуть слова обратно. - Все-таки ты слишком сентиментальный для того, кому завтра исполняется восемнадцать, - фыркнув, закатил глаза Гриндевальд. Но не отказался. Альбус уже научился угадывать настоящие желания Геллерта за шутками и иронией, а потому, вернувшись домой, большую часть ночи провел за работой. Идея пришла к нему моментально. Он достал из ящика коробочку, перевязанную белой и красной атласными лентами, открыл ее и развернул черный бархат. На нем богато блеснула в свете свечей большая золотая медаль «За исключительные успехи в алхимии», которой он был награжден на конференции в Каире минувшей зимой. В коробочке помимо медали хранилась еще и фотография, на которой Альбусу, покрасневшему от смущения и радости вручают эту самую медаль. Он отчетливо помнил, что именно после Каира великий Николас Фламель изъявил желание о личной встрече и пригласил Альбуса навестить его в Париже. Что ж, фото с конференции и письмо алхимика он ценил куда больше медали. Расчеты формы и веса будущего изделия заняли в разы больше времени, чем вереница заклинаний. Разумеется, с помощью очень простых трансфигурационных преобразований он мог обратить медаль практически во что угодно в мгновение ока, но подобная магия не отличалась долговечностью. Посему в дело пошла алхимия, как она есть. Сначала он заставил благородный металл потерять шестигранную форму медали, затем придал ему новую в точности по расчетам, а пока металл застывал, впаял в него несколько мощных распознающих чар. И, самый важный штрих, нанес на гладкую сверкающую поверхность заветный символ - заключенный в треугольник круг с вертикальной чертой. Какое-то время Альбус любовался результатом своей работы, взвешивая на ладони тяжесть золота и внимательно разглядывая символ Даров, а потом аккуратно завернул подарок в бархат, повалился на кровать и мгновенно уснул.

***

- Альбу-у-ус, вставай! Недовольно нахмурившись, он перевернулся на другой бок, а затем его лицо что-то защекотало. - Подъем, Ал! Ты все проспишь! – задорно хихикнули рядом. - Уйди, - проворчал Альбус сердито, все еще надеясь поспать. Что за манеры! Влажный язык скользнул по его уху. - Да что за *****! – по-Аберфортски смачно выругался он, вскакивая, и… нос к носу столкнулся с Геллертом. - Ну наконец-то, соня, - весело фыркнул тот и толкнул его обратно. Золотистые волосы снова защекотали лицо, когда Гриндевальд примкнул к его губам, дыхнув грозовой свежестью. – Смотрю, ты вчера не удосужился раздеться, - хмыкнул он вскоре, намекая на то, что Альбус уснул, как был, даже не скинув туфли. Его руки шаловливо скользнули вдоль его тела. – Могу помочь. Альбус, чувствовавший себя после столь крепкого сна, да еще и без утренних процедур едва ли не выгребной ямой, смущенно отвел глаза. - Мне бы умыться. - Не смею тебя задерживать, - ухмыльнулся Геллерт и слез с него, устроившись на кровати с самым невинным видом, приманив к себе без использования палочки первую попавшуюся книгу со стола Альбуса. Пробежавшись глазами по буквам на корешке, он искренне удивился. – Арго Пиритс? Ты еще и алхимией по ночам успеваешь заниматься? Мое почтение. С облегчением вспомнив, что не забыл спрятать подарок Геллерту перед тем, как лечь спать, Альбус загадочно улыбнулся и ушел в ванную комнату. Там он наскоро принял ванну, умылся и почистил зубы, вернувшись в спальню в халате и плотных парах лаванды, лимона и фиалки. Юноша отвлекся от книги Пиритса, сморщив нос. - Ох, опять ты вылил на себя этот ужас, - он взмахнул палочкой, и резкий аромат тоненьким смерчем вылетел в окно. – Так-то лучше. Этим стариковским одеколоном сейчас пахнет каждая собака, Альбус. И тебе он совершенно не подходит. - Но это классический мужской одеколон, - возразил Альбус обиженно. Таким всегда пользовался его отец, им же пользовался и Альбус. - Значит, тебе придется нарушить вековую традицию Дамблдоров, - безапелляционно заявил Геллерт, угадав его мысли, и приблизился, втянув носом запах его влажных волос. – К тому же ты и сам приятно пахнешь. Альбус покраснел до кончиков ушей и подался было вперед, но за дверью послышались тяжелые шаги Аберфорта. - Ал, хватит дрыхнуть! – брат по своему обыкновению вломился без стука, но Альбус к тому моменту уже скрылся за дверцей шкафа как за ширмой, а Геллерт заинтересованно склонился над письменным столом. – Гриндевальд, тебя только за смертью посылать! Тот недобро оскалился. - Я уже почти готов! – выглянул Альбус, натягивая рубашку. – Не ругайся. - Если бы мы знали, что ты соизволишь проспать до обеда, не встали бы в такую рань, - проворчал Аберфорт, тряхнув головой. Затем скривил губы, метнув в Геллерта косой взгляд. – Хотел тебе сказать, что оно заканчивается. Альбус без труда понял, что он имеет в виду. - Сварю сегодня еще, - и закрыл дверцу, поправляя свой второй по красоте жилет – коричневый с россыпью маленьких зеленых звезд. Геллерт снял со спинки стула свой синий шейный платок, движением фокусника подбросил в воздух и освежил простым заклинанием. Сложив руки на груди, Аберфорт закатил глаза и пробурчал что-то про умников-модников, пока Гриндевальд аккуратно завязывал платок на шее Альбуса. Сам Аберфорт предпочитал не заморачиваться по поводу своего внешнего вида, живя по принципу «тепло, удобно, а лишнее само отвалится». - Именинник готов, - удовлетворенно кивнул Геллерт, отступая на шаг. – Не будем заставлять наших дорогих дам ждать. - Мы догоним, - Аберфорт притворялся, что беспечно разглядывает паутину на потолке в углу, но вид у него был такой, словно у него прихватило живот. Гриндевальд без лишних слов удалился, незаметно подмигнув Альбусу напоследок. Тот тут же переключился на брата, едва ли не физически ощущая его беспокойство. - Что случилось? Ариана? - С ней все в порядке, Гриндевальд с утра похвалил ее платье, и она от счастья чуть не перевернула миску с тестом, - угрюмо отозвался Аберфорт, пожевав губы, и сумрачно добавил. – О нем я и хотел поговорить. - Я тебя слушаю, - Альбус постарался, чтобы в его голосе не было и толики нетерпения, не то желание Аберфорта откровенничать мигом испарится. А ему неплохо бы знать, что у младшего брата на уме после того, как Геллерт легкомысленно признался во всех своих якобы темномагических грехах. - Альбус, - начал брат непривычно спокойным тоном, подняв на него серьезные глаза. – Гриндевальд по-настоящему опасный человек. Я знаю, сегодня твой день рождения и все такое, но послушай меня! Когда мы поговорили наедине, я прямо его спросил насчет темных искусств. Да он даже не скрывает ничего! Я сначала решил, что он попросту выпендривается, нарочно дразнит меня, но он показал кое-что, - Аберфорт сглотнул, перейдя на шепот. – Он колдует без палочки. Она ему не нужна, понимаешь? Нет никакого смысла проводить с ним тренировочные дуэли, если он в любой момент может сделать… - Так? – Альбус, подняв бровь, взглянул за спину Аберфорту. Тот оглянулся и увидел, что тяжелый письменный стол со всеми ящиками преспокойно завис в воздухе, а книги медленно кружат вокруг него, словно спутники Юпитера. Да, этому стоило научиться хотя бы ради обескураженного* выражения на лице младшего брата, тяжелая челюсть которого безвольно отвалилась. Под взглядом Альбуса стол бесшумно опустился на место, книги сложились в аккуратные стопки. – Мне кажется, Берт, впредь тебе стоит учитывать, что Геллерт, возможно, не самый опасный человек в этом доме. И он спустился вниз, оставив младшего брата в одиночестве осмысливать произошедшее. - С днем рождения, Альбус! – хором поздравили его Ариана, Батильда и Геллерт. Первые две все еще были в передниках. Обнимая Альбуса, сестра слегка встревоженно взглянула на лестницу, ища глазами Аберфорта, но тот, к счастью, вскоре спустился следом, да еще и с таким сложным выражением на лице, будто с него только что потребовали домашнюю работу по Трансфигурации. Нетерпеливая Батильда потянула Альбуса к столу, на котором красовался большой лимонный пирог с пышной шапкой взбитых сливок и капельками безе. - Ты только посмотри, какая красота! Моя помощь почти не понадобилась, Ариана все сделала сама! - Уверен, он столь же вкусный, что и красивый, - кивнул Альбус, и сестра зарделась. Гриндевальд тем временем открыл бутылку медовухи. - Пожалуй, рановато для алкогольных напитков, но ведь праздник, - лукаво усмехнулся он, наливая медовуху в пять бокалов. На этом моменте Аберфорт вышел из своего оцепенения. - Ариане еще нельзя пить такое, - категорично заявил он, сложив руки на груди. - Тебе по большому счету тоже, - сладенько улыбнулся тот, невозмутимо подавая девочке бокал. Впрочем, уровень жидкости в нем едва доходил до середины. Та обрадовано приняла его, но потом неуверенно оглянулась на Альбуса. Он не знал, как организм девочки отреагирует на алкоголь, а потому колебался. - Пара глоточков, думаю, не повредит, - пришла на помощь Батильда. – Помню, в твоем возрасте, Ариана, нам каждый вечер давали по столовой ложке вина. Правда, кажется, только зимой. - Пару глотков, - наконец, согласился Альбус. В радостном предвкушении Ариана осторожно понюхала пахнущий медом напиток. Губы Аберфорта недовольно поджались, но он промолчал, может, испугавшись, что тогда и его лишат медовухи. Дружно выпили за именинника и взялись за пирог. Попивая медовуху и слизывая взбитые сливки с ложки, жутко довольный Альбус подумал, что, пожалуй, не каждый день начинается так хорошо. А скоро порозовевшая Батильда рассмеялась, всплеснув руками. - А про подарки мы совсем забыли! – порывшись в сумочке, она выудила оттуда большой прямоугольный сверток и протянула его имениннику через стол. – Держи, дорогой. Альбус не сомневался, что внутри книга, и с нетерпением разорвал обертку. Батильда не стала бы дарить макулатуру. Внутри оказалась толстенная «Новая теория транссубстанциональной трансфигурации» авторства Умберто Сальтоформаджо. - Вот это да! – восторженно ахнул Альбус, окидывая книгу голодным взглядом. – Не знал, что она уже вышла в продажу. - Пока еще нет, - поправила его весьма довольная собой ведьма, демонстрируя Геллерту опустевший бокал. – Но у меня связи в издательстве. - Огромное спасибо, мисс Бэгшот! – искренне поблагодарил он, с наслаждением пролистывая хрустящие, пахнущие чернилами страницы. Заглянув ему через плечо, Геллерт, похоже, ничуть не впечатлился. - Будешь так радоваться, Альбус, дождешься, что тебе до старости будут дарить одни только книги, - съехидничал он, наполняя бокал тети. С другого конца стола послышался смешок Аберфорта, что уж говорить, улыбнулась даже Ариана, и Альбусу осталось лишь покачать головой и съесть еще кусочек пирога, предвкушая часы в компании Умберто и его оригинальной теории. Затем Аберфорт неловко протянул ему помятую коробку со знакомой эмблемой магазинчика Писарро в Хогсмиде. В коробке лежало длинное, красивое фазанье перо с встроенной функцией антиклише – перо выскакивало из пальцев всякий раз, когда его владелец намеревался использовать речевой штамп. Альбус совсем не ожидал, что брат подарит ему что-нибудь, и уж тем более, что позаботится о подарке заранее. В последнее время их отношения ухудшились настолько, что Альбус не удивился бы, не приди Аберфорт вовсе на праздничный обед. В итоге он так растрогался, пытаясь подобрать слова благодарности, что Аберфорт сконфуженно отмахнулся, посоветовав брату записать свою благодарственную речь, если, конечно, новое перо при этом не убежит от него насовсем. Один Гриндевальд был с пустыми руками, и это явно не давало ему покоя. - Ну ничего, зато я точно знаю, что подарю тебе в следующий раз, - шепнул он, пополняя бокал Альбуса, и, когда тот вопросительно поднял бровь, язвительно пояснил. – Приличный парфюм, разумеется. Альбус легонько лягнул его под столом. Еще с месяц назад он ни за что бы не поверил, что будет настолько счастлив. Ариана разговаривала с Батильдой как самая обыкновенная четырнадцатилетняя девочка, Геллерт очаровательно шутил, якобы случайно задевая коленом его бедро, и даже неестественно задумчивый Аберфорт впервые за долгое время воодушевленно улыбнулся Альбусу, когда тот шепотом предложил: - Если хочешь, я обязательно научу тебя колдовать без палочки, как только станешь совершеннолетним. И все же, хоть Альбус и был невыразимо счастлив провести свой восемнадцатый день рождения в кругу семьи и близких людей, он никак не мог дождаться, когда они с Геллертом останутся наедине. Бархатный мешочек с плодом его ночных трудов ждал своего часа в кармане жилета, по которому Альбус постоянно проводил рукой, как будто у подарка могли отрасти ноги. Ближе к вечеру, когда остатки медовухи из него повыветрились, Альбус, как и обещал брату, взялся за зелье для Арианы. Покидая гостиную, он оставил позади мирную сцену: Аберфорт вычесывал репейник из хвоста вернувшейся с охоты Ингрид, Ариана кокетливо хвасталась перед Геллертом и Батильдой своим альбомом с рисунками. И далеко не в первый раз подумал о том, что, возможно, мама ошибалась, держа Ариану подальше от других людей. Может, все эти зелья и медитации, успокаивающие разум, не только не приносили пользы, но и причиняли вред? Фактически за восемь лет Ариане ничуть не стало лучше, а снизившуюся частоту приступов легко было объяснить, например, тем, что ее домочадцы научились хорошо распознавать их приближение? Зато со дня похорон ее самочувствие заметно улучшилось (кощунственная, но справедливая мысль), ведь Аберфорт, как ни старался, не умел контролировать девочку так, как это делала мать. Что если, Кендра зашла слишком далеко в своем желании защитить дочь? Альбус чувствовал необходимость перемен. Так не могло больше продолжаться, Геллерт был прав. Ариану нельзя больше прятать от мира, а мир - от Арианы. Зелье он в итоге все равно приготовил, но чуть менее крепкое, рассудив, что безопаснее снимать его эффект постепенно. Вернулся он в самый разгар игры в “слова”. - Это мужчина? - недовольно хмурясь, допытывался Аберфорт. - Нет, - закатил глаза Геллерт. - Мы ведь уже обсудили, что это не человек. - Ну и что! - не унимался тот. Ариана сонно покачала головой, теребя пальцами уголок своего альбома, на странице которого красовался наскоро набросанный Геллертом феникс. - Давайте еще раз повторим, что нам известно, - миролюбиво предложила Батильда. - Это что-то похожее на человека, но не человек. Легко может убить и начинается на букву “м”. - Мантикора! - возликовал Аберфорт так громко, что прикорнувшая на его плече Ариана вздрогнула. - Мимо, - с нажимом парировал Гриндевальд ему в тон. - Мандрагора? - предположил Альбус, облокачиваясь на спинку кресла брата. - Так и знал, что с его возвращением игра потеряет всякий смысл, - развел руками Геллерт. У Аберфорта наверняка имелось свое экспертное мнение на этот счет, но Ариана явственно нуждалась в отдыхе, а потому брат незаметно принял от Альбуса запечатанную склянку с зельем и увел сестру наверх, пожелав всем спокойной ночи. Стоило им уйти, Геллерт с плутоватой ухмылочкой извлек из воздуха бутылку вина, темно-зеленое стекло которой было покрыто слоем пыли. - Теперь, когда детки улеглись спать, можно отметить по-настоящему. Батильда, ты ведь не против, что я позаимствовал из твоих запасов? - выдернув пробку еще до того, как ведьма успела дать свое согласие, юноша премило ей улыбнулся. - Экий негодник, - с напускной строгостью помахала пальцем Батильда, подставляя пустой бокал. - Что ж, давно пора опустошить мой переполненный погреб. Мне почему-то часто дарят вина. - За великих волшебников, - поднял бокал Геллерт, а затем махнул им в сторону Альбуса. - И их друзей. И загоготал, весьма довольный шуткой. - Не представляю, как ты терпишь его постоянное паясничание, - укоризненно покачала головой Батильда. Нисколько не обидевшись, Альбус сделал большой глоток ароматного терпкого вина и поперхнулся. Вино оказалось крепленым! И даже очень. Пожар быстро перебрался из горла в грудь, разлился румянцем по скулам. Умеет Геллерт выбрать, ничего не скажешь. В итоге Батильду, не успевшую восстановить силы после нескольких полных правок бессонных ночей, сморило довольно быстро. - Ах, Альбус, дорогой! Вот тебе уже восемнадцать! - патетично вздыхала ведьма, обводя пальцем подставку бокала. - А ведь я помню тебя совсем юным! На вас с Аберфортом еще были такие очаровательные одинаковые костюмчики с матросками! - Ох, Батильда, прошу Вас, не стоит! - простонал Альбус, краснея не то от вина, не то от смущения. Пополнив их бокалы, Гриндевальд присел на подлокотник его кресла, вытянув скрещенные ноги. - Да что вы говорите! Прямо-таки одинаковые? - удивлялся он, подзуживая ведьму. - Геллерт, ты бы видел, каким прилежным, послушным ребенком он был! Всегда чистенький, спокойный, с книжкой в обнимку. Заглядение! - Могу себе представить, - стрельнув в Альбуса насмешливым взглядом, посмеивался Геллерт, мелкими глотками попивая вино. - Все потому, что у меня перед глазами был хороший пример, - сделав большой глоток рубиновой жидкости (вино уже не обжигало) Альбус решительно направил беседу в другое русло. - Вы всю жизнь посвятили интеллектуальной работе, мисс Бэгшот. Это достойно восхищения. - За мою замечательную двоюродную бабушку! - торжественно провозгласил Гриндевальд, как бы между прочим стиснув плечо Альбуса горячей ладонью. - Тетушку! - грозно поправила Батильда, лихо отхлебывая чуть ли не половину бокала. Затем обиженно вздохнула, тяжело навалившись на подлокотник. - Все восхищаются, конечно. А потом дарят вино и шерстяные покрывала. У меня уже девять штук! Зачем человеку столько покрывал? Они, наверное, думают, что мне нечем согреться одинокими вечерами, - она горделиво тряхнула головой. - Но какое уж тут одиночество, когда материала для работы непочатый край! Что бы они, - тут Батильда позволила себе бранное слово, - понимали! Охмелевший Альбус тоненько хихикнул. Геллерт в очередной раз предложил ведьме вина (какая вместительная бутылка!). - Наливай! - махнула бокалом Батильда, едва не разбив его о поднесенную бутылку. - Ах, мальчики, я вам все-таки завидую. Молодость - это так прекрасно! Сколько энергии, сколько сил! Помню, как проводила час за часом в библиотеке Хогвартса до самой ночи, а утром шла на занятия нисколечки не сонная. А еще помню Гилберта Мэдли на курс старше, он не имел совершенно никакой склонности к наукам, только и знал себе, что носиться на метле с битой наперевес. Бедный мальчик истоптал коридор, ведущий к библиотеке - внутрь его не пускал наш библиотекарь, очень уж Гилберт был шумный - так хотел пригласить меня в Хогсмид на пинту сливочного пива. А что я могла сделать? Я в то время так увлеклась рунами, что писала ими конспекты. Элизабет Аберкромби постоянно надо мной из-за этого смеялась, ну а кто смеется сейчас? - Батильда не то икнула, не то всхлипнула. - На моем учебнике вырастут поколения! - Вне всяких сомнений, - кивал увлеченный рассказом тетушки Гриндевальд, чья якобы упертая в спинку кресла ладонь уже некоторое время поглаживала Альбуса между лопаток. Тот Батильду почти не слышал . - Жаль, что мы с Элли совсем перестали общаться, - шмыгнула Батильда, настроение у которой менялось со скоростью выпущенного снитча. - Она вышла замуж за какого-то американца и уехала, но всегда же можно послать сову-у-у, - не выдержав, ведьма уткнулась в салфетку. - Ничего страшного. Наверное мне стоит проводить тебя домой, - заботливо предложил Геллерт. Поднимаясь с кресла, он стремительно пробежался кончиками пальцев вдоль спины Альбуса, и тот не сдержал вздох. Взгляд Батильды, к счастью, был затуманен винными парами прошлого. Крепко взяв ведьму под руку, Геллерт подмигнул Альбусу кристально чистым голубым глазом и трансгрессировал. Оставшись один, Альбус обхватил горящее лицо кажущимися чужими руками. В голове шумело, словно он приложил к уху морскую раковину, тело слушалось с небольшим запозданием, так что Альбус поднялся по лестнице на второй этаж гораздо медленнее обычного. Даже мысли немного размякли и расползлись, а еще ужасно захотелось спать. Не заснуть бы, пока не вернулся Геллерт! Внизу на кухне послышался знакомый хлопок, а через несколько мгновений - и в комнате, за его спиной. - Ну наконец-то все улеглись, - в отличие от охмелевшего Альбуса Гриндевальд был свеж, бодр и трезв как стеклышко. И загадочно ухмылялся. Альбус уже знал, что после такой вот ухмылки у него есть совсем немного времени прежде, чем сопротивляться он будет уже не в состоянии. - Геллерт, я…, - он подготовил проникновенную речь о том, как важен стал для него Гриндевальд и их общие идеи, как он восхищается им и уважает его, как жаждет помочь во всех начинаниях. Но, стоило им остаться наедине в вечернем полумраке комнаты, как слова потеряли всякий смысл. И дело было не в вине вовсе. Просто Геллерт и без слов всегда видел его насквозь. Поэтому он протянул бархатный мешочек юноше без каких-либо затей. - С днем рождения. - Альбус, не зная тебя, можно было бы подумать, что это такая издевка, - обреченно вздохнул тот, принимая подарок словно капсулу с ядом. Вытряхнув на ладонь содержимое мешочка, он умолк на несколько минут, и только затем смог, наконец, выдавить из себя осипшее. - Это… Альбус, это… Кажется, впервые на памяти Альбуса Геллерт Гриндевальд не находил слов. - Я хотел, чтобы ты, наконец, получил в подарок то, что хочешь, - непослушными пальцами сняв с манжет Геллерта громоздкие запонки с готической “G”, он заменил их на новые - изящные золотые треугольники с символом Даров Смерти, вырезанном на гладкой поверхности. - Я зачаровал их на износостойкость, а еще на манер вредноскопа, они похолодеют, если тебе будет угрожать опасность. - Ал... - Надеюсь они тебе понравятся, - взволнованно тараторил Альбус. - Я не уверен насчет дизайна, он получился довольно простым, но я подумал, так ведь элегантно, да? Впрочем, если ты захочешь, мы всегда можем поменя... - Ты меня убиваешь, - выдохнул Геллерт, крепко прижимая его к себе. - Вот почему я заметил золотую крошку на твоем столе этим утром. Что ты переплавил? - Ничего особо ценного, - солгал Альбус, счастливо уткнувшись в его плечо. - Но тебе понравилось? - Безумно. Только мне совершенно нечем ответить на этот роскошный подарок, - Геллерт строго приподнял лицо Альбуса за подбородок. Голубые глаза завораживающе блестели в сумраке. - Так не пойдет. Скажи, чего ты хочешь? Алкоголь услужливо выудил подходящее желание из омута сокровенных мыслей. - Я хочу..., - у него перехватило дыхание. Стены комнаты вдруг будто сдвинулись, стало жарко. - Хочу, чтобы ты меня... - Да? - вкрадчивый шепот колыхнул прядь рыжих волос у лица. - Чтобы ты взял меня полетать!** - выдохнул Альбус, неспособный произнести вслух то, другое. Геллерт улыбнулся так, словно услышал именно то, что хотел.