Вир Унда

В конце концов, Альбус согласился на медицинский осмотр и взял у Азимуса особую зачарованную визитную карточку, порвав которую, послал бы аврору сигнал бедствия. И даже пообещал, что найдет занятие помимо работы в книжной лавке. Искать пришлось недолго. Открытые лекции в магловском университете показались Дереку отличной идеей, так что спустя несколько дней Альбус взял у мистера Коутса обещанный отгул и отправился в центральную, утопающую в зелени парков и скверов часть Лондона, где в тени величественной колоннады Британского музея уютно расположились корпуса Лондонского университета. Следуя обыкновению, Альбус пришел в лекторий заранее и получил возможность наблюдать, как тот постепенно заполняется публикой. Представленной по большей части студентами Биркбек-колледжа, но были здесь и такие же вольные слушатели, как он, в том числе несколько женщин - невиданный прогресс по меркам магловского мира. Вскоре двое студентов под руководством уже знакомого Альбусу профессора Вудворта вкатили в лекторий передвижную меловую доску, а за ними прошествовал бледный мужчина лет сорока с аккуратной бородой и усами и с несколькими свернутыми в трубку демонстрационными плакатами подмышкой. Он явно нервничал, поправляя тугой белый воротничок, и Альбус прекрасно его понимал - в лектории яблоку негде было упасть. Лишь по соседству с Альбусом никто так и не сел, хоть на сидении стоял, оберегая место для хозяина, кожаный портфель с инициалами Дж. В. на громоздкой ручке. Когда бледный мужчина, по всей видимости первый выступающий, уже заканчивал развешивать плакаты с совершенно непонятными, но интригующими схемами, где-то за спиной Альбуса послышался женский голос с отчетливым французским акцентом: - Извините, позвольте пройти. Обернувшись, Альбус увидел, как к его скамье приближается, с упорством протискиваясь сквозь заполненные ряды, молодая женщина в строгом коричневом платье и пиджаке. Ее провожали недовольными, но отчасти и любопытными взглядами и шепотками, ведь среди английской молодежи о француженках ходили далеко не самые пристойные слухи. Однако Альбуса волновало совсем другое - место подле него очевидно было уже кем-то занято! Но сказать девушке, проделавшей столь долгий, неудобный путь, что ей придется точно так же возвращаться обратно, он точно не мог, а потому вскочил на ноги, намереваясь уступить ей свое. Он, в конце концов, может и постоять, как многие другие, где-нибудь у стены. - Благодарю, - нарочито игнорируя, как один из студентов толкает другого локтем, кивая в ее сторону, девушка поравнялась с Альбусом и тоже увидела портфель. И спокойно села, бесцеремонно сдвинув его в сторону. Тут Альбус совсем растерялся и начал было искать глазами свободное местечко в плотной толпе студентов у стены за рядами скамей, но встретился взглядом с профессором Вудвортом, махающим ему с улыбкой, говоря, что все в порядке. Ну конечно, Дж. В. - это он и есть! По лекционному залу уже прокатывались волны смешков - уж больно забавно этот долговязый рыжий метался в первом ряду - так что Альбус поспешно сел, чувствуя, как приливает к скулам кровь. Его новая соседка тем временем сняла шляпку и перчатки и положила перед собой толстую тетрадь и карандаш. У нее были темные, незамысловато уложенные волосы, темные же глаза под тенью густых ресниц, аккуратный нос и маленький рот с капризно-пухлыми губами. И все же при всем при этом ее лицо не казалось кукольным, а скорее навевало мысли о зимней стуже. Заметив, что Альбус на нее смотрит, она спокойно взглянула на него в ответ и представилась: - Мартѝн Дюкре. - Альбус Дамблдор, - вконец смутившись, он назвал свое настоящее имя и протянул руку, запоздало вспомнив о том, что у маглов так не принято. Ее темные брови взметнулись вверх, и пару мгновений они молча глядели друг на друга, но когда Альбус хотел уже убрать руку, девушка сдержанно, но твердо ее пожала. А затем переключила внимание на кафедру, где профессор Вудворт уже поприветствовал собравшихся, гармонично вплетя какую-то шутку, и представил публике сегодняшнего лектора. - Прошу, Зигмунд, - и уступил место бледному мужчине. Тот нервно кашлянул, обвел взглядом притихших слушателей и пустился в объяснение своей теории о снах и их недооцененном значении для человеческой психики. К концу его выступления, перенасыщенного слишком уж размытыми и неоднозначными по мнению Альбуса терминами, лекторий разделился на два лагеря. Один состоял из тех, а их было большинство, что восприняли теорию без особенного энтузиазма и позволяли себе откровенно зевать, в другой же вошли те немногие, что по-настоящему ей заинтересовались. Из глубины зала кто-то даже выкрикнул “гений!”, однако Альбус не причислял себя ни к тем, ни к другим. Часть изложенных идей безусловно заслуживала внимания, а некоторые даже были до гениальности просты и очевидны, но многие граничили с абсурдом и вызывали непонятное раздражение. По точеному профилю сидящей рядом Мартѝн сложно было понять, как та относится к услышанному, но конспект она вела со знанием дела, кратко выписывая основные тезисы и поясняя их копией схем с плакатов. Почерк ее был отрывист и угловат, а строчила она еще быстрее зачарованного пера, вгоняя Альбуса с его каракулями в глубокие комплексы. Когда время вышло, несколько студентов повскакивали со своих мест и чуть ли не наперегонки ринулись к лектору, чтобы успеть задать волнующие вопросы, и, глядя на то, как они толпятся у кафедры, Альбус передумал следовать их примеру. Тем более, что к нему подошел улыбающийся профессор Вудворт. - Мистер Грин, рад видеть Вас в моей альма-матер! Ну, как Вы находите первую лекцию? - Положительно, хоть в некоторых моментах рискнул бы не согласиться, - честно ответил Альбус, заметив косой неодобрительный взгляд, брошенный на него Мартѝн прежде чем удалиться. Впредь придерживайся легенды, Дамблдор! Поболтав с Вудвортом еще немного - профессора почти силой увели решать какие-то срочные вопросы - Альбус покинул лекционный зал к тому времени, когда основная толчея на выходе уже утихла. И там снова увидел Мартѝн. Надевая на ходу перчатки, она пересекала вестибюль бойким шагом, так что юноша - тот, который толкал своего соседа локтем - едва за ней поспевал, пытаясь сказать что-то на ломанном французском. Следом на некотором отдалении, держась за животы от хохота, шли его друзья. Высокому Альбусу не составило труда догнать их. - Я хорошо знать город! А мой отец очень богатый челаэк, - убеждал Мартѝн незадачливый поклонник, и было неясно, намеренно он ведет себя как последний кретин или действительно не понимает, как выглядит со стороны. - Вам докучают, мадемуазель Дюкре? Я мог бы проводить Вас, если угодно. Уверен, что знаю город ничуть не хуже, - предложил Альбус на чистейшем французском. Не зря его речь хвалил сам Николас Фламель, письменную, по крайней мере. Замедлив шаг, она смерила его строгим, оценивающим взглядом и вдруг улыбнулась. Словно сквозь зимнюю вьюгу выглянуло холодное, но ослепительное солнце. - Будьте так любезны, месье Грин. - Прошу прощения за то, что ввел Вас в заблуждение, - оставив раздосадованного юношу позади, они вышли в залитый солнечным светом, заполненный студентами двор, и Альбус сощурился. - Я когда-то представился профессору Вудворту вымышленным именем, по глупости найдя это забавным. И вряд ли когда-либо соберусь с духом признаться ему в этом. - Вы не очень-то похожи на человека, который забавляется подобным, - хмыкнула Мартѝн, сворачивая в сторону, где выстроились в ряд у стены несколько новомодных магловских колясок с двумя колесами. - А на какого человека я похож? - искренне удивился Альбус. - На того, кто не станет использовать шаблонные фразы, чтобы добиться женского внимания, - откатив один из тех, что, кажется, назывались “велосипедом”, Мартѝн ловко перекинула правую ногу через сидение и выразительно подняла бровь, заметив, что Альбус не сводит глаз с ее туфельки на металлической педали. - Тоже считаете, что велосипед - неподходящий транспорт для женщины? - Нисколько, - покачал головой Альбус, сконфуженно улыбнувшись. - Я просто до сих пор не могу понять, как на этом можно ехать и не падать. Волшебство какое-то. - О, это куда проще, чем кажется. Попробуйте как-нибудь. Ну мне пора, - едва заметно оттолкнувшись от земли, она тронулась с места с непринужденностью вспорхнувшей с ветки птицы. - Приятно было познакомиться, месье Дамблдор. - До свидания! - помахал Альбус, провожая взглядом ее плавно, даже величественно удаляющийся силуэт, и неспешно двинулся следом, щурясь на непривычно яркое солнце и прислушиваясь к трескотне студентов и потревоженных ими дроздов. И лишь спустя полсотни шагов с потрясением обнаружил на своих губах еще не угасшее эхо непринужденной улыбки. А ведь какую-то пару дней назад он был уверен, что уже никогда не сможет искренне чему-то радоваться и уж тем более получить удовольствие от краткой беседы с незнакомцем. Дерек был прав. Возвращение в научную среду действительно пошло ему на пользу.

***

Пользуясь случаем, он прихватил с собой бутылку сливочного пива, которую жадно опустошил еще до того, как покинул дом Анники. Вернувшись из ванной и не обнаружив его в своей постели (и жизни), она едва ли расстроится из-за пропажи какого-то пива. К тому же его было явно недостаточно для полной моральной компенсации - в ушах Геллерта все еще звоном стоял ее высокий, не смолкающий ни на минуту голос. Ему вообще нечасто приходилось встречать людей, которые говорили больше него, и такие люди его неизменно раздражали. Тем более что эту недотрогу пришлось обрабатывать аж целых три дня! Можно подумать, там было что беречь. И все же слабенькое, пряное (Гамбургские пивовары добавляли толику мускатного ореха) пиво приятно согрело его пустой желудок. Траты на Аннику превзошли те, на что он рассчитывал, а его финансы и без этого находились в весьма плачевном состоянии после того, как он потратил львиную их часть на нелегальный портал в Лондон. При мысли о Лондоне в памяти тут же мелькнуло бледное лицо Альбуса с уродливой горбинкой на носу и потухшим, апатичным взглядом... Геллерт швырнул пустую бутылку в кучу мусора на углу дома с такой злостью, что едва не пришиб зазевавшегося голубя. Спустя несколько часов он был уже в кабинете Грегоровича, расположенном над лавкой волшебных палочек. Анника не солгала (о, нет, только не после ночи с ним) о защитных чарах, которыми ее дядя окружил свой дом, так что Геллерт проник внутрь без малейших затруднений. В доме никого не было. Грегорович предпочитал уединенную холостяцкую жизнь, да и ко всему прочему в данный момент находился в порту, пытаясь выяснить, куда делась заказанная им древесина для волшебных палочек. Портовые рабочие наверняка лишь разводили руками, и один лишь Геллерт знал, что два ящика ценного сырья находятся уже на полпути в Антверпен. Внимательно оглядывая заставленный витринами с редкими палочками кабинет, Геллерт не мог не представить, в какой Грегорович сейчас ярости. Но пусть будет благодарен, что он всего лишь подделал погрузочный ордер, когда куда проще было бы скинуть ящики в воду. Обман быстро раскроется, и древесину Грегоровичу благополучно вернут. А вот Старшую палочку - нет. Витрины, разумеется, не стоили его внимания. Будь Геллерт на месте Грегоровича, он ни за что не оставил бы Старшую палочку на виду. Но точно - в укромном, легкодоступном месте, под рукой. Так что он сосредоточился на массивном письменном, а заодно и рабочем столе. Здесь мастер проводил почти все свое время - занимался исследованиями, работал - и, видимо, здесь же строчил свои брошюры (их высокая стопка не позволяла закрыть ящик стола), в которых хвастал тем, что создает свои волшебные палочки исключительно по шаблону “могущественнейшей из всех”. Идиот. Какой смысл владеть Старшей палочкой и при этом не использовать ее? В том, что Грегорович в повседневной жизни довольствуется самой обычной, рядовой палочкой, Геллерт убедился в первый же день в Гамбурге, когда пришел в лавку под предлогом проверки своей. В тот же день, едва в дверь вошла Анника с корзинкой яиц и хлебом для любимого дядюшки, у Геллерта родился план. Успех которого должен увенчаться Старшей палочкой. Но где же она? С размаху усевшись на тяжелый дубовый стул с потрепанным, продавленным сиденьем, Геллерт критично осмотрел стол еще раз, шепнул несколько проявляющих магию заклинаний и лишь каким-то чудом заметил всполох за спиной. Или это отражение в окне? Окно! С замершим сердцем он распахнул его, но лишь впустил в комнату соленый ветер. Хмм. Он закрыл створки, постучал палочкой по стеклу, и… вуаля! Теперь за окном виднелись уже не крыши домов и затянутая дымкой набережная, а внутреннее пространство небольшого серванта, в котором хранились во всевозможных коробочках и банках редчайшие компоненты: перья, единорожья шерсть и тому подобное, а также несколько дорогих на вид шкатулок. Взгляд Геллерта тут же нашел знакомый треугольный символ в ворохе вещей. Не тратя время на благоговейный трепет, Геллерт открыл черную лакированную шкатулку. А в следующий миг резко шагнул в сторону, уходя от атакующего заклинания и не глядя махнув палочкой себе за плечо. И стремительно развернулся в продолжение этого движения, выверенным жестом поймав палочку, выбитую из руки Грегоровича. Осознав, что безоружен, лишь пару мгновений спустя, тот замер в дверях со смесью гнева и потрясения на лице. - Добрый день, герр Грегорович, - улыбнувшись, Геллерт нацелил кончик волшебной палочки в гневно вздымающуюся бочкообразную грудь мужчины. Среагировав на чистом инстинкте, он все еще переживал запоздалый шок, никак, впрочем, внешне его не проявляя. Тренировки в дуэльном клубе принесли свои плоды. - Ваш груз быстро нашелся. - Пусть я и не сразу обо всем догадался, но все же я не такой идиот, чтобы поверить, что моя дура-племянница заинтересовала такого как Вы, Гриндевальд! - возмущенно выплюнул Грегорович, тыча пальцем в его сторону. Его приземистую, крепкую фигуру буквально трясло от негодования - еще бы, позволить какому-то сопляку так легко себя обезоружить! - Что ж, по крайней мере, в этом вы проявили проницательность, - фыркнул Геллерт с издевкой, чувствуя себя хозяином положения несмотря на то, что его поймали с поличным. Он кивнул на палочку из гладкого красного дерева, откатившуюся к ножке стола после того, как заклинание Грегоровича смело шкатулку с полки. - Не такой уж Вы и великий мастер, раз не смогли понять, что это - не Старшая палочка. Я помню, как держал ее. Помню, какой она была. Гнев в темных глазах Грегоровича плавно сменился пониманием происходящего, и оно показалось ему весьма забавным. - Вот для таких умников как Вы я и поместил в тайник эту фикцию, - настала его очередь злорадствовать, и Геллерту осталось лишь недовольно поджать губы. - Разумеется, у меня нет Бузинной палочки. Я не дурак, чтобы трубить о ней, будь она у меня, - он презрительно усмехнулся. - И, выходит, никто не продвинулся в Поиске дальше меня, раз судьба продолжает приносить к моему порогу Вам подобных желторотых искателей приключений, наслушавшихся старых баек и возомнивших себя великими колдунами. Но здесь приключение обычно и заканчивается, так что возвращайтесь домой, юноша, а счет за испорченную мебель я пришлю Вашему отцу. На языке у Геллерта вертелось великое множество язвительных оскорблений, но он хорошо понимал, что любая ответная реакция только еще сильнее подчеркнет превосходство Грегоровича. А потому, решив сохранить достоинство, молча уронил палочку Грегоровича на стол и направился к двери, перешагнув через сломанную шкатулку. Провожая Геллерта насмешливым взглядом, мужчина любезно его пропустил, но, поравнявшись с ним, Геллерт не удержался-таки: - Я передам Эткинд привет от Вас. Грегорович вмиг посерьезнел. - Не ввязывайся в это, парень. Думаешь, я просто так бросил Поиск? Это очень опасно! - закричал он Геллерту вдогонку. Но тот лишь не глядя помахал рукой. Грегорович больше не представлял для него никакого интереса.

***

- ...интереса ради можно предположить, что его теория верна, - задумчиво рассуждал Альбус, когда они с Мартѝн свернули на Тоттенхэм-Корт-роуд, следуя по которой, должны были выйти на Чаринг-Кросс-Роуд, а там рукой подать до Трафальгарской площади, которую Альбус обязался показать иностранной гостье. Он нисколько не удивился, когда неделю спустя увидел ее на другом конце лектория, но и не думал навязывать ей свое общество и уж никак не ожидал, что по окончании лекции девушка подойдет к нему сама. И даже - неслыханно! - пригласит в кафе. Это было настолько неожиданно, да к тому же Альбусу в целом трудно было отказывать людям, что он немедленно выпалил согласие, лишь запоздало подумав о том, что, возможно, неправильно все понял. С одной стороны Мартѝн не создавала впечатление женщины в поиске кавалера, но с другой… Опыта в подобных делах у Альбуса не было никакого, и первое время он с ужасом представлял, как ему придется сказать Мартѝн, что она не интересует его в этом плане. Но, к счастью, беседовать с ней было легко и приятно, и Альбус вскоре забыл о своих опасениях, с азартом погрузившись в дискуссию о содержании той самой первой лекции, на которой они познакомились. - Однако я все равно не вполне понимаю, где именно лежит граница между явным и скрытым сновидением. - А мне вся его теория целиком показалась надуманной и чересчур смещенной в одну конкретную плоскость, - недовольно повела плечом Мартѝн, катя велосипед сбоку от себя и время от времени ловя неодобрительные взгляды прохожих. Погода стояла пасмурная, но сухая и довольно теплая для конца сентября, так что улицы полнились гуляющими горожанами. - Его утверждения о цензуре и бессознательном как будто ставят крест на всем светлом и возвышенном, что есть в людях. - Здесь я с Вами полностью согласен, - кивнул Альбус, провожая взглядом резво промчавшийся мимо, вспугнув с обочины стаю голубей, ярко-зеленый автомобиль и толпу мальчишек, с восторженными криками несущихся вслед. - Но стоит отметить, что некоторые, например, профессор Вудворт, убеждены, что эта теория в скором времени перевернет психологию как науку. - Страшно представить, что случится, если он окажется прав, - упрямилась Мартѝн, кивнув в сторону кафе с аппетитными пирожными, красующимися на витрине, и ярко-красной, привлекающей внимание вывеской. Чуть дальше по улице располагался неприметный и даже отталкивающий “Дырявый котел”. - А, кстати, не пора ли нам перекусить? За увлекательным разговором Альбус совершенно не заметил, как они преодолели столь немалое расстояние, и, мыслями все еще пребывая в психологических выкладках, чуть было не озвучил встречное предложение зайти в “Котел” и взять по кусочку фирменного пирога Оливера. Мартѝн так разительно отличалась от большинства женщин-маглов, что Альбус поневоле забыл о ее немагическом происхождении. Помогая ей разместить сложенный велосипед - да, этот с виду громоздкий механизм, оказывается, был еще и складным! - возле стойки для зонтов у входа в кафе, Альбус впервые задумался о равенстве и свободе не с высоты их с Геллертом поднебесных идеалов, но с вполне обыденной, приземленной точки зрения. Он знал многих выдающихся волшебниц, как на страницах истории, так и среди своих современниц, в то время как женщины-маглы представлялись безликой, безголосой массой. Но если хотя бы часть из них наделена столь же острым умом и стремлением к знаниям, как у Мартѝн, разве это справедливо, что в высших учебных заведениях в них видят лишь ушлых охотниц за мужьями? Они заняли уютный столик у окна, и когда подошел официант, вежливо вскинув взгляд на Альбуса и услужливо поинтересовавшись, чего желает сэр и его прекрасная дама, Мартѝн невозмутимо заявила, что желает чай без молока и сахара и такое же пирожное как на витрине. Сдержав смешок при виде растерявшегося официанта, Альбус в тон ей добавил, что будет то же, но с молоком. Когда заказ принесли, Альбус с удовольствием втянул носом сладкий запах миндаля и сливочного крема. Давненько он не баловал себя такими мелочами, как пирожное. Мартѝн тем временем уже почти расправилась со своим и лукаво посматривала на него, слизывая крем с ложки и пряча улыбку в уголках пухлых губ. Он сконфуженно поинтересовался, что ее насмешило. - Надеюсь, это не прозвучит как оскорбление, но - Вы, Альбус, - улыбнулась она, опустив подбородок на согнутую ладонь. Он как и в первую их встречу заметил, что из украшений на ней лишь небольшая серебряная брошь в виде тонкой веточки с цветами из капелек янтаря. - Вы не похожи ни на кого из тех, кого я знаю. Временами Вы кажетесь мне умнее и начитаннее моего старшего брата, Марка, а ведь он известный в Париже юрист, но иногда не знаете самых простых вещей, таких как велосипед, телеграф или сказки братьев Гримм. Признаюсь, порой меня не покидает странное ощущение, словно Вы и вовсе из другого мира. Альбус смущенно кашлянул. Так недолго и влюбиться. Если бы, конечно, не парочка “но”. - А еще Вы, кажется, единственный мужчина в Лондоне, который не пытается за мной приударить, - прямолинейно заключила Мартѝн. Отчего-то Альбус почувствовал себя виноватым. - Уверен, это потому, что у Вас пока еще немного знакомых в Лондоне, - мягко возразил он, поднося чашку ко рту. - Среди моих соотечественников немало достойных людей. - О, прошу, скажите, что я Вас не обидела! - забеспокоилась она. - Я никогда раньше не покидала Францию и никак не могу привыкнуть, что вы, англичане гораздо серьезнее нас, французов. - Все в порядке, - с улыбкой покачал головой Альбус и задал давно интересующий его вопрос. - А с какой целью Вы приехали в Лондон? - Юридическая фирма, в которой работает мой брат, отправила его сюда для заключения важной сделки, и он предложил мне присоединиться. Видите ли, я недавно провалила вступительные экзамены на медицинский факультет Сорбонны, и Марк, наверное, решил, что так поможет мне отвлечься от неудачи, - беспечно поведала Мартѝн, ложкой собирая крошки пирожного с блюдца и отправляя их в рот. - Вы не кажетесь особенно расстроенной, - отметил Альбус, думая о том, что ее легкая непринужденность ему определенно нравится. - В процессе подготовки к экзаменам медицина потеряла для меня свою прелесть, - беспечно пожала плечами она. - Куда больше меня теперь привлекает химия. У моего отца фотоателье, я часто ему помогаю. Химия была магловским аналогом алхимии, и с этого момента тема разговора предопределилась на долгие часы вперед. Пытаясь найти точки соприкосновения между двумя этими дисциплинами, Альбус как мог обходил магическую терминологию, и от этого его речь казалась Мартѝн особенно забавной, и она еще раз убедилась в том, что Альбус будто свалился с луны.

***

Лунный серп висел в закатном небе, отражая которое, переливалась розовым золотом спокойная гладь Невы. Мимо неспешно проплывали речные пароходы, преследуемые толпой галдящих чаек. Тихо плескалась, омывая светлый гранит, вода. Сидя на ступеньках в тени одного из сфинксов, Геллерт задумчиво глядел в безмятежное лицо второго. Запечатленная в камне его улыбка хранила тайну, и Геллерт точно знал, какую. Где-то неподалеку находился спрятанный от маглов - или как их называли в Российской империи, простаков - вход в Министерство, и набережные сфинксы по легенде были его неусыпными стражами. Представив, как оживают эти многотонные каменные изваяния, Геллерт подумал, что, пожалуй, следовало назначить встречу в каком-нибудь менее заметном месте. Теперь ему показалось, что в миндалевидные глаза сфинкса закралось подозрение. Что за чушь! - Геллерт! Не ожидал увидеть тебя так скоро, - Воронцов подошел со стороны моста, опоздав на пару минут от обозначенного в письме времени. Приветливо улыбнулся, но Геллерт слишком давно его знал, чтобы понять, что Алекс не особенно рад его видеть. Что ж, это было ожидаемо. По прошествии месяца после встречи в Вене один лишь Багров дал однозначно понять, что Геллерт может рассчитывать на его помощь. Остальные предпочли отмалчиваться. - Как новая работа? - поднявшись, он небрежно отряхнул плащ. Они двинулись вдоль набережной, обгоняемые конными экипажами и небольшими речными пароходами. - Хорошо. Меня определили в отдел магического транспорта, - заметно насторожился Алекс. Он не искрился гениальностью, но и глуп не был. И, пожалуй, тоже успел неплохо узнать Геллерта. - Значит, отец не захотел выпускать тебя из виду? Что ж, его можно понять. Наверняка ему пришлось задействовать все свои связи, чтобы твое имя вычеркнули из Die Vornehmen. Но теперь-то ты будешь паинькой, да, Алекс? - ухмыльнулся Геллерт с налетом глумливости. Ему хотелось, чтобы тот, потеряв терпение, первым заговорил о деле. Воронцов его не подвел. - И ты заявился в Петербург только затем, чтобы поздравить меня с назначением? - скептически скривился он. - Не только, - Геллерт с улыбкой кивнул двум прогуливающимся навстречу гимназисткам. Зарумянившись, те с недоступным видом прошли мимо, но затем позади раздалось их довольное хихиканье. Алекс едва ли вообще их заметил, все еще не сводя требовательный взгляд с лица Геллерта. Тот улыбнулся и ему. - Но я уверен, ты не захочешь знать, зачем именно. - Слушай, если тебе что-то нужно от меня, Гриндевальд, завязывай со своими загадками, а не то... - Тебе же лучше, если это останется загадкой, Воронцов, - перебил его Геллерт. - Ведь то, что мне нужно, находится в Архиве. Алекс уставился на него, выпучив глаза. - Ты совсем сдурел?! Какого черта тебе вообще могло понадобиться в Архиве Министерства?! - Тише-тише, - Геллерт предупредительно дернул его за рукав, сам переходя на шепот. - Тебе лишь нужно провести меня внутрь Министерства, а дальше я сам. К тому же ты будешь под моим Империусом на тот невероятный случай, если меня поймают. Так что тебе ничего не грозит. - Под твоим Империусом? - окончательно обомлел Воронцов, неверяще качая головой. - Нет, Геллерт, ты совершенно точно сошел с ума. - Да ладно, ты говоришь мне это каждый раз, - Геллерт приятельски закинул руку на его плечо. - Но вспомни, сколько невероятных историй мы с тобой пережили благодаря мне? А сейчас… Поверь, если бы я смог обойтись без твоей помощи, я так бы и поступил. Но я не могу. Ты нужен мне, Алекс, как было всегда. Только на тебя я могу положиться в этом непростом предприятии. Считай, это твое последнее мне одолжение. Так сказать, наш прощальный выход. - Ага, последнее - потому что нас обоих поймают и посадят в тюрьму, - недовольно проворчал Алекс, но руку его не сбросил. Довольно ухмыльнувшись, Геллерт посвятил его в свой план.

***

План Альбуса был прост, изящен и убивал двух зайцев одним заклинанием. Во-первых, познакомив Мартѝн с Дереком, он показал бы, что не единственный способен увидеть в ней нечто большее, чем только лишь красивую женщину. Во-вторых, это знакомство должно было убедить, наконец, аврора в том, что душевное равновесие Альбуса хоть и не восстановилось полностью, по крайней мере, больше не вызывает опасений. С того кошмарного дня прошло больше месяца, и Альбус уже куда реже впадал в уныние, чему не в последнюю очередь поспособствовала тонизирующая микстура - зелье, состав которого содержал те же ингредиенты, что и Феликс Фелицис, но в других, безопасных соотношениях. Это зелье наряду с особого рода медитативными практиками порекомендовал присланный Дереком целитель - пожилой худощавый волшебник с такими глубокими залысинами, что они встречались на макушке. Внимательно осмотрев Альбуса, он авторитетно подтвердил, что пропавшая магия вернется, как только пройдет физическое и моральное истощение, но легче было сказать, чем сделать. Если к глотку вязкого, пахнущего чабрецом зелья за завтраком Альбус привык более-менее скоро, то медитации казались бессмысленной тратой времени, если вовсе не чьей-то насмешкой. Куда лучше отвлечься от безрадостных мыслей помогали книги, работа и лекции в Биркбеке по пятницам. Ведь безрадостные мысли никуда не исчезли. Лишь попрятались по темным уголкам его сознания, дожидаясь того часа, когда день сменится ночью, и Альбус останется в одиночестве. Отгоняя их, он жег свечи вечера напролет, пытаясь подобрать слова для письма Аберфорту или читая письмо Дожа, захлебывающегося восторгом и ничего не знающего о трагедии в семье Дамблдоров. Элфиас писал, что после Египта намерен отправиться в Алжир, и Альбус, чувствуя острую потребность в друге, искренне хотел написать в ответ, но не смел омрачать ему радость путешествия, как не смел и умолчать о случившемся. И еще он думал о Геллерте. Мысли о нем давно превратились в тянущую, тупую боль в груди, словно на ребра повесили гирю. Поначалу Альбус сохранял уверенность, что остывший, успокоившийся Геллерт появится в его окне со дня на день. Тогда бы, стоило ему улыбнуться, еще хоть раз предложить свою помощь, и Альбус бы непременно ее принял. Прекрасно осознавая свою глупость, слабость и уязвимость. Но Геллерт, следовало отдать ему должное, держал свое слово и не появлялся. И лишь на границе между сном и явью, на краю тяжелеющих, слипающихся век ему мерещилась задорная алая улыбка и далекий, зовущий его голос... На убыль шел октябрь, когда заваленный работой Дерек (случай с проклятой пишущей машинкой оказался лишь первым из числа многих) смог-таки освободить вечер пятницы. Вот тут Альбус и задумал познакомить его с Мартѝн, тем более что та вскоре возвращалась на родину, а Дерек, кажется, не имел предубеждений относительно маглов, как многие волшебники. Неизвестно только, какой именно он представлял новую знакомую Альбуса, но, похоже, не совсем так. - Дерек Азимус, - протягивая ей руку, представился он чуть более низким, чем обычно, голосом. Мартѝн уже без удивления, с готовностью пожала ее, и они втроем удобно разместились на скамье в первых рядах. Лекция в этот раз была настолько скучной, что даже Мартѝн бросила конспект на середине, а Альбус не особенно удивился, что Дерек нет-нет, да посмотрит на них двоих словно учитель, заподозривший учеников за списыванием. Когда же Мартѝн вежливо поинтересовалась у Дерека, пока они пересекали университетский дворик под порывами промозглого влажного ветра, о его впечатлениях от лекции, тот честно ответил, что перестал слушать, стоило лектору в третий раз повторить словосочетание «трансендентальный опыт». - Я конечно догадывался, что университетские лекции - не увеселительное мероприятие, но, признаться, не ожидал почувствовать себя совершеннейшим невеждой. Боюсь, что не смогу поддержать беседу на достаточно высоком уровне, - сдержанно улыбнулся он. - Вот Альбус совсем другое дело. Вы знали, что в школе некоторые учителя отказывались принимать у него экзамен, опасаясь, что он уличит их в некомпетентности? Альбус никак не ожидал, что Азимус примется зачем-то вот так неприкрыто его нахваливать, и даже хотел возразить, что уж явно не аврору заниматься самоуничижением, но вовремя прикусил язык. Объяснить маглу, кто такой аврор, было бы весьма затруднительно. - А, так вы вместе учились? - догадалась Мартѝн. Сегодня при ней не было велосипеда, а потому ветер трепал кружево на подоле ее синего платья, выглядящего почти праздничным на фоне ее обычной одежды. - В одной школе, но с разницей в пять лет, - пояснил Альбус. - И наши младшие братья сейчас как раз там. - Там? Так это школа-пансион? - она кивком указала направо, когда они с Дереком собрались было свернуть в противоположную сторону. - Известная? - Нет, обычная частная школа на севере страны, - тут же нашелся Альбус и, уходя от темы, завертел головой по сторонам. - А куда это мы идем? - О, - улыбнулась Мартѝн загадочно. - Ты ведь говорил, что никогда не видел синематограф. Я решила исправить это досадное недоразумение. - Что такое синематограф? - полюбопытствовал Дерек. Округлив глаза с выражением “еще один”, Мартѝн покачала головой и повела их на Риджент-стрит, в Политехникум. Университет этот славился тем, что в его стенах проводились демонстрации новейших изобретений и самых передовых технологий маглов, в том числе и загадочного синематографа. - Это недавнее изобретение, но очень занятное, поверить не могу, что вы оба его пропустили, - все еще не унималась Мартѝн, когда они вошли в высокие двери университета, навстречу желанному теплу и безветрию. - У нас в Париже, кажется, нет ни одного человека, который не сходил на публичный сеанс! Я даже решила, что Лондон отстал в техническом плане, но ведь нет же! - развернувшись к ним лицом, она поучительно махнула рукой за спину - на стенд с афишей с изображенным на ней поездом, выныривающим из тоннеля. Надпись над поездом многообещающе и прозрачно гласила: “Поцелуй в тоннеле”. Молодой мужчина, по-видимому, студент Политехникума, тут же радостно подскочил к ним с лотком, висящим на длинной как у гуся шее. - Желаете посетить показ? - он поправил кульки с орехами и конфетами, перевесившими лоток в одну сторону. Один из кульков все же упал, и, опередив остальных, Мартѝн его подняла. - Три билета, пожалуйста, - попросила она, протягивая студенту и кулек, и купюру под громкие возражения Альбуса и, особенно, Дерека. - Да бросьте, ваше просвещение для меня бесценно, - отшутилась она, когда, получив билеты и орехи впридачу (“за Вашу доброту, мисс”), они вошли в легкий полумрак большого зала с рядами стульев и белым полотном, натянутым на сцене. - Пойдемте туда. Они протиснулись между двумя первыми рядами, и так вышло, что Дереку достался стул посередине, между Альбусом и Мартѝн, что почему-то сильно его обеспокоило, и он предпринял попытку поменяться местами, пресеченную Альбусом за своей бессмысленностью. Помимо них в зале присутствовало около десятка зрителей, и еще одна троица забежала в зал непосредственно перед самым началом, вызвав недовольное шипение. В конце концов механик щелкнул проекционным аппаратом, который с виду походил на обычный фотоаппарат, и белое полотно вдруг обернулось огромной фотографией с уходящими в тоннель рельсами. Вот только в отличие от обычной фотографии тоннель постепенно приближался, словно наблюдаемый глазами машиниста, а затем из его темного зева вдруг, безмолвно пыхтя, прямо на зрителей вынырнул самый настоящий встречный поезд! Где-то с задних рядов послышался испуганный скрип стула. Изображение тем временем сменилось сценой в купе. Мужчина и женщина читали, сидя друг напротив друга, она - книгу, а он - газету. Но как только поезд вошел в тоннель, мужчина тут же очень настойчиво принялся добиваться поцелуя от своей попутчицы. Впрочем, она явно была нисколько не против. К несчастью для обоих, тоннель оказался совсем коротким, и им пришлось вернуться к благопристойному занятию. На завершающих кадрах вновь будто глазами машиниста поезд покинул тоннель. Все действо заняло едва ли больше минуты или двух, но эффект возымело ошеломительный и разнообразный. Кто-то аплодировал, кто-то восхищенно молчал, а один мужчина в летах и вовсе кричал, чтобы его пустили за полотно убедиться, что там нет никаких актеров! Лакомясь орехами и тихонечко посмеиваясь, Мартѝн вывела их из зала на свет, и стало заметно, что Азимус залился краской до самых корней волос. - Вам совсем не понравилось? - огорчилась Мартѝн, решив, что тот покраснел от злости. - Это… это конечно…весьма...впечатляет, - пытался что-то сконфуженно выдавить Дерек, не смея взглянуть ей в глаза. Альбус быстро смекнул, в чем дело - кто бы мог подумать, что высококлассного аврора смутит сцена с поцелуем - но не спешил приходить к нему на помощь, слишком взволнованный неожиданным открытием. Этот синематограф по сути являлся не чем иным, как движущимися магическими фотографиями. Без грамма магии при этом! Да, Геллерт был прав. Маглы уже догнали их практически во всем.

***

- Во всем нужно видеть положительную сторону, Алекс, - наставлял Геллерт, переодеваясь в его темно-синий мундир с эмблемой транспортного ведомства. - Вот у тебя, к примеру, сегодня выходной. - Ага, только я не могу покинуть свою квартиру, - отозвался тот кисло, выкуривая уже пятую сигарету за полчаса. Его пальцы заметно дрожали. Выправив манжеты, Геллерт с кривой улыбкой взъерошил нечесаные с утра волосы на его затылке. - Алекс, мы жили бок о бок целую прорву лет. Я знаю тебя как облупленного, все твои манеры и привычки. Никто ничего не заподозрит. К тому же мы ведь уже выяснили, что в аврорате нет “Гибели воров” на входе. - Мракоборцы! - тут же как ненормальный зашипел Воронцов, роняя сигарету. - Мы называем их мракоборцами! - Да-да, я помню, - отмахнулся он, затем вытащил палочку. - Ну что, ты готов? - Нет, - отрезал Алекс, туша окурок носком ботинка. Геллерт нетерпеливо закатил глаза. - Ладно тебе, просто расслабься. Тебе же будет хуже, если станешь сопротивляться. - Подружкам своим ты так же говоришь? - раздраженно хмыкнул Алекс, не отрывая взгляд от кончика его волшебной палочки, нацеленного ему в голову. - Ох, если тебя поймают, Геллерт, я приду и придушу тебя. - Договорились, - фыркнул тот и без предупреждения взмахнул палочкой. - Империо! Пушечный выстрел оповестил о полудне, когда он беспрепятственно вошел в крепость. Тот факт, что имперский аврорат мракоборческое ведомство соседствовало с магловской тюрьмой, показался ему весьма ироничным и в то же время сугубо логичным. Вот где ближе всего подошли к органичному сосуществованию маглов и волшебников. Как Воронцов и говорил, у местных не было принято вести непринужденные светские беседы на рабочем месте, а потому Геллерт спокойно миновал пост охраны, сдержанно поздоровавшись и предъявив министерский пропуск. Затем, вежливо кивая редким встречным мракоробцам - их легко было узнать по черному цвету мундиров - и как можно более демонстративно размахивая папкой с печатью “секретно”, направился прямиком в Архив. Пока что все шло гладко, как минимум не подвело купленное на черном рынке оборотное зелье. Вторая его порция, на обратную дорогу, тихо побулькивала в маленькой фляжке, соседствуя в кармане с тоненькой прядью светлых волос. Но Геллерт все равно спешил, понимая, что любая минута промедления может стать роковой. К счастью, ориентироваться в святая всех святых оказалось на удивление легко, даже учитывая, что карта, нарисованная Алексом, не отличалась особой детальностью. Никаких лабиринтов коридоров, тупиков и вводящих в заблуждение фальшивых дверей. Никакой дополнительной охраны внутри. Да, братцы, с безопасностью у вас явно не все ладно. Коридор, ведущий в Архив, уходил глубоко вниз, вероятно, под Неву, так как каменные своды вскоре приобрели влажный блеск, и запахло сыростью. В Архив прямо с поверхности вела также шахта с подъемником, но Геллерт не знал пароль, приводящий ее в движение, а потому, дабы не привлекать лишнее внимание, отправился пешком. Тем более, что больше желающих прогуляться не нашлось, и в тоннеле он никого не встретил, преследуемый лишь гулким эхом собственных шагов. Наконец, тоннель вывел его к металлическим, больше похожим на ворота конюшни дверям, перед которыми висела едва заметная дымка. А, все-таки какие-то меры вы приняли. Пройдя сквозь парообразную завесу, он почувствовал, как удлиняются, спадая на лоб, его волосы и как меняются черты лица и остальное тело. Теперь оставалось надеяться, что мракоборцы в Архиве не знают Воронцова в лицо. С бьющимся сердцем Геллерт открыл легко и без скрипа поддавшуюся дверь. Сегодня удача решительно ему благоволила. В залитом зеленоватым магическим светом зале с рядами стеллажей, уходящих во тьму, не оказалось ни души. Только из самого центра, восседая на золотом ободе огромного глобуса, сурово глядела золотая же статуя орла размерами с Геллерта. Ступая по отполированной до блеска черной плитке, он осмотрелся с невольным восхищением. По низкому потолку, словно он был сделан из стекла, струились, мерцая, потоки темно-зеленой воды, создавая ощущение непрерывного движения, будто вся комната неслась куда-то, подхваченная течением. С непривычки даже закружилась голова, и, встряхнув ею, Геллерт сосредоточился на том, зачем пришел. И встретил первую проблему на своем пути - одинаковые ряды одинаковых стеллажей, заставленных одинаковыми папками с маленькими номерными табличками. Никаких других пометок или указателей больше не было, а о том, чтобы поискать наугад, учитывая необъятное количество папок, и речи быть не могло. Лихорадочно соображая, Геллерт потянулся к ближайшей полке. Из центра зала тут же донесся громкий металлический скрежет. Выхватив палочку, Геллерт осторожно выглянул из-за стеллажа и встретил предупредительный взгляд присевшей словно перед прыжком золотой птицы. Как и следовало ожидать, это не простая декорация. Но почему она не набросилась на меня сразу, как я вошел? Стоило ему сделать шаг от стеллажа, птица выпрямилась на своем золотом насесте и прикрыла металлические веки. Вот оно что. Ничего здесь нельзя трогать без твоего ведома. Опустив палочку, Геллерт спокойно подошел к глобусу и сказал на как можно более отчетливом русском: - Мне нужна информация. Золотые веки снова распахнулись. - Ключевые слова, - отозвался орел лязгающим голосом. - Абрам Эткинд, Идит Эткинд, Старшая палочка, Дары Смерти, - надежды на то, что у Воронцова хватит уровня допуска для получения секретных сведений, было мало, но попытаться стоило. Геллерт категорически отказывался уходить из Архива ни с чем. Склонив голову совсем как настоящий, орел замер на несколько бесконечных минут, а затем назвал номер. Не может быть! Геллерт сорвался с места, пустившись к нужному ряду почти бегом. Приманил, опасливо оглянувшись на золотую птицу, нужную папку и, чуть не выронив от волнения, раскрыл. Его жадный взгляд промчался по строчкам, наткнулся на комментарий, приписанный красными чернилами, и его колотящееся сердце сделало ликующее сальто. Да! Упругие струи заклинаний хлестнули его сразу с нескольких сторон. Застигнутый врасплох Геллерт рухнул ничком, словно срубленное дерево, и сквозь упавшие на глаза волосы, леденея от ужаса, увидел, как к нему неспешно приближаются несколько полупрозрачных фигур. Сквозь них, насмешливо склонив золотую голову, на него взирал орел.

***

Тридцатого октября Альбус и Дерек проводили Мартѝн и ее старшего брата на поезд до Дувра, из порта которого можно было сесть на паром через Ла-Манш. Прощание далось Альбусу тяжело - он успел привязаться к мадемуазель Дюкре со всеми ее шутками о его инопланетном происхождении, велосипедом и бойким, местами даже суровым характером. Но, как выяснилось, отправление поезда огорчило не его одного. Провожая взглядом уносящиеся в клубах пара вагоны, Дерек не смог сдержать тоскливый вздох, сочувственно похлопав Альбуса по плечу. - Знаешь, я бы на твоем месте поехал за ней следующим же рейсом. - Зачем? - удивился тот. - Она же звала нас в Париж ближе к лету. - Да, но кто знает, кого она встретит за эти полгода в своем ненаглядном Париже, - в помрачневшем голосе Азимуса появилась нехарактерная для него злоба, и тут до Альбуса дошло. - Тогда почему бы тебе самому к ней не съездить? - понимающе улыбнулся он, подумав о том, что его изящный план, в конце концов, с треском провалился по одному из двух пунктов. - В смысле?.. - Дерек глядел на него с минуту, решительно ничего не понимая, а затем его лицо вытянулось. - Так вы двое не… - Нет-нет, мы не…, - покачал головой Альбус, пытаясь придумать достойную причину, но аврора она, кажется, совсем не волновала. - О, Мерлин! - воскликнул он так, что на них обернулось полвокзала. Пожалуй, Альбус никогда не видел, чтобы всегда сдержанный, собранный Дерек настолько терял самообладание, не считая, конечно, случая с синематографом. Сейчас же он буквально хватался за голову. - А я ведь.. я ведь… Ведь даже адрес у нее не взял! Теперь уже Альбус похлопал его по плечу и показал тетрадный лист, исписанный отрывистым, угловатым почерком. Позже вечером, полулежа в кровати с книгой и сочным красным яблоком, Альбус с теплой улыбкой представлял, как Дерек сейчас исписывает один лист за другим, пытаясь составить непринужденное, но достаточно откровенное письмо Мартѝн, и возможность, пусть даже эфемерная, чужого счастья грела его не хуже чая с огневиски. В конце концов, его жизнь тоже потихоньку налаживается. - Альбус! Он вздрогнул, оглядев пустую комнату. В последнее время этот голос мерещился ему все реже... А в следующий миг яблоко покатилось по кровати, так как его правую руку обожгло острой болью. Ахнув, он дернул рукав рубашки. На запястье ярким золотом горела русалочья метка. - Ал! - в этот раз голос был совсем тихим, но волосы на затылке Альбуса встали дыбом. Геллерт стоял посреди комнаты бледный как призрак. Вся правая половина его лица и грудь были залиты кровью. Прижимая трясущуюся ладонь к лицу, Геллерт словно по инерции сделал пошатывающийся шаг вперед. - Ал..., - прохрипел он еще раз. А затем упал навзничь.