Вир Унда

- ГЕЛЛЕРТ! - рванув с кровати, Альбус с размаху рухнул на пол, запутавшись в одеяле, но не почувствовав боли, и на коленях подполз к неподвижному юноше. Обхватив за плечи, осторожно приподнял. Геллерт был холоден как лед. Незапачканная кровью левая часть его лица имела мертвенно-бледный оттенок, с обескровленных губ срывалось слабое дыхание. Правую половину скрывали прилипшие, насквозь пропитавшиеся алой кровью светлые волосы. Заранее в ужасе от того, что увидит, Альбус дрожащими пальцами смахнул их в сторону. Глубокие, сочащиеся кровью борозды тянулись от переносицы до самого виска, обнажая белую кость скулы. Бòльшая часть брови отсутствовала. Правая глазница трепетала изорванным веком и зияла пустотой. О, нет! Отшатнувшись, Альбус почувствовал, как судорожно сжимается желудок, а к горлу подступает тошнота. Он не знал заклинания, способного снимать плоть такими аккуратными, хирургическими лоскутами, однако мог представить чудовищное хладнокровие того, кто его применил. Но не адскую, невообразимую муку... Помимо ужасных ран на лице, вся спина Геллерта под рубашкой оказалась расчерчена узкими, ветвящимися ожогами от атакующих заклинаний, одно плечо было вывихнуто, а несколько ребер треснули. Во что же ты влез, Геллерт?! Но времени на раздумья не было - кровь заливала деревянный пол, растекаясь алым узором по стыкам паркетных досок. Белея с каждой секундой, Геллерт приобретал все большее сходство с бесплотным призраком. Вытекая вместе с кровью и теплом, жизнь на глазах покидала его тело. Не успев осознать, что делает, Альбус вырвал осиновую волшебную палочку из его мертвой хватки и сделал резкий взмах: - Эпискеи! Послушная заклинанию кровь исчезла с рубашки и волос. Очищенные раны будто слегка съежились в размерах, не став от этого менее серьезными. Впрочем, у Альбуса не осталось времени и на шок. Закатав рукава, он вскинул палочку снова. Мощные вихри магии взметнулись словно из ниоткуда, бушуя, переполнили его тело и вырвались наружу непрерывными потоками целительной магии. Паника, сомнения и ужас сдвинулись на границы сознания, уступив место чистейшей сосредоточенности. Пробудившаяся от долгого сна магия льнула к Геллерту будто разумное существо, бережно касаясь, обволакивая, желая как можно скорее его исцелить. Только спустя несколько десятков первоочередных заклинаний - перенести Геллерта на кровать, остановить кровотечение, обработать края раны, ослабить боль, проверить на присутствие следящих чар и проклятий с отложенным эффектом - Альбус, наконец, опустил палочку и отдышался. Во рту пересохло, руки дрожали, а по телу, пропустившему сквозь себя колоссальный объем волшебства, разливалась волна слабости. Стоя на коленях у кровати, Альбус встревоженно вглядывался в восковую маску, которая заменяла сейчас Геллерту лицо, прощупывая слабое биение пульса на холодном запястье. Их золотые метки постепенно бледнели - Альбус надеялся - в ответ на то, что главная опасность миновала. Но оставались еще треснувшие ребра, ожоги, вывих и обильная кровопотеря... - Геллерт, - позвал он, коснувшись его щеки тыльной стороной ладони. – Потерпи еще немного. Я перенесу нас в Мунго. - Nein…, - с трудом разлепив сухие белые губы, почти беззвучно простонал тот. – Sie… они… опасно…, - и снова потерял сознание. Слишком был слаб. Они? Во что же ты ввязался? Продолжая балансировать на краю паники, Альбус взглянул на его все еще сжатый, хоть волшебной палочки в нем уже не было, правый кулак. Альбус присмотрелся к ней повнимательней – обычно капризная палочка из осины все это время вела себя на удивление смирно, как будто понимала, что ее хозяину нужна помощь. А, может, узнала Альбуса. Он взмахнул ею еще раз, погружая Геллерта в глубокий сон. Не хватало еще, чтобы он очнулся и наделал глупостей. Затем Альбус поднялся, очистил свою одежду от крови, набросил на плечи мантию и, намеренно избегая мыслей о том, что внезапно вернувшаяся магия может так же внезапно исчезнуть, трансгрессировал прямиком в Косой переулок, пока не закрылась аптека. - А, мистер Дамблдор! – приветливо улыбнулась миссис Личдом, снимая ситечком облака лиловой лягушачьей икры с поверхности большого пузатого аквариума и распределяя их по мелким банкам. – Давненько не получала от Вас совы с заказом. Вам как обычно? - Отчасти, - кратко ответил Альбус, протягивая ей тетрадный лист, на котором тут же возник длинный список необходимых ингредиентов. Помимо необходимого, он включил в него и несколько совершенно лишних ингредиентов, чтобы лишь опытный зельевар смог догадаться, какие именно зелья он собирается приготовить. По той же причине он не приобрел уже готовые зелья. Альбус не знал, кто такие «они», но знал Геллерта и степень серьезности конфликта, в который тот потенциально мог вовлечься. - Сейчас-сейчас, - деловито протянула миссис Личдом, откладывая ситечко в сторону и надевая пенсне, болтавшееся у нее на груди на золотой цепочке, и пробежалась взглядом по списку. - Хм, толченые жемчужницы почти уже закончились, может не хватить на унцию. Зато последняя партия сангвисорбы диво как хороша! Минутку. И, читая вслух, чтобы ничего не пропустить, она закружила по аптеке, не глядя, махая палочкой в сторону нужных полок, банок и ящичков, а вслед за ней причудливой свитой увивались пучки трав, конвертики порошков, связки перьев, склянки с желчью, сушеные насекомые и прочие-прочие ингредиенты зелий. Альбус наблюдал за всем этим, мучительно подсчитывая, хватит ли ему той суммы, которую он с четверть часа назад обменял на магическую валюту в Гринготтс. Это были все его магловские сбережения, не считая пары мелких монет, но Геллерту для лечения требовались сильнодействующие зелья со сложным и весьма дорогостоящим составом. И в этот момент Альбус впервые пожалел, что переписал на Аберфорта и свою долю наследства. В аптеке пахло застоявшейся аквариумной водой и многоликой смесью трав, навевающей воспоминания о засухе в середине лета, от полок у дальней стены тянуло тошнотворным душком формалина, а на фоне всего этого Альбус улавливал металлический запах драконьей крови. Все здесь было знакомо и вызвало бы в душе тягостно-приятную ностальгию, если б мысли Альбуса сейчас не кружили у кровати в другой части Лондона подобно обеспокоенным птицам над гнездом, к которому подбирается голодный уличный кот. - Один галлеон, восемь сиклей и пять кнатов, - взглянув на зачарованные счеты, подвела итог миссис Личдом. Покинув аптеку с бумажным свертком в руках, Альбус еле слышно выдохнул, пряча в карман горсть бронзовых монет. Денег хватило почти впритык. А на улице меж тем окончательно стемнело, но черный бархат ночи расцвел пятнами теплого оранжевого света – это парили в воздухе светильники из вырезанных тыкв и турнепса внушительных размеров, а между ними, весело жужжа и посверкивая разноцветными крыльями, носились феи и бросались крошечными горстями искр в прохожих. Несмотря на то, что близились часы закрытия, Косой переулок был наводнен волшебниками всех возрастов и мастей. На белоснежных мраморных ступенях банка толпились возмущенные гоблины, пытаясь объяснить высокому колдуну в причудливой мантии-пончо, что его безразлично жующая травинку лама должна остаться на улице. Несколько мальчишек толпились у лавки «Все для квиддича», разглядывая новенькую Ласточку-1900 и пачкая носами витринное стекло, а у магазинчика котлов громко спорили две молодые ведьмы: - Ну а что такого? Маглы и сами наряжаются на Хэллоуин, – упорствовала одна из них, одетая в бахромчатое платье с вышивкой из мерцающего бисера. На ее остроконечной шляпе в уютном гнездышке из паутины сидел живой тарантул. - Да, но Хэллоуин завтра! – пыталась вразумить ее подруга, чей наряд уступал в оригинальности по всем пунктам. – А сегодня еще нельзя выходить к маглам в таком виде! - Ой, да ты просто мне завидуешь! Проходящий мимо них Альбус успел заметить, как тарантул раздраженно закатил все восемь глаз. В другой ситуации все это показалось бы ему забавным, и он бы с удовольствием побродил по Косому переулку, жадно впитывая взглядом эти нелепые сценки из волшебной жизни, любуясь праздничными витринами и вдыхая сладкие ароматы патоки, яблок в карамели и жареного арахиса. Но сейчас все это словно происходило в параллельном, призрачном мире. А может он сам стал призраком? Протискиваясь между не обращающими на него никакого внимания прохожими, он устремился туда, где за знакомой с детства кирпичной кладкой прятался Дырявый котел. Купив на последние деньги котелок наваристого мясного супа и бутылку красного вина, он трансгрессировал домой. За тот час, что он отсутствовал, Геллерт, похоже, не шевельнул и мускулом, и эта мертвенная неподвижность перепугала Альбуса до смерти. - Геллерт! – он подбежал к кровати, напрочь забыв о том, что сам же погрузил юношу в крепкий сон. Но, хоть его грудь вздымалась едва заметно, Геллерт был однозначно жив. Отложив покупки в сторону, Альбус вытащил из кармана мантии тоненькую книжицу по оказанию первой медицинской помощи, которую стащил с полки во «Флориш и Блоттс», разумеется, оставив взамен необходимое количество монет. Найдя нужное заклинание, он вправил вывих, залечил трещины в ребрах и снял образовавшийся отек. Затем осторожно приподнял голову Геллерта, заставив его проглотить несколько ложек вина, закутал в одеяло и плед, наколдовал столько магических свечей, сколько смог, и достал со дна чемодана котел, книгу зелий и прочие необходимые для зельеварения предметы. Ближе к рассвету Геллерт застонал и заметался в кровати, так что Альбусу пришлось успокаивать его заклинанием. К этому времени его сосредоточенность почти сошла на нет, и даже самая простенькая магия давалась с огромным трудом, и это при том, что наступила самая ответственная стадия приготовления сложнейшего кроветворного зелья. Упрямо гоня прочь усталость, страх и сомнения в собственных силах, Альбус потер сухие глаза и внимательно перечитал строку: «Добавить половину унции толченого корневища сангвисорбы и помешивать зелье на слабеющем огне до приобретения им насыщенно-красного цвета, избегая образования завихрений на поверхности. Примечание: в случае образования завихрений приготовленное зелье употреблять не рекомендуется ввиду его высокой токсичности». Одно неверное движение, и зелье вместо того, чтобы помочь Геллерту, добьет его. То же самое касалось почти всех зелий, которые Альбусу еще предстояло сварить. Он снова потер глаза и обернулся на юношу, чья бледная кожа приобрела здоровый оттенок – но лишь благодаря теплому магическому свету. Прошло полтора месяца с тех пор, как Альбус в последний раз видел эти красивые, почти совершенные черты, и теперь они были чудовищно изуродованы. Настолько, что нетронутая левая половина лица казалась жестокой насмешкой. Нет, у Альбуса нет права на ошибку. Спустя четверть часа он закупорил пробкой склянку с кроваво-красным зельем, очистил котел и перелистнул книгу на страницу с рецептом для приготовления настойки из экстракта бадьяна.

***

Закончив к тому времени, когда обычно уходил на работу, он без сил рухнул на стул, уронив лицо в ладони. Бадьян практически на глазах залечил ожоги на спине Геллерта, а вот рана на лице была слишком глубокой, к тому же для регенерации мышечных тканей помимо зелья требовалось активное вовлечение сложных целительных заклинаний. Конечно, если продолжить регулярно обрабатывать рану бадьяном, и мышцы, и кожный покров восстановятся так, что не останется ни шрама. Вот только никакому зелью, никакому заклинанию не под силу вернуть утраченный глаз. “Но, - подумал измотанный бесконечной, полной страха и тревоги ночью, Альбус, глядя на аккуратную повязку, скрывающую жуткую рану, - по крайней мере… по крайней мере Геллерт жив…” Тут он не выдержал. Его плечи дрогнули и затряслись, по щекам заструились горячие слезы. Сперва он лишился родителей, не уберег Ариану, а теперь едва не потерял и Геллерта! Одно дело злиться на него, прогнать прочь, зная, что он где-то там, живой и неугомонный, и совсем другое – увидеть его искалеченное тело, почувствовать ослабевающий пульс и допустить саму мысль, что его не станет... Нет, это невыносимо! Громко вздохнув, Геллерт зашевелился на кровати. Смахнув слезы, Альбус в два шага оказался подле него, заботливо придержав его взметнувшуюся к бинтам руку. - Геллерт, - встретив его полусонный, потерянный взгляд, он постарался ободряюще улыбнуться. – Как ты себя чувствуешь? - Ал? – единственный голубой глаз вращался, разглядывая потолок. Бурые разводы с него исчезли еще после первого визита Дерека, и взгляду было не за что зацепиться на безупречно белой поверхности, так что он вперился обратно в Альбуса. – Что я… - Где-нибудь болит? Хочешь чего-нибудь? Воды? – засуетился тот, больше всего на свете страшась того момента, когда Геллерт вспомнит о случившемся. Он помог ему приподнять голову и поднес стакан к бледным губам. – Вот, выпей. Послушно сделав несколько глотков, Геллерт попытался отодвинуть стакан от лица, но промахнулся и, нахмурившись, уставился на свою правую руку. Внутренне сжавшись, Альбус отнес воду на стол и вынул из ящика ложку и тарелку. Снял крышку с котелка с супом. - Альбус, - позвал его изменившийся, надтреснутый голос. – Дай мне мою волшебную палочку. - Я, правда, считаю, что тебе стоит отдохнуть, Геллерт, - мягко отозвался он, наполняя трясущуюся тарелку бульоном. - Альбус, - в тоне появилось что-то зловещее. - Дай. Мне. Мою. Палочку. - Геллерт, пожалуйста!.. – обернувшись, он с ужасом обнаружил, что тот остервенело срывает с себя пропитавшуюся зельем повязку. Рванувшему к нему Альбусу не составило труда перехватить его запястья. – Не надо! - ДАЙ МНЕ ПАЛОЧКУ! – хрипел Геллерт, не в силах вырваться из хватки. Часть ослабленных бинтов съехала, обнажив розово-красную плоть под слоем маслянистого восстанавливающего зелья и жуткую черную щель пустой глазницы. – Я ХОЧУ УВИДЕТЬ! - Не надо! - умолял Альбус сквозь слезы, ненавидя себя за то, что приходится применять силу. Он вжал юношу обратно в подушки, чтобы тот не навредил себе. – Ты себя поранишь! - ДАЙ ЕЕ МНЕ! ДАЙ МНЕ ПАЛОЧКУ! – задыхаясь, кричал тот, вырываясь с неистовостью пойманного зверя, пока вдруг не обмяк, потеряв сознание. Вместо того, чтобы побледнеть, его и без того белая кожа приобрела зеленоватый оттенок, губы застыли на середине крика. Воспользовавшись минутным затишьем, Альбус поправил бинты, смочив их новой порцией зелья и сбрызнув бадьяном, и накапал в полураскрытый рот кроваво-красную кроветворную настойку. Затем аккуратно сложил руки Геллерта на животе, накрыв сверху своими ладонями. И приготовился к новому приступу ярости, мысленно перебирая подходящие успокаивающие заклинания на крайний случай. Очнувшись, Геллерт, однако, не продолжил буйствовать. Быть может, у него просто не осталось на это сил. Он лишь долго смотрел куда-то сквозь Альбуса, не шевелясь и не моргая. Затем его кадык резко дернулся. - Его… Ал, его… правда, больше нет? От слабой, жалобной надежды в его голосе, что все совсем не так плохо, у Альбуса защемило сердце, и он разрыдался бы на месте, если б не дал себе слово держаться ради Геллерта. - Все будет хорошо, ты поправишься, - стиснув его холодные ладони, горячо обещал он, глотая слезы. – Я что-нибудь придумаю. Все наладится. Едва ли поверив ему, Геллерт перевел взгляд на потолок, поджав губы и позволив тихим слезам свободно скатываться по щеке, исчезая в подушке у уха. Альбуса, напротив, всего трясло от еле сдерживаемых рыданий, и он попытался вновь заняться супом, но Геллерт отказался от еды. Как и от всего, что ни предлагал Альбус. Холодное отчаяние заполнило комнату. Так продолжаться не могло. - Что случилось, Геллерт? Как это произошло? – спросил Альбус, готовый на все, лишь бы взгляд голубого глаза перестал быть таким стеклянно-пустым. Его собственные слезы высохли, оставив соленые дорожки, стянувшие кожу в уголках глаз. Геллерт услышал его лишь со второго раза и ответил далеко не сразу. - Я был там, Альбус, - разлепив губы, тихо произнес он, все еще глядя в потолок. Лишь слегка нахмурился. – Я пробрался в Архив русских мракоборцев. - Ты что?! – от шока Альбус осип. За прошедшую ночь он перебрал великое множество самых диких вариантов, но всей его фантазии не хватило, чтобы выдумать подобное. – Геллерт?! Что ты… как ты… - Это оказалось не так уж трудно. Пожалуй, даже слишком легко... Проклятье! - в голубом глазу вспышкой молнии сверкнул гнев, и, нахмурившись еще сильнее, Геллерт стиснул зубы. - Я должен был догадаться! Они наверняка выявили во мне чужака в тот самый момент, как я вошел в крепость. Они позволили мне проникнуть в Архив, чтобы понять, что я там ищу, а как только узнали, тут же схватили. Альбус, я такой идиот! Его кулаки сжались, и Альбусу пришлось выпустить их из своих ладоней. Слабо ударив по кровати, Гриндевальд разразился сложным немецким ругательством. Что ж, по крайней мере, злость (направленная не на повязку) была многим лучше уныния. - А что… было потом? - Потом, - на бледное лицо Геллерта будто упала тень, хоть из окна светило, разгораясь все ярче, утреннее солнце. Его кулаки разжались, но тело напряглось. – Потом был допрос. На самом деле мне повезло. Они решили, что я – чей-то шпион, а потому не стали использовать сыворотку правды, ведь агенты обычно пьют к ней противоядие. Так что я смог многое утаить, но их легилимент…, - Геллерт скривился как от боли и снова позеленел. – Хренов виртуоз. Я почти… еще бы чуть-чуть, и я… - Тише-тише, - Альбус осторожно коснулся его плеча. Он не понаслышке знал, как мастерски Гриндевальд владеет окклюменцией, а чем сильнее барьер, тем больнее, когда его ломают. И если Геллерт говорит, что не сломался, выходит, эту муку ему пришлось терпеть долгое-долгое время. Помимо ужаса и неверия в произошедшее Альбуса поневоле охватила неподдельная гордость за юношу. – Как же ты выбрался? - Первомагия, - с облегчением вздохнул Геллерт, будто ждал разрешения сменить тему. В его голосе даже зазвучали знакомые хвастливые нотки. – Этого они явно не ожидали. К тому моменту они уже знали мое имя, и это был лишь вопрос времени, когда они поймут, что я сам по себе, что никто за мной не стоит, а значит, можно не бояться применять и более жесткие методы допроса. Так что я выждал подходящий момент, вернул палочку и сбежал. - Ох, - только и вырвалось у Альбуса, не заметившего, как сильно от волнения он стиснул плечо Геллерта. Погрузившись в кошмарные воспоминания, тот тоже этого не замечал. - Пробраться в крепость было легко, но выбраться оттуда… Снова поднялась тревога, и там было столько ловушек... И мракоборцы... Они как волки, Альбус! Не знаю, сколько их было. Мне кажется, я даже убил одного... Обвалил потолок подземелья, хотел затопить все водой... Когда я выбрался, то сразу же трансгрессировал, но они прилипли ко мне как репей. Я пытался оторваться, Альбус, даже не помню, сколько раз, но он, этот легилимент, вцепился в меня и сделал что-то, и когда я прыгнул в следующий раз..., - его голос сорвался. Тут Альбус вспомнил, что именно может нанести такие аккуратные, будто оставленные скальпелем раны. - Тебя расщепило, - тихо догадался он. Геллерт смог лишь кивнуть, подтверждая его догадку. Да, задумка мракоборца была проста, но действенна, ведь ничего так не сбивает концентрацию, как отсутствующий кусок плоти. И тот факт, что Геллерт сумел сбежать будучи в таком состоянии, поражал до глубины души. Оставалась лишь одна загвоздка, не дававшая Альбусу покоя. - Но если ты был в России, Геллерт, как ты сумел трансгрессировать в Лондон? Ведь это невозможно, с ранами или без. На такие расстояния может перенести только портал. Как ты это сделал? Казалось, сам Геллерт об этом до сих пор не задумывался. - Я... я не знаю, - его взгляд стал беспомощным, когда он в очередной раз мысленно вернулся в болезненные события вчерашнего дня. Бескровные губы задрожали. - Было темно и так больно, и... и я..., - он снова взглянул на правую руку, туда, где раньше горело золото метки. Альбуса осенило. Ты подумал обо мне. - Айла рассказывала, что связь между вир унда позволяет находить друг друга на больших расстояниях, - задумчиво произнес он, поглаживая собственное, без следа золотого всполоха запястье. - С другой стороны, эта связь, как правило, обычно лишь указывает направление, не более того. Впрочем, водный народ не умеет трансгрессировать, так что они могли не знать об этом свойстве. А, может, это вовсе результат слияния их магии и нашей. Мне кажется… Геллерту, однако, сейчас было совсем не до загадок русалочьей магии. - Альбус, - он глядел почти жалобно, как никогда умоляюще. - Пожалуйста, дай мне палочку. Или хотя бы зеркало. Ведь ты не позволяешь мне увидеть, потому что все совсем плохо, да? О, нет. - Потому что не вижу смысла в том, чтобы ты сейчас на себя смотрел, - мягко улыбнулся Альбус, ласково касаясь разметавшихся по подушке светлых локонов. - Потерпи немного, пожалуйста. Пусть рана затянется. К тому же сейчас ты все равно кроме бинтов ничего не увидишь. - А чего тянуть, Ал? Я в любом случае урод, - обреченно скривился Геллерт. - Неправда! - вознегодовал Альбус чуть жарче, чем следовало. Но сейчас его уверенности должно было хватить на двоих. - Даже думать так не смей! Я лично готовил настойку бадьяна, так что шрамов не останется, вот увидишь! Губы Геллерта скептически дрогнули, будто он хотел сказать что-то, но в последний момент передумал. Но Альбус и так знал. Они оба это знали. У Геллерта не останется шрамов. Но прежним он уже никогда не станет.

***

В конечном итоге Альбус уговорил Геллерта поесть, и, согревшись наваристым супом и несколькими глотками вина, тот крепко уснул без какого-либо вмешательства магии. Альбус тоже подкрепился, после того как понял, что ему едва хватает сил, чтобы поднести ложку к губам юноши и ничего не пролить. Хорошенько подоткнув одеяло Геллерта, он с удовольствием отметил, что его белых щек коснулся еле различимый румянец, а затем сел за стол, сдвинув грязную посуду, и принялся писать записку мистеру Коутсу, игнорируя низкий гул в ушах. Записку он отправил с соседским мальчишкой и в ней сообщил, что, к сожалению, не смог выйти на работу из-за одолевшей его лихорадки, а также дерзнул попросить скромную сумму в качестве аванса. Мальчик вернулся спустя полчаса - с ответным письмом, деньгами и флаконом микстуры из аптеки. Помимо аванса мистер Коутс по своему обыкновению расщедрился наставлениями и порекомендовал пить микстуру трижды в день, отлеживаться и держать ноги в тепле. На выздоровление он отвел Альбусу три дня. Этого срока, конечно, не хватит, чтобы раны Геллерта полностью исцелились, но потом он что-нибудь придумает. Позволить себе бросить работу Альбус не мог, ведь иначе остался бы совсем без денег, и даже вспомнил о предложении Азимуса устроиться в Министерство - жалование там уж точно больше. Если прокормить их обоих на магловскую зарплату еще представлялось возможным, то такому дорогому удовольствию как целительные зелья обменный курс ничуть не способствовал. С облегчением пробежавшись по строчкам письма, Альбус уснул прямо за столом, уронив пудовую голову на скрещенные руки. О том, чтобы наколдовать себе матрац или хотя бы тюфяк и речи не было - во всем, что не касалось забот о Геллерте, магия по-прежнему слушалась его плохо и через раз. Но это не важно. Пока он в силах помочь Геллерту, ничего больше не имеет значения.

***

Слабое зеленоватое свечение придавало бледному лицу мракоборца сходство с трупом. А, может, дело было в светлых, почти бесцветных глазах с опущенными уголками век. Создавалось впечатление, будто мужчина испытывает бесконечную усталость и скуку и желает как можно скорее покинуть это место. Геллерт, однако, не обманывался. - Геллерт Лиутберт Гриндевальд, - прошелестел мракоборец, едва размыкая губы и никак не выражая свой маленький триумф. Имя было тем, что Геллерт осознанно дал ему на откуп в их молчаливом, незримом поединке воли. Получив, таким образом, небольшую передышку, он воспользовался ей, чтобы восстановить пошатнувшиеся барьеры своего разума. - Может, и свое скажешь, а? - отозвался Геллерт с хриплой усмешкой. Связанные за спиной запястья ныли. Все тело била крупная дрожь - последствие Круциатуса. Мракоборец глядел на него все с тем же бесстрастным выражением на неподвижном лице с минуту, а затем неожиданно представился. - Крапивин Антон Павлович, мракоборец второго ранга, к Вашим услугам. - Отличный у вас тут спектр услуг, - согласился Геллерт, отфыркиваясь от упавшей на лицо пряди волос. У боли был один большой плюс - она отлично очищала сознание от паники. - Я, правда, думал, что и Ваши коллеги к нам присоединятся. Не все же Вам одному трудиться. Хоть в маленькой темной камере были лишь они вдвоем, он мог дать голову на отсечение, что за происходящим наблюдает не одна пара глаз. В Архиве он насчитал минимум пятерых. - Обсудим лучше Вашу работу, господин Гриндевальд, - проигнорировал его слова мракоборец, как бы невзначай положив руку на лежащую на столе ровно между ними волшебную палочку из осины. Палочка тут же огрызнулась разрядом тока, как делала каждый раз, когда мракоборец использовал ее, чтобы подвергнуть Геллерта заклинанию пытки. Не подчиниться она не могла, так как признала в нем достойного волшебника, но упорно демонстрировала свое недовольство. Однако, Крапивин и бровью не повел. - По чьему приказу Вы проникли в Архив в поисках информации об Утраченных Реликвиях? Кому Вы преданы? Родине, Австро-Венгерской империи, или у Вас другой хозяин? Кому Вы должны были передать сведения? - Хозяин? Я что, по-Вашему, домой эльф? Мне просто стало любопытно, вот я и забежал на огонек, - улыбнулся Геллерт, заранее избрав эту тактику - говорить правду, в которую все равно не поверят, дабы не тратить моральные силы на ложь. Они играли в эту игру уже битый час. - И, честно скажу, над гостеприимством вам еще работать и работать. Он не успел заметить, как мракоборец поднял его палочку, но адская, ослепляющая боль от скручивающихся костей и горящей плоти на несколько бесконечных мгновений заставила его забыть об удивлении. А как только мука прервалась, ментальные барьеры тут же тряхнуло от мощной атаки. В его агонизирующее сознание Крапивин, разумеется, не лез, а вот в ослабевший, размягченный пыткой разум - с удовольствием. Внешний барьер - Геллерт визуализировал его как самую обычную кирпичную стену - поддался натиску и рухнул, брызнув кирпичной крошкой. Полупрозрачное, въедливое как пары кислоты сознание мракоборца набросилось на оставленные Геллертом в качестве наживки, ничего не значащие воспоминания. Вот он, четырнадцатилетний, мчится верхом на лошади по проселочной дороге, обгоняя магловские телеги и настырных слепней. Солнце светит высоко в ясном небе, и острые, слепящие снегом вершины гор отчетливо различимы вдали. Без какого-либо эмоционального отклика мракобрец отмахивается от этого воспоминания, но на его пути тут же встает другое - мягко колышущаяся девичья грудь с нежно-розовыми сосками, полураскрытые губы и яркая родинка на щеке у самого уха. Вивьен, так, кажется ее звали. Или Коринн? Бесстрастно, словно ему было чуждо все человеческое, Крапивин смел и это воспоминание, и еще с десяток таких же в цепочке вынужденно оставленных Геллертом. Подобно следу из хлебных крошек, они хоть и ненадолго задерживали мракоборца, в то же время неизменно вели в нужном направлении. И, шаг за шагом, тот продвигался все глубже, неумолимый как ледник. Его нетерпение проявилось лишь в том, что стандартной паузы на разговор в этот раз не последовало, и, натолкнувшись на внутренний, ледяной, барьер, он без каких-либо прелюдий приступил к пытке. Скукожившись, насколько позволяли веревки, Геллерт чуть не оглох от разрывающих уши криков, запоздало осознав, что они его собственные. Сотрясаясь всем телом как от сильнейшего мороза, он давно упал бы со стула, если б не был привязан к нему. На вызывающую улыбку сил уже не осталось. Утерев плечом слюну, стекающую из уголка рта, он хотел бросить что-нибудь колкое, но Крапивин не позволил ему этой роскоши. Зрачки бесцветных глаз сузились в точки, и ледяной барьер вдруг начал таять, шипя клубами белого пара, а за толстой стеной льда, отражаясь в бесконечных острых гранях, зарокотала мощная, словно из пасти дракона струя пламени. Огненный отблеск обернулся всполохом красно-оранжевых перьев на фоне всепоглощающей тьмы. По льду под пронзительный птичий крик с громким треском прошла первая трещина. Перед глазами сверкнул, промчавшись по волнистой рыжей пряди, солнечный зайчик. Теперь закричал уже Геллерт. Ледяная стена неумолимо плавилась, истекая потоками слез. Вторая трещина косо пересекла первую. В глубине вод ярко вспыхнуло золото. Геллерт, сюда! Ал!.. - АЛ! - громко простонал он сквозь до скрежета стиснутые зубы, упершись лбом в холодную поверхность стола и содрогаясь так, что стул под ним ходил ходуном. Невыносимый ужас пронзил все его естество. Теперь они узнают! Это конец… Ослабив натиск, сознание мракоборца из струи огня вновь превратилось в прозрачное, подернутое рябью облако, и Геллерт с удивлением уловил проблеск чужих эмоций. Легкое разочарование с примесью уважения. - Александр Александрович Воронцов, - вновь опустив палочку Геллерта на стол, произнес Крапивин не изменившимся ни на йоту тоном. - Второй секретарь главы отдела магического транспорта, Ваш бывший однокашник и лучший друг, не так ли? Теперь его разочарование стало понятным. Личность “сообщника” Геллерта они установили с самого начала, а, значит, за отведенное время он, как ему показалось, так ничего и не добился. Все еще упираясь лбом в стол, Геллерт расхохотался в беззвучном ликовании, но на фоне неутихающей дрожи нельзя было заметить разницу. Ты так ничего и не понял, идиот! - Ал…, - тем временем продолжал мракоборец, решив, что нашел его болевую точку. - Тот, чье обличье Вы использовали, чтобы проникнуть в штаб мракобоческого ведомства. Что ж, должно быть, вы двое по-настоящему близки, раз он позволил Вам так подставить себя и свою семью. С ужасом представляю, что их теперь ждет. Да, паршиво вышло. Но с этим он разберется позже. Сейчас жизненно необходимо подыграть мракоборцу так, чтобы он ничего не заподозрил. Потянуть время, привести мысли в порядок. - Он здесь ни при чем! Он ничего не знает! Я заставил его, применил Империус, - взвился Геллерт в притворной тревоге, заметив, что его волшебная палочка лежит сейчас чуть ближе к нему, чем к мракоборцу. Явная провокация. Он жадно на нее уставился. Тут неподвижного лица Крапивина впервые коснулась тень снисходительной улыбки. - О, неужели Вы думали, господин Гриндевальд, что нас устроит версия с подчинением воли, и мы не подвергнем Воронцова-младшего допросу, как и Вас? Мне уже доподлинно известно, что он добровольно согласился помочь Вам, прекрасно осознавая, что делает. Полагаю, если копнуть глубже, откроются и другие, более интимные детали ваших отношений? - Не трогайте его, прошу, - скривился он, все еще не отводя глаз от палочки, концентрируясь на знакомой до мельчайших неровностей светлой древесине. Еще немного. Сконцентрируйся, Гриндевальд! - Не тронем, - тут же пообещал Крапивин и, подначивая Геллерта, вовсе убрал руки со стола. - Вы, конечно, этих стен уже не покинете. Их еще никто не покидал. Но Вы можете помочь ему. Это очень просто. Мы лишь хотим узнать, кто дал Вам приказ. Вот и все. Сейчас. Геллерт медленно поднял остро сфокусированный взгляд на скучающее лицо мракоборца. - Гори, - велел он. Волосы мужчины вспыхнули алым пламенем.

***

Нет! Нет! Все должно было быть не так! Он бился в запертую дверь, размахивая палочкой без какого-либо эффекта. По плану он должен был выскочить из камеры и сбежать еще до того, как кто-либо поймет, что произошло. Но дверь, самая обычная, мать ее, дверь, не открывалась! Не открывалась! Вопли горящего мракоборца за спиной становились все истошнее. Тошнотворный запах паленых волос и плоти едким облаком заполнял легкие. Геллерт задыхался, кашлял, но продолжал в панике биться в дверь, пока вопли за спиной вдруг не прервались. Он резко обернулся, и его обдало жаром. Обгоревшее до костей лицо мракоборца таращилось из факела пламени сварившимися белками глаз. Затем оно перекосилось новым воплем, и на шее Геллерта крепко сомкнулись горящие руки...

***

- Аааааааа! Огонь пожирал кожу, въедаясь глубоко в плоть, плавя кости... - ...тише! Геллерт! Что такое? Больно? Чьи-то руки держали его крепко, но вместе с тем прохладные пальцы нежно касались лица, принося облегчение. - Ал?.. - замерев, срывающимся голосом спросил он, вглядываясь в обеспокоенные глаза живительно-синего цвета. Альбус ободряюще улыбнулся, ослабляя хватку, но не отнимая ладонь от его щеки. - Да, я здесь. Все хорошо. Ты в безопасности. Глубоко вздохнув, Геллерт зажмурился, прогоняя обрывки кошмара, и незаметно для себя мягко провалился в сон.

***

Он проспал до обеда, пока его не разбудили громкие крики Геллерта, беспокойно мечущегося по кровати в плену кошмара. Перепугавшийся спросонья Альбус насилу его успокоил. Затем обработал раны - Геллерт, к счастью, быстро уснул снова, и потому обошлось без жалобных просьб о зеркале, разрывающих Альбусу сердце - и обновил повязку. А после, ведомый внезапным вдохновением, достал со дна чемодана толстенный талмуд, посвященный основам трансфигурации живой материи. Магические протезы уже давно перестали быть чем-то диковинным, однако в отличие от других волшебных предметов, таких как палочки, одежда и метлы, их нельзя было запросто купить в лавке в Косом переулке. Насколько Альбусу было известно, магическим протезированием в Великобритании занимались только высококлассные маги-целители из подконтрольного аврорату отделения больницы Святого Мунго. Для того, чтобы получить нужный протез, необходимо было подать заявку и затем дождаться своей очереди - пострадавшие при исполнении авроры и прочие сотрудники Министерства шли вне ее - и все это вместе исключало какую-либо мало-мальскую анонимность. Чтобы обойти эту систему, можно, конечно, было попросить о помощи Дерека, но несмотря на то, что они весьма сблизились за последние два месяца, Альбус не считал, что вправе использовать их дружбу и просить о подобном. Нет. Не поэтому. На самом деле ради Геллерта он пошел бы на многое, без колебаний использовал чью угодно дружбу, но просто не был уверен, что аврору можно довериться в таком деликатном вопросе, как лечение Гриндевальда. И интуитивно понимал, что Азимуса лучше не просить об одолжении, когда дело касается нарушения закона. Поэтому оставалось лишь одно - создать протез своими силами. В трансфигурации и алхимии Альбусу практически не было равных. В магических научных журналах его называли не иначе как юным гением. Что говорить, даже сам Николас Фламель изменил своему затворничеству и первым вышел на контакт - явление доселе невообразимое. И, если уж целители из Святого Мунго справляются, справится и он. К тому же… Перелистнув страницу с преобразовательной схемой, Альбус взглянул на уже куда менее бледное, разгладившееся лицо спящего Геллерта. Стянутые бинтами золотистые локоны забавно торчали в разные стороны, из уголка по-детски приоткрытого рта подушку заливала слюна, но даже так, даже с изодранной в клочья половиной лица Геллерт казался ему воплощением всего того, что может дать человеку природа. Раньше Гриндевальд самодовольно согласился бы с ним. Но не теперь. Теперь на кону стоит нечто большее, нежели золотая медаль международной алхимической конференции.