***
Он знает. ОН ВСЕ ЗНАЕТ! Эта мысль била внутри подобно гонгу, заставляя Альбуса мелко дрожать всем телом. Оставшийся, чтобы помочь ему прийти в себя, Азимус хлопотал на кухне, заваривая чай*. Они с Джейкобом справедливо рассудили, что зрелище вроде вырванного человеческого глаза кого угодно потрясет до глубины души, тем более, если это - глаз знакомого человека. К тому же Альбус не аврор и к виду расчлененных тел не привык. Однако сам Альбус был уверен, что его бурная реакция здесь почти ни при чем. Окончательно и бесповоротно его выдало что-то другое - он тщетно пытался понять, что - но полная ликования, знающая улыбка Крапивина до сих пор заставляла его душу леденеть. - Вот, выпей, - присаживаясь на стул напротив, Дерек протянул ему кружку совсем как в тот сентябрьский день, и Альбус сделал несколько судорожных глотков крепкого сладкого чая. На сей раз обошлось без огневиски. - Прости за этот цирк. Вообще-то русские авроры всегда ведут себя образцово, но в этот раз все как с цепи сорвались. Особенно Крапивин. Я встречал его раньше и, честно говоря, остался о нем хорошего мнения, но, понимаешь, именно он вел допрос, с которого Гриндевальд умудрился сбежать. Это из-за его ошибки русскому аврорату пришлось публично признать, что их выставил на посмешище вчерашний школьник, - усмехнулся Дерек с толикой злорадства. - И это после того, как они столько лет утирали всем нам нос и хвастали недостижимым уровнем своих агентов. Так что дело тут не столько в самом Гриндевальде. Это уже дело чести. - Значит, теперь за мной установят слежку? - сдавленно спросил Альбус, насилу глотая чай. Геллерт, ты… просто неподражаем… - Еще чего! - праведно возмутился Дерек, еще сильнее изменяя своей обычной сдержанности. Похоже, эта ситуация вызывала у него не только смех. - Шеф вообще допустил это расследование только потому, что приказ пришел с самого верха. Разумеется, отказать в сотрудничестве мы не можем, но это не значит, что мы станем потворствовать ущемлению прав наших граждан. Никаких оснований следить за тобой у Крапивина нет, так что любые его действия в данном ключе будут незаконными. К тому же всем и так ясно, почему он из кожи вон лезет и хватается за любую зацепку. Ведь если он не справится, на его карьере будет поставлен крест, и более того… Заметил ожог на его голове? Гриндевальдова работа. Зуб даю, Крапивин не успокоится, пока не поймает мерзавца и не вырвет ему и второй глаз тоже. Альбус позеленел, чувствуя новый прилив дурноты. Опомнившись, Дерек запоздало прикусил язык, но, борясь с тошнотой, Альбус тем не менее не упустил случай задать самый безотлагательный вопрос: - Что это вообще за магия такая? Никогда не слышал, чтобы для поисковых чар использовались… части тела. Я просто не могу понять, зачем нужно было допрашивать меня, если он легко может найти Геллерта и сам. Прежде чем ответить, Дерек, поколебавшись, нехотя спросил: - Ты ведь не знаешь, где сейчас Гриндевальд? С ощущением, будто он пересекает черту, после которой нет возврата, Альбус бессильно откинулся на спинку стула и покачал головой. В конце концов, он действительно не знает. Азимус вздохнул с явным облегчением, и слегка понизил голос. - Признаться, я и сам не знаю, что это за способ такой, но подозреваю, что без темных искусств здесь не обошлось. Но, коль наверху всех все устроило, кто мы такие, чтобы задавать вопросы, ведь так? А вообще, хоть Крапивин не говорит об этом напрямую, сдается мне, что его этот “точный метод” на самом деле одноразовый. Иначе он не носился бы по городу как сбившаяся со следа ищейка, а устроил бы облаву на укрытие Гриндевальда. И еще…, - тут его вид стал немного виноватым. - Ты, правда, извини, что так вышло. Это я сказал Крапивину, что вы с Гриндевальдом знакомы. Решил, что он все равно узнает это через мисс Бэгшот, но в таком случае всплывет и та история, а тебе и так несладко пришлось… Но ты не думай! Тебе в любом случае ничего не грозило, даже если бы ты и прятал Гриндевальда. Ведь ты же не знал, что он преступник. Ох, Дерек-Дерек… - Спасибо, что снова заботишься обо мне, - слабо кивнул Альбус, оставив зародившееся чувство вины перед аврором маячить где-то на границах совести. Сейчас следовало выпроводить Азимуса как можно скорее, чтобы он, чего доброго, не столкнулся с ничего не подозревающим Геллертом. - Но я, наверное, лягу сегодня пораньше. - О, конечно, - понятливо кивнул тот, поднимаясь со стула и застегивая пуговицы пальто. - И, кстати, здорово, что к тебе, наконец, вернулась магия. Я знал, что ты сразу же возьмешься за какую-нибудь статью. Да и уютнее тут стало. - Она вернулась совсем недавно, я не успел тебе написать. А что тебе ответила Мартѝн? - с фальшивым любопытством поинтересовался он, меняя тему. Француженка с глубокомысленными университетскими лекциями и невинными развлечениями наподобие кинематографа казалась сейчас далеким сказочным прошлым. Услышав ее имя, Дерек сконфуженно порозовел. - Пока ничего… Ну, до встречи, Альбус. Обязательно свяжись со мной - моя визитка все еще у тебя? - если Крапивин начнет к тебе лезть. Я со всем разберусь. “Как иронично будет, - думал Альбус, вяло помахав ему вслед, - если британский аврорат поможет мне укрыть международного преступника”. Следующие несколько часов он просидел в одиночестве в стремительно темнеющей комнате, уставившись в черный квадрат окна с парадоксальной смесью надежды и отчаяния. Геллерт сбежал... ...снова оставив преследователей позади. Значит, он вне опасности. Геллерт сбежал... ..не оставив ничего, кроме глупой, едва не ставшей уликой записки. Снова умчался, бросив Альбуса наедине с проблемами. Геллерт сбе.... Тихо скрипнув, отворилось окно. Среагировав вперед осознания, Альбус вскинул палочку. - Это я, Ал! - разглядеть фигуру в темноте ночи было невозможно, но этот голос он узнал бы из тысяч других. - Геллерт! - ринувшись к нему, Альбус с неожиданной для себя силой втащил продрогшего юношу в комнату и прижал к себе так, что тот охнул от боли. - О, Мерлин! Ты в порядке? Не ранен? Где ты был так долго? Я думал, ты не вернешься! Крохотный огонек света, вырвавшись из осиновой палочки, замер над их макушками, высветив наполовину сосредоточенное, наполовину похожее на лишенный плоти череп лицо Гриндевальда. Игра теней, конечно же, но Альбусу все равно стало не по себе. - В пекарне, я ведь оставил записку, - высвободив руку, Геллерт швырнул коробку, шуршащую печеньем, на кровать. - И уже возвращался, когда увидел его. - Того аврора, - сразу же догадался Альбус, немного ослабляя хватку, но все еще не выпуская юношу из объятий. Словно осколки, торчащие из мягких опилок разбитой фарфоровой куклы, его радость пронзал страх. - Ты спрятался? - Сначала да, - кивнул Геллерт, демонстрируя длинные красные царапины на тыльной стороне руки. - А когда решил подобраться поближе и послушать, какая-то чертова драная кошка чуть меня не выдала. Так что пришлось уйти, но я все равно был рядом, следил, - повернув руку, он показал запястье. - Если бы тебе угрожала опасность, я бы сразу узнал. - Ну а потом? - чувствуя прилив благодарности, мгновенно загасивший наклюнувшуюся обиду, Альбус усадил его за стол, приманив из шкафа бутылек с бадьяном. Экстракта осталось буквально на донышке - со всеми ранами Гриндевальду скоро потребуется личный штат зельеваров. - Почему ты не вернулся, когда они ушли? - Хотел убедиться, что не будет засады, но это не важно, - отмахнулся Геллерт нетерпеливо. - Что они тебе сказали? Как он меня нашел? Черт. Альбус с огромным удовольствием утаил бы эту информацию, если б только это не стоило Геллерту серьезных проблем в будущем. Капая бадьяном на царапины, он упрямо поджал губы, но в конце концов рассказал ему все, стараясь не вспоминать, как жутко и невыносимо мерзко было видеть небесно-голубой глаз на ладони аврора. Едва он умолк, Гриндевальд, буквально содрогаясь от омерзения, заметался по комнате и разразился такой гневной тирадой, какой Альбус от него еще никогда не слышал. Из потока отборной немецкой брани он сумел вычленить лишь самые простые ругательства, такие как "мразь" и "ублюдок", но на сопровождавшие их, наверняка еще более красочные эпитеты его знаний не хватило. Опасаясь, как бы эта вспышка ярости не привлекла лишнего внимания - теперь им следовало быть еще более осторожными - Альбус попытался успокоить разошедшегося юношу: - Знаю, это ужасно неприятно, но, по крайней мере, Дерек уверен, что воспользоваться этим способом во второй раз Крапивин уже не сможет. А значит, мы в относительной безопасности. Но вышло в точности наоборот, и он лишь подлил масла в и без того неистовствующее пламя. Замерев, словно натолкнувшись на невидимую преграду, Геллерт резко на него обернулся, пронзив ледяным холодом пустой глазницы. Ярость Геллерта всегда сопровождалась буйством вышедших из-под контроля стихий - огня, льда и грозовых туч. - Похоже, ты забыл рассказать мне одну ма-а-аленькую деталь о своем новом друге, не так ли? - с гневной издевкой протянул он. - Этот твой Дерек, оказывается у нас, аврор. И, какое невероятное совпадение, именно ему поручили вести мои поиски! Что, Альбус, уже договорился об иммунитете для себя? Когда ждать наряд авроров? - Не говори глупостей, Геллерт, - тут же устало поморщился Альбус, справедливо полагая, что сейчас куда разумнее было бы сосредоточиться на основной проблеме - русском авроре. - Какой смысл мне выдавать тебя? - Ну, даже не знаю, - истерично махнул рукой Гриндевальд, изливаясь ехидством, - например, ради работы в Министерстве, о которой ты уже несколько раз упоминал? А, может, вас двоих связывает что-то еще? О чем вы так долго шептались тут наедине? Его недвусмысленные намеки виделись Альбусу настолько несостоятельными и лишенными оснований, что он счел унизительным воспринимать их всерьез. Куда важнее было понять, почему Гриндевальд вдруг перестал доверять ему. После всего, что он сделал, сколько трудов и сил вложил, его отношение и чувства к австрийцу казались Альбусу очевидными и не вызывающими сомнений. - Дерек - мой друг, разумеется он остался, чтобы поддержать меня, - спокойно ответил он, раздражаясь от того, что приходится оправдываться и что имя Азимуса вообще оказалось вовлечено в этот гадкий разговор. - И, поверь, я как никто другой хотел бы, чтобы твои поиски возглавлял не он, ведь тогда мне не пришлось бы поступать так низко, лгать ему и использовать для личной выгоды. Гриндевальд, естественно, услышал лишь одно. Подскочив к Альбусу почти вплотную, он набросился на него едва ли не радостно: - О, и как часто он оставался “поддерживать” тебя? То-то я смотрю, в квартире ремонт. И не надо говорить мне, что это твоих рук дело, магия вернулась к тебе гораздо позже, а я помню, какой кошмар был на потолке, пока не починили крышу! Вот только кровать наш красавчик-аврор что-то не догадался увеличить, - в притворном сочувствии сгримасничал Геллерт, и его тон стал запредельно язвительным. - Или он спешил и не оставался на ночь? Альбус уже почти нарушил данное самому себе обещание не вступать в эту глупую, совершенно бессмысленную ссору и оскорбленно ахнул, готовясь ответить что-нибудь колкое, но вдруг подозрительно сощурился: - А откуда ты знаешь, когда починили крышу? - и еще до того, как закончил фразу, вспомнил, с каким неестественным энтузиазмом, да еще и вне очереди рабочие занялись ремонтом. И как по пути на работу в тот день ему казалось, будто за ним кто-то следит. Его возмущенно вздымающаяся грудь опустилась, переполнившись теплом. - Ведь это был ты, да? Теперь уже Геллерт напоминал не хищную птицу, а, скорее, выброшенную на берег рыбу. Затем отточенным движением дернул головой, чтобы золотистые пряди упали на лицо, и отвел порастерявший свирепость взгляд. - Нет!.. Какая разница?! Речь сейчас совсем о другом! Но Альбус уже забыл все его пустые обвинения и злые слова. В тот жуткий день Геллерт не бросил его, не ушел, хоть и грозился. Он задержался, чтобы присмотреть за Альбусом, немного облегчить его участь. Геллерту… было не все равно. А ведь он все это время был уверен, что больше никогда не увидел бы Гриндевальда, не лишись тот глаза. - О, Геллерт! - сглотнув комок в горле, Альбус крепко прижал юношу к себе. Язвительный, ершистый и демонстративно равнодушный ко всему мирскому Гриндевальд позаботился о том, чтобы в его квартире не капало с потолка. Уму непостижимо! - Ты не представляешь, как это… как я… Что-то невнятно заворчав по-немецки, Геллерт, впрочем, и не подумал отстраниться, хоть и, заупрямившись, не обнял в ответ. - Какой ты глупый, - счастливо вздохнул Альбус, ожидаемо почувствовав, как напряглись плечи юноши, в корне несогласного с данным описанием. - Ведь тебе же прекрасно известно, что я люблю тебя. Чуть отстранившись, Альбус обхватил ладонями его лицо, желая, чтобы Гриндевальд по его глазам увидел, что он говорит совершенно искренне. Уставившись на него исподлобья, тот громко фыркнул, будто выпуская остатки гнева, а затем вдруг сварливо буркнул, окинув недовольным взглядом: - Когда это ты стал выше меня? - Я всегда был немного выше тебя, Геллерт, - покачав головой, улыбнулся Альбус и с наслаждением прижался к его губам. Спустя несколько мгновений ладони Геллерта заскользили вверх по его спине.***
В конечном счете решено было: во-первых, остаться в квартире, дабы не вызвать подозрение внезапным переездом Альбуса в другое место, во-вторых, на какое-то время залечь на дно (никаких походов за печеньем!) и, в-третьих, вплотную заняться проблемой протеза. А в-четвертых, они окружили квартиру всеми защитными и сигнальными чарами, которые знали. Скрепя сердце, Геллерт согласился, что помощь и покровительство аврора им ничуть не помешают, а потому Альбус попросил Дерека, чтобы его жилище внесли в программу защиты свидетелей. Таким образом их маленькая квартирка в центре Ист-Энда стала своего рода неприступной крепостью, практически государством внутри государства. Но все эти меры предосторожности, вплоть до того, что Альбус не позволял Геллерту колдовать слишком уж яркий свет в комнате, оказались напрасными, когда спустя несколько дней затишья от Азимуса пришла весточка, что Крапивина выслали обратно в Россию “за вопиющее превышение полномочий”. В этот день они с Геллертом, изнывающим от необходимости сидеть в четырех стенах, устроили самый настоящий праздник и, на всякий случай замаскировав юношу под старика, совершили набег в ближайшую пекарню, а после поедали еще теплые, посыпанные сахарной пудрой булочки прямо посреди улицы. И гуляли по магловским кварталам всю ночь напролет, греясь то магией, то подаренными друг другу украдкой поцелуями, причем Альбус хихикал каждый раз, когда Геллерт щекотал его своей шикарной наколдованной бородой. Подобные вылазки в скором времени вошли у них в привычку, и они уже не оглядывались, гуляя по улицам, тем более что присланный на замену Крапивину аврор, ознакомившись с рапортами Дерека и Джейкоба, Альбусом совершенно не заинтересовался. Сам Альбус ради заработка взялся за перевод последней статьи Николаса Фламеля с французского для “Трансфигурация сегодня”, но, конечно, не работал над ним и вполсилы, всего себя посвящая разработкам необходимого Геллерту протеза. В итоге проблема, над которой он бился уже так долго, наконец, начала понемногу разрешаться. Первый толчок на пути к этому произошел ближе к середине ноября, когда они с Геллертом прогуливались по шумной Чипсайд, разглядывая принарядившиеся к Рождеству витрины. Вниманием Альбуса завладела витрина небольшого ювелирного магазина, в которой публике было представлено настоящее произведение искусства - фарфоровая кукла-гейша в роскошных одеждах и с искусно расписанным бумажным зонтиком в руках. Слои алого и изумрудного шелка, ниспадающие по ее фигуре, были расшиты золотой нитью, в гладкой черной прическе богато блестели гребни, украшенные листьями клена из кроваво-красной яшмы и гинкго из зеленого нефрита, а с белого как снег кукольного лица лукаво глядели черные агаты-глаза. - Не слишком ли ты стар для кукол, Альбус? - весело съехидничал Геллерт, нетерпеливо потянув его за рукав. Лихо сдвинутая на правый глаз кепка и густая борода должны были придавать ему вид старого морского волка, но временами он забывался, и его выдавала пружинистая молодая походка. Впрочем, после того, как его рана зажила полностью, оставив лишь маленький шрам на внешнем углу глазницы, настроение у юноши заметно улучшилось, и личина больного старика разваливалась на нем, как разношенный башмак. - Геллерт, - медленно выговорил Альбус, не отрываясь от фарфорового лица с тонкой, хранящей неведомые тайны улыбкой. - Нам нужен драгоценный камень. - А может, обойдемся пакетиком тянучек, что думаешь? - продолжал смеяться Геллерт, заглядывая ему за плечо. - Нет, ты не понимаешь, - Альбус перевел на него горящий озарением взгляд. - Мы сделаем тебе глаз с ядром из драгоценного камня. Ведь они очень хорошо хранят магию (коэффициент 4,8 в таблице магической емкости материалов), отлично поддаются трансформации и почти не разрушаются со временем. Даже сквозь густоту бороды было заметно, насколько Гриндевальду понравилась эта идея. В ювелирном их встретила учтивая улыбка продавца в дорогой шелковой жилетке, которому, однако, не составило труда определить приблизительно финансовое состояние двух господ и значительно сбавить градус радушия - ровно до той степени, чтобы просто терпеть их присутствие в магазине. Внушительного вида мужчина в потертой, натянутой по швам куртке сурово глянул на них из неприметного угла за витриной с серебряными ложками. Но Альбуса все это не особенно смутило, он рыскал глазами по витринам, внутренне холодея от ценников с изящными нулями, в поисках подходящего по размеру и чистоте камня. В конце концов, ничего нужного в лавке на Чипсайд, разумеется, не нашлось, хоть по оскорбленному виду продавца можно было понять, что он о сложившейся ситуации прямо противоположного мнения. Посему следующие несколько дней они с Геллертом методично обходили все ювелирные лавки и ломбарды Лондона, в том числе побывали и на знаменитой Хаттон-Гарден - средний ценник за изделие в местных магазинах приближался к стоимости украшения гоблинской работы. Тут, конечно, уже было из чего выбрать. Альбус остановился на рубине красивой каплевидной формы, венчавшем голову золотой змеи, браслета в модном египетском стиле. Теперь дело встало за необходимой - а она была баснословной - суммой. Геллерт, конечно же, тут же предложил не заморачиваться и без лишних премудростей украсть браслет, дескать, с хозяина не убудет. Альбусу такой вариант жутко не нравился, но Гриндевальд без глаза нравился ему еще меньше. Покинув ювелирную лавку, они направились вниз по наводненной прохожими, грохочущей экипажами улице. Причем с каждым шагом Альбус раздражался все больше и заранее злился на себя, так как отлично понимал, что так или иначе, а особенного выбора у них нет, и что рано или поздно он поддастся на уговоры Гриндевальда. А пока - тот, не обращая внимание на угрызения совести, которыми мучился его друг, воодушевленно размышлял, каким образом обставить кражу как самое обычное магловское ограбление. Еще даже не согласившись на его план, Альбус, тем не менее, наотрез отказывался заодно прихватить несколько драгоценностей помимо браслета, на что Гриндевальд только закатывал глаз