***
Среди четырехсот двенадцати пассажиров лайнера фамилия Эткинд, разумеется, не фигурировала, однако, сто семьдесят шесть женщин из этого списка по-прежнему проживали на территории США, а сорок три - непосредственно в Нью-Йорке. Что ж, сорок три - это уже то, с чего можно начинать. - Неплохо, Абернэти, - удовлетворенно кивнул Геллерт, пряча папку со списком и адресами в запирающийся ящик стола. - Ты хорошо поработал. - Спасибо, сэр, - отозвался тот с явным облегчением, но все же не позволил себе расслабиться, сидя на самом краешке стула и сложив потные ладони на коленях. Лиам далеко не единственный нервничал, попадая в кабинет Персиваля Грейвза, но следовало учитывать, что ему единственному грозили увольнение и тюрьма - и за прошедшие месяцы он сильно похудел и осунулся, а желтоватые синяки под глазами придавали ему сходство с больным чахоткой. Геллерту, пожалуй, даже стало его жаль. - Ты ни с кем не обсуждал это задание? - откинувшись в кресле и тихо барабаня пальцами по столу, строго спросил Геллерт, прощупывая взглядом его сведенное напряжением лицо и подточенные стрессом барьеры разума. - Нет, сэр! - громким шепотом уверил Лиам, выпучив и без того большие глаза. - Как Вы велели. - Хорошо, - задумчиво протянул Геллерт, чувствуя страх Абернэти так же ясно, как запах помады для волос, коей обильно блестел его косой пробор. Нотки ненависти присутствовали тоже, но едва ли ее теперь хватило бы, чтобы активировать вредноскоп. Даже такой человек как Лиам не мог не признать, что виноват. А ничто так не располагает к человеку, как чувство вины перед ним. - Гриндевальд или он же в облике Брукнера не пытался выйти с тобой на связь? - Нет, сэр! Я не видел его с того дня, как… - Хм, - встав с кресла, Геллерт отошел к окну, прекрасно представляя, как мучительно долго тянется для Абернэти эта пауза. И, проводив взглядом промчавшийся по улице, сверкнув отблеском закатного солнца, экипаж, выудил из кармана жилета часы, по привычке мельком глянув на внутреннюю поверхность серебряной крышки. Вот только вместо обычной гравировки с памятной датой и именем владельца надпись сейчас гласила: “Он сделал”. То было сообщение от Багрова, обладающего точной копией этих часов, и значило оно, что Вуд успешно справился с заданием. Наконец-то! Геллерт резко обернулся, захлопнув часы с громким щелчком, и Лиам, о котором он, по правде говоря, уже успел забыть, испуганно подпрыгнул на стуле. - На сегодня все, Абернэти. Ты много работал, так что отправляйся домой и отдохни, - велел Геллерт, по пути стягивая пиджак со спинки кресла. - Вернешься в понедельник. Получивший таким образом целых четыре дня оплачиваемого отпуска Лиам сперва не поверил своим ушам - никогда раньше его работу не оценивали так высоко! Но мистер Грейвз, кажется, был вполне серьезен, и Лиам, заторможено моргнув, вскочил на ноги. - Спасибо, сэр! - Возможно, я напрасно недооценивал тебя все эти годы, - на ходу вытягивая манжеты рубашки из рукавов пиджака, добавил Геллерт, а, поравнявшись с Абернэти, положил ладонь ему на плечо. - Гриндевальд подобрался ко мне через тебя, но не с твоей помощью, Лиам. Я всегда буду это помнить. Смущенно порозовев, тот не нашел, что на это ответить, и, легонько похлопав его по плечу, Геллерт оставил Абернэти осмысливать случившееся в одиночестве. Привилегией заместителя главы аврората был гибкий ненормированный график работы и вытекающая из него возможность покидать штаб по одному лишь ему ведомым делам. Не так часто, учитывая характер Грейвза-трудоголика, как этого хотелось бы Геллерту, но все же достаточно, чтобы мелькать на другом материке по несколько раз в месяц, а то и в неделю. Вот и сейчас, покинув Нью-Йорк Уорлд Билдинг, он трансгрессировал сначала в заброшенный домишко на окраине Гарлема - чтобы убедиться, что за ним нет хвоста. А затем, с трудом выждав полчаса, дабы рассеялось действие оборотного зелья - узнай кто Грейвза в Европе, и все планы пойдут насмарку - уже вполне привычно воспользовался меткой. В Париже стояла глубокая ночь. Прохладный ветер колыхал простыни на натянутых между домами веревках, и от него же, казалось, тихо мерцали звезды в высоком чернильном небе. Чтобы не рисковать лишний раз, Геллерт приучился прыгать не на улицу, а на крышу одного из магловских домов. Ведь дом Фламелей, о чем он запоздало подумал во второй свой прыжок сюда с помощью метки, наверняка защищен очень мощными чарами - поэтому-то Геллерта и отталкивает от Альбуса, находящегося в его стенах. А привлекать внимание Фламелей ему пока не очень-то хотелось. Быстро оглядевшись и втянув носом прохладный воздух - тот был здесь совсем не тем, что в Нью-Йорке, но Геллерт так и не мог определиться, какой нравится ему больше - он сосредоточился было на череде дальнейших трансгрессий с конечным пунктом в деревушке Валльгау, но краем уха уловил шорох. И, резко обернувшись с выставленным считанные доли секунды магическим щитом, встретился с двумя зелеными огоньками глаз. Какой-то зверек таращился на него с ближайшей каминной трубы. Кошка? Успокаивая понесшееся галопом сердце, Геллерт развеял щит лаконичным движением палочки и хмыкнул. Да уж, эта двойная жизнь сделает из меня параноика раньше времени. - Кис-кис-кис, - позвал он ласковым шепотом, осторожно приблизившись к трубе. - Не можешь слезть? Прыгай ко мне. Немного помедлив, кошка и правда прыгнула, но не в протянутые руки, а прямиком ему на голову, и не ожидавший подобного (и получивший царапину) Геллерт громко вскрикнул. - Ай! Чтоб тебя, дура! - Я настоятельно рекомендую Вам не оскорблять мою жену, месье Гриндевальд, - раздался строгий голос за его спиной, и в тот же миг тело Геллерта перестало слушаться хозяина. В этот раз сердце, споткнувшись, ухнуло вниз, кажется, до самого фундамента. От ужаса волосы на затылке встали дыбом. КТО?! КАК?!! - Мы не знакомы, месье Гриндевальд, - ответил на мысли Геллерта голос, и его обладатель - худощавый старик с лысой макушкой, но длинной до земли бородой - шагнул из-за его спины. На руках у него сидела, сверкая изумрудами глаз, не кошка, а куница с острой хитрой мордочкой. Почесав ее за круглым ушком, старик добавил. - Но мое имя Вам известно. Догадка озарила оцепеневшее сознание Геллерта яркой вспышкой. - Вы - Николас Фламель! - сипло шепнул он, обнаружив, что может двигать губами. - Николя, - спокойно поправил тот, и куница спрыгнула с его рук на землю, описав изящную дугу и обернувшись высокой женщиной средних лет со струящимися по спине волнистыми рыжими волосами. Она улыбнулась Геллерту, чуть сощурившись. - А это моя жена, Перенелла. Геллерт едва не взвыл. Анимаг… Твою мать! Клюнул на такую ерунду! Он дернулся, призвав для этого всю первомагию, на которую был способен, но тщетно - магия Фламеля очевидно была намного-намного сильнее, и без палочки не стоило и пытаться. Упрямо закусив губу, Геллерт изо всех сил постарался вернуть мало-мальский контроль над своим лицом - блеф и самоуверенность не раз помогали ему в самых безнадежных ситуациях. А мысли меж тем метались в черепной коробке как найденная в шкафу моль. И что теперь? Они сдадут меня или… А где Альбус?! - Альбус ничего не знает об этом, как и о Ваших визитах в Париж, - пояснила мадам Фламель, прокручивая что-то тонкое в пальцах. - И нет, не беспокойтесь, Ваши мысли неприкосновенны - догадаться, о чем Вы сейчас думаете, совсем не сложно. Тайны Альбуса тоже в сохранности, но не могла же я впустить в свой дом человека, о котором ничего не знаю, - она вновь улыбнулась, легко и вполне дружелюбно, но от этой улыбки сомкнутую челюсть Геллерта свело судорогой. - Разумеется, я навела справки, а потому неплохо осведомлена, в том числе, по какой причине Вы так настойчиво ищете с ним встречи. - Вот как? - более менее собравшись, поинтересовался он, вежливо вскинув брови. - И что же Вам известно? - О Вашем Поиске, о проблемах с законом в нескольких странах, о школьном инциденте и, - она кивнула на его правый глаз, - конечно, о Вашей утрате. Замечательно. Ну просто отлично. - Да, Альбус постарался на славу, - наведя на Геллерта незнакомый ручной прибор с несколькими линзами всех цветов радуги, подал голос Фламель, и в нем звучала гордость. - Проявитель не выявляет никаких следов преобразования. - Он очень талантливый мальчик, - повернувшись к мужу, согласилась Перенелла таким тоном, будто они вдвоем премило беседовали на летней террасе за чашкой кофе. - И очень самоотверженный. Геллерта всего аж перекосило. Он поклялся себе, что больше никто никогда не посягнет на его свободу, но вот опять… Я вам не музейный экспонат! Но прежде чем его негодование вылилось в пылкие слова, мадам Фламель возвратила на него свой внимательный, изучающий взгляд, а спрятавший прибор Николя спросил: - Поведайте нам, месье Гриндевальд, будьте любезны, откуда Вам известен точный адрес нашего дома? - Он мне не известен, - едко ответил Геллерт, рассудив, что блефовать сейчас невыгодно и совершенно неуместно. - Я перемещаюсь к Альбусу, не к вам. Но каким именно образом, сказать не могу, ведь это также и его тайна, - он и не подумал сдержать злорадную ухмылку. В конце концов, Фламели сейчас могут сделать с ним все, что пожелают, а умолять и заискивать в, возможно, последние мгновения жизни ему не позволяла гордость. - Спросите у него, если вам интересно. Фламели молча переглянулись, наверняка ведя мысленный разговор. Но Геллерт был слишком раздражен, чтобы смиренно ждать его окончания. - Это все, что вы хотели узнать? - Узнать? Нет, месье Гриндевальд, по большому счету мы хотели не расспросить, а предупредить Вас, - вновь оглянувшись на него, приблизилась Перенелла. Ростом она оказалась чуть выше Геллерта, точь-в-точь как Альбус, да еще это красное золото волос… Ему вдруг подумалось, что Фламели вряд ли явили бы свой истинный облик, а, значит, это была чистой воды издевка. - Сомневаюсь, что Вы воспользуетесь советом не продолжать Поиск, однако, советую запомнить вот что, - тут она выдержала почти театральную паузу. - Забудьте дорогу к нашему дому. И не смейте впредь вовлекать Альбуса в свои сомнительные предприятия. Всего два этих простых условия - и наши с Вами пути больше никогда не пересекутся. Это, - она подняла руку, материнским жестом смахнув золотистую прядь с его лба, - понятно? Сука. Скрипнув зубами, Геллерт медленно кивнул. - Более чем. - Рада, что мы друг друга поняли, месье Гриндевальд, - улыбнулась мадам Фламель, шагнув спиной к своему мужу. В тот же момент Геллерт ощутил, как к его телу вернулась подвижность. - Вы можете идти. Она давала разрешение. И прекрасно знала, как его это бесит. И наслаждалась моментом. Геллерт точно это знал. Он сам был таким. Намеренно не спеша, он отряхнул пиджак от несуществующей пыли, вынул из кармана, стиснув в кулаке до белых костяшек, волшебную палочку и еще раз волком взглянул на Фламелей. Прохладный ночной ветер мягко колыхал одежды, длинную седую бороду алхимика и ярко-рыжие волосы его жены. Оба глядели на Геллерта с вежливым вниманием, и от обоих веяло силой и спокойствием - ни напряжения, ни видимой настороженности. Они совершенно не усматривали в Геллерте противника. Не потому, что превосходили его числом - разница в силе была слишком велика, все равно что суммировать бесконечности - а по той же простой причине, по которой взрослый не взял бы в расчет младенца. Геллерт и есть младенец и в их глазах. И любые его потуги сейчас будут выглядеть смехотворно. Нет, не сейчас. Возможно, позже, когда у меня будет Старшая палочка. Вот тогда и поговорим. Коротко поклонившись на дуэльный манер, он трансгрессировал прочь.***
Поезд алой стрелой несся по изумрудно-синему морю горечавки, и его длинный хвост терялся в сизом июльском мареве. Солнце, палящее из-за невысокого горного хребта, слепило в окна. Через полчаса они прибывали в Базель. Потянувшись и смахнув за плечо нагретые солнцем волосы, Альбус убрал в портфель последний выпуск «Трансфигурации сегодня», который так и не открыл, увлекшись созерцанием живописных альпийских лугов. Да, в магловском способе передвижения была своя прелесть. К тому же таким образом Альбус обеспечил себе, если не учитывать спящего соседа по купе, несколько часов сладкого одиночества - удовольствие, которым ему теперь редко удавалось насладиться. Постоянные светские мероприятия, встречи, интервью - в общем-то и сейчас он как раз ехал из Страсбурга, где заключил контракт с владельцем «Trésor», крупнейшим производителем магических сейфов, чьими услугами пользовались банки всего волшебного мира. По контракту Альбус за весьма щедрое вознаграждение - хоть деньги и не являлись первостепенной целью (а впрочем, получить некоторую финансовую независимость от Фламелей тоже неплохо) - должен был модифицировать свое изобретение под нужды производства, дабы вековой девиз компании «Безопасность, долговечность, надежность» не пришлось переписывать в изменившихся условиях. Ибо с того момента, как было опубликовано скандальное интервью Роберта Вуда, не проходило ни дня без новости о деятельности сопротивления. В народе их еще называли вуддитами, намекая на схожесть с движением луддитов, в начале XIX века протестовавших против внедрения станков и прочих машин на замену людскому труду в промышленном производстве. Так же, как их маглы-тезки, эти волшебники боролись с новым порядком самым радикальным образом - били витрины магазинов волшебных товаров, организовывали забастовки рабочих, уничтожали склады с сырьем и готовой продукцией - в общем, всячески препятствовали магическому производству. От этого, конечно, в первую очередь страдали владельцы предприятий, несущие колоссальные убытки, и Министерства всей Европы утопали в жалобах и угрозах, в то время как простые потребители в большинстве своем молча ждали, когда правительству не останется другого выхода, кроме как отменить закон О’Брайена - и тогда уровень цен и доступность магических товаров вернутся в норму. МАКУСА со своей стороны яростно критиковал мягкотелось европейских коллег, грозя экономическими санкциями в случае, если те пойдут на поводу у вуддитов и отменят действие закона на территории Европы. А в конце июня в Рупоре Америки и вовсе вышла язвительная статья, автор которой выражал недоумение от того, что европейским аврорам оказалась не по зубам горстка вуддитов - вчерашних рабочих. И будто в насмешку над этой статьей в первую неделю июля по всей Америке почти одновременно прогремела череда диверсий на крупнейших магических предприятиях, приведшая к самому жесткому дефициту волшебных товаров за последние полтора века. В то же самое время во все крупные магические газеты было направлено послание вуддитов, в котором те брали на себя ответственность за каждую забастовку и каждую диверсию, а также Манифест - в нем выражались ключевые принципы и намерения вуддитов. Авторами Манифеста значились брат и сестра Вуд, а следом за ними шло имя Геллерта Гриндевальда. Геллерт, наконец, публично заявил о себе. Печать Манифеста запретили магические правительства всех стран, и именно поэтому вскоре его прочло подавляющее большинство волшебников, даже те, кто до этого умудрялся сохранять счастливое неведение относительно происходящего в мире. Альбус помнил, как задрожали его руки, когда он увидел в списке это имя. Хотя, наверное, он и так узнал бы автора текста - Геллерт угадывался в каждом до единого слове. К тому же Альбус сам когда-то помог отполировать эти речи до ослепительного блеска. “Магический мир бьется в агонии. В агонии вырождения и всеобщей деградации. Волшебники и волшебницы живут как крысы, стараясь не попасться на глаза маглам, а с недавних пор подполье, в которое мы добровольно себя загнали, замуровано окончательно. Закон О’Брайена довел Статут о секретности до крайности, до абсурда. Там, где нет прогресса, нет и стабильности - только регресс. Волшебники и волшебницы всего мира ежедневно сдерживают свой истинный потенциал, но ради чего? Ради сомнительной безопасности маглов. Маглов, которым уже давно по силам постоять за себя. Маглов, которые в состоянии понять, как ценен мир с соседями-магами. А если нет - тогда нам тем более нет нужды прятаться. Веками нам внушали, что ситуация слишком сложна, что баланс слишком хрупок, что наши оковы эфемерны. Но это не так. Ситуация банальна, мир хрупок, но лишь потому что стоит на лжи и страхе, а наши оковы - крепче, чем когда-либо. Мы призываем раз и навсегда пресечь губительную практику отчуждения и самоограничения. Мы требуем свободы, открытости и равенства возможностей. Мы хотим будущего нашим детям. Мы верим, что оно будет светлым...” И тому подобное. Альбус сохранил копию Манифеста и часто ее перечитывал, и чем чаще читал складные, праведно пылающие строки, тем меньше понимал, почему сейчас не с вуддитами. Не рядом с Геллертом. Ровно до тех пор, пока перед глазами не всплывал окровавленный мешок костей, в который перед смертью превратился Крапивин. Геллерт говорил правильные слова и делал правильные вещи, но Альбус чувствовал, что что-то не так. Было глубоко во всем этом что-то неправильное, настораживающее, но может, если Геллерт и дальше ограничится забастовками и другими кознями, не влекущими за собой человеческие жертвы… А пока, невесело гадая, где он сейчас, Альбус ехал в Базель, туда где в эти дни проходил Международный аврорский конгресс. Его, в попытке затмить бурной деятельностью очередной крупный удар по репутации, экстренно созвал ни много ни мало сам президент МАКУСА. В последнем письме Дерек упоминал, что отправится туда в составе американской делегации, так что Альбус, будучи неподалеку, решил воспользоваться удобным случаем и повидать друга. Базель очаровывал с первого взгляда, и хоть это был третий по размеру город в Швейцарии, нарядное здание городской ратуши из красного песчаника Альбус нашел без особого труда. И сразу же увидел Азимуса, курящего на ее ступенях вместе с группой незнакомых авроров. - Альбус? - швырнув сигарету в урну, тот слетел по ступеням и радостно обнял его, похлопав по спине так, что Альбус чуть не выронил портфель. - Как здорово, что ты смог приехать! Ух, как давно мы не виделись! Я скучал! - И я тоже, - тепло улыбнулся он, живо представляя, как истосковался Дерек по родным и близким на чужбине, ведь его командировка длилась уже несколько месяцев. - У вас перерыв? - Ага! - лучась радостью, кивнул Дерек, вынимая из кармана портсигар. - О’Брайен сцепился с главой голландского аврората, так что решено было сделать паузу, чтобы все остыли. Ты бы их видел - жуть! Я и не думал, что… Слушая необычайно оживленного Дерека, Альбус вдруг физически ощутил на себе чей-то тяжелый как свинцовая гиря взгляд, и, глянув другу за спину, обнаружил, что к ним, стуча каблуками по ступеням, приближается аврор лет сорока с выражением крайнего неодобрения на суровом, гладко выбритом лице. - Дерек…! - едва успел шепотом предупредить Альбус, недоумевая, что такое они могли нарушить. - У Вас, мистер Азимус, смотрю, друзья по всей Европе, - без намека на дружеское подшучивание сказал мужчина, пробуравив Дерека строгим взглядом. - И с каждым, понятное дело, непременно нужно поболтать. А потом мы тратим недели, чтобы отыскать утечку, и на нас сыпятся обвинения в некомпетентности. - Простите, сэр, - Дерек, похоже, не особенно удивился отчитывающему тону мужчины, из чего Альбус сделал вывод, что перед ними не кто иной как Персиваль Грейвз (Азимус частенько ворчал на свое временное начальство). - Это Альбус Дамблдор, он… - Я знаю, кто он, - оборвал его Грейвз, переводя на Альбуса цепкие как клещи карие глаза. - Мистер Дамблдор, похоже, я ошибся, полагая, что область Ваших интересов ограничивается наукой? - Напротив, Вы совершенно правы, мистер Грейвз, - отвечал Альбус прохладно, но безукоризненно учтиво, не желая, чтобы Дерек получил выговор из-за него. - Я вовсе не хотел отвлекать мистера Азимуса от его обязанностей, только подошел поздороваться. - Гм, - сделав затяжку, Грейвз отбросил окурок, и тот растворился тонкой дымкой, не успев коснуться тротуара. Затем он поправил пиджак, разгладив единственную складочку. - Перерыв заканчивается через пять минут, Азимус, - и, не удостоив больше Альбуса взглядом, развернулся и стремительной, вдалбливающей каблуки в землю походкой направился прочь. - Он всегда такой подозрительный? - шепотом спросил Альбус, когда они с Дереком двинулись вдоль ступеней под любопытными взглядами курящих авроров. - Всегда, когда дело касается Гриндевальда, - вздохнув, ответил Дерек без прежней веселости, убирая так и не начатую сигарету обратно в портсигар. - Тот для него как бельмо на глазу, так что Грейвз все эти месяцы постоянно пропадал на улицах, лично опрашивал возможные контакты Гриндевальда. Работал почти круглосуточно. И вот мы узнали, что тот давно уже смылся в Европу. Сам понимаешь, настроению Грейвза это на пользу не пошло. К тому же, - Дерек неловко покосился на Альбуса, - он ведь знает, что вы были знакомы. - А, ну да, - только и ответил тот, и они перевели разговор в другое русло, на новость о том, что Лора, устав ждать любимого из командировки, в конце концов, ушла от него к другому мужчине. Дерека это, впрочем, похоже, не сильно расстроило. - Если честно, писать ей в последнее время стало ну совершенно мучительно, - закатив глаза, признался он и с простодушным любопытством поинтересовался. - А ты, Альбус, ни с кем не познакомился? Ты же сейчас знаменитость. Девушкам это нравится. На этот вопрос Альбус не сразу нашел, что ответить. Столько знакомств, сколько он завел за последнюю пару месяцев, у него еще никогда не случалось, но никаких романтических помыслов не возникло и в помине. Интересно, уже можно начинать оправдываться тем, что я влюблен в науку? По истечении пяти минут Дереку действительно пришлось вернуться обратно в Ратушу - для маглов аврорский конгресс выглядел как съезд скобяных дел мастеров с размерной линейкой дверных петель на повестке дня. Договорившись позже встретиться с ним в ресторанчике у моста Wettsteinbrücke, подальше от гостиницы, в которой остановилась американская делегация, Альбус отправился гулять по узеньким улочкам Базеля, закинув портфель за плечо и тихо мыча что-то веселое себе под нос. Погода стояла отличная, лишь самую малость более жаркая, чем того бы хотелось, так что Альбус позволил себе расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки и вскоре начал вертеть головой по сторонам в поиске уличного кафе, где можно было бы ненадолго присесть и заказать какой-нибудь прохладительный напиток. Поворачивая то влево, то вправо самым случайным образом и любуясь на ходу колоритными фасадами домов, он все больше углублялся в сплетение узеньких средневековых улиц и спустя некоторое время решил все же вернуться немного назад, ибо так он никакое кафе точно не найдет. Стоило ему развернуться, сощурившись от вспыхнувшего в окне дома напротив солнечного зайчика, как его зрение померкло. Пошатнувшись на середине шага как пьяный, он ошарашено повел ладонью в сплошной черноте перед глазами, другой рукой инстинктивно пытаясь нащупать опору. Что это?! Солнечный удар?.. Тут что-то с силой вжало его в стену, так что из легких выбило весь воздух, и, не успел Альбус опомниться, как его округлившийся в беззвучном возгласе рот пленили чьи-то губы. Что.. Это шокировало его куда сильнее потери зрения. Настолько, что несколько мгновений он пребывал в полнейшем ступоре, позабыв о том, что вообще-то волшебник и, в конце концов, может банально оттолкнуть наглеца - а это определенно был мужчина - руками. Но едва его ладони уперлись мужчине в грудь, тот хищно прикусил его губу и прерывисто выдохнул: - Ал… Ни чужой тихий голос, ни тонкие сухие губы с привкусом табака, ни руки, крепко прижимающие к теплым кирпичам, не были ему знакомы. Но этот поцелуй, этот вздох… - Геллерт! - выронив портфель, он вцепился пальцами в непривычно короткие, жесткие волосы на его затылке, и, не помня себя, с жаром возобновил поцелуй. С несдержанным мычанием Геллерт углубил его, обхватив горящее лицо Альбуса обеими ладонями, и прижался еще сильнее, всем телом вдавливая в стену, не позволяя отстраниться ни на дюйм. Как будто Альбус допустил бы подобное. Язык Геллерта исследовал его рот с жадностью их первых поцелуев, подрагивающие огрубелые пальцы поглаживали скулы и шею, зарываясь глубоко в рыжие волосы, а сквозь тонкую летнюю одежду Альбус чувствовал восхитительную твердость и напряжение незнакомого ему тела. Он и не представлял, как сильно истосковался по этому. Несколько долгих, жарких минут между ними не было ничего кроме ненасытных, отчаянных поцелуев. О том, что они находятся посреди пусть даже и пустой улицы Альбус забыл напрочь. Ничто сейчас не имело значения - ни место, ни время, ни причина, по которой Геллерт оказался здесь, ни новый облик, который Альбус все равно не мог увидеть. Ничто. - Геллерт! - когда в легких совсем не осталось воздуха, вновь позвал Альбус, слепо уткнувшись в изгиб его шеи. Аромат этого тела был тяжелым и терпким, и совсем не таким будоражащим, как у Геллерта, но все же… - Я скучал, - шепнул тот, целуя его за ухом. И прежде чем Альбус расплавился от нежности, добавил еще тише. - Ужасно. Невозможно было описать, что эти простые слова сделали с ним. Словно с груди сняли тугой железный обруч, и он, наконец, смог нормально вдохнуть. Словно судорога, скручивавшая его месяцами, прошла. - Ох, и я тоже, - с колоссальным облегчением признался Альбус, сглатывая подступившие слезы и прижимая Геллерта к себе крепче. - И жутко волновался. - Так может, больше не будем расставаться? - предложил тот, следуя цепочкой трепетных поцелуев вниз по его шее, а затем губы Геллерта оторвались от него, и он снова обхватил лицо Альбуса ладонями, наверняка пылко вглядываясь в его незрячие глаза. - Ты по-прежнему нужен мне. Ох, Геллерт... Альбус ждал, что к этому все и придет, и был даже рад, что не видит сейчас пламя в