***
Четверть часа спустя, отогревшись чаем и магией Альбуса, они вернулись в его детскую спальню - задерживаться в гостиной или на кухне не желал ни тот, ни другой. Тем временем небо за окном приобрело густой свинцовый оттенок, часть которого будто осела в груди Альбуса давящей тяжестью смирения. Дерека, правда, больше нет? Желание заставить Геллерта страдать никуда не исчезло. Будь он здесь, Альбус бил бы его, не прибегая к магии, до тех пор, пока не выбил бы весь дух. И эта совершенно несвойственная ему, примитивная жажда физической расправы даже не пугала. Он имел на нее полное право. Я заставлю Геллерта расплатиться сполна. - Дерек был хорошим человеком, - наконец, нарушив скорбное молчание, сказал Аберфорт, сверля пустую кружку мрачным взглядом. - И отличным аврором. Джастин вечно им хвастался, аж тошнило, но больше всего им гордилась миссис Азимус, - он медленно провел ладонью по лицу, запустив пятерню в рыжие космы. - Она всегда была так добра ко мне. Звала к себе каждое лето, даже когда я уже закончил школу. Не представляю, как она это вынесет. Альбус же с болью подумал о маленьком Андре, Мартѝн и ее еще не рожденном ребенке. Ты хоть представляешь, сколько судеб искалечил, Геллерт, только чтобы задеть меня? - Надо ехать к ним, Ал, - отставив кружку, решительно заявил Аберфорт. - Поддержать. - Нет. - Что значит нет? - тому явно показалось, что он ослышался. - А что тогда ты намерен делать? Предвидя его недовольство, Альбус невозмутимо расправил складки мантии на коленях. - Для начала - узнать, что такое ты совершил, что тебя отправили в Азкабан без суда и следствия. - Что?! - Аберфорт возмущенно выпутался из одеяла, в которое брат его закутал. Это заняло некоторое время. - Да причем тут это сейчас вообще? Мы нужны в Лондоне, Альбус! - Нет, - отрезал он, возможно, чересчур жестко. - Когда не стало мамы, я ничего не сделал. Когда умерла Ариана, позволил тебе уйти, трусливо обманывая себя, что так будет лучше. Но больше я так не ошибусь, - ему пришлось собраться с духом, чтобы продолжить. - Дерек мертв. Этого уже не изменить. Зато я могу помочь тебе, и я это сделаю! Все остальное может подождать, - он сжал запястье правой руки, там, где находилась невидимая сейчас метка. Гриндевальд никуда не денется. - А чтобы помочь тебе, я должен знать все подробности. Так что, чем быстрее ты их расскажешь, - безапелляционно подытожил он, - тем скорее мы отправимся в Лондон. На щеках Аберфорта заиграли желваки. - Опять все решил за меня? Мне двадцать один, я давно уже взрослый, ясно тебе?! - Разумеется. Но поговорим об этом, когда ты вернешь себе палочку. Аберфорт метнул в него кружку. Но потом все же рассказал, выпятив нижнюю челюсть в характерной упрямой манере: - Этот Эйвери редкостный подонок. Об этом все знают, но он отваливает главе отдела мешок галеонов каждый год и легко проходит все проверки. А у него там, - нахмурившись, Аберфорт, принялся неосознанно дергать заусенец на пальце, - целая коллекция редких магических существ, и все в ужасных условиях. Никогда такого не видел. Гиппогрифов и крылатых коней держат в темном и сыром хлеву, где воняет плесенью и гниющим сеном. В отдельном стойле на цепи сидит старая мантикора. У нее подрезаны крылья и вырваны почти все зубы, так что ее кормят какой-то жижей. Еще я заметил кладку яиц рунеспуров без самки и, - доковыряв палец до крови, Аберфорт подавился негодованием и заставил себя выдавить, - феникса. Феникса, Альбус! Он был в специальной клетке, очень слабый. Я… я не мог их всех там оставить, понимаешь? Не мог! Нет, конечно, нет. - Скольких ты успел освободить? - Всех! - тряхнув рыжей гривой, Аберфорт воинственно выпрямился. - Витус прибежал, когда я собирался уходить. И получил по заслугам. Пусть радуется, что вообще остался жив! - презрительно фыркнув, он бросил на Альбуса вызывающий взгляд. - Только давай без лекций о насилии. - Вообще-то я хотел сказать, что ты все правильно сделал и что я очень тобой горжусь, - серьезно кивнул Альбус. - Тебе лишь не хватило хитрости, чтобы не попасться. Эйвери, разумеется, указали в заявлении только сбежавших коней, но не прочих, нелегальных в содержании существ, и особенно акцентировали внимание на ущербе здоровью Витуса. Ты-то, кажется, остался без единой царапины? - Этот ублюдок только с теми, кто на привязи, герой, - гордо хмыкнул Аберфорт, польщенный одобрением старшего брата. На его бледных щеках даже заиграл легкий румянец. - И плевать, что будет дальше! Главное, что он теперь кровью мочится. В этом был весь Аберфорт. - Вот только теперь они от тебя так просто не отстанут, Берт, - вздохнув, заметил Альбус, почесывая слегка распушившуюся от недостатка ухода растительность на подбородке. В отличие от брата он видел весь масштаб последствий - несоизмеримый в сравнении с ущербом, нанесенным Аберфортом. - У этой семьи огромное влияние и забитые золотом ячейки в Гринготтс. Они уже добились твоей отправки в Азкабан, хотя это незаконно, и, - он решил быть честным с братом, - на самом деле я очень сомневаюсь, что мы выиграем суд. К своей чести Аберфорт не выказал ни грамма страха. - Значит и нечего перед ними плясать, - сварливо отозвался он, дернув плечами. - В Азкабан я не вернусь. Достану палочку и уеду куда-нибудь подальше. А ты скажешь, что я сбежал. Хоть Аберфорт и повзрослел, его мир со времен детской непосредственности ничуть не усложнился. Бей или беги. Больше никаких вариантов. У Альбуса же на этот счет имелись другие представления. Потому, когда парой часов позже из Министерства пришло официальное письмо, сообщившее о побеге Гриндевальда - смерть Дерека не упоминалась даже вскользь - пробежавшись взглядом по типовым бездушным строчкам синих чернил, Альбус решительно отодвинул тарелку с пастушьим пирогом - они с Аберфортом все же взялись за переданный Батильдой сверток - и приманил к себе чистый пергамент. - Раз выиграть суд невозможно, - ответил он поднятым бровям Аберфорта, водя кончиком палочки по листу, на котором проявлялись тонкие буквы с закорючками. - Нужно просто его не допустить. - Эо эщэ как? - не понял Аберфорт, дожевывая большой кусок пирога. - С помощью шантажа, - охотно пояснил тот, запечатывая письмо магией. - После всего случившегося карьера в Министерстве нам обоим все равно закрыта, так что отчего бы не попытаться? Хуже уже не будет. Откинувшись на спинку стула, Аберфорт смерил его оценивающим взглядом. - Ты сильно изменился. - А ты - нисколько, - улыбнулся Альбус, растягивая, казалось, уже разучившиеся улыбаться губы. - И, пожалуйста, не меняйся никогда. Покачав головой и проворчав что-то насчет сомнений в его адекватности, Аберфорт вернулся к пирогу. Ответ Министерства не заставил себя долго ждать. Утром после беспокойной ночи - Альбусу пришлось несколько раз будить Аберфорта от кошмаров, пока он не догадался вновь дать ему снотворное - их ждала сова. «Мы принимаем Ваше предложение, мистер Дамблдор, - писала Патриция Селвин от лица главы британского аврората. - Дело против Вашего брата будет закрыто, если Вы обеспечите поимку Гриндевальда и доставите его в Лондон в распоряжение нашего отдела. Все связанные с данным заданием риски Вы берете на себя. В случае неудачи Британский аврорат не несет никакой ответственности за причиненный Вам ущерб или Вашу кончину». Стоило дочитать до «С уважением…», как письмо выскочило из рук Альбуса и, вспыхнув, облетело тонкими чешуйками пепла. Действительно, никакой ответственности. Впрочем, Альбус предусмотрел это и, к тому же, кое-чему учился у Фламеля за минувшие годы. Взмахнув палочкой, он прошептал малоизвестное заклинание и обратил самоуничтожение вспять. Письмо с подписью Патриции и печатью Министерства вновь распласталось у него на ладони - неопровержимое доказательство сделки, на которую пошел аврорат. Дело осталось за малым. Он связался с Фламелями, закончил готовить завтрак и окружил дом мощными защитными чарами на случай, если Эйвери, узнав о побеге Аберфорта, заявятся сюда вперед Николя и Рене. Затем поднялся наверх и заглянул в свою комнату, где, обняв подушку, похрапывал проигравший неравную битву с сонным зельем Аберфорт. Фламели о нем позаботятся. Это главное. А им с Геллертом все равно пришлось бы встретиться. Рано или поздно.***
Трансгрессия, направляемая золотой меткой, всегда проходила мягко и без неприятных ощущений. Так что Альбус возник посреди незнакомого, пустого в ранний утренний час трактира беззвучно как призрак. Впрочем, совсем пустым трактир не был - из-за ножек перевернутых, водруженных на столы стульев виднелась небольшая компания, занявшая два сдвинутых стола. - Надеюсь, ты хорошенько выспался, Гржимек, - язвительно фыркнул склонившийся над расстеленной картой Геллерт, не поднимая головы. - А то мы все переживали, что ты не отдохнешь как следует. Стоящий подле него темноволосый мужчина, предупредительно толкнул его в плечо, первым из присутствующих вскидывая на нежданного гостя палочку. Раздались изумленные вскрики, и, пережив шок, остальные последовали его примеру, но Альбус спокойно парировал все их атаки щитом. Он знал, что гордость не позволит Гриндевальду напасть на него толпой. - Альбус?! - Геллерту не удалось скрыть удивление. Правда, оно быстро сменилось жесткой усмешкой. - Опустите палочки, где ваши манеры? Это же мой старый друг, мистер Дамблдор. Переглянувшись, его последователи подчинились, но без особой охоты. Коротко стриженная женщина, в которой Альбус узнал Лизу Вуд, попыталась возразить что-то насчет подкрепления из авроров, но умолкла на середине фразы. Черные, плоские глаза темноволосого буравили Альбуса, будто он был псом, готовым броситься на незнакомца по первому приказу хозяина. Тем временем Геллерт лениво выпрямился, тряхнув светлыми локонами, будто на самом деле ждал его появления. - Как дела, Альбус? Выпьешь чего-нибудь? Они не виделись несколько дней, но по ощущениям несколько лет. Все в Геллерте было чужим и враждебным, все то хорошее и светлое, что Альбус чувствовал к нему, казалось далеким, почти забытым. И он действительно не помнил, каково было любить этого человека. При взгляде в голубой и синий глаза застывшее в каменной решимости сердце даже не трепыхнулось. Ничего не отозвалось. Вообще. - Доставай палочку, - потребовал он, не желая участвовать в этом фарсе. - Ты ведь не пойдешь со мной добровольно. - Отчего же? - сладко улыбнулся Геллерт, медленно обходя стол и напряженно застывших сподвижников. - Смотря куда позовешь. Его рубашка и брюки были идеально подогнаны по размеру, хоть явно принадлежали не ему. Но даже так он выглядел отлично. И тошнотворно ненатурально. Как я мог восхищаться им? Чем я восхищался? - За убийство аврора в Великобритании тебя ждет смертная казнь, - нахмурился Альбус, чувствуя, как закипает от гнева вопреки своему желанию. - И теперь я лично прослежу за ее исполнением. - Вот как? - оскалился Геллерт, склонив голову на птичий манер, чтобы золотой локон красиво упал на лоб. - А как же твой драгоценный пацифизм? Тут Альбус не выдержал. - Ты мог оглушить его как прочих, Геллерт! Я знаю, ты мог. Но ты УБИЛ его! Не потому что иначе было нельзя, а только лишь мне назло! - Такая вот опасная у авроров работа, - развел руками тот, откровенно наслаждаясь болью, рокочущей в его голосе. Затем в его взгляде сверкнула сталь. - А чего ты ждал, Альбус? Что я буду покорно сидеть за решеткой, боготворя твой милосердный зад? Все просто - ты предал меня и поплатился за это. Мы квиты. За всю свою жизнь Альбус не слышал ничего более кощунственного. В ухмыляющуюся физиономию Гриндевальда полетело атакующее заклинание. Дуэль началась. - Не вмешиваться! - выхватывая палочку из рукава жестом фокусника, бросил за плечо Геллерт, уворачиваясь от магического хлыста. - Я сам с ним разберусь! Как же ты самоуверен. Стоявшие между ними столы и стулья очень быстро стали грудой щепок. Не попавшие в цель заклинания Альбуса разбили несколько окон и продырявили портрет пастуха, висящий на одной из стен. - Ты правда думаешь, что я позволю себя казнить? - смеясь, кричал Геллерт, играючи отскакивая с траекторий заклинаний. - Если хочешь моей смерти, тебе придется самому убить меня, Альбус! Да будет так. Движения Гриндевальда напоминали танец даже больше, чем в то лето в Годриковой впадине. Одно самым естественным образом перетекало в другое, будто он заранее знал, куда и каким заклинанием будет атакован. Он уворачивался, отпрыгивал, отступал, иногда ограничивался тем, что отклонял немного корпус - и тогда молнии проносились в дюйме от его головы. Геллерт ходил по краю пропасти и забавлялся этим, смеясь опасности и противнику в лицо и обстреливая последнего нескончаемым градом заклятий. - Ну же, Альбус! - дразнил он, высекая искры из его щитов. - Так ты никогда меня не одолеешь! Эта явная игра на публику оскорбляла память Дерека. Так ты его убил? Шутки ради? Летящие в Альбуса заклинания вдруг понеслись обратно, обернувшись единым огненным лассо. Не ожидавший подобного Гриндевальд вынужден был прикрыться куском столешницы, взорвавшимся и обдавшим его дождем опилок. Но его это лишь раззадорило, и, злорадно усмехнувшись, он послал в Альбуса сразу три заклятия - все абсолютно разные и несовместимые. Взмах эбеновой палочки - и выпущенная магия, структурно изменившись, вновь обернулась против своего создателя. Лихо отскакивая, Геллерт атаковал снова, куда мощнее, но и тут Альбус трансфигурировал его атаки, не моргнув и глазом. Легко, словно это ровным счетом ничего ему не стоило. Больше Геллерт не ухмылялся. - Научился новым трюкам у Фламеля?! - теперь его насмешки звучали натянуто. Он понятия не имел, чего ждать от противника, тогда как Альбус знал его стиль от и до. А подобные преимущества в дуэлях обычно оказывались решающими. Да, теперь Геллерт даже выглядел слегка запыхавшимся, носясь вокруг Альбуса, с начала поединка не сдвинувшегося ни на шаг, как разъяренный слепень. Но без толку. Насколько бы частыми и сильными ни были заклинания, срывающиеся с его палочки, ни одно из них не достигло Альбуса, либо поглощенное щитом, либо повернутое вспять. Альбус был непоколебим как вековое дерево и спокоен как море в штиль. Он ждал, когда Геллерт ошибется. Наверняка угадав ход его мыслей - и сам, возможно, предчувствуя ошибку - тот вдруг с хлопком исчез, трансгрессировав Альбусу за спину. А вот и ошибка. Заклинания стреноживания, дезориентации и заморозки, замерев в нескольких дюймах от Альбуса, сплетенные воедино ринулись обратно, чиркнув Геллерта по тотчас же онемевшему левому плечу. Кто-то из его людей вскрикнул, лицо же Геллерта заострилось и испуганно побледнело. Ты слишком долго был уверен, что тебе нет равных, Гриндевальд. Пришла очередь Альбуса наступать. Он сделал шаг. Частично утративший подвижность Геллерт встретил его яростной, граничащей с отчаянием атакой. Тщетно. Альбус шагнул снова. Растеряв последние краски, Геллерт обрушил на него потолок, обломки которого взревели Адским огнем. Но голодные, шипящие языки синего пламени сразу же расцвели розеткой малиново-красных лепестков - пылающих, но не причиняющих никакого вреда. Стоя в самом их центре, Альбус плавно повел палочкой. Ярко-оранжевая молния, едва успевшая сорваться с кончика осиновой палочки, неестественно изогнулась и путами оплела запястье Геллерта, скрючив пальцы. Тот махнул левой рукой, приманивая выпавшую палочку первомагией, но та уже неслась в раскрытую ладонь Альбуса. В голубом и синем глазах взвился алый ужас. Впервые за много лет Геллерт проиграл дуэль. Это мог бы быть миг триумфа, морального удовлетворения, упоения отмщением, но Альбус не чувствовал ничего из этого. Лишь тяжесть упавшей на него тени безысходности. Эбеновая палочка остро проткнула воздух, нацелившись на Гриндевальда. Вызывающе оскалившись, Геллерт широко развел руки. - Ну давай! - его грудь часто вздымалась, по лбу с прилипшей светлой прядью и вискам катился пот. - Убивай! Чего ждешь? Это должно было быть легко. Геллерт заслужил это, убив не только Дерека, но и часть самого Альбуса. Возможно, лучшую его часть. Ту, что верила в светлое будущее волшебников, в Общее благо. В нерушимость связи между двумя душами. Одно заклинание. Одно мгновение. Так просто. Эбеновая палочка едва заметно задрожала. Губы Геллерта насмешливо скривились. Не могу. И он знает. Слишком хорошо меня знает... Что ж. Тогда его судьбу решат другие. Альбус коротко замахнулся. В тот же миг кожу на груди под одеждой обожгло холодом. Он резко обернулся, успев выставить щит навстречу жирно блестящей багряной плети, но один из ее тонких отростков все же хлестнул его левый бок. Неведомое темное проклятье вспороло кожу от плеча до бедра. Альбус рухнул на пол как срубленное дерево. Одежда начала стремительно пропитываться чем-то теплым. Воцарившуюся тишину пронзил безумный вопль: - БАГРОВ, DU BLÖDES SCHWEIN! - за которым последовал еще один глухой удар об пол и полный боли скулеж. - Я же сказал НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ! Слабо застонав, Альбус попытался поднять палочку, чтобы хотя бы остановить кровотечение, но тело вдруг перестало слушаться, охваченное жуткими судорогами. Сознание заполонила паника. Я умру? Я сейчас умру? Что-то расплывчато-светлое возникло перед его помутившимся, бешенно-трясущимся взором, в уши скрежещаще вонзились какие-то нереальные, искаженные звуки. А затем волна удушливой, необоримой слабости вдавила его во мрак.***
Первым, что он увидел, вынырнув обратно, стала рыжая макушка, выглядывающая из-за разворота Ежедневного пророка. - Берт… как ты? - спрашивать, сколько времени он провел без сознания не было необходимости, ибо дата на газете опережала ту, что он помнил, лишь на день. Уронив Пророк, Аберфорт растерянно на него воззрился - разумеется, спрашивать о самочувствии сейчас нужно не его! - В порядке, - на всякий случай он тронул лоб Альбуса. - Этот странный дед соорудил мне портал прямиком в твою палату. От медсестер вою было… “Странный дед” - это, по всей видимости, Николя. - А с тобой, сказали, все будет в порядке, - опережая следующий, как ему казалось, вопрос добавил Аберфорт, уверенно кивнув для верности. - Все раны залатали. Несколько дней будешь пить кроветворящее зелье и все. Альбуса куда сильнее волновало другое. - Как я оказался в Мунго? - он обвел взглядом смутно знакомую палату. Его снова поместили в закрытое крыло для авроров? - Я же в Мунго? - Да, - лицо Аберфорта неприязненно помрачнело. - Насколько я знаю, этот притащил тебя в больницу в Кёнигсберге, а ночью тебя переправили сюда по приказу Министерства. Этот? Альбус прислушался к последним воспоминаниям. Ты не умрешь!… Голова вдруг загудела так, словно в нее поместили церковный колокол. Зачем он спас меня? Насмешки ради? Хотел реванша? Поморщившись, Альбус поднял руку к груди. Вернее только подумал об этом, ибо та не сдвинулась с места. - Можешь даже не пытаться. Тебя обездвижили, чтобы ты не ворочался во сне, пока зарастает кожа, - заметив его попытки к телодвижению, пояснил Аберфорт, заботливо поправляя не нуждающееся в том одеяло. - На моей шее, - облизав пересохшие губы, шепнул Альбус, - цепочка. Сними ее. Хоть Аберфорт и удивился подобной просьбе, роль опекуна, кажется, пришлась ему по вкусу. Он выудил цепочку, протянув ее через голову Альбуса и с любопытством взвесил в руке вместе с качающейся на ней римской монетой. - Это еще что? - Вредноскоп. Выброси его куда-нибудь подальше. Он мне не нужен. - Думаешь, испортился после дуэли? О, нет. Он как раз выполнил свою функцию в лучшем виде. И от этого еще горше. Тем временем за дверью послышался спор трех приближающихся голосов. - Пропустите меня! Немедленно! - требовал молодой женский. - Это что еще за новость! - негодовал женский, но постарше. - Ладно родственник, но посторонний! Да еще и магл! Это возмутительное нарушение всех мыслимых правил! - Все в порядке, мисс Пруэтт, у нее есть разрешение! - пытался примирить их мужской. Все три были Альбусу знакомы, и он хотел было позвать их, сказать, чтобы вошли, но пышущий гневом Аберфорт опередил его, метнувшись к двери и распахнув ее: - МОЖЕТ ХВАТИТ ОРАТЬ?! ЭТО БОЛЬНИЦА, А НЕ РЫНОК! Взгляды Альбуса и Мартѝн встретились поверх его плеча, и с этих пор больше ничто не могло ей воспрепятствовать. Отодвинув Аберфорта, она решительно ступила в палату, преследуемая по пятам сердито сверкающей очками мисс Пруэтт и Джейкобом, чья виноватая улыбка терялась в густой черной бороде. Но Альбус глядел только на Мартѝн. - О, Альбус!.. - ахнула она, устремляясь к его койке. Неодобрительно поджав губы, мисс Пруэтт махнула палочкой в сторону пациента и вышла, развернувшись на квадратных каблуках и бросив Джейкобу напоследок: «Вся ответственность на Вас, господин аврор». - Мартѝн…, - обретшее подвижность тело Альбуса онемело вновь, пронзенное глубоким сожалением и чувством вины. - Прости меня. - Как ты? Сильно ранен? - смаргивая выступившие слезы, она стиснула его лежащую поверх одеяла руку. - Мистер Янг не рассказал мне толком, что случилось. - Я в порядке, ничего серьезного. Завтра уже выпишут, - поспешил уверить ее Альбус, ощутив себя самозванцем. Да, со мной-то все в порядке. Как и с Геллертом... - Хорошо, хорошо, - закивала Мартѝн, всхлипывая, - а то я уже боялась, что и ты…, - тут ее плечи затряслись. Вошедший было за ней в палату Джейкоб замер на полпути и попятился назад, намекающе моргая Аберфорту на дверь. Хоть тот был явно недоволен тем, что его так нагло подвинули, ему, тем не менее, тоже стало жутко неловко от вида женских слез, и он поспешил выйти, прихватив палочку Альбуса с тумбочки. «Чтобы ты опять не сбежал» - читалось по его суровому лицу. Знавший, что до суда ему запрещено владеть волшебной палочкой Джейкоб последовал за ним с еще большей охотой. Едва они вышли, плечи Мартѝн резко опустились, и, глубоко вздохнув, она возвела глаза к потолку, унимая нескончаемый поток слез. - Плюс в том, - сняв руку с его руки, сипло прошептала она, - что люди, как правило, не выносят чужого горя. А мне сейчас достаточно просто перестать сдерживаться. Сердце Альбуса судорожно сжалось. Мартѝн очевидно хотела поговорить с ним наедине, и была лишь одна тема, единственный секрет, который она великодушно сочла бы нужным сохранить в тайне. Она все поняла. Неудивительно, учитывая, что помимо Фламелей, догадавшихся обо всем самостоятельно, и Дерека, которому он накануне признался, Мартѝн была больше всех посвящена в перипетии его по многим причинам непростой личной жизни. Не знала она лишь одного. Имени. - Скажи, Альбус, - сумев-таки остановить слезы, Мартѝн спустила пронзительный взгляд с потолка на его лицо, и никаких подтверждений больше не требовалось. Да. Она знает. Мазохистское облегчение, которое он испытал в тот момент, приобрело еще и привкус предвосхищающей утраты. Этого она никогда мне не простит. - Скажи, - повторила Мартѝн, когда повисшее между ними молчание стало настолько плотным, что мешало дышать. - Человек, о котором ты рассказывал мне все эти годы и разрыв с которым так тяжело перенес этим летом… Ты никогда не называл его имя, а я и не спрашивала. Но спрашиваю сейчас. Как его зовут? Альбус не посмел отвести взгляд, понимая, что должен ей правду, хоть та и разрушит все между ними. Уже разрушила. - Геллерт Гриндевальд. Еще никогда это имя не казалось ему настолько режущим и неприятным на слух. Издав горестный стон, Мартѝн вскочила со стула и отшатнулась к окну, опершись рукой о подоконник в качестве поддержки. Альбус закрыл глаза, не в состоянии вынести вид ее сгорбившейся худенькой спины. Он мог извиняться сколько угодно, но для нее это не более чем бесполезное сотрясание воздуха. Дерек погиб из-за меня. Потому что был моим другом. Из-за моей слабости. Послышался скрип - Мартѝн распахнула окно, впустив в палату промозглый, пахнущий сыростью ветер, растрепавший ее обычно аккуратно уложенные, но сейчас едва держащиеся в единой прическе темные волосы и сорвав шляпку. Не обращая на это никакого внимания, она долго вглядывалась в густую холодную серость за окном, и слезы свободно текли по ее щекам как дождь по стеклу. - Дерек… знал? - наконец, шепнула она на выдохе. По крайней мере, хотя бы здесь моя совесть чиста. - Я рассказал ему все перед тем, как он согласился помочь. - Значит, знал, - кивнув пустоте, повторила Мартѝн, будто это принесло ей толику облегчения. И еще через несколько минут добавила каким-то опустевшим голосом. - Не думай, я верю, что ты непричастен ко всему, что творил этот… мерзавец. Я читала о нем в ваших газетах и знаю, что ты не такой. Кажется, я даже могу понять, почему ты так долго не мог от него отказаться. И в смерти Дерека я… тебя не виню. Но даже при всем при этом не могу тебя простить, - мысленно закончил за нее Альбус. Впрочем, он и не считал, что заслуживает этого. И невыносимо желал как-нибудь облегчить ее боль. - Если я могу что-нибудь для тебя сделать, что угодно… - Убьешь его? - резко отвернувшись от окна, Мартѝн вперилась в него кровожадно горящим взглядом. Коим вкупе с побледневшей от холода кожей и темными лентами опутавших шею волос живо напомнила гарпию с картинок в учебнике о волшебных существах. - Я…, - дело было даже не в самой просьбе, в а том, какая сила в ней прозвучала. Впервые Альбуса посетила пугающая мысль, что он, возможно, не так уж и хорошо знает Мартѝн. Она убила бы, не задумываясь. И хоть ее желание оправдано, я уже никогда не смогу смотреть на нее так же, как прежде. - Ты должен, Альбус, - расценив его молчание как нерешительность, с мрачной торжественностью темномагического ритуала изрекла Мартѝн. - Если не ради меня, то ради своего крестника, который остался без отца. И ради…, - она инстинктивно положила ладонь на свой еще не заметный живот. - Обещай мне, что он умрет! Альбус не успел ничего ответить, так как в следующий момент бесцеремонно отворилась дверь. - Милочка моя! Что же ты не сказала, что в положении! Столько потрясений подряд. Тебя нужно срочно осмотреть! - за годы медицинской практики мисс Пруэтт даже гневаться научилась доверительным, успокаивающим голосом. Седые пружинки ее волос яростно подпрыгивали на ходу. Уже познакомившись с железным характером Мартѝн и предчувствуя опасность как всякий опытный аврор, проболтавшийся Джейкоб не спешил заглянуть в палату. Аберфорт тем более. Отрывисто взмахнув палочкой, мисс Пруэтт захлопнула окно. - И не стой так долго на морозе! В любой другой ситуации Мартѝн бы жутко возмутилась подобному с собой обращению, но, может, ей больше нечего было сказать Альбусу, или же она действительно испугалась за ребенка. В любом случае она позволила увести себя, бросив напоследок: - Обещай мне! Обреченно прикрыв глаза, Альбус узнал о возвращении Аберфорта лишь по тихому скрипу стула у кровати. Брат ничего не сказал, но даже в его молчании чувствовался укор - Аберфорт еще выскажет ему за побег на дуэль. Но пока что Альбус притворялся задремавшим, и хоть выходило у него скверно, Берт делал вид, что верит в этот обман. И за это Альбус был ему благодарен. Сейчас на душе и без того скребли кошки. Мартѝн ждет сильное разочарование. В конце концов, я не смог убить Геллерта даже ради самого себя. Ближе к ночи золотая метка на запястье зажглась такой сильной болью и горела так долго, что Альбусу понадобилось обезболивающее. Но, может, мне и не придется этого делать.