Вир Унда

В тот день Альбус отправился в Косой переулок, чтобы решить вопросы с наследством матери. Батильда обещала присмотреть за братом и сестрой, что было излишней мерой, ведь те последнюю неделю не выходили даже за порог дома. Как глава семьи Альбус должен был демонстрировать стойкость – что он и делал, а потому ни на что другое сил у него не оставалось. Подойдя к зданию Гринготса, Альбус против обыкновения не задрал голову, чтобы полюбоваться его величественным белоснежным силуэтом на фоне синего неба, а сразу вошел в высокие позолоченные двери. В банке им занялся пожилой гоблин по имени Богрод – специалист в вопросах наследного права. Впрочем, Кендра после смерти мужа предусмотрительно составила подробное завещание, проконсультировавшись с Богродом, так что никаких проблем не возникло. Альбус поставил свою косую подпись и тут же стал полноправным владельцем дома в Годриковой впадине, а также получил доступ к семейному сейфу в подземельях Гринготса, золота в котором, как он убедился, оставалось не особенно много. Но Альбус, к счастью, был уже совершеннолетним, а значит можно было искать работу. Раздумывая о том, куда податься в первую очередь - в планах Альбуса после возвращения из кругосветного путешествия с Дожем было поступление на службу в Министерство - он направился к выходу из банка, ступая по зеркальной мраморной плитке. И по пути стал свидетелем небольшого переполоха – несколько гоблинов в фирменных кафтанах банка пытались что-то объяснить высокому светловолосому мужчине лет сорока, судя по всему иностранцу. - Spricht hier wirklich niemand Deutsch? Я Ваша не понимать, – вежливо улыбался мужчина. У него было красивое аристократическое лицо из тех, что отлично смотрятся в скульптуре, с прямым носом и четко очерченными губами под полоской аккуратных усов. Его волосы оттенка светлого золота были гладко зачесаны с одной стороны, спускаясь объемными локонами на лоб с другой. На мужчине был классический темно-синий костюм-тройка с серебристым жилетом и ярко-голубым шейным платком. Костюм сидел идеально, подчеркивая стройную фигуру, и дополнялся щегольским зонтом-тростью. Волшебники редко носили зонты, предпочитая использовать водоотталкивающие чары, а посему этот атрибут всегда воспринимался вызывающе излишним. Невольно залюбовавшись мужчиной, вид которого воскрешал в памяти слово элегантность с большой буквы «Э», Альбус замедлил шаг. - Номер, который Вы назвали, сэр, не существует в нашем отделении, - пытался объяснить один из гоблинов. – Вероятно, Вы перепутали номера своих сейфов из разных отделений. - Aber das ist meine Nummer, моя банк, verstehen Sie? – настаивал мужчина, наивно хлопая голубыми глазами. Гоблины раздраженно переглянулись. Альбус хотел было подойти и помочь, но его немецкий был в столь плачевном состоянии, что он побоялся, что сделает только хуже, а потому прошел мимо, бросив последний взгляд на красивый мужской профиль. Тот, видимо, почувствовав это, вдруг вскинул глаза (гоблины едва доходили ему до бедер) и взглянул на Альбуса в ответ. Это длилось лишь долю мгновения прежде, чем за Альбусом закрылись позолоченные двери, но тот почувствовал, как замерло в груди сердце. Да, в Годриковой таких не встретишь. Да и в Хогвартсе тоже. Возможно, Альбус просто слишком привык вращаться исключительно в академической среде вместе с престарелыми профессорами и нескладными студентами, такими же как он? Вздохнув, он направился в Дырявый котел, где намеревался перекусить перед тем как взяться за длинный список покупок, составленный накануне. В баре он занял крошечный столик у дальнего окна, заказав пастуший пирог и самый легкий сидр. Оливер, нынешний владелец бара, принес заказ спустя четверть часа, посетовав на шумную компанию румын, по всей видимости драконоводов, так как у подавляющего большинства отдельные участки кожи были покрыты ожогами различной степени «благовидности». Посочувствовав Оливеру, давно мучимый жаждой Альбус сделал большой глоток холодного освежающего сидра, а в следующий момент входная дверь с тихим перезвоном открылась, впустив в сумрачное помещение немного света, и в бар вошел тот самый немец из банка. Коротко оглядевшись, он заметил Альбуса за его дальним столиком и целенаправленно направился к нему, легко помахивая зонтом-тростью. Альбус пролил на себя сидр, промахнувшись мимо рта. Он же не ко мне идет! Не ко мне же? - Entschuldigung, ist es deins? – мужчина вынул из кармана брюк маленькую записную книжку в потертом бордовом переплете и с карточкой от шоколадной лягушки вместо закладки. Покраснев как рак, Альбус поспешно выхватил книжицу из его рук, затолкав ее в мантию. Шоколадная лягушка? Просто замечательно. Ну хоть не фантик от карамелек-свистулек. - Danke, - сдавленно поблагодарил он, не в силах поднять взгляд выше гладко выбритого подбородка мужчины. - Oh, Sie sprechen Deutsch! – обрадовался немец,без приглашения усаживаясь напротив и вешая зонт на спинку стула. - So schön die Muttersprache zu hören! - Извините, но я… Ich nicht ... Ich sprechen… spreche nicht gut Deutsch, - с трудом выдавил из себя Альбус, вконец смутившись. - Ничего страшного, я уверен, что мы прекрасно поймем друг друга, - ответил вдруг немец на чистейшем английском, ослепительно улыбнувшись. Альбус уронил челюсть. - Так Вы знаете английский! – не сдержался он, и в его голосе против воли прозвучал укор. – Тогда зачем мучили бедных гоблинов? - Мне было скучно, - беспечно пожал плечами мужчина, и Альбус почему-то сразу поверил, что это правда. Тот выглядел именно как человек, развлекающийся тем, что дурачит другим головы. Было что-то коварное в уголках его губ и в глубине голубых глаз. Может он и меня дурачит? Откуда у него моя книжка? Неужели я правда ее выронил? А если нет, как он мог украсть ее? Ведь он даже близко не подходил. - Мне пришлось заглянуть в книжку, чтобы узнать, кому ее возвращать, - меж тем добавил немец. – Рад познакомиться, мистер Дамблдор. Меня зовут Геллерт Гриндевальд. Он протянул Альбусу руку через стол. Тот заметил перстень со странно сверкнувшим камнем, когда осторожно пожал ее. - Вы не из Лондона, мистер Гриндевальд? – поинтересовался Альбус, только чтобы поддержать беседу. Ему все сильнее начинало казаться, что он стал целью какого-то мошенничества. А ведь точно! Он же буквально только что получил наследство! В этот момент все – почти неземная красота мужчины, непринужденность его манер и нелепость, послужившая поводом для их знакомства - все это показалось Альбуса ПО-НАСТОЯЩЕМУ подозрительным. Он даже подумал было уйти, но был слишком голоден, да к тому же уже заплатил за обед. - Нет, хоть и живу в Англии уже порядочное время, - махнув Оливеру, мистер Гриндевальд заказал себе пинту светлого пива. – А в Лондоне я по делу. - Судя по всему, никак не связанному с финансами? – удивляясь своей внезапной наглости, сыронизировал Альбус, с которого постепенно начала сходить краснота. Раскусив причину, какой бы ушлой та ни была, внезапной заинтересованности в нем такого статного, зрелого мужчины, он почувствовал некоторое облегчение. - А Вы весьма проницательны, - хитро сощурился немец, забирая высокий бокал с шапкой пены с подноса Оливера (в этот раз тот явно поторопился принести заказ). – Да, я здесь, чтобы навестить старого друга и отдать давний долг. Прозвучало это двусмысленно и несколько зловеще. Альбус заерзал на стуле, внезапно вспомнив, что пролил на себя сидр, и бросил на колени салфетку, не решившись применять магию. Вдруг мужчина неправильно поймет его, если он вдруг выхватит палочку посреди разговора? - Что ж, это хорошо, - ответил Альбус невпопад, скользя взглядом за спину немца. В баре было много посетителей, но как назло все были заняты в своих компаниях, и никто ни разу не взглянул в сторону Альбуса (на то он и выбрал этот столик!). Даже Оливер не поглядывал на них на случай, если его незваный сотрапезник тоже захочет заказать обед. - Ну а Вы, мистер Дамблдор? – отхлебнув пиво так, что на светлых усах чудесным образом не осталось пены, спросил Гриндевальд, словно не замечая возникшей неловкости. - В банке я случайно услышал, как тот гоблин говорил о наследстве. Что-то случилось? - Моя мать умерла две недели назад, - сухо процедил Альбус, пронзив мужчину ледяным взглядом. Вот оно. Вот он и заговорил о своей настоящей цели знакомства. Мерзавец. - Мне очень жаль, - играл Гриндевальд потрясающе, в голубых глазах разлилось такое искреннее сочувствие, что Альбус против воли немного оттаял. Длинные пальцы мужчины, скользнув по отполированной годами поверхности стола, легко накрыли руку Альбуса, так и не притронувшуюся к вилке. Тот так опешил, что несколько секунд молча смотрел на губы немца, мягко изогнувшиеся в теплой, сочувствующей улыбке, и только затем резко поднялся, вырвав свою руку, и, так и не сказав ни слова, стремительно вышел вон. Гриндевальд нагнал его в соседней подворотне, примкнув к его шагу с такой легкостью, будто они прогуливались вместе уже не первый час. Схватив двумя пальцами рукав мантии Альбуса, немец попытался его затормозить. - Прошу, постой! Знаю, я позволил себе лишнего, но ты был такой…, - он замолк на мгновение, подбирая слово. – Одинокий. Поверь, я действительно искренне сожалею о трагедии, постигшей твою семью. - Трагедии?! – вспылил Альбус, снова вырывая свою руку. Другая резко выхватила палочку. – Да что Вы вообще можете знать обо мне?! Выражение на лице Гриндевальда оставалось все таким же мягким и ласковым. Он медленно повел рукой, которую Альбус оттолкнул, и мокрое пятно от сидра на его брюках мгновенно высохло. - Я знаю о тебе все, Альбус, ведь мы знакомы уже больше сорока лет. Отлично. Похоже, его угораздило наткнуться на умалишенного. Причем такого, который владеет первомагией на уровне, что Альбусу пока еще даже не снился. Он сглотнул, крепче сжав палочку. - Это невозможно, мне нет еще восемнадцати. - О, я знаю, твой день рождения четвертого августа, - улыбнулся Гриндевальд, слегка склонив голову, отчего светлая прядь упала на лоб. Палочку он не вытаскивал, руки держал на виду, хоть от этого, зная его навыки, было не легче. – Твоя сестра испечет тебе твой любимый лимонный пирог со взбитыми сливками, как всегда делала твоя мать. Батильда подарит книги, разумеется. А Аберфорт безделушку, на которую копил карманные деньги почти целый семестр. - Что? – осипнув, Альбус отшатнулся на дрожащих ногах. Откуда Гриндевальд все это знает? - Твой Патронус – феникс, и в палочке у тебя перо феникса, - между тем продолжал мужчина, медленно сокращая расстояние между ними. Он говорил тихо и ласково, но у Альбуса по спине пробежал холодок. – Ты любишь лимонные леденцы, мечтаешь отрастить бороду, чтобы выглядеть взрослее, а в постели, - немец подошел совсем близко, - предпочитаешь мужчин. В этот раз Альбус не смог выдавить из себя ни слова. Только вздрогнул, врезавшись спиной в кирпичную стену. Палочка дрожала в его руках, мысли в голове обернулись стайкой испуганных птиц. Никто не знал о последнем. Ни его семья, ни Дож. Никто. - Кто Вы? – его голос звенел от волнения, в горле пересохло. Мужчина отточенным жестом откинул упавшую на лицо прядь в сторону и улыбнулся. - Твой будущий супруг, узнаешь? – он показал перстень на своей руке, и в этот раз округлившиеся глаза Альбуса заметили, что сам камень в кольце прозрачный, а мерцает не что иное как маленький лепесток Губрайтова огня. Точно такой же, какой он подарил королеве русалок на коронацию. Тихо охнув, Альбус начал медленно сползать по стене. Гриндевальд заботливо придержал его за локоть, и когда он приблизился, Альбус ощутил аромат табака, бергамота, цитрусовых и что-то будоражаще-резкое, грозовое. – Знаю, все это сбивает с толку и пугает, но на деле ситуация максимально проста. Я воспользовался маховиком времени. Гриндевальд вытянул золотую цепочку с песочными часами из-за ворота рубашки. Альбус маховики никогда не видел, но читал их описание. С трудом переведя взгляд на мужчину, он спросил: - Вы правда из будущего? - Да, я с радостью позволил бы тебе прочесть мои мысли, чтобы ты мне поверил, но тогда ты увидишь слишком много, что может неисправимо повлиять на ход вещей, - покачал головой немец. - Боюсь, мое появление уже его изменит, хоть, как я надеюсь, в немного лучшую сторону. Альбус умолк, переваривая услышанное. В пальцах Гриндевальда тем временем появилась, будто возникнув из воздуха, длинная светлая волшебная палочка. Не успел Альбус моргнуть, как тот сделал несколько четких взмахов, и на переулок, в котором они находились, опустились защитные и дезиллюминационные чары. Такие мощные, что волосы Альбуса всколыхнуло волной магии. Спустя мгновение он понял, что сидит на широкой удобной скамье с витыми коваными подлокотниками. Немец присел рядом. - Так нам будет намного удобнее беседовать, - подмигнул мужчина, и Альбуса вдруг бросило в жар, так как до него дошел, наконец, смысл слова «супруг». – Давай, спроси меня о чем-нибудь, что я не должен знать. Я чувствую, что ты все еще мне не веришь. - Но ведь маховики времени незаконно использовать в личных целях, - заливаясь краской, пролепетал Альбус, слишком смущаясь озвучить свой главный повод для сомнения. - Брак между двумя мужчинами тоже незаконен, но как видишь, - Гриндевальд ловко шевельнул пальцами как магловский фокусник или карточный шулер, еще раз демонстрируя перстень. – Ну же, спрашивай меня о чем угодно. И Альбус спросил. Он задавал один вопрос за другим, и Гриндевальд на все отвечал верно, начиная с имен его родственников и друзей и заканчивая родинками на теле (последнее смущало безумно). Немец знал о нем, кажется, абсолютно все, все его смелые мечты и постыдные поступки, знал, когда и как Альбус понял, что его привлекает мужское тело, как познакомился с русалками, как получил приглашение от Николаса Фламеля. Единственным логичным объяснением его осведомленности было то, которое Гриндевальд и предоставил, однако Альбус все равно никак не мог поверить, что он может быть интересен в этом смысле такому мужчине как Гриндевальд. Тот, похоже, знал его настолько, что понял его сомнения без слов. - Что ж, он предупреждал, что тебя будет непросто убедить, - немец нырнул рукой во внутренний карман пиджака. - Кто? - Ты, - весело фыркнул тот, протягивая Альбусу фотографию. – Будущий ты. Фотография эта была куда четче, чем те, к которым привык Альбус, а еще… запечатленные на ней фигуры двигались как живые! Там был Гриндевальд, точная копия того, что сидел сейчас рядом с Альбусом, а еще другой мужчина, сидящий в кресле. Высокий, с длинными рыжими волосами и густой, но аккуратной бородой. Его синие глаза смеялись, наблюдая за тем, как Гриндевальд, дурачась, выглядывает из-за спинки кресла, корча рожицы. Кажется, это должна была быть стандартная портретная фотография пары, но двумерный Гриндевальд явно не мог долго оставаться на одном месте, то опираясь на кресло локтями, то присаживаясь на подлокотник, то и вовсе исчезая за контуром фотографии на несколько секунд. В конце концов, рыжебородый не выдержал и, резко потянув немца за руку, опрокинул его к себе на колени поперек кресла и поцеловал. Только теперь довольно ухмыляющийся Гриндевальд замер, утонув пальцами в длинных рыжих прядях. Альбус тут же вернул фотографию владельцу, словно она ударила его током. - Ну, теперь веришь? – посмеиваясь, немец спрятал ее обратно в пиджак. Альбус молча кивнул, глядя на свои руки на коленях, нервно стискивающие складки мантии. Это нормально, что его возбудил вид целующихся мужчин, одним из которых ко всему прочему, кажется, был он сам? Но как бы там ни было, он не мог не признать, что тот, другой мужчина на фотографии с Гриндевальдом выглядел весьма впечатляюще, ничуть не теряясь на фоне последнего, наоборот, гармонично его дополняя (что казалось невозможным, ведь Гриндевальд уже был совершенством). Не то что долговязый Альбус с совсем не мужественным узким подбородком и длинным носом. Что ж, всего каких-то сорок лет осталось потерпеть, ведь так? - А когда мы с Вами встретимся? – спросил Альбус, все еще не поднимая взгляд. Он прекрасно понимал, как жалко звучит этот вопрос, но не мог не спросить. - Скоро, - ухмыльнулся Гриндевальд, мягко отняв его руку от колена и поднеся тыльной стороной к своей щеке, явно наслаждаясь этим прикосновением. Альбус застыл. – И называй меня, пожалуйста, по имени. Мне нравится, как ты его произносишь. Ну же, прошу. - Ге… Геллерт, - заикаясь, выдавил Альбус, не в силах оторвать глаза от губ, невесомо скользящих по костяшкам его пальцев. - Да, вот так, - немец сощурил голубые глаза, словно сытый довольный кот. Затем вздохнул, обдав кожу Альбуса горячим дыханием. – А теперь, если позволишь, я хотел бы рассказать тебе, зачем я здесь. И прошу, выслушай меня до конца, даже если мои слова покажутся странными и даже неуместными. Еще более странными, чем то, уже произошло? Впрочем, Альбус слушал бы его в любом случае, по крайней мере, пока мужчина держал его руку в своей. Он согласно кивнул. - Ты действительно скоро встретишь местного меня, - на лице Гриндевальда появилось виноватое выражение, будто он говорил о какой-то постыдной болезни. – И я сразу предупреждаю, чтобы ты не обманывался, молодой я – та еще скотина. Не верь ему, как минимум ничему из того, что он скажет про судьбу и предназначение. Не позволяй манипулировать собой, не давай играться своими чувствами. Вообще лучше ему не давай! – злобно добавил Гриндевальд, сжав его ладонь крепче. – Он опасен. Запомни это хорошенько! - Я… я не понимаю, - честно признался ошарашенный Альбус. - Скоро поймешь, - горестно вздохнул мужчина, переворачивая его руку и нежно целуя в центр ладони. Оцепеневший Альбус начал чувствовать тесноту в брюках. – Собственно поэтому я здесь. Мы с моим Альбусом подарили друг другу на минувшее Рождество возможность кое-что исправить в прошлом. Так что он дал свое согласие, если это тебя волнует. - Согласие на что? – шепнул Альбус еле слышно, откуда-то заранее зная ответ. Голубые глаза мужчины – Альбус вдруг заметил, что правый на пару оттенков темнее – проникновенно на него взглянули. - Я бы хотел, чтобы твой первый раз был таким, какого ты заслуживаешь. Чтобы тебе не пришлось много лет ждать любовника, который будет заботиться о тебе, а не о себе. Чтобы ты знал, что достоин быть любимым больше, чем кто бы то ни было. Этот взгляд, эти слова обжигали, и Альбусу захотелось сбежать от этой чужой, но желанной страсти, но он не посмел отнять руку, только отвел взгляд, постаравшись, чтобы волосы скрыли багровеющее лицо. - Но ведь Вы любите не меня, а его. - Я люблю тебя, Альбус, любого тебя. С бородой или без, юного и неопытного или зрелого и…, - мужчина придвинулся ближе, все еще не выпуская его руку из-под своих губ. – Но в любом случае решать тебе. Я не стану заставлять, я понимаю, что ты меня впервые видишь и наверняка не испытываешь никакого влечения, и… - Неправда! – едва ли не оскорбленно перебил его Альбус, и от очередного притока крови к голове в ушах зазвенело. Мужчина снова сощурился как кот. - Мне очень лестно. Тогда, может, найдем более подходящее место? - Что? Сейчас?! – испуганно задохнулся Альбус. - Думаю, ты понимаешь, что я не могу долго оставаться в прошлом. Но если ты не готов, если не уверен, нам совсем не обязательно ничего делать, - Геллерт ласково коснулся его горящей щеки костяшкой согнутого пальца, смахнув рыжую прядь. – Мне будет достаточно и того, что я увидел тебя. Альбуса охватила паника. - Просто… просто это все так странно. Мне кажется, я брежу, - честно признался он, покачав головой и зажмурившись. - Как будто меня околдовали, и все это не по-настоящему. Слишком похоже на красивый сон… В следующее мгновение мягкие, но настойчивые губы пленили его рот, не дав закончить предложение. Съежившись, сердце Альбуса остановилось на миг, а потом забилось в ускоренном темпе. Знает ли Гриндевальд, что это – его первый поцелуй? Наверняка знает. Но какая разница? Какая разница даже если он околдован? Альбус не желал, чтобы это прекращалось. Его дрожащие ладони робко легли на плечи мужчины, он ответил на поцелуй неумело, как мог, но с такой отчаянной решимостью, что тот был вынужден отстраниться, обхватив ладонями его лицо, иначе Альбус не заметил бы, как задохнулся. - Значит, ты согласен? – пытливо заглядывая в затуманенные глаза Альбуса, еще раз спросил немец, и когда тот кивнул, громко дыша полураскрытым ртом, крепко обнял. За знакомым ощущением трансгрессии последовала слепота – так ярко было в просторной, залитой солнечным светом, богато меблированной комнате с высокими окнами и мягким ковром на полу. Альбусу доводилось пару раз бывать в гостиницах во время заграничных поездок на научные конференции, но никогда – в настолько роскошных. Выпустив его из объятий, Геллерт махнул палочкой, и на ближайшем столике появилась этажерка с фруктами и сладостями, а рядом – ведерко с шампанским. - Ты ведь лишился обеда из-за меня, - ухмыльнулся он. – Или, может, хочешь сначала принять ванну? - Да, - кивнул Альбус, на самом деле куда больше желая остаться в одиночестве хотя бы на пару минут, чтобы немного прийти в себя. Отголоски поцелуя все еще подкашивали его ноги, это ощущение не смогла перебить даже трансгрессия. Гриндевальд, не глядя, махнул палочкой в сторону ванной комнаты. - Что ж, не торопись. Я подожду, - он кивнул на журнальный столик со свежим выпуском Ежедневного Пророка. – Только прошу, никаких одеколонов. Придержав свое любопытство, Альбус поспешил скрыться в ванной комнате, где его уже ждала большая круглая ванна на ножках, полная мутноватой с перламутровым отливом воды. От нее шел горячий пар, изысканно пахнущий травами и цветами, большую часть которых Альбус не узнавал, но запах этот однозначно ему понравился. Что-то из будущего? Или в дорогих гостиницах везде так? Быстро скинув одежду, он с наслаждением погрузился в горячую, но не обжигающую воду, вдохнул густой сладковатый пар. Его тело тут же начало расслабляться, тревога понемногу улеглась - наверняка волшебное действие добавленных в воду солей. Посему, когда Альбус вышел, закутавшись в мягкий гостиничный халат, из ванной, его уже почти не пугала мысль, что в комнате его ждет самый потрясающий мужчина на свете, вернувшийся из будущего только затем, чтобы… Впрочем, вид снявшего пиджак Геллерта в приталенном жилете разом вернул волнение Альбуса обратно. Тот, уже закончив, по всей видимости, читать газету, стоял у окна, спрятав руки в карманах брюк. Услышав шаги Альбуса, отчасти заглушенные ворсом ковра, он обернулся и хищно втянул носом воздух. - Замечательно, - прокомментировал он что-то, а потом подошел к столику. - Шампанского? - легко справившись с пробкой, Геллерт протянул Альбусу высокий бокал, в котором золотился, поигрывая брызгами, упомянутый напиток. - Спасибо, - скрывая смущение, Альбус сделал несколько глотков. Прохладное сладкое шампанское освежало не хуже сидра, но имело куда более изысканный вкус. Как, кажется, все связанное с Гриндевальдом. - Тебе нужно хотя бы немного поесть, иначе ты быстро опьянеешь, - заботливо посоветовал немец, тоже попивая шампанское, и махнул на этажерку с пирожными и фруктами. Буквально все, что здесь находилось, соответствовало вкусам Альбуса, и тот с аппетитом умял песочную корзинку с лимоном, взбитыми сливками и половинкой клубники. Цвет ее мякоти напомнил ему цвет губ Геллерта, и Альбус снова начал розоветь, пряча стыдливую улыбку в почти опустевшем бокале. - Нет, так не пойдет, съешь еще что-нибудь, - увидев, что тот больше налегает на шампанское, немец протянул ему большую ягоду клубники. Но вместо того чтобы взять ее пальцами, Альбус, совсем растерявшись, потянулся к ней губами. И по тому, как вскинулись светлые брови Гриндевальда, понял, что тот не ожидал ничего подобного. Стремительно побагровев, Альбус отчаянно пожелал провалиться сквозь землю. Что ты творишь, Дамблдор? Ты что, уже пьян? - Хм, иногда я забываю, что у тебя всегда было отлично с фантазией, - усмехнувшись, Геллерт мягко притянул его к себе за талию и дразняще медленно провел заостренным кончиком ягоды по его раскрытым губам. Едва не выронив бокал из дрожащих пальцев, когда Геллерт, надразнившись вволю, прижал клубнику к его губам так, что потек сок, Альбус послушно откусил небольшой кусочек. И едва он проглотил его, как мужчина нетерпеливо пленил его рот своим, скользнув по губам уже не ягодой, но горячим языком. Альбус все же выронил бокал, и тот тихо упал на ковер, залив ворс остатками шампанского. Зарывшись пальцами во влажные волосы у него на затылке, Геллерт целовал его глубоко и страстно, совсем не так нежно как в первый раз, но так Альбусу нравилось еще больше. Покорно позволяя мужчине исследовать свой рот языком, он, смелея, провел ладонями по его груди, рельеф которой чувствовался сквозь одежду. Все было совсем как в его тайных фантазиях, которые он позволял себе, когда желания тела становились невыносимыми. Совсем как в них Гриндевальд, шумно выдохнув ему в рот, подался вперед, вжав Альбуса в стол, задребезжавший посудой. На тот момент Альбус уже был не то что возбужден, он едва не достиг кульминации, а потому его стоящий, затвердевший член уперся мужчине в бедро, выдавая хозяина с головой. Но не успел Альбус смутиться этим фактом, как руки Геллерта распахнули его халат, медленно скользнув вниз по часто вздымающейся худой груди, а в следующий миг мужчина уже оказался перед ним на коленях. Глядя на Альбуса снизу вверх, он медленно приблизил раскрытые губы к его члену и с видимым наслаждением скользнул ими и горячим влажным языком вдоль ствола. Чтобы не упасть, Альбус схватился руками за стол. Это тоже была одна из его фантазий, самая постыдная. Он задрожал, чувствуя приближение знакомой волны экстаза, хотя его едва коснулись. Уловив его состояние, Геллерт ухмыльнулся и одним плавным движением вобрал его в глотку до самого основания. Застонав в полный голос, Альбус тут же кончил, слегка подавшись бедрами вперед. Пока он приходил в себя, Гриндевальд медленно вытащил его подергивающийся член изо рта, плотно проскользив по нему губами, а потом поднялся, глотнул шампанского из бокала, и снова поцеловал Альбуса, и в этот раз к вкусу шампанского примешался какой-то еще. - Простите, - пролепетал, задыхаясь, Альбус. – Кажется, я все испортил. - Во-первых, я уже просил называть меня Геллертом, - ухмыльнулся тот ему в губы, все чувственнее лаская горячими ладонями его талию. – А во-вторых, тебе семнадцать, сладкий, ты и понятия не имеешь, на что способно твое тело. Это была всего лишь небольшая прелюдия. Сегодня я собираюсь сделать все, что ты только пожелаешь. Скажи, намекни, я все сделаю. Как не сойти с ума от таких слов? Окончательно махнув рукой на возможные последствия, если все-таки окажется, что его околдовали, Альбус смущенно попросил, отведя взгляд: - Разденься? Геллерт понимающе хмыкнул: - Идем в спальню.

***

Спальня в номере подобно другим комнатам была просторной и светлой, в ней легко помещалась большая двуспальная кровать, заправленная шелковыми простынями. Шелк приятно холодил разгоряченную кожу Альбуса, запахнувшего халат и с восхищением наблюдавшего, как Гриндевальд неспешно развязывает и стягивает с шеи платок, как длинные пальцы ослабляют ворот рубашки и, спускаясь ниже, расстегивают одну за другой блестящие пуговицы серебристого жилета. Во всех его жестах, даже таких простых как снятие запонок, чувствовалась элегантность и классическая мужественность, которые так нравились Альбусу. Тем временем Геллерт, стянув рубашку через голову, отбросил ее в сторону, оставшись, таким образом, в одних только брюках, и Альбус с трудом подавил желание прижаться к его обнаженной груди с красивой четкой линией ключиц. Когда же сильные пальцы взялись за ремень на брюках, расстегивая его уверенными, резкими жестами, пылающий Альбус снова ощутил, как возбуждение скручивается тугим узлом внизу его живота. Без какого-либо стеснения Гриндевальд оголился окончательно, продемонстрировав юноше мускулистые ноги, узкий таз с упругими ягодицами и, что было лестно, напряженный член. А еще Альбус с удивлением отметил, что пах мужчины совершенно лишен волос, лишь вниз от пупка уходила узкая золотистая полоска. Ему вдруг стало стыдно, и он туже запахнул халат. А что, так нужно? И почему я не подумал об этом, пока был в ванной? - Ты чем-то разочарован? - пошутил Гриндевальд, приблизившись к кровати и склонившись к нему. Альбус хотел было виновато покачать головой, но вдруг заметил сеть тонких шрамов на его груди, разросшихся на светлой коже словно причудливые ветви. Это одновременно восхищало и ужасало. - Откуда это? – обеспокоенно спросил он, проведя пальцами по очерченной светло-розовой ветвью ключице мужчины. Такой опытный маг как Гриндевальд наверняка убрал бы любые шрамы со своего идеального тела, а если не убрал, значит, раны, от которых они остались, были действительно кошмарными. Возможно, их даже оставила темная магия. - Сдуру сам себя покалечил, - пожал плечами Геллерт, осторожно забираясь к нему на колени. Хоть они были примерно одного роста, мужчина явно весил больше, но упругий матрас все компенсировал. Обняв Альбуса за шею, он перекинул его распущенные рыжие волосы на одну сторону. – Не бери в голову. Как видишь, сейчас я здоров и цел, - упираясь своим членом в живот Альбуса, он потерся ягодицами о его член, и тот начал оживать еще стремительнее. – И готов ко всему. Как пожелаешь меня взять? Челюсть Альбуса так и отвисла, руки, намеревавшиеся обнять мужчину за узкую талию, замерли в воздухе. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Этот красивый, зрелый мужчина, что, предлагает себя ему? Так вообще бывает? - Но я… я думал, что…, - лепетал Альбус, безуспешно пытаясь собрать мысли в предложение. Геллерт тем временем исследовал губами его шею, что тоже не способствовало концентрации. - Да-да? – горячий язык медленно скользнул по нежной коже, лизнув мочку уха. - Я думал Вы… ты меня… - Все будет как захочешь, сладкий, - мурлыкал Геллерт. – Ты говорил мне, что на самом деле изначально всегда представлял себя в роли актива. Так что ни к чему себя не принуждай. - Хочу, чтобы ты это сделал, - смущенно пролепетал Альбус, собрав в кулак всю свою решимость. Гриндевальд был прав, его фантазии всегда были однотипны, но с ним Альбус не представлял себе ничего другого. Это казалось естественным – отдаться тому, кто настолько опытнее, искушеннее его. - Больно не будет, - пообещал Геллерт, мазнув поцелуем по его губам, а потом повалил на простыни, пройдясь цепочкой поцелуев по его ребристой груди и впалому животу. Горящий возбуждением Альбус снова вспомнил, что у него в паху далеко не так гладко, как у Гриндевальда, и хотел было притянуть мужчину к себе, но тот вдруг медленно, даже нежно раздвинул его ноги, а затем горячий язык влажно скользнул по его мошонке и дальше вверх по члену, обведя кончиком верхушку головки. Протяжно застонав, Альбус передумал вмешиваться. Едва ощутимо посасывая головку его члена, Геллерт положил ладонь на таз Альбуса, и тот накрыло волной жара. – Это чтобы ты расслабился, - пояснил мужчина, оторвавшись на мгновение от своего основного занятия. Альбус что-то нечленораздельно простонал в ответ. Голубые глаза окатили его пронзительной нежностью, что совершенно не вязалось с тем, что в этот момент с развратными звуками делали губы. – Расслабься, Альбус, доверься мне. Что тот и сделал. И когда влажные скользкие пальцы проникли в него, с готовностью их принял, почти сразу почувствовав приятную дрожь от их напористого, но чуткого давления. О, да, вот теперь он окончательно поверил, что Гриндевальд из будущего. Даже сам Альбус едва ли смог бы так быстро найти нужные точки. От охватившего его удовольствия он не мог даже пошевелиться, а очень скоро почувствовал волну наслаждения, лишь отчасти связанную с тем, что Геллерт положил его ладонь на свою макушку, намекая, что Альбус волен контролировать ритм, с которым тому следует вбирать его. Сконцентрировавшись на движении пальцев, постепенно растягивающих его изнутри, искусавший губы Альбус не сразу заметил, как вцепился обеими руками в золотистые локоны Геллерта и принялся грубо проникать в его послушно раскрытый рот. Осознав это, он тут же остановился, виновато приподняв покрасневшее лицо Геллерта. - Прости! - Узнаю моего Альбуса, - сделав вдох, словно утопающий, тот ухмыльнулся распухшими, блестящими от слюны губами. Затем вытащил пальцы и полил свой член чем-то вязким из кончика палочки, закапав простыни и бедра вздрогнувшего Альбуса тоже. Тот вдруг понял, что за все это время ни разу не подумал позаботиться о возбужденном, казалось даже гудящем от напряжения Геллерте. Но сейчас уже было поздно. Подложив под поясницу Альбуса пару подушек, Геллерт придвинул его к себе, обхватив за бедра, и уперся головкой члена в его пульсирующий, обильно смазанный анус. – Обязательно скажи, если вдруг захочешь остановиться. И вошел в него медленно и плавно, но сразу почти до самого конца. Подавившись вздохом, Альбус стиснул гладкие шелковые простыни обеими руками. Неприятно? Да это было потрясающе! Особенно когда Геллерт, упершись в матрас, начал размеренно покачивать бедрами, проталкиваясь внутрь и растягивая его еще сильнее. Не в силах сдерживаться, Альбус протяжно стонал во весь голос, переводя взгляд с сосредоточенного лица Геллерта вниз, на его член, с влажным хлюпаньем погружающийся внутрь Альбуса, и отнюдь не был уверен, от чего кончит быстрее – от самого процесса или от его созерцания. - Да, не сдерживайся, - убедившись, что Альбус принял его без затруднений, Гриндевальд, не меняя темп, навалился на него всей тяжестью тела, украв очередной стон с его губ. – И не думай ни о чем. Горячие сильные ладони мужчины сжали талию и плечо Альбуса, зафиксировав его под ним, чтобы проникновения стали еще глубже. Чувствовать на себе этот вес, сотрясаться от этого напора было настолько восхитительно, что прошло совсем немного времени до того, как Альбус ощутил приближение разрядки. - Геллерт! Геллерт! – отчаянно звал он, не желая, чтобы все закончилось так быстро. Тот замедлился, скользнув языком в его умоляющий рот, а затем снова ускорился, и в таком рваном темпе Альбус продержался немного дольше. - Давай же, сладкий, - шептал Гриндевальд ему на ухо, вдалбливаясь чуть сильнее. – Кстати, тебе нравится сжимать мою задницу, когда ты кончаешь. Альбусу действительно понравилось. Он прижал Геллерта к себе так сильно, будто хотел сплавиться с ним в одно целое. А тот, пока Альбус, оборвав стон на середине, содрогнулся от оргазма, мощно толкнулся в него еще пару раз и замер, защипнув губами кожу на его шее. Никогда еще потеря контроля над собой не приносила Альбусу такого острого, всеобъемлющего наслаждения. Он и представить себе не мог, что способен испытывать настолько сильные ощущения. Обычно подобное пугало его, но не сегодня, не в объятиях этого мужчины. Подрагивая, он стискивал пальцами кожу на спине Геллерта, утыкаясь лицом в его грудь, упивался ставшим резче запахом его тела, плавился от охватившего его жара. - Люблю тебя, Геллерт! – задыхаясь, прошептал он, не помня себя. А затем по его пылающим щекам потекли неудержимые слезы. - Что такое?! – встревожился Гриндевальд, вглядываясь в его лицо. - Что я сделал не так? - Мы правда-правда встретимся? – всхлипнув совсем как ребенок, жалобно спросил Альбус. - Уже через несколько дней, - ухмыльнулся тот, смахнув прилипшие рыжие пряди с его взмокших висков. – Но не забывай, что это буду не тот я, которого ты уже знаешь. Не дай ему сбить себя с правильного пути. Оставайся таким, какой ты есть, и тогда все будет хорошо. Твоей святости, сладкий, как раз хватит на нас двоих. Обещаешь? Альбус решительно закивал. - Вот и славно, любовь моя.

***

- Серьезно, Геллерт? - Ну а что?! - ослепленный своей яркой фантазией, он не сразу смог сфокусировать взгляд на Альбусе, сидящем в кресле напротив и аккуратно сомкнувшем кончики пальцев, как всегда делал, внимательно выслушивая своих горе-студентов. Вот и сейчас Геллерт вдруг почувствовал, будто не выучил три закона Гэмпа. - Ты серьезно полагаешь, что вернуться в прошлое и соблазнить молодого меня было бы отличной идеей? - в рыжей бороде мелькнула легкая усмешка, зато пронзительно-синие глаза смеялись со всей откровенностью, хоть и не без ласковой снисходительности. - Что, во-первых, семнадцатилетний я так легко бы тебе отдался? - А разве нет? - самодовольно ухмыльнулся он, проводя носком домашней туфли вверх по ноге Альбуса. - Думаешь, смог бы мне отказать? Синие глаза проследили за его туфлей, а затем скользнули вверх по его телу, застряв на расстегнутом воротнике рубашки, частично обнажившем грудь, прежде чем встретиться с его глазами. В них тлел огонь. - Что ж, пожалуй, тут ты прав, - улыбнулся Альбус, сдаваясь, и разомкнул пальцы, махнув в сторону камина, чтобы добавить полено. - Но тогда твой замысел тем более сомнителен. Явив юному мне взрослую версию себя, ты совершенно точно не добился бы моей предусмотрительности в отношении версии юной. Семнадцатилетний я либо сломя голову бросился бы в твои объятия, либо, что даже еще более вероятно, нашел сравнение вас двоих - тебя настоящего и тебя будущего - весьма невыгодным для первого. Семнадцатилетний ты был прекрасен, - в улыбке Альбуса растаяла ностальгия. - Но все же он не конкурент тебе нынешнему. Если честно, Геллерт даже не знал, как на это реагировать. Его одновременно раскритиковали в пух и прах и возвели на пьедестал. И все это практически одним предложением. Так умел только Альбус. Нынешний Альбус. - Я просто подумал, как было бы хорошо компенсировать молодому тебе все то, что случилось потом, - так и не решив, как реагировать, театрально обиделся Геллерт, отняв носок туфли, медленно обрисовывающий ногу Альбуса. - И это чудесная фантазия, дорогой, - усмехнулся тот, мечтательно подпирая подбородок рукой. - И я еще не раз буду мысленно к ней возвращаться. Но меня все устраивает ровно так, как оно произошло на самом деле. По крайней мере, в том, что касается нас с тобой. За окном небо над Запретным лесом стремительно темнело, почти сливаясь с черными силуэтами деревьев. Затянутая облаками луна походила на блеклое бельмо. - Ну а если б наоборот? - не унимался Геллерт, никак не желая согласиться, что его идея с использованием маховика времени не исключительно гениальна. Он приподнялся в кресле, вперив в Альбуса азартный взгляд. - Если бы нынешний ты явился к молодому мне и преподал парочку уроков? - И что же я должен был бы преподать? - скептически изогнул бровь Альбус, но Геллерт успел заметить всполох заинтересованности в его глазах. - О, - губы Геллерта расплылись в сладкой улыбке, и он откинулся в кресле, загадочно поглядывая на Альбуса. - Сейчас расскажу.