***
В какой-то момент Альбусу пришлось без лишней скромности признать, что он давно уже стал тем самым мудрым взрослым, к которому обращаются за советом в минуты трудностей и неразрешимых дилемм. Ученики, учителя, даже директор Диппет не пренебрегал возможностью посовещаться с Альбусом на тему тех или иных административных решений. И это не говоря уже о научном сообществе, где имя Дамблдор прочно обосновалось в списке постоянных членов ученой комиссии. И точно не о помощи аврорату. Здесь вообще действовала государственная тайна. Но что было делать, когда час великих испытаний наступал для него самого? В такие моменты Альбус благодарил Мерлина, что у него есть Фламели. - Не знаю, что и думать. Я… и представить не мог, что он зайдет так далеко! - в сердцах воскликнул Альбус, шагая взад-вперед вдоль обеденного стола под сочувственными взглядами Рене и Николя. - Но воспоминания настоящие, я проверил. Гриндевальд действительно собирается спровоцировать маглов на войну. И не очередную разборку между соседними государствами, нет, он постарается, чтобы конфликт затронул как можно больше стран. Ему нужно кровопролитие и разрушения. Чем больше, тем лучше. И нагляднее, - Альбус в с горечью покачал головой. - Это будет демонстрация опасности невмешательства волшебников, о которой он твердил столько лет. Авантюра полностью в его стиле, и я не понимаю, как умудрился ее проглядеть! - Не ты один просчитался, - переглянувшись с мужем, мрачно отозвалась Рене, как только он умолк, окончательно сбив дыхание. - Я была искренне уверена, что с годами юношеский пыл Гриндевальда угаснет, и его маленькая мечта о революции увязнет незаметно для него самого. - В искушениях и соблазнах той жизни, которую он ведет, - продолжил Николя ее мысль как собственную. - Деньги, вседозволенность и слава. Мы думали, он будет всеми силами пытаться сохранить статус кво, ведь нет никаких гарантий, что в новом мире он оставит за собой то же влияние, что сейчас. Но, судя по всему, мы недооценили его амбиции. - И самоуверенность, - подытожила Рене, поднимаясь со стула, и, плотнее закутавшись в серебристую шаль, перекликающуюся с сединой ее распущенных волос, отошла к окну, за которым давно забрезжил рассвет. Чувствуя себя каким-то запятнанным после встречи с Багровым и пребывая в самых расстроенных чувствах, Альбус отправился прямиком к Фламелям, позабыв о позднем часе. Впрочем, здесь ему были рады в любое время суток. И с любыми новостями. Постукивая тупыми круглыми ногтями по столу, Николя задумчиво уточнил: - Значит, министерства Германии и Австро-Венгрии не станут вмешиваться? - Нет, - вздохнул Альбус, вспоминая, как узы Непреложного обета опутали запястья Гриндевальда и Йоста. И последний отнюдь не выглядел человеком, способным решиться на то же, что Лиза Вуд. - А если вмешаются министерства других стран, возникнет опасность уже магической войны, - кивал Николя, соглашаясь сам с собой. - На это волшебники, конечно, не пойдут. Да-а-а, Гриндевальд тщательно подготовился. Надо отдать ему должное. Почему-то эти слова Альбуса слегка покоробили, пусть он и сам признавал, что Геллерту удалось провести их всех. И все же из уст Фламеля это звучало почти как похвала. Ни капли не заслуженная. - При этом Гриндевальд предложил тебе встретиться? - резко отвернувшись от окна, подозрительно сощурилась Рене, которую явно куда сильнее волновала судьба Альбуса, нежели всего остального мира. - Зачем ему это? Он скрывался столько лет, и вдруг хочет поговорить? Альбуса тоже это смутило. Но ненадолго. Намерения Геллерта казались кристально ясными. - Видимо, узнав, что мне известен его план, решил избавиться от меня, - равнодушно пожал плечами Альбус, присаживаясь за стол напротив Николя. - Необоснованный риск, - нахмурившись, не согласилась мадам Фламель. - Особенно перед самым стартом его кампании. Ведь ты уже одолел его однажды, а Старшей палочкой он за эти годы, к счастью, так и не обзавелся. О, это вряд ли. - Поэтому меня, скорее всего, будет ждать ловушка. Но, тем не менее, я… вижу единственный способ, как закончить все это раз и навсегда, - ему не пришлось объяснять, какой именно. Однажды они уже обсуждали это, и в отличие от категорично настроенной Рене на тот момент Альбус еще придерживался мнения, что второго шанса заслуживает каждый. Многое изменилось с тех пор. Вспыхнув изумрудами глаз, Рене понимающе кивнула. - Есть и другой, - вдруг возразил Фламель, неспешно протирая очки, как обычно делал в редкие минуты колебаний. - Никки…! - ахнула Рене не то потрясенно, не то укоризненно. Альбус недоуменно воззрился на него через стол, Тот же, однако, продолжал разглядывать золотые дужки своих очков, не спеша водрузить их обратно: - Для высокоразвитого разума существует множество способов проявить себя. При наличии достаточного времени. То, что задумал Гриндевальд, отвратительно, но это всего лишь очередной виток человеческой истории, примеров которым не счесть. Твоя же жизнь слишком ценна, Альбус, - пока он говорил, Перенелла обошла стол и встала рядом, мягко опустив ладонь на его плечо, - слишком уникальна и… дорога нам. Вот теперь Альбус начал понимать. - Я… - У нас никогда не было детей, - тихо перебила его Рене, и Николя изогнул шею, чтобы нежно поцеловать ее руку на своем плече. - Об этом побочном действии эликсира бессмертия нам стало известно слишком поздно... Знай мы о нем с самого начала, ни за что не выбрали бы вечную жизнь в ущерб самому ценному из ее даров. Но так уж вышло, и с тех пор нам оставалось лишь мечтать, гадая, какими могли бы быть наши наследники, - она улыбнулась, и обычно мерцающие глубины ее зеленых глаз подернулись пеленой. - Все эти бессчетные годы, пока на нашем пороге не появился ты, Альбус. - И хоть мы пообещали друг другу, что больше никого не поставим перед тем же выбором, ты уж прости старикам эту слабость, - грустно хмыкнул Николя, взглянув на Альбуса не как величайший из волшебников и несравненный ученый, но как измученный тревогой родитель. - И, прошу, не думай о нас плохо. Как он мог? Фламели столько сделали для него, за прошедшие годы став практически семьей, родителями, которых Альбус лишился слишком рано, его наставниками и учителями, опорой и поддержкой. Кто угодно заслуживал порицания, но только не они. Поэтому отказ Фламелям разрывал его сердце. Но отказаться от возможности влиять на мир, вмешиваться в происходящие в нем события ему не позволила совесть. И желание припереть Гриндевальда к стенке.***
Ocean Jet - Cold You Me At Six - Bite My Tongue From Aches to New - Decode Веселые крики, песни и полупьяный смех, доносящиеся снизу, казались далеким, бестелесным эхом другого измерения. Вот-вот должен был начаться 1913-й год. Год, в котором мир дрогнет и сдвинется с мертвой точки, а идея Общего блага, наконец, воплотится в жизнь во всей своей красоте, но закуривающий уже третью сигарету подряд Геллерт вовсе не чувствовал радостного предвкушения. Только тугой нервный узел, скрутившийся в животе несколько недель назад. С тех пор он был стекольно чист. Кристаллизован страхом вновь услышать, как обрываются в одночасье крики миллионов ртов, увидеть, как в одно мгновение от населения целого города остается лишь пыль и черные тени на брусчатке… Большая красная шутиха, просвистевшая в нескольких метрах от его головы, оставляя за собой зигзагообразный огненный след, заставила Геллерта, вздрогнув, выронить сигарету. Scheiße! Он набрал в легкие воздух, чтобы как следует выругаться на кретинов, запускающих фейерверки в людей, но вовремя спохватился, что находится на крыше Саутваркского собора. Ни одному нормальному человеку и в голову не пришло бы, что кто-либо будет торчать здесь в самый разгар праздничных гуляний. К тому же, на нем была Мантия. Раздраженно смахнув с головы капюшон, он медленно провел ладонями по лицу, собираясь с разбежавшимися как муравьи из-под пня мыслями. В последнее время все катилось к чертям. Причем так лихо, что внезапный побег и предательство Вуд оказалось наименьшей из проблем. Куда сильнее Геллерта беспокоил Багров, зачем-то открывший Лизе правду о смерти ее брата, да и в целом заимевший неприятную привычку думать и делать больше, чем от него требуется. А еще Винда. Ее успех в расшифровке дневника Эткинда они праздновали недолго - ровно до тех пор, пока не оказалось, что на ломких, убористо исписанных страницах нет ни слова не только о Старшей палочке, но об исследованиях Эткинда вообще. Это был самый обычный личный дневник, полный описаний автобиографических событий и связанных с ними размышлений, представляющих интерес разве что для историков типа Батильды. Так что едва ли Розье могла ожидать, что в порыве безудержного гнева Геллерт испепелит результат нескольких недель ее кропотливой работы. И вдобавок разнесет в щепки добрую половину рабочего кабинета. Ибо в отличие от Винды он сразу догадался, кем на самом деле был тот умирающий от драконьей оспы старик. Идит Эткинд. Сыном Эткинда. Метаморфом. И последней ниточкой, ведущей к Дарам Смерти. В тот день вера Геллерта в свое предназначение впервые пошатнулась. Годами он не прекращал Поиск, искал Бузинную палочку в самых разных странах, на разных континентах, среди сотен и сотен людей. Отыскал даже того, кого найти считалось невозможным - и все ради того, чтобы оказаться ровно там же, откуда начал тринадцать лет назад. Нет, Винде не представить, что творилось в его душе в то мгновение. Она лишь укоризненно поджала губы, не сказав ни слова, но в ее посуровевших глазах он отчетливо увидел сомнение. В существовании Даров, в Поиске и в самом Геллерте. Последнее он простить не мог. Ко всему прочему добавлялось еще и то, что без препаратов он окончательно лишился сколько-нибудь нормального сна и стал хуже соображать, потеряв способность долго держать в уме ту или иную мысль, не говоря уже о нескольких сразу. Постоянно чувствовал усталость и раздражение, но на настоящую злость как-будто не хватало сил, а временами и вовсе накрывало удушливой волной апатии. При этом он знал, что все это как рукой снимет буквально один укол, одна таблетка, но всякий раз, вынимая из кармана флакон, вспоминал огромное малиновое облако, безмолвно вырастающее над городом, и улицы, полные оплавленных тел, и его тут же рвало - таблетками или последним приемом пищи. Этого не случится. Я не позволю! Он твердил эти слова про себя как мантру, будто они могли воплотиться благодаря одному лишь количеству повторений, но парализующий страх, что ничего не выйдет, что он не сумеет, либо не успеет приструнить маглов и взять под контроль их технический прогресс, сжимал его сердце, причиняя почти физическую боль. Так что, когда на запястье вспыхнули и погасли разорванные узы Непреложного обета Лизы, в минуту снедающих сомнений и глубочайшего отчаяния Геллерт решился обратиться к единственному оставшемуся у него источнику уверенности в людях и в завтрашнем дне. Альбус появился на крыше вспышкой золотистого пламени, но в отличие от шипящих, разрезающих ночное небо фейерверков этот всполох принес облегчение. Все-таки пришел. Если честно, Геллерт до последнего не был в этом уверен. Как и в том, что встретиться - в целом хорошая идея, но теперь, глядя на то, как феникс уютно устраивается на плече Альбуса, обвивая длинным алым хвостом его шею, подумал, что это как раз то, что ему сейчас нужно. Живое доказательство, что его видения все-таки истинны. Крыша. Патронус. Смеющийся Альбус. Как же давно это было. - Вечер добрый, - приветственно поднял пустые руки Геллерт, легко натягивая маску беспечности и стряхивая Мантию с плеч, дабы та свободно болталась за спиной и не мешала выхватить палочку в случае острой необходимости. Хоть ему и крайне не хотелось, чтобы дошло до этого. - Надеюсь, я не оторвал тебя от семейного ужина? - Я как раз от Мартѝн. Помог ей уложить детей после праздника, - ответил тот, подозрительно оглядев площадку башни, прежде чем приблизиться, просвечивая его одинокую фигуру с ног до головы ярко-синими глазами. Упоминание Азимусов вкупе с этим пронизывающим взглядом заставило Геллерта внутренне поежиться. А ты все так же хорош, Дамблдор. Очень. - Я подумал, что было бы символично снова встретить новый год здесь, вдвоем, - переводя разговор в более комфортное русло, Геллерт кивнул вниз, на скат украшенной пинаклями крыши собора и мерцающую тысячей огней Темзу вдалеке. - Рад, что ты еще помнишь это место. Здесь мы встретили новое столетие. - На память я не жалуюсь. А вот твою попытку сыграть на ностальгии нахожу бессмысленной и довольно-таки посредственной, - глядя на него в упор, прохладно отрезал Альбус. Феникс вспорхнул с его плеча на один из четырех шпилей башни, овеяв Геллерта волной тепла. - Тем не менее, ты предложил встретиться - и вот я здесь. Что дальше? Эта требовательная, начальственная нотка в голосе невероятно шла к его облику молодого, но опытного профессора. Также как и со вкусом подобранный костюм бутылочно-зеленого цвета, гармонирующий с аккуратной бородой и волнами огненно-рыжих волос, перевязанных алой лентой и свисающих с плеча подобно хвосту феникса. Если в Альбусе и осталось что-то от того невинного, долговязого и неуверенного в себе юноши, в спальню и мысли которого Геллерт так нахально влез тринадцать лет назад, то оно пряталось глубоко в этом сильном, самоуверенном и властном мужчине. И Геллерту резко приспичило узнать, насколько глубоко. - Дальше? - дразняще усмехнулся он, приближаясь настолько, что смог почувствовать солнечный, сладковато-древесный аромат его кожи. Будь у янтаря запах, тот был бы именно таким, медово-притягательным. - А ты разве забыл, что было дальше в ту ночь? Рыжая бровь неодобрительно изогнулась, но Дамблдор не отстранился ни на сантиметр, продолжая сверлить Геллерта строгим, высокомерным взглядом, как бы говоря, что он все еще ждет развития беседы, нисколько не впечатленный этой дешевой провокацией. Ах так! Подавшись вперед, Геллерт грубо притянул его к себе, обхватив за затылок, и его губы замерли в миллиметре от тонких, снисходительно поджатых губ. Ну давай, оттолкни меня, если не хочешь этого. Оказалось, он отлично помнит вкус дыхания, срывающегося под напором его жадных, острых поцелуев. Оказалось, за внешней холодностью и демонстративной неприязнью Дамблдора скрывался тот же снедающий жар и годами неутолимая жажда. Я знал… Вжав Альбуса в твердую каменную стену, Геллерт едва ли не повис на нем, со скрипом комкая зеленый бархат пиджака и впиваясь в его рот почти с отчаянием, задыхаясь и изрезая о бороду собственные губы. Властно стянув волосы у него на затылке, Альбус взахлеб целовал его в ответ, если, конечно, их соперничество за овладение ртами друг друга можно было назвать поцелуем. Но именно этого Геллерт и хотел. Именно здесь. Именно так. - Геллерт? А?… Пронзительные синие глаза вглядывались в него, теряя терпение с каждой секундой. Тонкие губы по-прежнему неодобрительно кривились в рыжей бороде. И никаких поцелуев. - Я спрашиваю, - повторил Альбус медленно, будто для ребенка или идиота. - Зачем. Ты. Меня. Позвал? Моргнув, Геллерт потянулся за сигаретой, словно нарочито издеваясь, на деле же с трудом подавляя ужас от того, как легко он выпал из реальности в присутствии такого опасного волшебника как Дамблдор. Соберись, Гриндевальд, мать твою! Вспомни, зачем ты здесь! - Нужна твоя помощь, - честно признался он, и прежде чем Альбус разразился саркастичным комментарием, продолжил, выдохнув сигаретный дым. - Знаю, у нас было много разногласий, и у тебя есть все основания не верить мне, но сперва просто выслушай, ладно? Это касается того, что ты узнал от Лизы. - Полагаю, что не услышу от тебя сожалений по поводу ее гибели? - Я не желал ей смерти. Она сама виновата, что нарушила обет. Но это не важно, Альбус. Ничего уже не важно кроме того, что я увидел в будущем. Геллерт отчетливо уловил, как дрогнули пальцы Дамблдора в сторону волшебной палочки, но все же тот сдержался: - И что же ты увидел? В этом был весь Альбус. Даже сейчас, после стольких лет вражды и ненависти, он в первую очередь прислушивался к голосу рассудка. Так что Геллерт без колебаний рассказал ему все, что знал о грядущей катастрофе. - Все гораздо хуже, чем я думал, - нервно затягиваясь, покачал головой он. - Это оружие ни с чем не сравнить, оно сокрушительно! Не существует ни одного заклинания, чтобы противостоять ему. Но даже если бы и существовало, какой от него будет прок, когда волшебники лишатся магических способностей? А это произойдет, можешь быть уверен! - Да, я осведомлен о твоих экспериментах в Нурменгарде, - сухо кивнул Альбус, ничуть не заразившись его страхом. - И в состоянии представить возможные последствия соответствующих исследований, но неужели ты надеялся, что это оправдает порабощение маглов в моих глазах? Нисколько. - Но разве ты не понимаешь, Альбус? - горячо убеждал Геллерт. - Речь уже даже не о притеснении волшебников, но о самом выживании нашей расы! - Даже если допустить, что ты прав, я не стану помогать тебе развязывать войну в Европе. Мерлин! - проносящиеся мимо шутихи бросали алые тени на лицо Альбуса, искажая его разгневанные черты еще сильнее. Правый глаз Геллерта кольнуло. - Похоже, наркотики окончательно порвали твою связь с реальностью, раз ты всерьез предположил подобное! Что ж, ты сам напросился! - Ладно! Хорошо! Хочешь увидеть это сам? Пожалуйста! - швырнув сигарету в темноту под крышей, Геллерт широко развел руки в стороны, вызывающе тряхнув головой. - Давай! Наслаждайся! Может, хоть так поверишь мне, наконец! Альбус подозрительно сощурился: - Ты действительно собираешься впустить меня в свой разум, Геллерт? - Да! Вот настолько все серьезно, Дамблдор, - бледнея с каждой секундой, огрызнулся тот, стискивая зубы и сосредотачиваясь на воспоминаниях, которых старательно избегал столько дней. - Только не лезь, куда не следует. И давай быстрее. Приятного тут мало. Выхватив палочку, Альбус сверлил его оценивающим взглядом с минуту, не то пытаясь разглядеть во всем этом подвох, не то борясь с соблазном атаковать прямо здесь и сейчас. Но Геллерт знал, что он этого не сделает. Не с безоружным. А затем эбеновая палочка плавно качнулась, и синие глаза пронзили разум Геллерта двумя острыми спицами.***
- Нет!… - болезненно простонал Альбус, и его хватка на разуме Гриндевальда немного ослабла, но он заставил себя смотреть, как над вздрогнувшим, ослепленным яркой вспышкой городом повисает алое марево. И тишина. - Нет! О, Мерлин! - Тысячи, сотни тысяч жизней, сметенные с лица планеты одним решением как семена одуванчика - одним вздохом. А следом за ними - длинная очередь искалеченных, раненых и внешне невредимых живых мертвецов. Бесконечный поток вопящих, стенающих, стонущих лиц. И среди них, неожиданно и совершенно неуместно - одно знакомое, сведенное сладострастной истомой лицо. Отшатнувшись, Альбус вцепился в парапет, слепо мотая головой. Он не мог, просто не мог поверить, что чуть не попался снова. - Теперь понимаешь? - послышался рядом глухой голос Гриндевальда. - Это выше наших взглядов, выше нас обоих. И это нужно предотвратить, пока еще не слишком поздно. Но я не справлюсь один, Ал. Не без твоей помощи. Значит, помощь моя тебе нужна? - Что ты предлагаешь? - спустя пару мгновений с трудом выдавил Альбус, не сводя пульсирующий кровью взгляд с шершавого камня перед собой. Ему казалось, что само здание собора дрожит и рокочет от его гнева. - Нужно взять маглов под контроль как можно скорее, - тут же оживленно затараторил Геллерт. - Думаю, теперь даже ты не можешь отрицать, как опасна их свобода. Когда-то ты сказал, что правила и ограничения необходимы ради безопасности, и я согласен с тобой как никогда. Мы просто обязаны ограничить свободу маглов ради нашей общей безопасности. Знаю, тебе не по нраву мои методы, а потому согласен, чтобы ты внес свои коррективы, и тогда мы вместе… В охваченное энтузиазмом лицо Гриндевальда полетела алая молния заклинания. - Альбус?! - каким-то чудом увернувшись с его траектории, возмущенно заорал Гриндевальд. Еще одно мощное заклинание раздробило башенку за его плечом. - КАКОГО БЕСА?! - Я почти… на мгновение я почти поверил, что у тебя взыграла совесть, Гриндевальд. Что ты искренне хочешь вместе все исправить! - негодовал Альбус, обстреливая его атаками, заставляя метаться по крыше как загнанную крысу. - ВОТ ТОЛЬКО НАДО БЫЛО ПОГЛУБЖЕ СПРЯТАТЬ ВОСПОМИНАНИЕ О ТОМ, КАК ТЫ ТРАХАЛ ФЕДЕРИКО! Оторопев, Геллерт едва не схлопотал заклинание прямо в грудь, а затем картинно расхохотался: - СЕРЬЕЗНО, АЛЬБУС? Я показал тебе грядущий конец света, а тебя волнует, что твой драгоценный любовничек подставил мне свой зад? - Именно, Геллерт! - с болью воскликнул Альбус, хлестая палочкой как плетью. Каждый раз, когда казалось, что Гриндевальд уже не выдумает ничего гнуснее, тот находил, чем его удивить. - Именно потому, что ты кричишь о конце света, но при этом находишь время самоутвердиться, просишь моей помощи и тут же лжешь мне в лицо, потому что извращаешь и ломаешь все доброе и светлое, до чего можешь дотянуться - вот почему я никогда не поверю, что тебе есть дело до кого-либо кроме себя! Ты самовлюбленный манипулятор и лжец! И мне противно даже находиться рядом с тобой! - Вот как? - злобно зашипел Гриндевальд, и движения его палочки из оборонительных резко сменились атакующими. Разговор ничуть не мешал обоим поливать друг друга градом заклинаний и проклятий. Насколько позволяла площадка крыши. - Что же ты тогда так вцепился в этого агентишку, Дамблдор? Разве что из-за крепкой задницы? Это сравнение было просто смешным. Альбус даже не собирался на него реагировать. - А-а-а, так ты до сих пор не понял, да? - злорадно рассмеялся Гриндевальд, пропустив при этом один из голубых лучей, пущенных Альбусом ему за спину. - Кто такой Кабра? Чья лишенная амбиций и талантов замена-а-а… В тот же миг магический капкан схлопнулся вокруг лодыжки Гриндевальда и вздернул его над землей вверх тормашками. - Умолкни! - грубо отрезал Альбус, переводя дыхание. - На этот раз я лично прослежу, чтобы тебя заперли в самой дальней камере Азкабана. А затем наведаюсь в Нурменгард и камня на камне там не оставлю. Если кто и представляет первостепенную угрозу для мира, то это вовсе не маглы. Однако, не успел Альбус завладеть выроненной осиновой палочкой, как Геллерт жестом приманил ее обратно, ловко высвободившись из магической ловушки. Мгновение - и он уже стоял на самом краю парапета. Ровно там, где тринадцать лет назад с пламенным воодушевлением и бокалом шампанского в руке рисовал Альбусу светлое будущее. Часы начали бить полночь. Внизу заревела толпа. Обведя крышу широким, но стремительным взмахом, Альбус сотворил самые мощные антитрансгрессионные и анти-антигравитационные чары, какие только были возможны. - Не убежишь, Гриндевальд, - мстительно хмыкнул он. - Не сегодня. Узнав характерный магический жест, Геллерт жестко усмехнулся. А затем сорвался вниз. - Черт! - Альбус метнулся к парапету, рассчитывая подхватить его у самой земли, но мощный вихрь кожистых крыльев сбил его на землю, сдув разметавшиеся волосы за спину. - Ты пожалеешь, что отказался! - бросил Гриндевальд со спины фестрала, облетая крышу прежде, чем унестись прочь. - Дамблдор! Часы по-прежнему били полночь. Поднявшись на ноги, Альбус отряхнулся от каменной крошки и плавно повел палочкой, восстанавливая разрушенные архитектурные элементы. Так, словно ничего и не было. Всеми забытый в пылу поединка Фоукс взмыл со шпиля и мягко приземлился ему на плечо. - Мог бы и помочь, - укоризненно заметил Альбус, глядя туда, где на фоне разукрашенных фейерверками облаков затерялась бледная крылатая точка. Неопределенно заклекотав, феникс нежно клюнул его мочку.