Человек, который есть

Джен
R
Завершён
21
автор
Размер:
32 страницы, 6 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
21 Нравится 31 Отзывы 5 В сборник Скачать

Улыбки молча лгут

Настройки текста
У Вити просторная комната. Зелёные старые обои, ковёр, расположенный по периферии пола, полностью покрывая, делая его мягким-мягким, уютным, кровать средних размеров и стол большой, удобный. Стол техникой оснащённый, света много, но Вик пользуется только одной лампой, он часто по ночам читает. На балконе цветы и вертушки, на полках конструкторы, кораблики. Казалось бы, самая уютная детская комната, немаленькая. Но на Витю эти стены постоянно давят, но несмотря на это он сидит здесь постоянно, запирается, словно сам себя наказывает. Сменкин сидит в гордом одиночестве, мастерит что-то или погружается с головой в домашнее задание или свободную литературу, которая в основном была научно-популярной. Занятий у него всегда много — мальчик смекалистый, может придумать чем заняться с минимумом предметов, а так как в комнате их много, то и занятий хоть отбавляй. Его это часто спасало от проблем, от одиночества, от разрушения. Спасало часто, но только до ночи, ведь как только Витя ляжет в кровать, то начнутся мучения очередные. Мальчишка страдает бессонницей, его сон никогда не был спокойным, каким у ребёнка должен быть. На утро не редко его можно застать с лицом опухшим, глазами красными и веками синеватыми. — Ты снова плакал? — задаёт Кира брату свой довольно частый вопрос. И Виктору уже невыносимо каждый раз от этого. Снова придумывать оправдание… Но смекалка и тут спасает — Вик говорит первое, что приходит на ум, правдоподобное, но несколько сомнительное (для Киры), но девочка верит, или просто хочет верить. А может, спорить не хочет, или надеется, что брат не врёт ей. — Надеюсь, ты в порядке, — так и отвечает Сменкина брату. Кира всегда говорила то, что думала. И Вик привыкает к этому потихоньку-помаленьку. С такими людьми, на самом деле, бывает тяжело говорить, но ты знаешь точно, что если соврёт он, то будет ясно тут же, потому что они обычно не лгут. Витя понимает, что Кира должна всё знать о том, что у него на душе происходит, что она идеальный в этом плане собеседник. Да и не только в этом дело. Она его сестра.

Но Вик вряд ли скоро расскажет ей о чём-то.

— Привет! Знакомый звонкий нежный голос доносится из-за двери. У Вити гости. Девочка проходит в квартиру беззвучно, и Витя даже не чувствует холодного потока воздуха, когда она мимо него на цыпочках пролетает. Зато чувствует запах, запах приятный, запах манящий. Для него теперь так пахнут разговоры ласковые, нежные, так пахнет время, так пахнет дружба. Вик и Вэл стали друзьями всего за неделю учебы, уж очень сильно он привязался к ней, сильнее быть ничего не может. Вэл так же тихо заходит в комнату Виктора, пролетая мимо кухни, мимо гостиной, мимо матери мальчика, которая не задала ни единого вопроса. И Витю устраивает это — никто не мешает, никто не встревает. Он запирает дверь комнаты на ключ и садится на пол, а Вэл напротив приземляется, и как только это происходит, комнату покрывает туманом розовым, едким, будто шашку дымовую кто-то подбросил. Пол становится мягким, еле ощущаемым, и из-за этого Витя себя чувствует словно в невесомости. Он знает, что это такое, он читал много книг о космосе, он наблюдал, как звёзды падают, смотрел документальные фильмы. Много вопросов появлялось, появляется по сей день, и мальчишка их записывает, в надежде когда-нибудь отыскать ответ. Сменкин засыпал этими же вопросами Вэл, но она говорила в точности то же, что знал сам Виктор, но от этого он наоборот считал её умнее. Люди всегда доверяют тем, кто умнее. А нить доверия между Виком и Вэл образовывалась тонкой, тонкой и прочной, на почве интеллектуальных игр, на почве чувств. Витя крутит в голове одно слово — «дружба». Они говорят долго-долго, молчат иногда, играют в гляделки. Солнце, небо, облака перестают существовать, перестаёт существовать всё, что за окном, всё, что за пределами этой комнаты. Есть только Вик, Вэл и этот сладкий запах, сладкий, но без сахара. Витя много-много говорит: говорит о книжках, о школе, о сестре, о Филе с Артом и самую малость о себе. Вэл же о себе ни слова не говорит. — Я издалека, — просто и лаконично отвечает она, когда Вик спрашивает о её происхождении, а потом начинает рассказывать сказки. О людях из её «далека», о животных, о цветах. Витя слушает, слушает внимательно, вопросы задаёт. — Ты очень любознательный! И фантазия у тебя красочная! — хвалит она Сменкина вместо того, чтобы отвечать на его вопросы. Хвалит и продолжает выдумки рассказывать, истории волшебно-сладкие. Сменкин бесконечно улыбается. Истории Вэл вдохновляют, разбавляют горькие слезы смехом сладким. Приторным. Витя не замечает, как засыпает, после ухода Вэл, а на утро не помнит, как она ушла. Обычно просыпается мальчик на полу, возле батареи или у стола в обнимку с ночником или подушкой. Туман к утру всегда рассеивается, снова всё становится нейтральным, трезвым почти. Витя тихо собирается и уходит в школу. Жизнь мало-помалу становилась цикличной. Школа больше не ассоциировалась с болью.

«Вэл. Скорее бы её увидеть снова...»

***

— Вик стал чаще улыбаться. «Великолепная четверка» действительно была неразрушимой. Младшая школа. Беззаботные игры на перегонки, небольшие пакости, детективные истории и бег по лужам. Средняя школа. Почти ничего не меняется. Арт, Кира, Фил — всё те же дети, всё же те проказники. Добавляются лишь более «нудные» уроки, учителя злые и беготня по кабинетам, такие более «взрослые» проблемы. Витя включал свои нравоучения каждый раз, когда Филипп предлагал прогулять очередной урок физкультуры (как минимум), Кира продолжала последнего дубасить. Артём либо смеялся, либо демонстративно закатывал глаза или же хлопал звучно по лицу. Им всем по шестнадцать лет, но энергия всё та же. Менялся только один из них. — Ты разве не замечала? А, Кира? — спрашивает Черных у Сменкиной на перемене в столовой. — Больше улыбаться? Девушка смотрит на пустую табуретку рядом с собой. Витя уже два года не обедает за классным столом. Он обедает за столом параллельного класса каждый день, и сегодняшний не исключение. Кира пристально наблюдает за каждым движением брата: сейчас он что-то говорит, смотрит куда-то, на кого-то будто бы, смеётся звонко-звонко и улыбается ярко-ярко. Сменкину это удивляет приятно. — Это разве плохо? — с неуверенностью спрашивает она у белобрысого юноши, который сидел по другое плечо девушки. Филипп пожимает плечами и отвечает даже не пережевав еду. — У него ведь нет больше друзей кроме нас, ведь так? Кира снова бросает взгляд на брата. Куда же он, чёрт возьми, смотрит? Почему он улыбается? — Как-то не по-настоящему, — к беседе присоединяется Артём. Он тоже смотрит на Витю. Филипп смотрит на Витю. Все смотрят на Витю. — Он говорил, что у него подружка появилась вроде как, — внезапно Фил нарушает оглушающую тишину, а вернее паузу в беседе ребят, что наступила по вине наблюдений за Сменкиным. Он словно стал объектом изучения в какой-нибудь лаборатории. Кира себя особенно ощущала каким-то злобным учёным, или же просто гнусным, противным, всё потому что о науке Вик постоянно балаболит, часами, когда Кира зачем-то берёт трубку. Брат может позвонить по абсолютно любой причине. Артём и Филипп в её глазах становились её не менее гнусными ассистентами. От этой мысли становилось противно. — Да, но он нас даже не познакомил, — подмечает Мещеряков. — Ну, может, там что-то более интимное? — Филипп игриво усмехается и в ту же секунду получает в затылок от Киры. — Я просто пошутил! — Пошутил он… Ты не умеешь думать, Фил, а шутить тем более! — злостно отвечает Кира, и Фил уже полностью пожалел о том, что сказал. Ребята продолжают смотреть на друга и никто из них понять не может. Вокруг Сменкина столько других ребят, и он может говорить с кем угодно, с любым из них, ведь взглядов так много, и они перемешиваются. Кто в контакте с Витей? Вопрос напрягает мозг и заставляет голову болеть. Бесчисленное множество силуэтов, все незнакомы. И только для Вика они испаряются. Но не для ребят. И каждого из них всё не покидает чувство назойливое, чувство навязчивое, что это мираж. В воздухе сложно, но всё-таки улавливается непонятный запах, запах приторно-сладкий. Невнятный запах, который никто не может распознать. И так пахнет постоянно, когда улыбается Вик. — Что если мы посидим подольше? — вдруг выдаёт поток своих мыслей Филипп, — подождём, пока все разойдутся? С кем Вик останется, с тем он и дружит! Арт и Кира переглядываются, а потом смотрят на Фила, как на дурака, а затем зачем-то снова на Вика глядят, будто подтверждая свои сомнения лишний раз. — Ага, умник, а если он раньше уйдет и сольётся с толпой? — Кира лишает жизни очередную задумку Филиппа. — Я думаю, ты жестока, — с обидой произносит Черных. — Я запрещаю тебе думать. — Действительно, Фил, легче спросить у него напрямую, — Артем вздыхает и в очередной раз смотрит на Виктора. Он продолжает смеяться, улыбаться, говорить. И в то время, пока Черных и Сменкина нашли тему для спора, Мещеряков замечает ещё одну деталь — еда перед Сменкиным лежит нетронутой, остывшей даже, может быть. Он словно питался чем-то другим. В воздухе снова запахло чем-то странным. — С тобой бесполезно спорить, ты балбес, — возвращает голос Киры Арта в реальность. Послание же адресовано было Филу. — Я требую реванш! — Не в этой жизни! Артем мотает головой, трезвеет, потом вступает в диалог с ребятами, долгий и громкий, как всегда. Заболтавшись, они не заметили, как в столовой остались одни. И Вити след простыл. — Ребят, — осторожно произносит Черных, — а Витьку-то мы проморгали… Артем и Кира молчат несколько секунд, а после их ступор охватывает. Как? Всё словно испарилось, толпа вытекла из помещения и течением Вика за собой унесла. Мысли, множество мыслей перемешивается, но ребят снова возвращают в реальность. На этот раз звонок. — Ох если бы не ты со своими спорами, Фил… — Ладно уже, проехали, — завершает беседу Артем, и ребята направляются на урок, где мысли о Сменкином не покидали, не покинут, кажется. Вик сидит за второй партой второго ряда вместе с Филиппом. Артём и Кира сидят правее. Это хорошее место: хороший обзор на весь класс, видно всех ребят, видно учителя, так что если захочется списать, то здесь это можно сделать без помех. Проблемой может стать лишь Илья, который то и дело ждёт, чтобы прижучить кого-нибудь (в основном ребят из «великолепной четверки», возможно, исключая лишь Витю, так как он не списывает), а потом почувствовать себя очень гордым. Всем уже давно ясно, что Муромов — подлиза, и Кира держится каждый день, чтобы не ударить его по конопатому лицу. Артём её останавливает. Есть два типа отличников, и Илья относится к худшему. Сегодня преимущества второй парты третьего ряда тоже должны сыграть свою роль. Артёма вернул в реальность вопль недовольства Филиппа. — Контрольная? Ну за что!? — протягивает он в муках, получая фаталити в виде листка с контрольно-измерительными материалами, который тут же начал небрежно вертеть, разглядывая. — Внезапная проверка знаний, ничего страшного. Такое часто бывает, пора бы уже привыкнуть, — с усмешкой отвечает ему Мещеряков, а после сам погружается в работу, согласившись перед этим помочь Кире. Вик утешающе хлопает Филиппа по плечу, и они тоже начинают писать. Арт не был отличником, как Вик или Илья. Он был простым рядовым ударником, и, в принципе, гордился этим положением, ведь большего ему и не нужно. Знаний хватает, а когда нет, выручает списывание, а уж это он делать грамотно умеет. Однако сегодняшняя работа, кажется, не выйдет красивой. Эта парта не только далека от учительского стола, но и близка к парте, где сидит Витя с Филиппом. И взгляд Артёма сейчас был прикован к нему. Сначала у него отлично получалось писать, но к середине урока навязчивые мысли стали подкрадываться к спине, касаться её тоненькими до невозможности пальцами, раздражать. Он стал в конце концов смотреть на Сменкина, с лица которого улыбка не сходила. До сих пор. Казалось бы, почему это должно вообще волновать? Улыбка — одно из самых обычных хороших явлений. Почему бы просто не порадоваться, ну или же просто не обращать внимания? Возможно Артёма смущает это так сильно потому, что сам он улыбается часто, щедро раздаёт свои улыбки, улыбки искренние, улыбки добрые. Филипп, находящийся в его окружении, к которому он привык, тоже улыбается, и чаще даже. Мещеряков привык к глупым улыбкам Черных, кривым улыбкам, но тоже искренним, привык к смеху громкому, заражающему. Кира же улыбалась реже. Её улыбки были мягкими, осторожными, редко когда зубы обнажающие. Ей словно не хочется их отдавать, они её только. Мещерякову кажется, что она экономит добро, хранит его для особенных людей, не разбрасывается улыбками просто так. А Вик… Вик закрытый, и когда он улыбается, он не делает это широко, открыто, ярко. Он их из себя выдавливает, потому что от чего-то думает, что надо, надо улыбаться. Но кому надо? Артём изучил это и привык. Но то, что происходит последние два года просто ломает представление его о людях, о мире. Неужели, он ошибся? Эмоции людей имеют свойство меняться, и, возможно Витя просто эволюционировал в этом плане. Но так ли это? В какую сторону эволюция? Конкретно Мещерякова смущало то, что улыбки Сменкина становились шире, но сам он оставался таким же закрытым. Эмоциональная эволюция не может проходить только внешне, потому что её просто такой не бывает. Улыбки — беззвучные междометия, они не звучат в действительности, но говорят что-то обязательно. «Мне очень хорошо», «я приятно удивлён», «я в восторге» и целая бесконечность других мыслей. Даже глупые улыбки Фила что-то говорят — «вот это да!», «вау!», «я гений, не так ли?» и другое нелепое. Улыбки Киры говорят «не надейся, это не надолго», но имеют скрытый подтекст. Улыбки Вика же ничего не говорят, ни на что не отвечают. Его улыбки молча лгут. Они ненастоящие. Мысли заняли по времени весь оставшийся урок, и Артёму пришлось сдать полупустой листочек. — Что, списать не получилось? — с усмешкой произносит Муромов, когда видит пробелы на работе Мещерякова, и улыбается. Его улыбка говорит «победа за мной», и Артёма это раздражает. — Не хватило времени, — отмахнулся он и вежливо ушёл. Витя идёт спереди, а после шаг ускоряет, снова бежит к параллельному классу. Он снова разминулся с «великолепной четверкой». — Ревнуешь Вика к его новым друзьям, да? Плохое качество, Артёмка, — Илья снова встревает, и Арт уже было хотел съязвить, но вовремя останавливает сам себя. — Знать бы к кому. Муромов уходит, и Мещеряков остаётся в своём родном, хоть и неполном окружении. — Я тоже думал об этом, — начинает диалог Филипп, — весь урок… — Что тебя конкретно смущает, Арт? — спрашивает Кира, опираясь корпусом о стену. Артём замешкался на долю секунды, в голове мысль пронеслась — «глупость сейчас скажу», и он ощутил себя очень нелепо. Но мысль озвучил. — Улыбки, — спокойно отвечает Мещеряков, а потом смотрит на Киру и Фила, задавая им вопрос немой. — Мне тоже, — Кира поддерживает мысль Артёма, Филипп так же поступает. — Почему именно кто-то из этого класса? — Черных начинает размышлять, и Сменкина уже закатывает глаза. Мещеряков же ждёт продолжения. — Я имею в виду, с этим классом всегда не самые приятные истории. Там выскочки сплошные и люди токсичные, жестокие. — Кира, к Вику ведь из этого класса ребята в началке приставали? — вспоминает Артём. — Да и не только в началке, — подмечает Филипп и смотрит в сторону Виктора. Улыбается и смеётся не переставая. В толпе тех самых ребят. — Никому не нравится… В воздухе вновь запахло чем-то приторно-сладким, и теперь, когда Артём отчасти разобрался в своих мыслях, это отдаёт прямо в голову. Это запах фальшивых чувств. Сладкий он потому, что чувства приятные, а приторный, потому что запах невыносим. Один вдох, и уже появляется туман, туман сомнений. Для Вика же он кажется другим, не сомнительным, а наоборот — притягательным, манящим. Его заставляет улыбаться именно это? Артёму эта мысль кажется жуткой. — Не, ну серьёзно, он лыбится так, будто у него девушка появилась! — восклицает Фил и вновь получает по голове от Киры. Ожидаемо. — Завидуешь? — Плохая! Плохая Кира! Артём вновь смотрит на Витю, который медленно уходит в сторону кабинета, уходит с улыбкой. Видеть, как улыбается человек, который обычно этого не делает — странно. Очень странно. — Поговоришь с Виком, Кира? Тебя он должен послушать, — возвращается в реальность Артём вместе с просьбой. — Я постараюсь, но ничего не обещаю, — девушка тяжело выдыхает, — последний раз мы разговаривали по душам очень давно, но да, я попытаюсь его вывести на нужный лад. — Спасибо, — он кивает и смотрит на то, как с хлопком закрывается дверь в кабинет, а потом на часы глядит. Вот-вот прозвенит звонок. — О чём вы вообще говорите с Витькой, если не по душам? — спрашивает Филипп у Киры по дороге в кабинет, — разве братья с сёстрами не об этом говорят? Фил являлся единственным ребёнком в семье, поэтому такие вещи для него оставались непонятными, а точнее у него было своё собственное представление об этом. Радужное. — Обо всём… Вик говорит в основном. Говорит о чём-то паранормальном. — Не знал, что он любит научную фантастику… — Я тоже… Кира и Филипп продолжают говорить, а Артём вновь уходит в себя, продолжает размышлять. Вопросов становится всё больше и больше, а вместе с ними растёт беспокойство, страх. Чем больше становилось загадок, тем больше была вероятность ошибиться, а на данный момент Артёму кажется, что ошибка будет стоить многого. Но большего будет стоить безразличие, а оно и так уже затянулось. Два года как минимум тема не поднималась. Всё было в порядке, все себя успокаивали, и было это всё очень зря. Артёма возвращает в реальность шум, издаваемый Кирой и Филом. Они снова начали спорить.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.