Topaz and Cornflower

Когда Данделион сонно забормотал во сне и перевернулся на другой бок, подтянув одеяло повыше, в камине уже потрескивал огонь, а на столе лежали свежие яйца, хлеб и сыр. Омега притих и опустил одеяло настолько, чтобы Геральт увидел растрёпанные каштановые волосы и блестящие голубые глаза, цвет которых слишком уж приближался к фиолетовому, чтобы сойти за обычный. — Доброе утро, — сказал Геральт, когда Данделион сел в кровати, накинув одеяло на плечи. По его настороженному выражению лица трудно было сделать какие-либо выводы. — Как ты себя чувствуешь? Данделион быстро оглядел комнату, прежде чем снова посмотреть на Геральта. — Я… замёрз. Геральт поднялся, помня, что двигаться нужно медленно, чтобы не пугать омегу. Тем не менее до его ушей долетел тихий, резкий вдох Данделиона. Геральт успокаивающе поднял руки. — Можно потрогать твой лоб? Измерить температуру. Нервно сглотнув, Данделион кивнул. Геральт приблизился и аккуратно коснулся кончиками пальцев лба омеги. Данделион вздрогнул от его прикосновения. Ведьмак опустил руку и отступил, увеличивая расстояние между ними. — Небольшой жар, — произнёс он. Помимо повышенной температуры, было ясно — последствия продолжительного голодания не перекроешь одним сытным обедом. Геральт понимал, что Данделиону просто неоткуда брать тепло. — Я уже позавтракал. Хочешь поесть у камина? Данделион слегка побледнел. — Геральт… я… — он зажал рот рукой. Ведьмак вовремя среагировал, отбросив одеяло назад — Данделион перегнулся через край кровати, и его вырвало. — Боги, — выдохнул он. — Мне так жаль… Он не договорил, снова согнувшись: вчерашний ужин оказался на полу. Тело омеги затрясло, а глаза наполнились слезами: — Мне ужасно жаль… — Не извиняйся, — неловко проговорил Геральт, — ничего страшного. Огромные слёзы текли по лицу омеги, и снова металлический запах страха начал заполнять комнату, перекрывая собой как запах тошноты, так и собственный цветочно-ванильный аромат Данделиона. — Мне так жаль… — Шш, — произнёс Геральт. — Всё в порядке. Он осторожно протянул руку и успокаивающе положил ладонь между лопаток омеги, туда, где накануне вечером уже касался его. — Думаешь… ты всё? — Не знаю, — ответил Данделион. Его голос звучал тихо и прерывался из-за приглушённых всхлипов. — Мне очень, очень жаль… — Думаешь, это болезнь? Геральт предполагал, что плохое самочувствие Данделиона вызвано его многочисленными ранами. Некоторые раны на спине были инфицированы, так что любой стресс мог сильно сказываться на его здоровье. В то же время нельзя было исключать вероятность, что омега чем-то болен. Его организм был не в состоянии бороться с болезнью. Данделион едва заметно задрожал, когда Геральт его коснулся, но стоило ведьмаку убрать руку, как тот жалобно заскулил. — Я… такое случается, — пробормотал он. — Чаще всего утром, но… — очередной приступ тошноты прервал его. Геральт немного расслабился. Он слышал, что при беременности может тошнить по утрам. — Значит, это из-за ребёнка? Тогда всё в порядке. Неприятно, конечно, но, по крайней мере, не опасно. Данделион поднял на него широко раскрытые глаза, полные страха. — Это не из-за ребёнка, — в отчаянии забормотал он. — Я… я лучше… я… Боги милосердные. Жуткая картина. — Данделион, — уверенно произнёс Геральт. — Тут нет ничьей вины. — Но… — Я не злюсь. Честно, — он протянул руку. — Сядем у камина, хорошо? Может, ты поешь, а после я приберусь. Омега всё ещё тихо плакал, но повиновался с такой поспешностью, что стало ясно: он воспринял предложение Геральта как приказ. Геральт придержал Данделиона, потому что его ноги подкашивались. — Я имел в виду, если ты хочешь, — произнёс ведьмак. — Ты не обязан. — Я… — взгляд Данделиона скользнул по рвоте на полу, затем в сторону огня, а потом снова вернулся к Геральту. — Я не… Ведьмак немного посторонился, придерживая его под локти. — Давай я помогу тебе дойти до камина? Если тебе там не понравится, то ты переберёшься в другое место. Данделион скинул одеяло и теперь едва заметно дрожал. — Л-ладно. Бо́льшая часть веса омеги приходилась на Геральта, пока ведьмак вёл его к камину. Когда Данделион прислонился к стене, Геральт осторожно отпустил его. — Сейчас. Он вернулся к кровати, взял с неё подушку и одеяла. Подушку он положил у камина. — Вот. Поддерживая омегу за тонкую руку, он помог ему опуститься на подушку, а затем осторожно накинул одеяла на чужие плечи. — Нормально? Данделион поднял голову и посмотрел на Геральта недоверчивым взглядом. — Д-да, вообще-то… прекрасно. — Хмм. Геральт взял со стола ломоть хлеба — не настолько ароматный, чтобы вызвать тошноту, но достаточно сытный, чтобы принести хоть немного пользы, — и предложил его Данделиону. — Вот. Омега тихо поблагодарил его и начал грызть корочку, а Геральт тем временем переключил внимание на то, что парень ранее извергнул из своего желудка. К счастью, там было не так уж и много, и уборка не заняла много времени. Покончив с этим, он взял со стола свою тарелку и уселся, скрестив ноги, на почтительном расстоянии от Данделиона. Он заметил, что омега напрягся, поэтому просто спокойно смотрел в огонь и ел. Геральт знал, что не может не привлекать к себе внимания — он, ведьмак с белыми волосами, покрытый шрамами от сражений, в которых одерживал победу, — но он старался. Через некоторое время Данделион достаточно расслабился и откусил ещё кусочек хлеба. — Данделион, — произнёс Геральт. Омега снова напрягся, и Геральт тихо выругался про себя. Но ничего не поделаешь — нужно было сказать. Он уже думал об этом прошлой ночью. — Я подумывал о том, чтобы сходить сегодня тебе за лекарствами. Он перерыл все свои запасы, прежде чем пришёл к довольно очевидному выводу — бо́льшая их часть будет скорее вредна человеку, чем полезна. — Ты можешь остаться здесь или пойти со мной. Или я могу никуда не уходить. Схожу потом. Он посмотрел на Данделиона, в глазах которого читалось сомнение. — Что думаешь? Данделион долго смотрел на него, прежде чем решился заговорить. — Тут… есть правильный ответ? Геральт пожал плечами. — Нет. Но и неправильного тоже нет. Думаю, было бы лучше, останься ты здесь, если я пойду сегодня — тебе нужен отдых. Но выбор за тобой. Данделион слегка нахмурился, раздумывая. — Если я решу остаться, то что помешает мне сбежать, когда ты уйдёшь? — Ничего, — ответил Геральт, немного раздосадованно. — Я тебя не держу. Ты можешь уйти, когда захочешь, — он нахмурился. — Но было бы лучше, если бы ты этого не делал. Даю слово, что здесь ты в безопасности. Я могу защитить тебя. — Думаешь, я не смогу себя защитить сам? — слова сами собой слетели с губ Данделиона, и он тут же закрыл ладонями рот, широко раскрыв глаза. По телу Геральта снова пробежала волна облегчения: немного дерзости — хороший признак. Значит, Данделиону постепенно становится с ним всё более комфортно. Но потом Геральт вновь нахмурился — омега снова выглядел напуганным. Видимо, дело было не в доверии, а в излишней импульсивности. — Уверен, что мог бы, — осторожно начал Геральт, — в обычных обстоятельствах. При всём уважении… ты едва стоишь на ногах. Данделион уже не выглядел таким испуганным, однако лицо его вытянулось. — Я… — он сжал губы и отвернулся, прежде чем Геральт успел заметить, что он снова заплакал. Так оно и было — в воздухе почувствовался запах страдания. Это был не тот же запах, что у страха или боли — он был темнее, отчаяннее и глубже. Это был запах горя. Беспомощности. — Прости, — прошептал омега. Геральт глубоко и медленно вздохнул. — Данделион, — сказал он наконец. Нужно было очень тщательно подбирать слова. — Я знаю, что ты можешь справиться сам. Уверен в этом. Ты не хотел всего того, что с тобой произошло. Это не твоя вина. Данделион подтянул колени к груди и что-то пробормотал в них — так тихо, что даже Геральт едва расслышал. — Лучше бы была моей. Ведьмак моргнул. — Что? Данделион не смотрел на него, но язык его тела говорил о том, что он закрылся ещё сильнее. Ему явно не хотелось, чтобы Геральт услышал, но было поздно. — Я бы хотел, чтобы это была моя вина, — он обхватил колени руками. — Я бы хотел, чтобы сам был в этом виноват. Совершенно растерявшись, Геральт ничего не мог произнести — он просто изумлённо смотрел на омегу. Внезапно понимание тяжело сдавило ему грудь. — Зараза… Омега повернул к нему своё лицо. Его глаза были широко раскрыты, но во взгляде читалось что-то стальное. — Если бы ты сам это спровоцировал, ты бы контролировал ситуацию, — медленно произнёс Геральт. — А ты… Руки Данделиона опустились на пол. Он сжал ладони в кулаки; пальцы царапнули по деревянным доскам. Геральт видел, что щеки омеги были мокрыми от слёз и блестели в свете камина. — А я не контролировал, — закончил он за ведьмака. Его голос звучал хрипло, напряжённо и очень, очень тихо. — Я ничего не мог изменить. У него перехватило дыхание, кулаки сжались ещё крепче. Геральт почувствовал запах крови и понял, что Данделион, по всей видимости, слишком сильно сдавил раны на кончиках пальцев. Геральт вдохнул через нос и медленно выдохнул. Чёрт. Инстинкты кричали, что нужно взять Данделиона на руки, прижать к себе и защитить этого маленького человечка от всего мира, но… у него не было на это права. Даже если бы Данделион и допустил это, если бы Геральт никогда не позволил ни одному ублюдку прикоснуться к омеге снова хотя бы пальцем, пока он жив, он всё равно не смог бы спасти Данделиона от его сознания и воспоминаний. — Верно, — тихо произнёс ведьмак. — Что ж… Он не доел свою еду, но, в отличие от Данделиона, мог позволить себе оставить пару кусочков на тарелке. От него не убудет. Геральт поднялся, стараясь, чтобы его движения не таили в себе никакой угрозы. — Выбор позволяет контролировать ситуацию, верно? Данделион поднял голову: несмотря на застывшие в глазах слёзы, его взгляд по-прежнему был полон недоверия. Геральт поставил свою тарелку на стол. — Так что ты решил? Омега провёл тыльной стороной ладони по мокрым щекам. — Если ты уйдешь, — произнёс он через некоторое время, — а я останусь здесь, то что? — Я принесу лекарства. И, может быть, некоторые нужные мне вещи. Вернусь через пару часов. — Нет, я имею в виду… — взгляд Данделиона метнулся к накидке, на которую Геральт кинул намордник, не зная, куда его ещё деть. — Что ты сделаешь… перед тем, как уйти? Геральт проследил за взглядом омеги и нахмурился. — Хмм, — он поднял намордник и быстро осмотрел его. Он услышал, как у Данделиона, по-прежнему сидевшего на полу, перехватило дыхание. Держа в руках адскую штуковину, Геральт присел рядом с омегой на корточки у камина. И бросил намордник в огонь. Некоторое время ведьмак смотрел на него, чтобы убедиться, что кожаные ремни точно загорелись, а затем повернулся к Данделиону. Тот широко раскрыл глаза и немного приоткрыл рот. — Ты… что… — он недоверчиво уставился на Геральта. — Что? — Я же сказал, — проворчал Геральт. — И повторю столько, сколько потребуется. Я не причиню тебе вреда. Золотые глаза, не моргая, смотрели прямо в голубые. — Когда я уйду, ты сможешь делать всё, что захочешь. Я надеюсь, что ты останешься здесь, потому что я вернусь со снадобьями для твоих ран, и потому что мне бы не хотелось, чтобы кто-то снова причинил тебе боль. Но решать тебе, — он вглядывался в выражение лица омеги. — Хорошо? Слегка ошеломлённый, Данделион коротко кивнул. — Хорошо. Геральт поднялся на ноги. — Я вернусь через пару часов.