Topaz and Cornflower

Это было даже хуже обычного. Лютик дрожал. Он стоял на полу на коленях. Несмотря на то, что омега стащил с кровати одеяло и укрылся им, оно сползало с его худых плеч каждый раз, когда он вздрагивал. Перед уходом Геральт раздобыл для него тазик, и теперь Лютик отчаянно вцепился в края посудины руками, дрожащими от напряжения. Ощущения были ужасные. Его первая беременность проходила совсем по-другому. Тогда, как только его запах стал теплее и слаще, чем был, хозяин поместил его в уютную комнату со множеством мягких вещей, в которые можно было зарыться. Он позаботился о том, чтобы Лютик ел три, а потом четыре, а потом пять раз в день. Лютик знал, что на самом деле это была не доброта — мужчине просто был нужен его ребёнок, но омега не жаловался. Он был покладистым: молчаливым и беременным. Хозяин утверждал, что именно таким Лютик и должен быть. Конечно, отвратительно было осознавать, что в омеге видели лишь существо, способное к продолжению рода, но… зато его держали в тепле и кормили. Это было лучше многого, что ему пришлось пережить. Но сейчас. Сейчас было хуже всего. Его организм едва поддерживал в нём жизнь. Лютик это чувствовал. Когда он поднялся на ноги, чтобы потребовать ведьмака-альфу взять его с собой, чтобы убить Бартека, голова Лютика закружилась так сильно, что зрение затуманилось, а тошнота когтями вцепилась в горло. Он был ранен, истощен и очень слаб. Он плохо спал, из-за чего расстраивался — ему предоставили кровать, и, пока есть такая возможность, следовало пользоваться этой привилегией. А тут выходило, что, вдобавок ко всему прочему, ребёнок причинял ему боль. Лютик поперхнулся, как бы подтверждая эту мысль — его в очередной раз вырвало в таз желчью. Внутри уже не оставалось пищи, чтобы извергать её наружу, но организм это не останавливало. Лютик тихонько заскулил, устало опустив голову к краю таза. Он прижал ладонь к животу, ощущая, как там подрастает новая жизнь. — Почему я так сильно жду тебя? — прошептал он. — Ты совсем не облегчаешь мне жизнь, родной, — он снова склонился над тазом, после чего свернулся калачиком на полу, тяжело дыша. — Гормоны? Обманом хочешь заставить меня оставить тебя, да? — он устало потер живот. — Если так, то у тебя получается. Хитро. Лютик прикрыл глаза и, несмотря на дрожь, наслаждался прохладой пола. Он чувствовал себя так, будто спустился в Ад. Непривычное чувство — пару мгновений он даже жалел, что рядом нет альфы. Геральта. Омеге хотелось необъяснимого ощущения комфорта, которое возникало от рук беловолосого ведьмака, когда тот аккуратно гладил его по спине; хотелось безопасности, которую он ощущал, когда Геральт разжигал камин, предлагал ему одеяло или суп. С каких пор альфа заставляет его чувствовать себя в безопасности? — Как думаешь, Геральт правда такой? — пробормотал он. — Правда хороший? Конечно, никто ему не ответил. Лютик вздохнул. — Было бы здорово, если бы он правда был таким, — он улыбнулся, по-прежнему лёжа на полу с закрытыми глазами. — Возможно, он не захочет меня продавать. Он сказал, что я ему не принадлежу… — Лютик почувствовал, как по телу разливается истощение. — Не знаю, кому я принадлежу тогда, — он приоткрыл глаза. — Думаешь, он найдёт твою старшую сестру? При этих словах тошнота, не связанная с утренней, подкатила к горлу, и омега снова зажмурился. — Ты прав, — напряжённо прошептал он. — Лучше не думать об этом. Я буду… буду думать о тебе, ладно? — он провел пальцем по узорам на ткани своего свитера — того самого, который подарил ему Геральт. Он касался красивого, небесно-голубого свитера так легко, что едва дотрагивался до живота. — Моя малютка. Всё будет хорошо, родной. Я буду защищать тебя, — было приятно произносить эти слова, хотя они были и не совсем правдивы: он не смог защитить Клару. Он даже себя не мог защитить. Снова приступ рвоты — сильный, обжигающий. Лютик поднялся на ноющие колени как раз вовремя, чтобы успеть подставить себе таз. Внезапно раздался стук в дверь. Омега подпрыгнул, а потом замер. Геральта рядом не было. Лютик был один, беззащитный. Он был в опасности. Кто бы это мог быть? Может, можно не отвечать? Он мог притвориться, что в комнате никого не было. — Эй, — из-за двери раздался раздражённый голос. — Омега. Чёрт. — Я знаю, что ты там. Все знают, — голос незнакомого мужчины звучал сердито. — Можешь перестать метаться хотя бы на пару минут?! Лютик прижал ладони ко рту. Что он должен ответить? Что делать? За дверью снова послышалась приглушённая речь. — Ладно, давай сюда чёртов ключ. Ключ? Лютик широко распахнул глаза. У них был ключ? Его взгляд лихорадочно заметался по сторонам. Где можно спрятаться? Поздно. Ключ щёлкнул в скважине. — Напомни мне поблагодарить дочь хозяина гостиницы, — сказал голос; ему в ответ раздался присвист. Дверь распахнулась. В дверном проёме появились трое мужчин. У того, что стоял впереди, была клочковатая копна жёлтых волос; ключ от двери он крутил на пальце. Позади него стояло ещё двое — один высокий, другой низкий. Они пахли, как беты, в отличие от мужчины, стоявшего впереди них. Альфа. Желтоволосый ухмыльнулся. — Вот ты какой! Знаешь, можно было просто ответить через дверь. Лютик не мог шелохнуться. Его парализовал распространяющийся по всему телу электрический ужас. Где Геральт, где Геральт, где Геральт?! — Послушай, — начал желтоволосый. — Мы с друзьями просто хотим насладиться этим чудесным днём в своей компании, но тут… — у него дёрнулся глаз. — Трудновато наслаждаться, когда слышно, как ты тут блюёшь. Ты не хочешь, не знаю… предпринять что-нибудь, — он наклонился вперёд, — или убраться отсюда к чёртовой матери? — У меня… — заикаясь, забормотал Лютик. — У меня есть лекарство, но… — Отлично! — перебил его мужчина. — Где оно? — он оглядел комнату, и его взгляд остановился на бутылочке на прикроватной тумбочке. — Эт-то оно… — выдавил Лютик. — Но… — Окей. Я помогу, можешь не подниматься, — желтоволосый зашёл в комнату. Его друзья остались в дверном проёме. Альфа подошел к тумбочке, взял бутылочку и приблизился к Лютику. — Держи, — он протянул омеге лекарство. — Боги милосердные. Пей. Лютик открыл рот, пытаясь подобрать слова. Почему дар красноречия покидал его в самые неподходящие моменты? — Н-нет… Желтоволосый закатил глаза. — Да Боже ж мой! Давай помогу, — он откупорил крышку и прижал горлышко бутылки ко рту Лютика. Омеге в нос пахнул стойкий запах пряного лекарства. — Пей. Живо. У нас своих дел по горло. Лютик плотно сжал губы, качая головой. Он попытался податься назад. — Да ради всего святого! — желтоволосый явно рассердился. — Где твой грёбаный альфа? Давай, пей! Неужто так нравится блевать? — Н-нет, послушайте… мне нельзя… Мужчина скривил лицо. — Парни, помогите мне! Его приятели зашли в комнату, альфа толкнул Лютика на спину. Тот ударился об пол, а мужчина схватил его за плечи. — Не надо! — отчаянно забился Лютик. Он пытался пинаться, но один из бет придавил его ноги, а другой скрутил ему запястья над головой. — Остановитесь! Пожалуйста, молю, пустите меня! — его дыхание сбилось. — Мне нельзя! Прошу! — Держите его, — прорычал желтоволосый альфа. Одной рукой он схватил челюсть Лютика и силой разомкнул ему рот. Затем он прижал бутылочку с лекарством к губам омеги. Лютик дёрнулся под его хваткой; глаза омеги стали огромными и испуганными, когда он почувствовал, как едкая жидкость заполняет его рот. Он попытался задержать лекарство во рту, но альфа надавил большим пальцем ему под челюстью, заставляя сглотнуть. — Эй, — нервно сказал один из бет. — Это уже слишком. — Да уж, — подтвердил второй. — Его альфа нас прикончит. — Его альфа ещё «спасибо» нам скажет, — процедил желтоволосый сквозь зубы. Он неотрывно следил за Лютиком. — Пей, не останавливайся. По лицу Лютика катились слёзы, утопая в волосах, разметавшихся по полу. Ему нельзя превышать дозу, он может потерять ребёнка! — Совсем другое дело, — голос альфы прозвучал довольно. Он отнял пустую бутылочку от губ Лютика. Его рука опустилась к животу омеги — он надавил на него, массируя круговыми движениями. Лютик всхлипнул. — Не так уж и трудно, да? Теперь тебе станет легче, — его рука гладила живот Лютика, горячий и тяжёлый. — Только не надо выблёвывать это назад. Пусть усвоится. Он в последний раз погладил живот Лютика и встал. Его приятели отпустили руки и ноги омеги, и тот сразу свернулся калачиком на полу. Его сильно трясло; внутри пульсировал раскалённый добела ужас. — Пойдёмте, парни, — сказал желтоволосый, довольный собой. — Возвращаемся. Они неторопливо покинули комнату, ни разу не оглянувшись на Лютика. Омега снова остался один.