Topaz and Cornflower

Время шло, как и положено времени. Конечно, это не должно было стать большой неожиданностью, но Геральт всё равно удивлялся. С каждым днём Лютик мог всё больше двигать крыльями. Клара подрастала, становясь более активной. Живот Лютика постепенно округлялся. Теперь он был заметен — под тканью дублетов, которые Геральт купил ему несколько недель назад, проглядывался небольшой бугорок. Однажды Лютик присел рядом с Геральтом у камина. За окном шёл дождь, и небо время от времени озарялось вспышками молний, вслед за которыми слышалось грохотание грозы. В комнате было чисто, тихо и тепло благодаря разожжённому камину. — Геральт, — через некоторое время произнёс Лютик. Он снова заплетал волосы ведьмака; кончики его когтей вызывали у Геральта на голове лёгкое покалывание. По тому, как Лютик раз за разом расплетал ему косу и начинал плести заново, ведьмак понял, что омегу что-то тревожит. — Как думаешь, каким будет ребёнок? Геральт хмыкнул. — Крохотным, вероятно. На самом деле, он с несвойственным ему волнением, которого никогда прежде не испытывал, задавался тем же вопросом. Теперь каждый раз, когда ведьмак обнимал Лютика, он невольно вспоминал о крошечной жизни, которая скоро должна была начаться. Лютик водил пальцами по волосам Геральта, разделяя их на шелковистые пряди, а затем снова прочёсывал, словно гребнем. Его голос звучал слишком беззаботно; он явно тревожился. — Думаешь, он будет хорошим? Геральт нахмурился. — Хорошим? — он слегка развернулся к Лютику, чтобы тому не приходилось выпускать его волосы из рук. — Что ты имеешь в виду? Лютик кусал губу и смотрел на волосы Геральта, избегая смотреть ведьмаку в глаза. — Ну… думаешь, он будет добрым? Бросив попытку сохранить косу, Геральт развернулся к Лютику и с беспокойством вгляделся в его лицо. — Ты о чём вообще? Лютик, не способный более прятаться за плетением косы, сложил руки на коленях. — Просто… — он покачал головой, опустив взгляд на свой живот. — Неважно. Геральт протянул руку, взял руки Лютика в свои и провёл большими пальцами по его ладоням, пытаясь снять напряжение. Молния за окном на секунду осветила комнату; её свет смешался с мерцающим светом камина. — Твой ребёнок будет прекрасным, — сказал Геральт, по-прежнему пытаясь понять, откуда у Лютика вообще взялись такие мысли, — потому что ты сам прекрасный. — Просто… — Лютик сглотнул. — Не бери в голову, Геральт. Правда, — он изобразил полуулыбку, обнажив короткие острые клыки. Они полностью отросли пару недель назад, но Геральт по-прежнему не мог к ним привыкнуть. Почему-то именно они, а не крылья, делали Лютика волшебным, нечеловеческим. — Ничего такого. — Лютик, — мягко упрекнул его Геральт. Он потянул омегу за руки, и тот подался вперёд. Геральт усадил его к себе на колени, аккуратно расправив крылья, чтобы не помять. Несмотря на то, что они были крепче, чем казалось на первый взгляд, ведьмак всё равно обращался с ними очень бережно. — Что именно тебя беспокоит? Лютик по-прежнему не смотрел ему в глаза. — Ничего такого, — пробормотал он. — Просто… — он снова вздохнул. — Это ведь мой ребёнок, — сказал он наконец. — Но ещё и Бартека. Ох. Геральт мысленно пнул себя за то, что не догадался об этом раньше. Он притянул Лютика поближе. — Понял, — он не знал, что добавить. Нельзя было отрицать, что ребёнок наполовину Бартека, поэтому подобрать слова о том, что всё будет хорошо, было тяжелее. — Думаю, ребёнок будет больше похож на тебя, — наконец произнёс он, затем откинул волосы Лютика назад кончиками пальцев. — С Кларой ведь всё в порядке, не так ли? Лютик посмотрел в другой конец комнаты, туда, где Клара играла с плюшевым зверьком, которого Геральт купил ей во время своего последнего похода на рынок. — Клара прекрасна, — ответил он. — Но на её счёт я не беспокоился, — он отвёл взгляд. — Её альфа-отец не был похож на Бартека. Он не был… — Лютик отстранился, будто подавившись словами. — Это так мерзко, Геральт. Мне сложно оценить людей, у которых я был. Всё равно это ничего не изменит… — он провёл языком по кончикам заострённых клыков. — Отец Клары не был хорошим человеком. Но он никогда меня не бил. Он предоставил мне удобную комнату, много всяких постельных принадлежностей, много еды, — его голос задрожал. — Он был одним из самых нормальных. Но Бартек… — он замолчал. — Да, — тихо произнёс Геральт. Он погладил Лютика по предплечью. — Но не думаю, что подобное поведение врождённое. Бартек сам выбирал делать то, что делал. Лютик провёл рукой по животу. По подсчётам Геральта, он был на четвёртом месяце беременности. Из этого срока они были знакомы два с половиной месяца; это одновременно казалось вечностью и одним мгновением. — Думаешь? — Да, — ведьмак поцеловал Лютика в макушку. — Лю, уверен, если что-то связано с тобой, то оно получится не менее прекрасным. Лютик вздохнул, положив голову на ключицу Геральта. — И ты будешь рядом со мной, да? — он посмотрел на Геральта блестящими голубыми глазами. — Когда он родится? — Да. Так долго, как ты захочешь, — ведьмак заправил волосы Лютика за ухо, и омега прикрыл глаза. Геральт улыбнулся. — С чего ты взял, что это мальчик? Лютик пожал плечами. — Такое предчувствие. Клара, которая, видимо, решила, что ей уделяют недостаточно внимания, издала жалобный булькающий звук. Она научилась прекрасно ползать и начала целенаправленно двигаться в их направлении. Лютик, продолжая сидеть у Геральта на коленях, наклонился за ней, поднял и прижал к себе, что-то проворковав. Когда омега откинулся на грудь Геральта, прижимая к себе Клару Репейку, она схватила ведьмака за волосы. Лютик мягко отстранил её. — Интересно, как она себя поведёт, — рассеянно произнёс он. Геральт улыбнулся Кларе; она улыбнулась ему в ответ. У неё было шесть зубов, крошечных и белых, и если бы Геральт не нашёл ничего лучше, он бы сказал, что гордится этим. — До этого ещё несколько лет. Лютик пожал плечами. — Просто размышляю, — он вздохнул, по-прежнему покачивая её на коленях. — Надеюсь, она бета, — произнёс он через какое-то время. — Было бы здорово, да? — Хмм. — Но она могла бы оказаться и альфой, — задумчиво продолжил он. Снаружи послышался гром, отчего слова показались мрачнее, чем подразумевались, и Клара замахала кулачками в сторону окна, не выпуская при этом волос Геральта. — Тогда нужно было бы правильно её воспитать. Чтобы она была, как ты, а не как… — он моргнул. — Ну, ладно, я тороплюсь. — То есть… — осторожно начал Геральт. — Не омега? Лютик выдохнул. — Надеюсь, нет, — его голос внезапно прозвучал устало. — Боги, надеюсь, нет, — он обнял Клару чуть крепче. — Геральт, она ведь наполовину фея. Её жизнь и без того будет непростой. Оказаться омегой — не то, чего я бы пожелал своей дочери, — Лютик поднял Клару, глядя в её круглые и яркие, как изумруд, глаза. — Не будь омегой. Прошу. Ради меня. Голос его был лёгким, но он говорил о явно тяжёлых для себя вещах и звучал печально. — Кем бы она ни оказалась, она вырастет счастливой, — сказал Геральт. Это было обещание; неясно, понял это Лютик, или нет. — Угу, — негромко откликнулся Лютик. — Но если кто-нибудь из детей окажется, как я… — его голос едва заметно дрогнул. — Что ж, — казалось, он старался говорить обыденно, но от этого он звучал только несчастнее. — Я с ними намучаюсь. Геральт почувствовал, как его сердце пропустило один удар. Он понял, что Лютик имеет в виду, но легче от этого не становилось. — Твои дети никогда не будут жить так, как ты, — сказал он. — Никогда, Лютик. Неважно, кем они окажутся. Лютик ничего не ответил. Спустя несколько долгих мгновений он вздохнул. — Конечно, — он наклонился и поцеловал тёмные кудряшки Клары. — Я бы никогда этого не допустил. — Вот именно. — И всё же, — он приподнял Клару, снова заглядывая ей в глаза. — Сделай одолжение, ладно? Клара в ответ издала череду бессмысленных звуков. — Вот и славно, — Лютик усадил её себе обратно на колени. — Боги, — вздохнул он. — Думаю, сегодня на меня просто накатило беспокойство о своих детях. — Это естественно. Порыв ветра задребезжал в открытых ставнях. Дождь, с новой силой забарабанивший по стеклу, звучал, как приглушённые голоса, а гром стал раздаваться чаще. Надвигалась буря. Некоторое время Лютик с Геральтом вслушивались, наблюдая, как тени от дождевых капель скользят по полу, а в камине потрескивает огонь. Через некоторое время Лютик снова заговорил. — Пахнет переменами. Геральт моргнул, отвлекаясь от дождевых капель. — Что ты имеешь в виду? — Ты не чувствуешь? — Лютик привалился к груди Геральта, тёплый и уставший. — Ветер. Он нам что-то принёс. — Очень поэтично. — Да, — сапфировые глаза Лютика наблюдали за каплями дождя. — Но это правда. Я чувствую. Если бы Геральт прислушался к ветру, он бы, возможно, тоже почувствовал нечто подобное. Они сидели в тёплом уголке перед камином, и не спешили вставать, в то время как буря за окном с новыми силами набрасывалась на окна. Происходящее действительно навевало мысли о скорых переменах. Будто что-то надвигается. — Хочу вздремнуть, — сказал Лютик. Его взгляд не отрывался от дождевых капель. Зашелестела ткань, он соскользнул с колен Геральта, и в его глазах сразу же потемнело; ведьмак успел его подхватить, прежде чем Лютик потерял сознание. — Ох, — сказал он, заморгав. — Извини. Головокружение, — он покачал головой. — Это из-за ребёнка. Всё в порядке, — когда он окончательно пришёл в себя, то повёл Геральта за собой в кровать. — Пошли, — сказал он. — Оторвись на секундочку. Ветер подождёт. Геральт не собирался спорить. Он позволил Лютику отвести его к кровати, аккуратно разложить одеяла и уложить Клару в колыбель, а после свернуться у себя под боком калачиком. Тепло наполнило одеяла запахом таволги, а потом и дождя. Вскоре звук мягко потрескивающего огня стал сопровождаться ровным, сонным дыханием Лютика. Геральт закрыл глаза. Может, что-то приближалось, а, может, и нет. Пока можно позволить себе не обращать на это внимание.