Пересечение

Цветные огни бьют по глазам. Светят, мигают, раздражают и заставляют хотеть зажмуриться. Убежать куда-нибудь подальше и, может быть, даже блевануть. Да, я в каком-то вонючем клубе. И да, я всё-таки сумел набухаться. Здешним работникам, кажется, совершенно плевать на возраст посетителей. А у меня швы на теле и чувство страха в где-то за спиной. Желание забыть обо всём, и, ну. Что-нибудь такое. Громкое и неприятно сверкающее. А все эти люди кажутся надёжной защитой от больших и страшных… этих, как их там? С немигающими глазами и злыми руками. Роботов, кароче. Ну, мне спокойно, да. Больше, чем сегодня утром, днём или вечером. И я даже не проверяю ничьи зрачки на наличие в них фиолетового свечения и проводов в волосах. Мне просто внезапно становится… всё. Я сижу на кафельном полу у стены и чувствую вибрации, исходящие от музыки и топота. Все места оказались заняты и мне ничего не оставалось кроме как пристроиться в наиболее чистом углу. Тут даже удобно, однако всё ещё тянет блевать. Почти как всегда, только лучше. – Не против? – я слышу голос где-то слева от себя (где вообще находится лево?) и, чуть повернув голову, встречаю взглядом… человека. Просто человека. Кого-то. (главное что человека, потому что никого другого я бы сейчас не выдержал) Я вижу его в первый раз, но он держит руках два стакана виски (вроде, это виски), один из которых, присев рядом, протягивает мне. Наверное, так люди обычно и знакомятся. Ну, типа. Это приобретает интересные обороты. Мы некоторое время молча смотрим вперёд, на танцующих людей и цветные огни, а потом я, неожиданно даже для самого себя, протягиваю этому парню руку. – Майкл, – говорю я, и он, чуть помявшись, пожимает мою ладонь. – Майки, – задумчиво тянет его голос. Моя рука высказывает из его и опускается на плитку рядом. – Тебе нравится здесь? Я неопределённо пожимаю плечами. – Не очень, – поглаживаю большим пальцем стеклянную гладь стакана и вновь окидываю помещение взглядом. – Но тут спокойно. (было) Он тихо усмехается. – Спокойно? Я запинаюсь. – В смысле… Не хотелось оставаться. Ну, знаешь. Одному. Где-то кто-то кричит. Совсем не спокойно, нет. Я же другое имел в виду. Не это. Другое. Черт. Но мне сейчас просто… Путаюсь. Мои мысли сейчас просто нечитабельны. Я чувствую на себе взгляд и неловко улыбаюсь, продолжая смотреть в пол. – Знаю, да, – слышу совсем рядом. Поворачиваюсь и смотрю. На него, на этого человека. И что-то в нём мне показалось знакомым. Внезапно. Может быть, черты лица. Может, глаза. Эти… Я не могу понять какого они цвета. Тут слишком ярко. Но не важно, потому что они, эти глаза, точно не светятся фиолетовым. Вообще не светятся, если честно. – Мы не виделись раньше? – зачем-то спрашиваю я. А собеседник слегка наклоняет голову вбок и пристально смотрит на меня, прежде чем выдать краткое: – Нет. Ну и ладно. Всё же, сегодня было странно почти всё. – Как скажешь, – отвечаю я и поворачиваю голову вперёд. Туда, где люди. Свет мерцает перед глазами и я на мгновение прикрываю их. Стакан (или что это вообще. Бокал?) всё так же находиться у меня в руке. Я нехотя вливаю в себя его содержимое и чуть морщусь. Чёрт. Какая же гадость. – Майки? Внезапно это звучит как-то знакомо. Я приподнимаю веки и облокачиваюсь о стену, поворачиваясь к собеседнику в пол оборота. Да? – Как твоя жизнь? – спрашивает он и проводит ногтем по стене. Облупившаяся краска падает на пол. Я хрипло смеюсь, игнорируя саднящее горло. Хочется сказать, что отвратительно. Как если бы вокруг всё было размыто, а каждый человек, смотрящий в твою сторону, имел при себе пистолет. И что-нибудь ещё. Мне бы не пришлось бояться кого-то конкретно. Мне бы пришлось бояться всех. (к чему я это вообще?) – Неплохо, – отвечаю я и приобнимаю себя за плечи. Повсюду холод. Повсюду. Мы сидим, окутанные грохотом музыки вперемешку с пьяным смехом и я, сквозь множество цветов, отражающихся бликами от бокалов, смотрю на его лицо. Перед глазами всё плывёт, а клубная темнота мешает разглядеть хоть что-нибудь. А я вдруг понимаю, что так и не знаю его имени. – Как тебя зовут? – спрашиваю я. Совсем тихо, как мне показалось на первый взгляд. Словно он мог бы вообще не услышать. Но он всё слышит. И чуть встревоженно хмурится, зачем-то разглядывая свои руки. Долго думает, прежде чем ответить. Затем поднимает на меня взгляд и неуверенно говорит: – Джимми. А затем мы снова погружаемся в расслабленное молчание. Он теребит край рубашки и всё ещё выглядит очень знакомо. А ещё через чур… нормально? Я не знаю. Просто смотря на него не возникает желания испугаться или блевануть. (с кем я вообще говорю?) Может это из-за алкоголя, а может из-за того, что я толком то и не общался ни с кем все эти месяцы. Но дело в том, что сейчас я действительно… разглядываю его. И он меня тоже, хотя это уже другое. Мне до безумия хочется разговаривать. И что-то ещё, возможно. Спросить, почему он вообще подошёл ко мне? Потому что я единственный, кто в здравом уме додумался сесть на пол? Туда, где меня вполне могут затоптать? Или он просто… не знаю. Господи, не знаю. Не хватало ещё начать загоняться или что-то типа. Я опускаю голову. Чёрт меня дёрнул вообще сюда прийти, на самом деле. Тут же гораздо опаснее, чем в том проклятом доме. Да ещё и поводов… больше. И людей. И один из этих людей вполне может оказаться… ненастоящим. Тем, кто хочет влиться в коллектив, показать себя самым обычным и… затем найти меня. Втереться в доверие. Подобраться ближе. Прикоснуться. Порыться в мозговых извилинах, волосах, глазницах и, наконец, внутренностях. Засунуть туда свою длинную руку и ковырять самое нутро, доходя до позвоночника. Чтобы я кричал и молил прекратить. Но он не прекращал бы. Не прекращал бы до тех пор, пока я не перестал бы дёргаться и кричать. Пока сердце не перестало бы качать кислород по венам. И только тогда он бы засмеялся. Громко так, очень громко. И надрывисто. Словно вот-вот впадёт в истерику. А я остался бы лежать мертвым и не услышал этого. А потом случилось бы то, что случилось до этого. Катастрофа. Трагедия. Бум! Я бы уже не воскрес. И всё. Всё, абсолютно всё. Чёрт меня дёрнул подумать об этом. Если я сейчас же не прекращу, то… (заткнись) Я чувствую прикосновение к своей голове и вздрагиваю. – У тебя такие волосы… приятные. Голос доходит до меня словно бы издалека, сквозь шум и грохот. Словно бы между мной и собеседником бурлит горная река. Бьётся о камни, шуршит волнами. А я стою на одном берегу и пытаюсь услышать голос, доносящийся с другого. Мутно и расплывчато. Но я слышу. И потихоньку начинаю приходить в себя. Его рука перебирает мои пряди, а взгляд двух немигающих глаз уставлен точно на моё лицо. А я смотрю ему в глаза и почему-то начинаю думать, что, будь они фиолетовые, то точно не светились бы опасностью. – Это парик, – зачем-то говорю я и, тут же спохватившись, кусаю себя за язык. Чёрт. Не каждый второй, к твоему сведению, ходит в парике. Это странно. Я странный. – Оу, ясно, – но он почему-то не кажется удивлённым. Словно это было очевидно. Словно он знал это. – А у меня в куртке лежит карта города и зажигалка. – Почему ты вообще носишь куртку в начале осени? – Холодно. Я усмехаюсь. Странный парень. Классный. – Зажигалка? Ты куришь или любишь поджигать что-то? – спрашиваю я. Просто так. Вопрос ради вопроса. Он отводит взгляд. На мгновение, совсем быстро. И как-то неловко усмехается. – Эээ… Не совсем. Просто люблю зажигалки. Ты любишь? Я наклоняю голову в бок. Сейчас я готов любить что угодно, лишь бы этот забавный тип не уходил. – Только если бензиновые. Он улыбается и мне почему-то тоже хочется улыбнуться. Его рука быстро запрокидывает всё ещё полный стакан. Пьёт он эту дрянь словно воду. Словно и не чувствует вовсе, насколько это дрянь. Но всё здорово. Относительно нормально. Неплохо, ага. Мозги больше не скребут когтистые лапы. И мы оба вполне неплохо смотримся на этом полу. – Мы похожи, – слетает с моих уст прежде, чем я успеваю подумать. Да и плевать, наверное. – О, ты даже не представляешь, – отвечает он и я решаю проигнорировать, как надломился его голос в этот момент. Потому что всё здорово. – Ты забавный. – Хочешь быть моим другом? – резко спрашивает он и я не могу не подметить, как мило это звучит. – Конечно, – отвечаю я и, кажется, действительно это имею в виду. И он расплывается в ещё большей улыбке. Его рука чуть придвигается к моей и касается заклеенного пластырем мизинца. – Майки, я… – его лицо вдруг резко приобретает серьёзный оттенок, а через мгновение (я даже не успел понять, что произошло) он согнулся пополам в приступе кашля, прижимая руку ко рту. Блять? Твою мать, какого хрена? (эй!) – Эй? – я, не зная что делать, приподнялся и аккуратно коснулся руками его плеч. – Эй, ты слышишь меня? Мне… Мне надо позвать кого-нибудь? Не дожидаясь ответа, я резко встал (перед глазами все поплыло, а в ушах зазвенело). Наверное, надо найти кого-то. Кого-то найти да? Кого, блять?! Кого я могу найти здесь? О мой бог, что мне делать?! Он сейчас сдохнет, а я просто простою на месте. Фак, фак, фак, я же не… Я же без понятия, что… Моё запястье резко что-то сжало. Я бросил взгляд вниз. Он держал меня за руку и только сейчас я заметил, что его собственная вся перемазана кровью. Он чем-то болен? Неужели всё настолько плохо? У него рак? О чёрт, он точно умрёт. Прямо здесь, держась за мою руку. А я даже сделать ничего не успею. (не смогу) – Ммм, – он попытался подняться, облокотившись на мою ладонь (я думал, он мне её нахрен оторвёт). – Бля… – Твою мать, ты как? – я придержал его, пока он схватился за мои плечи, буквально повиснув на них. – Чёрт, пошли… Пошли отмоем тебя. – Майк, - Прохрипел он, когда я насильно потащил его в сторону уборной. – Всё хорошо. – Я, блять, вижу. Мы миновали толпы танцующих и толкающихся людей. Мешают. Они очень мешают. Господи, их действительно так много… Дверь в туалет оказалась открыта и я, зайдя туда, захлопнул её. И словно бы оказался в другом мире. Тут было гораздо тише и спокойнее. И светлее. Серьёзно, мои глаза резануло яркой лампочкой сразу же, как только я вошёл. В кабинках кто-то громко трахался, а я помогал своему новоиспечённому другу облокотиться о раковину и дрожащими руками включить воду. – Спасибо, – сказал он и здесь его голос было намного лучше слышно. И намного… знакомее. – Обращайся. Он стоял ко мне спиной, когда сплёвывал и смывал со своего лица кровь. Его плечи ритмично подрагивали, а волосы прилипли к мокрому лбу. Закончив, он закрутил кран и сделал глубокий вздох, приподнимаясь. Знаете, над раковиной в общественных туалетах зачастую висят зеркала. Прямоугольные такие и забрызганные невесть чем. В одном из таких я смог нормально разглядеть его лицо. Закрытые глаза и мокрые волосы, с которых продолжали стекать мелкие капли. Небольшая щетина и маленький, почти не заметный, шрам на подбородке. Думаю, от лезвия для бритвы или типа того. Я даже не знаю, зачем сейчас так внимательно его разглядываю. Не могу отделаться от мысли, что чувствую действительно что-то... Странное. – Порядок? – спрашиваю я, облокотившись о стену. – Порядок, – отвечает он. – Слушай… – Ммм? Он ещё с пол-минуты молчит, после чего как-то слишком резко поворачивается ко мне. И открывает глаза. А в моей груди зарождается какая-то глухая паника. Что… (господи, только не говорите мне, что…) – Слушай, ты только… (мне всегда не везло) Его голос непозволительно надломленный. Словно металлический лязг или перекатывание шестерёнок. Я мог догадаться раньше. Ведь все, чёрт возьми, мысли именно к этому и шли. (но ты никогда их не слушал, ага) – …ты только не беги. (и теперь из-за этого…) Он подходит чуть ближе и на мгновение его глаза отчётливо мерцают фиолетовым отблеском. Фак. Я влип. Я пиздец как влип. (…тебе придёт…) – …хорошо? (…конец) Как я мог так облажаться? Как я мог так притупить своё внимание? Сейчас его руки, вероятно, сожмутся на моём горле и начнут душить, пока я не повисну бездыханным телом на них. Я даже перестал дышать, пока перед глазами стояла отчётливая картинка моей смерти. Моей второй смерти, ага. Помнишь, я говорил, что не против умереть от его рук во второй раз? Так вот забудь это нахрен, я не хочу умирать в вонючем клубном туалете! Я попятился назад. Упёрся в стену и мой мозг накрыло новой волной паники, когда он (он, чёрт возьми) сделал ещё один шаг вперёд. – Майкл, послушай… – Как тебя зовут? – рвано спрашиваю я. – Это не… – Как, блять, тебя зовут?! – уже кричу, сильнее вжимаясь в холодную стену. Мои руки сжались в кулаки, оставляя отметины полу-месяцы на мягких ладонях. Он сделал шаг назад. – Ты знаешь, – говорит он. – Эннард, – говорю я. Он молчит, неловко проводя рукой по волосам (я замечаю в них запёкшуюся кровь) и отводит взгляд. – Зачем ты здесь? – спрашиваю я, когда он не предпринимает никаких действий. – За тобой. – Что ты сделаешь? – мой голос срывается на полу-шёпот, а в глотке плещется страх. Он молчит и я захлёбываюсь в неизвестности. – Эй…? – Ничего. Я просто хотел тебя увидеть, – отвечает он, а моё тело словно током прошибает. Руки трясутся, когда я упираюсь ими в стену и чуть поддаюсь вперёд, стараясь удержаться на ногах и не блевануть. – Майк… – Хватит повторять моё имя. – Прости. Интересно, сколько мучился человек, в которого этот монстр забрался? Сколько ещё он успел тел переносить? Бля-я, почему всё происходит именно со мной?! Мы оба молчим, пока за туалетной кабинкой, наконец, стихают стоны, слышится шорох одежды, а вскоре от туда выходит пьяная парочка, подозрительно поглядывающая на нас. Мы провожаем их взглядом за дверь, после чего остаёмся здесь совершенно одни. И если он сейчас меня задушит, это останется без свидетелей. – Ты тогда, – начинаю я, поднимая на него взгляд. – сдержал обещание. Я жив. Уголки его губ приподнимаются, имитируя лёгкую улыбку. – Мы оба живы, – отвечает он и эти слова почему-то въедаются мне в самую корку подсознания. Как что-то невероятно важное и значимое. Потому что мы не можем быть живы, это только он так считает. – Значит ты не будешь меня убивать? Он мотает головой и тихо смеётся. – Нет. И мы вновь погружаемся в тишину, прерываемую клубной музыкой за дверью и моим хриплым дыханием. В это хочется верить. – Майкл? Он осторожно протягивает мне руку и спрашивает: – Мы всё ещё можем быть друзьями? Сначала я недоумённо смотрю на него, бегая взглядом от ладони до лица и обратно. Я не хочу ни видеть его здесь, ни тем более дотрагиваться, словно от одного только прикосновения случится что-то… Нехорошее. Но он смотрит на меня с такой надеждой, что невольно хочется истерично рассмеяться и убежать куда-подальше. Я думаю, что никогда не захочу становится его другом. А потом я, неожиданно даже для самого себя, думаю «какого чёрта, я ничего не потеряю» и сплетаю наши руки. – Пошли домой, меня тошнит от этого места.