Обречены

Боль. Первое, что почувствовал Питер — это боль. Острую, жгучую, режущую боль. Он лежит на чем-то подозрительно мягком и прижат увесистой тушкой Зимнего Солдата, что, к сведению, тоже уже очнулся и медленно скатился с Питера, даря возможность глубоко вдохнуть. Глаза все еще нельзя было открывать, ведь страшно. Страшно, что Солдат все еще может выполнить приказ, безжалостно убивая парня. Вокруг темно, холодно и зябко. Некоторые стойкие хлопья снега долетают до лица Питера, тая на его промерзлой коже лица. Было очень холодно. Не известно, работает ли Карен, работает его костюм до сих пор, но говорить и двигаться он не намерен. Ибо какой толк, если выхода из этой огромной ямы нет? Лодыжка вывернута, ребра немного превратились в крошку, и что-то странное происходит с его позвоночником… Странно, но все, что ниже пупка, вообще не ощущается. Он, конечно, не врач, но диагноз очевиден. Зашибись. Стать инвалидом было именно в его целях. Да, так и есть. А еще лучше подохнуть тут либо от рук Зимнего, либо от холода, либо вообще от жажды или других жизненно важных потребностей. Идеальная смерть, ничего не скажешь… Рядом его слух словил тяжелое дыхание и учащенное сердцебиение. Странно, что только одно сердце билось. — Питер? — хриплый голос послышался справа. Джеймс. Сейчас рядом с ним Джеймс. Это хорошо, один вариант смерти откидываем. Делаем ставки, господа. Что же будет дальше? Открыть глаза стоило почти всех его усилий, но, он справился, наблюдая перед собой расплывчатое лицо Барнса, что рукой зажимал рану на боку и обеспокоенно смотрел в помутневший олений взгляд. — Пит, ты слышишь меня? В ответ Парень лишь что-то промычал на подобии согласия, рассматривая круглые стены ямы. Глина. Обычная глина. Хм, интересно, а на чем он сейчас лежит? Это что-то помягче глины будет… — Куколка? — это слово заставило Питера перестать рассматривать стены, и уставиться в одну точку, немного приподнимая уголки губ. — Т’ы п’омни’ь… — прохрипел Паучок, вызывая после этого ужасный кашель и огромное количество крови в его ротовой полости. Барнс снял с себя тактическую куртку, подкладывая ее под голову парню, что сдавленно стонал от боли. — Да, я помню, куколка. Вспомнил, когда ты первый раз попался мне на глаза после обнуления, а когда прочитал твое письмо, все стало на свои места. — 'ы п’од’нок, — прошептал тихо парень, чтобы не вызвать очередной приступ кашля. — Я знаю. Как ты себя чувствуешь? — Баки взял ладони Питера в свои, перебирая тоненькие пальцы и согревая их, периодически прикладывая ладошки к своему рту и дуя на них. Казалось, дыхание мужчины не смогло бы согреть синевато-зеленые пальцы от холода, но у него получилось. — Я 'е чу’вс’тв’ю ног, — Джеймс нахмурился, разбирая речь, а затем поднял брови, осматривая тело Питера. — Нет, если ты не чувствуешь ног от холода, я могу с этим что-то сделать… Но… — Н’т. По спине Барнса прошелся табун мурашек, но он вовремя взял себя в руки, придвигаясь ближе к лицу парня и заглядывая в глаза. — Эй, куколка, послушай, мы справимся. Справимся. Вместе. Я найду способ, как отсюда выбраться. И вытащу тебя отсюда к врачам, — по виску Пита скатилась невидимая слеза, которую тут же стер Барнс, ободряюще улыбаясь. — Смотри на меня. На меня, Питер, — оленьи глаза, что беспомощно метались со стороны в сторону, тут же приковались к голубым глазам напротив. — Мы выберемся отсюда. Тебе надо лишь сделать одну вещь, ведь сам я не могу… — мужчина оторвал правую руку от раненного бока, показывая окровавленную одежду. — Сам не смогу активировать Зимнего Солдата. Глаза Питера расширись сразу же, как только он понял, что Баки хочет сделать. — Н’т. — Пит… — Н’т! — Нам необходимо сделать это для того, чтобы выбраться отсюда. — Н’т, Дж’им. Барнс помотал головой и убрал железной рукой прилипшие от пота и грязи кудряшки со лба парня, нависая над чужим лицом. — Куколка, послушай, без тебя мне не справиться, — мужчина мягко поцеловал Питера в губы, получая своего рода ответ. Он мягко отстранился, все еще заглядывая в оленьи глаза. — Повторяй за мной, а затем четко озвучь приказ. Давай, начинаем… — Эй! Дамы и господа! У вас там охуеть какая романтика, конечно, но как вы оттуда думаете выбираться? — крикнул голос сверху. Питер отчетливо слышал Рамлоу, которому не терпелось уже хоть что-то сделать. — Заткнись, и жди, — крикнул Барнс, вновь смотря на Питера и переплетая пальцы с его рукой, мягко улыбаясь. — Давай со мной. Желание. — Жел’ие. — Ржавый. — Ржа’ый. — Семнадцать. — С-семнад’ать. — Рассвет. — Рас’вет. — Печь. — Печь. — Девять. — Девять. — Добросердечный. — Д-добро’ерд-деч’ый. — Хорошо. Возвращение на Родину. — Воз’ращен’ие 'а Ро’ину. — Один. — Один. — Товарный вагон… Питер поджал губы, смотря в голубые глаза и прилаживая все силы для того, чтобы положить свою ладонь на щетинистую щеку. — Т’вар’ый вагон. Прости… — прошептал Пит, целуя губы Джеймса и не получая ответ. Перед ним стоит Зимний Солдат. Снова. Он не хочет убивать, уже хорошо. — Я жду приказаний. — Солдат… Дос’тавь ме’я в безопасн’ое место и не по’д’тавляйся сам. — Есть. Мужчина поднялся, даже не обращая внимание на то, что из его раны течет кровь, и стал долбить железным кулаком глиняные стены, делая подобие углублений, за которые можно было зацепиться и взобраться вверх. Питер прикрыл глаза, выдыхая. Глаза слипались, а боль нарастала, поэтому лучше всего было сейчас отключиться, ведь Зимний вытащит его. Он ведь вытащит? Когда Питер открыл глаза, его тело лежало на плече Барнса, который медленно лез наверх, уже цепляясь за проделанные углубления в глине. Было больно. Очень. Хоть Солдат не делал резких движений, весь торс ужасно колол от холода и многочисленных переломов. Что уже говорить про ноги, которых он вообще не чувствовал? Но когда он решил взглянуть вниз, где они лежали, на него накатило желание вырвать, что, Питер, собственно, и сделал. Его вырвало прямо вниз, где валялись трупы. Черт, это ужасно. Внезапно на него нахлынула странная слабость, и, он должен был бы отключиться, но его тело положили на снег, оставляя одного. Какая жалость, что голову сейчас поднять сложнее, сказать что-либо, поэтому переживания тут же стали овладевать парнем, вызывая учащенное сердцебиение и дыхание. — Эй, малец! — к нему подбежал Брок, заглядывая в лицо. — Ты как? Что с тобой? Рамлоу тут же отпихнул Барнс, присаживаясь на одно колено перед Питером и, бережно подхватывая его железной рукой под колени, а живой под спину. Зимний шел вперед, неизвестно куда направляясь. Лицо его было сосредоточенным, нетерпящим отлагательств. Брок похрамывал сзади них, не смея больше ничего говорить. Хрен его знает, что этому Зимнему в голову придет… А Питер с трудом положил одну руку на грудь идущего Барнса, с облегчением прикрывая глаза и вдыхая морозный воздух. Теперь он уверен, что будет в безопасности. А на улице светало. Яркое солнце пускало свои первые лучи на белый снег, освещая путь…