Большая дымящаяся куча драбблов — Ведьмак

      — Просто признай это, — бубнит себе под нос Косимо Маласпина. — Признай, что мы заблудились в треклятом лесу. Мы позовём на помощь, и я больше никогда…       — Симка! Смотри, какой представительный гриб.       Ортолан крутится вокруг “представительного” гриба так и эдак, выбирая ракурс, в котором его можно зарисовать. Ботанические зарисовки — это ещё одна из многочисленных уловок учителя Ортолана, призванных отвлечь неугомонного ученика хотя бы минут на сорок — и выкроить время на сон. Тот воспринял это с крайним энтузиазмом. Рисование, как и математика, музыка, магия и ещё до черта разных дисциплин, даётся ему с завидной лёгкостью. Чем он не выдался — так это ростом. В свои шестнадцать лет Косимо на целую голову выше, и это против Ортолановых девятнадцати. Но это как раз считается нормальным для особо талантливых магиков, которые колдовать начали едва ли не раньше, чем ходить.       Это всё потому, что обучение магии непременно вызывает функциональные изменения гипофиза. Равно как и прочие не самые приятные соматические изменения. В столь нежном возрасте такого происходить не должно, говаривала Кайса Берринг аэп Гвинеаль, пичкая Косимо своими лечебными чаями да настойками. Другое дело, что срок жизни человека ограничен хорошо если ста годами, период активности — и того меньше. То, что эльфская молодёжь может позволить себе растягивать на тридцать, сорок, пятьдесят, даже семьдесят лет, не подставляя под удар эндокринную, иммунную и репродуктивную системы, человечьим Истокам и просто одарённым детям приходится проглатывать к двадцати пяти. Это край. Желательно освоить базу уже к восемнадцати. Некоторых для этого даже читать учат по магическим фолиантам.       Тебе некуда торопиться, говорила Кайса. Благодаря её стараниям Косимо вырос ровно таким, как было заложено в его генах: высоким, крепким, с косой саженью в плечах и красиво растущей густой бородой. Чтоб услаждать любопытные взоры эльфских Знающих и банки с верхних полок доставать. Не иначе.       И нечего ныть, говорила Кайса. Разве лучше бы сложилась твоя жизнь, Косимо, если бы Джеоффрей Монк не выкупил тебя у родителей ещё младенцем — за пару бутылок крепкой полынной настойки. Это, кстати, многое говорит о людях. Когда они продают своих детей за алкоголь. А между прочим, во всех цивилизованных местах родители платят за учёбу своих детей, а не наоборот.       По большому счёту Маласпина всё это понимает. И благодарен, несмотря ни на что. Вот только избавиться от мысли, что во всём, кроме роста, отстаёт от сверстников — всё равно не может.       Не стоит оглядываться на других. Тогда точно везде опоздаешь. Это тоже Кайса говорит.       Ладно. Положим, чувство собственной никчёмности немного отступает, когда тот же Ортолан, при всём его интеллекте, начинает вести себя как идиот. Как сейчас, например.       — Ты нашёл свою траву? — раздражённо спрашивает Маласпина, когда тот совсем уж подозрительно замолкает.       — Какую траву?! А, да, точно. Он же меня за травой посылал! — Ортолан хлопает себя по лбу (и закономерно измазывает половину лица углём, которым делал набросок).       Такая рассеянность для него — не то чтобы перебор. Но вкупе с сегодняшней молчаливостью…       Ортолана его учитель обозвал Ортоланом в честь певчей птички-овсянки, которая, как и носитель этого забавного прозвища, досаждает своими трелями в этой полосе почти круглосуточно. Ортолан, спонтанно увлечённый на тот момент орнитологией, иронии не осознал, напротив: заявил, что всякому магику требуется классный псевдоним, чтобы хранить под завесой тайны истинное имя, и это даже хорошо, если самому думать не придётся. Задирать кого-то, кто даже не думает оскорбляться — так себе идея, поэтому довольно скоро прозвище растеряло всякие негативные коннотации.       Маласпине почему-то не сразу приходит в голову возмутиться:       — Ты хоть знаешь сам, где эта твоя трава растёт? Давай скорее. Я уже всё нашёл, что надо было.       — Оттого, что мы невольно продлили наш променад, хуже никому не станет! — заключает Ортолан. — Пошли. Я тебе ещё кое-что покажу.       Минут через пятнадцать они всё же приходят к неглубокому и небольшому лесному озерцу. Ощущение, что они ходят кругами, потихоньку начинает Косимо покидать.       Рядом с противоположным берегом болтаются детские качели. Рядом с берегом — это, читай, прямо над водой. Качели хорошие, основательные. Там бы трое таких крупных парней, как Маласпина, смогли бы усесться.       — Пошли! — повторяет Ортолан. И, как будто не замечая границы между землёй и водой, вприпрыжку направляется к этим качелям прямо по озеру, как если бы там была плотная ледяная корка.       — Нет. Подожди. Я не могу…       Вместо ответа Ортолан сгребает Маласпину за запястье и тянет. Он вдруг понимает, что, вообще-то, может. Но всё равно ступает аккуратно, морально готовясь окунуться. Каким бы гениальным ни был его старший товарищ — кто знает, насколько ему хватит сил.       Сперва Ортолан помогает усесться Косимо, потом присаживается сам.       — Только не раскачивай, — просит Маласпина.       — Ага. Боишься?       — Ничего подобного.       — Ну ты всё равно держись за верёвку.       Оказывается, в озере даже есть рыба. Об этом Косимо узнаёт, когда рябь от шагов на воде затихает, и крупные, красно-оранжевые и усатые рыбины подплывают смотреть на гостей.       — Aen Saevherne привезли их с собой из какого-то заповедника, — поясняет Ортолан. — А эти парни за считанные годы вытеснили практически все автохтонные виды. Скоро всей этой красоты не будет.       — ...Ага.       — И травы этой. Тоже не будет. Она ж только на дне озера растёт.       Маласпина молчит, не зная, что сказать.       — Скажи, — спрашивает Ортолан, — Симка, я тебя раздражаю?       — Нет, — отрезает Косимо.       Наверное, это звучит как-то чересчур поспешно. Он поясняет:       — Если я скажу, что да, то ты сбросишь меня в озеро. Обойдусь без купаний сегодня. Как-нибудь.       — Так и думал, — печально смеётся Ортолан.       — Да что случилось? — не выдерживает Маласпина.       — Он сказал, что меня только за смертью посылать. А потом ещё специально признался, что ищет повод, ну, послать за смертью, чтобы я подольше её искал и не появлялся. Вот, с водорослями этими тоже. Они ведь даже не кончились на складе! Я сам, лично проверял! Думаю, он меня отдаст кому-нибудь, Сим. Что я буду делать без учителя?!       — Успокойся, — осаживает Косимо. — Если б хотел, то давно бы избавился. Просто дай ему подышать иногда. Все эльфы — интроверты, этот не исключение.       — Ты думаешь?       — Да, я так думаю.       — Правда?       — Правда. Хватит рыбу пугать.       Ладно, вот теперь Ортолан и правда начинает немного раздражать. Он, почувствовав это, замолкает и обнимает коленки руками. Несмотря на то, что места навалом, его плечо почему-то касается руки Косимо, но он почему-то не думает о том, чтобы шарахнуться в сторону. Во-первых, Ортолану нужна поддержка в кои-то веки. Во-вторых, он всё ещё может скинуть в озеро, и Маласпина ну ничего не сможет с этим сделать.       — Эта рыба — мудак, — заключает наконец Ортолан. Имея в виду, конечно же, совсем не рыбу.       — Мхм.