Большая дымящаяся куча драбблов — Ведьмак

      — А чего так тихо-то? Где все дети? — спрашивает Альзур.       Для того, чтобы угнаться за своим долговязым спутником, боевым магом и выдающимся охотником за вампирами Даниэлем де ла Крузом, ему приходится натурально парить в воздухе.       — На карантине, — отвечает Ди, ничего не замечая и тем более не сбавляя темпа. — Визит Косимо в Вызиму пришёлся точно на всплеск заболеваний чахоткой...       — С ним всё нормально?       — Да что с ним станет. Будь я возбудителем инфекции, я бы к нему на арбалетный выстрел не приближался. Просто из соображений самосохранения. Детям сделали пробу почти всем. Остались только те, кто прибыл с травмами. Ещё один прокусил сегодня руку стажёру…       — Ладно. С этими сам разберусь. Даже хочется посмотреть, кого учитель там набрал.       — Известно, кого. Деклассированных элементов, беспризорников да ворьё, — губы де ла Круза под модными молодецкими усиками вздрагивают от отвращения.       — Дети, мой дорогой Ди, не виноваты в том, что не всем достаёт хороших рук. Но мы исправим эту вселенскую несправедливость.       Де ла Круз почему-то не впечатляется этим заявлением:       — Всё чистое, включая одежду, есть в процедурной. Злостный нарушитель в камере А101. Я бы ещё, на твоём месте, снял с себя всё ценное. И острое особенно. Иначе потом по всему замку будем искать паразита, зуб даю.       — А что, были прецеденты?       — Ну-у… — Ди потирает узкую чёрную бородку. — Косимо выкупил его у “мамочки” в вызимском борделе. Говорит, ограбить их, что ли, хотел. Не знаю, лупили они его там или того самого, но парень от каждой тени шарахается.       — А сколько ему лет-то? Для того самого?.. Впрочем, не отвечай. Сам гляну.       Альзур спрыгивает на пол, несколько пришибленный грузом услышанного. В какой-то степени даже можно понять, почему Ди так взъелся на беспризорников. У него своего рода аллергия на всякого рода бесчестье. Именно поэтому с места “председателя дома престарелых” (из любовников старого Ортолана, читай) Братство в своё время быстренько направило де ла Круза куда-то ещё под предлогом повышения: не годен он к всякого рода саботажу. Зато для целей Альзура — самое то. Де ла Круз может помочь с мутагенами и, коль скоро справлялся с самым шебутным дедом на всём континенте, дети (пусть их и в сорок с лишним раз больше) не должны доставлять много хлопот. Осталось к ним только привыкнуть.       — Ну, я пошёл тогда, — говорит Ди. — По делам.       — Понимаю.       По настоянию охотника Альзур надевает просторный халат и оставляет в процедурной все ценные предметы, прежде чем идти смотреть не в меру зубастого форточника. Немного подумав, складывает в карманы конфеты, а на безымянный палец надевает серебряное кольцо, которое впору для среднего.       Ещё берёт стул. Зайдя в камеру под номером А101, Альзур закрывает за собой дверь, ставит стул почти на самом входе (спинкой вперёд) и присаживается на него боком. Складывает руки на спинке. Кладёт на них подбородок и начинает вглядываться в полумрак.       Кто же знал, что казематы на нижних, почти что подземных, уровнях Риссберга пригодятся — вот так. Гномы строили свои замки на совесть. Так, чтобы и дом, и крепость, и тюрьма. Всё сразу.       На то, чтобы разглядеть нынешнего не то чтобы узника, Альзуру приходится смотреть почти минуту. Так тихонько и неподвижно этот ребёнок сидит, практически сжавшись в комок в углу на нарах. Лишь неловкий поворот головы и довольно громкий вдох выдают тот факт, что маленький форточник изучает своего гостя так же внимательно, как Альзур — его самого. Рассматривает. Принюхивается даже.       Альзуру уже кажется, что всё помещение заполнилось запахом грозы на море из-за его духов — излишне, быть может, шлейфящих. Из-за этого ощущение, будто и сам наполняешь всё пространство целиком.       Непонятно, как долго Альзур так сидит. Может, минут десять, а может — целый час. Сложнее всего — рассматривать и при этом как бы делать вид, что не рассматриваешь. Как с немного дикой, но домашней кошкой. Эти звери обычно проявляют интерес исключительно в те моменты, когда на них не обращают внимания.       — Меня зовут Альзур, — почувствовав наконец, что интерес этот сгустился до нужной кондиции, сообщает Альзур. — А тебя?       Вместо ответа — тугой, сдавленный кашель.       На самом деле, Альзуру тоже очень интересно. В личном деле, поместившемся на одном листе, ни имени, ни возраста указано не было.       — Ты не умеешь говорить?       Никакой ответной реакции. Разве что сопение.       — Ну, иди сюда, котёнок. Хочу на тебя посмотреть.       “Котёнок” резво вскакивает с нар и в несколько шагов оказывается рядом. Недовольно шипит. Пытается ухватить Альзура за руку какую-нибудь и развернуть её к себе ладонью. Тот, конечно, позволяет:       — Не любишь прозвища, так?       Ребёнок кивает и, на всякий случай, рисует на развёрнутой ладони плюсик пальцем. Потом цифру семь. Вопросительный знак.       — ...Тебе семь лет?       Плюс-минус.       Мысли Альзур читать не хочет. Обычно люди замечают это. В этом случае может и напугать.       — Как тебя зовут? — повторяет он свой вопрос.       Мальчик рисует буквы: Д. Р. Р. Н.       — Дориан?       Минус. И. А. А.       — Э-э… Ди… а?..       Минус-минус-минус.       Альзур с полминуты переставляет гласные и согласные, прежде чем предположить:       — Идарран?       Облегчённый вздох. Плюс-минус.       Альзур тоже облегчённо вздыхает, пока плюс-минус Идарран возбуждённо трясёт его руку, а потом, запыхавшись, падает в ноги, усаживается рядом и доверчиво прижимается виском к коленке. Ну правда — чисто котёнок.       — Я не буду тебя обижать, — терпеливо поясняет Альзур. — Просто сделаем небольшой тест. Чтобы проверить, что ты здоров и не можешь заразить страшной болезнью других детей. И тогда мы тебя выпустим. Понимаешь?       Идарран, подумав немного, кивает.       — Один маленький укол сможешь потерпеть?       Опять кивает.       — И кольцо тоже придётся отдать. Не люблю, когда у меня воруют.       Идарран вздыхает, протягивает руку и роняет серебряное кольцо Альзуру на коленки.       — Какой молодец, — скупо улыбается он.       Идарран позволяет ему включить свет. Потом — закатать рукав рубашки и, отвернувшись, стоически терпит укол в предплечье.       — Не лизать. Не грызть. Не расчёсывать, — наказывает Альзур, — и лучше вообще не трогать. Скоро я за тобой вернусь.       Идарран кивает и неловко тянется, чтобы обнять его за пояс.       Собрав все принадлежности, необходимые для укола, Альзур направляется к выходу. Перед тем, на проверку, хлопает себя ладонями по карманам халата.       — Добытчик! — констатирует, не обнаружив там ни единого выступа, и криво улыбается. В основном — сам себе.