Большая дымящаяся куча драбблов — Ведьмак

      Погода сегодня весь вечер ни к чёрту.       С неба льёт, как будто где-то прорвался гигантский бурдюк с водой. Издалека громыхает, но гроза до Марибора, по крайней мере, ещё не дошла.       Эйден в этой связи позволяет себе закрыться пораньше. То есть как — закрыться: в шестом часу вечера он принимается наводить порядок в витринах, которые оставил после себя сменщик, и только на всякий случай оставляет дверь для посетителей открытой. Вероятность того, что в такой день кто-то выберется в город за подвеской или колечком, настолько мала, что можно считать её счастливым случаем.       Когда звякает дверной колокольчик, Эйден вздрагивает от неожиданности. Тем более, клиента оказывается целых два.       Один из них Эйдену хорошо знаком. Невозможно забыть выдающуюся в высоту и ширину фигуру Косимо Маласпины, известного мага и артефактора. Его тощего спутника, завёрнутого в безразмерный плащ-репеллент, на контрасте очень просто принять за спутницу; Маласпина галантно пропускает его вперёд, придержав дверь ладонью, здоровой, как полотно лопаты. Только прикрикивает слегка:       — Грязь не заноси!       Существо в плаще-репелленте послушно прыгает несколько раз на коврике у входа, стряхивая с себя тонны воды, и бодро идёт дальше, заметно припадая на правую ногу. К витрине подходит уже совершенно сухим. Впрочем, как и сам Маласпина.       — Здравствуй, — спрашивает артефактор, — уже закрываетесь?       Эйдан коротко кланяется в знак приветствия:       — Для таких гостей мои двери всегда открыты. Какими судьбами в Мариборе? Обычно заказы от вас почтой приходят.       — Был по делам, — Маласпина коротко зыркает на своего спутника, молчащего, как эльфский партизан. Намекая как бы, что он и есть те самые “дела”. — Вот, нашёлся повод заглянуть. Алмазов нужно и кой-чего по мелочи.       — Хорошо. Минуту.       Эйдан быстро убирает всё в витрину, закрывает её. Закрывает дверь для посетителей. Говорит:       — За мной.       Маласпина идёт следом неторопливо, как бы вразвалочку. Его второй — чуть ли не вприпрыжку, как фретка, которую распирает от кипящего в крови адреналина. Даже хромота как будто не сильно мешает.       В просторной подсобке — куда более просторной, чем торговый зал — Эйдан раскладывает перед Маласпиной крупные планшеты с огранёнными алмазами. Тот достаёт лупу, какие-то инструменты. И принимается, не без удовольствия, придирчиво рассматривать и замерять каждый приглянувшийся камешек.       — А это кто? — шёпотом спрашивает Эйдан, кивая на второго гостя, когда стоять рядом и скучать, перекатываясь с ноги на ногу, становится совсем невмоготу.       — А, это, — громким, как махакамский рог, голосом отвечает Косимо. — Троих испепелил, двое в критическом состоянии. Его отцы, все восемь штук, скинулись на лапу стражникам и на обучение, лишь бы кто-нибудь избавил их от этого счастья поскорее.       Парень, у которого восемь отцов, чихает, после чего пытается вытереть нос двумя рукавами сразу.       — Правда, — по инерции говорит Эйдан.       — Что, аллергия на двимерит? — дружелюбно интересуется Маласпина. — Ну ничего, сделаем тебе кольцо или кулончик, будет полегче… Любит тебя судьбинушка, нечего сказать. Обычно она всего два шанса даёт. Называются — молочные и постоянные зубы. Но ты, кажется, успел просрать и второй, и третий, и… неважно. Ещё и лодыжку чёрт-те как срастили, надо будет переделывать. Эйден! Я возьму вот эти пять. Покажи каталисты.       Эйден достаёт каталисты: почти две сотни драгоценных и полудрагоценных камней.       — ...Нужно что-то жёлтое или синее, — продолжает думать вслух Маласпина. — Сапфиры? Слишком претензиозно. К тому же, на зубы сколько уйдёт… Авантюрины симпатичные. Не нравится? Ну ладно. Лазурит или ляпис-лазурь?       — Красиво, — вставляет Эйдан. — Очень подходит к глазам.       — Мне тоже нравится, — соглашается Маласпина.       Мальчик, случайно убивший трёх человек, не спорит. То ли согласен, то ли чувствует себя не вправе. То ли, в самом деле, стесняется своих частично выбитых, частично ещё молочных зубов.       — Значит, лазурь, — Маласпина берёт круглый камень и рассматривает его на свет. — Лазурь… Альзур из Марибора. Так тебя теперь зовут, понятно? Никому не называй теперь своего старого имени.       У кого есть имя, у того есть власть. Для простых людей это, может, и неважно — но не для великих магов, которые лишь на микрон отличаются от гениев и от демонов. У Истоков, неземных просто по своей природе, есть все шансы перейти даже эту границу.       — Понятно, — наконец говорит Альзур.       Расплатившись за камни, Маласпина как-то странно, почти по-детски, машет Эйдану рукой.       На утро следующего дня, проснувшись, он не может вспомнить подробностей того вечера. Но ощущение, что позабыл что-то важное, не покидает ещё несколько лет.