Большая дымящаяся куча драбблов — Ведьмак

      — Ну ты и сопля, — подмечает Арнагад, впритык пялясь, как Эрланд зашивает Ивару глубокую царапину на плече.       — М, — многозначительно отвечает он.       Эрл пинает соседа ногой под коленку: уйди, мол.       Иронично и злобно было со стороны взрослых поселить этих двоих в одной комнате. Эрл и Арн тоже теперь взрослые. Они получили ведьмачьи медальоны и уже этой весной выйдут на большак. После всех истязаний и Испытаний они заслужили немного личного пространства, в конце концов. Ивар, конечно, предпочёл бы скорее умереть в ходе мутаций, чем постоянно терпеть рядом с собой кого-то, кто способен за считанные секунды довести до белого каления.       Чем-то эти двое даже напоминали Ивару его собственных родителей. Те тоже постоянно собачились обо всём подряд и лупили со всей дури сперва друг друга, а потом всех, кто под руку попадётся. Сейчас, задним числом, даже удивительно, как они умудрились прожить вместе столько лет и при этом завести кучу детей.       Не менее удивительно только то, что после последнего испытания, в ходе которого Эрл и Арн получили медальоны, они друг к другу не то чтобы охладели, но почти перестали ссориться по пустякам. Преисполнились взаимным уважением даже. Ивар не спрашивал, что между ними произошло тогда; это, в конце концов, их глубоко личное дело. Во всяком случае, находиться рядом стало куда приятнее (и это тоже взаимно). Он и находится.       — Слышишь, что говорю? Если не будешь выкладываться на полную, эти в тебя столько химии закинут — враз копыта отбросишь, ну. Они же сами не понимают, что делают!       — Не хочу я ни с кем драться, — сухо отвечает Ивар. — Не с людьми.       Правильный ответ, наверное, был бы “не могу”.       Если ты рождаешься в семье с алкоголиком, который бьёт тебя почём зря, то у тебя есть всего два пути. Первый — продолжить цепочку насилия. Калечить своих близких тоже. Второй — не поднять ни на кого руки вообще. Ивар, может, и рад был бы сам выбирать, как балансировать между этими пропастями. Но сейчас у него начались тренировки, и всякий раз, когда против него выступает кто-то из сверстников, с ним случается некий паралич воли.       — Вишь какой привередливый, — Арнагад отворачивается и трёт виски пальцами. То ли ему неприятно смотреть на рану, то ли подбирает подходящие слова. То ли голова у него болит. Поди разбери.       Ивар вместо ответа рассматривает дверь, где висит листок со списком рыцарских добродетелей, выписанных каллиграфическим почерком. Чуть ниже — другой листок, с печатными буквами:       “ПРАВИЛА ЪЪЦАРЕЙ (под ред. А)       1. НЕ ССЫ ПРОТИВ БУРИ       2. ШЕЙ ЖИВЕЕ       3. ЗА ДЕНЬГИ ПЛАТЯТ КРОВЬЮ       4. НЕ ЛЕЗЬ В РЕЛИГИЮ И ПОЛИТИКУ ДАЖЕ ЕСЛИ НАПИВС       5. АЛЬЗУР — БУЛОЧКА С ГРИБАМИ”       Последнее слово на букву “г” было несколько раз исправлено. Но даже тут Эрл и Арнагад умудрились прийти к компромиссу, что за ними встречалось нечасто.       — Я всё, — оповещает Эрланд, наложив повязку. — Если что, скажешь, что сам навернулся.       — Ага, — фыркает Арнагад, — да тот шкет уже всем рассказал, небось, как Ивара на шпагу наколол. Лучше бы…       Прерывает его стук в дверь. Не то, чтобы визитёру требовался ответ, но он — сэр де ла Круз, то есть — всё равно дожидается осторожного “открыто” от Эрланда, и только потом заходит. Смотрит при этом почему-то на Ивара:       — Так и знал, что найду тебя здесь. Пойдём, Альзур хочет с тобой пообщаться. Лично.       Ивар белеет как полотно. Эрл легонько сжимает его плечо, прежде чем начать убирать инструменты, а Арн делает вид, что ничего не происходит. Не ссыт против бури, значит.       — Забавная инсталляция, — мельком глянув на дверь, улыбается маг, и тоже приобнимает Ивара за плечо, прежде чем вывести в коридор.       Никакой лютой химии, на этот раз, за разговором не следует. Но это — только вопрос времени.