Большая дымящаяся куча драбблов — Ведьмак

      Альзур врывается в душную учебную залу подобно свежему морскому бризу и с порога заявляет:       — Мне нужен доброволец для исследований! Можно одолжить кого-нибудь?       — А? Да, конечно, — Ян Калькштейн, самый что ни на есть всамделишний университетский учитель химии, которого Альзур, по слухам, с огромным трудом выцепил себе на пару семестров, рассеянно обводит взглядом помещение.       — Вот, молодой человек у окна, судя по всему, ничем уже не занят. Мадук! Иди, помоги.       Мадук медленно моргает и растерянно зыркает то на Калькштейна, то на Альзура. Он справился с заданием этого семинара уже давным-давно и последние минут пять дремал с открытыми глазами (по ночам его мучает бессонница, так что спать хочется почти всегда).       — А. Ладно.       Арнагад, который всегда предусмотрительно растягивает работу на всё отведённое на неё время, размешивает что-то и злорадно шушукается со своим соседом по парте, весьма красноречиво проводив Мадука взглядом до дверей. Потому что если Альзур просит что-то протестировать, то это, как правило, ничего хорошего не предвещает.       Он взбудораженно взмахивает рукой, а Мадук безропотно тащится следом, проклиная и себя, и свою нерасторопность.       — Это что? — спрашивает, наконец, разглядывая стоящие на столе стопки: четыре с прозрачной жидкостью, четыре с густой и чёрной. Каждая, ко всему прочему, промаркирована ещё и цветной точкой.       — Это надо будет продегустир… эй, ты чего?!       К тому моменту, как Альзур договаривает эту фразу, Мадук уже успевает залпом выпить содержимое первой прозрачной рюмки, с жёлтой точкой, и хватается было за вторую, с красной:       — Вкусненько.       Алкогольненько, в то же время думает он.       — ...Продегустировать и заполнить анкету на трёх листах по каждому образцу, — договаривает таки Альзур. — Куда ты так торопишься? Если не хватит — ещё долью.       И тут на Мадука сваливается осознание, что он, по большому счёту, сорвал джекпот. Время уже близится к вечеру, а после алкоголя, даже в представленном на столе количестве, срубить должно только в путь. И это даже если не забывать про ведьмачий метаболизм, притупляющий воздействие спиртов на организм.       Мадук садится на предложенный ему стул. Альзур, тем временем, заботливо подталкивает ему под руку пачку бумаги и перо.       Пока Мадук заполняет листы своим мелким бисерным почерком, маг стоит у него над душой и время от времени пополняет рюмки, если замечает, что юный ведьмак застопорился и перестал писать.       Лучше бы, конечно, не наливал.       — И кто тебя учил так писать… — с укоризной мурлычет Альзур. — В строке “ощущения” что написано?       — Э-э…       Мадук залпом выпивает седьмую из восьми представленных рюмок (и пятнадцатую фактически).       — Чувствуешь что-нибудь особенное?       — Я чувствую алкогольное опьянение, — сдавленно икнув, сообщает Мадук.       — Так быстро? Нехорошо… Так быть не должно.       — А можно я как-нибудь… в следующий раз на чистовик перепишу?       — Да-да, конечно. Иди, отдыхай.       Мадук кивает, встаёт. Сделав пару шагов по направлению к двери, спотыкается о собственную ногу и падает лицом в пол. Ковёр в кабинете мягкий. Спится на нём вполне хорошо, наверное.       — Да ты совсем плох, — качает головой этот невыносимый маг.       Перед тем, как Мадук отключается — успевает заметить, как Альзур скручивает крышку у бутылки, которую держит в руках, и как-то растерянно делает из неё пару глотков.