Большая дымящаяся куча драбблов — Ведьмак

      — А он не сильно торопится, — ехидно замечает Тиссая де Врие. Темп, который отстукивают её каблуки по каменной плитке полов в Риссберге, сам по себе звучит как угроза. Остальные маги и аристократы, которым кошельки чрезмерно прожигают карманы, робко тянутся за ректором Аретузы, словно утята за мамой-уткой.       — Дети — существа непредсказуемые, тебе ли не знать, дорогая, — важно ответствует Косимо.       Лучше будет, решил он, если все они подождут Альзура в его, то есть Маласпины, кабинете. Чего он точно не ждал — так это того, что как только он откроет туда дверь, как ему под ноги хлынет ледяная океаническая вода.       Маласпина, на всякий случай, не открывает дверь целиком. Встаёт так, чтобы происходящее внутри было видно только ему.       На (дорогом, между прочим) ковре, принявшем на себя самый страшный удар, валяется маленький Идарран, мокрый как мышь. Его, скорчившись рядом в нелепейшей позе гузном кверху, тормошит такой же страшно мокрый Альзур. Вот он, вестимо, совсем отчаялся. Вот он зачем-то пытается то ли искусственное дыхание ребёнку сделать, то ли, нагло воспользовавшись случаем, просто так затолкать язык ему в рот.       Если бы Альзур хотя бы на минуту сосредоточился на состоянии самого Идаррана, а не на желании его поцеловать, то обнаружил бы, что мальчик жив и даже в сознании. Но парализован, во-первых, холодом, а во-вторых — страхом. Если не сказать — первобытным ужасом. Который заселила в нём рыжая зубастая сука из Вызимы. Ради его безопасности, как ей казалось; и на тот момент это даже было уместно. Мужчины, говорила она, видят как собаки: пока ты не двигаешься, не сопротивляешься, то тебя как бы не существует. Она права, в общем. Мужчине просто низвергнуть себя до животного.       Как будто почувствовав недовольство Косимо, Альзур думает ему: помоги мне, ну пожалуйста!       Косимо думает, как бы не так. А про ковёр и совращение молодёжи мы с тобою потом поговорим.       — Я тут подумал, — говорит Маласпина, тут же захлопывая дверь, — а почему бы, чтобы время попусту не терять, мне не показать вам наших детей?       Тиссая приподнимает уголки рта. Понимающе. Они знакомы так безнадёжно давно, что даже мысли друг друга читать не нужно:       — Почему бы и нет?