Большая дымящаяся куча драбблов — Ведьмак

      — Кажется, дождь собирается… — пыхтя, бормочет Эрланд себе под нос.       — Что, опять?! — доносится у него за спиной надломленный голос Арнагада.       Эрланд чудом удерживает себя от того, чтобы притормозить и подставить ему подножку, но сдерживается. Не хватало ещё, чтобы Грифон увидел и добавил ещё пару-тройку кругов по территории Риссберга в наказание. Ему, этому Грифону, постоянно нужно, чтобы все со всеми дружили; постоянные ссоры Эрла с Арном его не устраивают вот от слова совсем. Уж слова друг другу недоброго сказать нельзя, влетит по фигнадцатое число, причём обоим.       — Вот бы он про нас не забыл… — свистит Арн.       — Не забыл, — заверяет Эрл.       Юна, живая подружка Арнагада, говорит, что Грифон на них взъелся из-за исключительно светлых чувств. Что он, дескать, видит в Арла с Эрном отношениях некий нереализованный потенциал. И это, вроде, называется каким-то особым словом, связанным с военным морским флотом, но Эрланд его не запомнил. Точнее, не запомнил, каким из.       Наверное, думает маленький ведьмак, это — месть за то, что они с Арном видят в его, Грифона, отношениях с Котом этот самый нереализованный потенцивал. Альзур называет его “всё бы вам трындеть да чаи гонять”.       Кот, кстати, никогда не заставлял общаться с кем-то, кто вечно доводит до белого каления. Но Кот, отзанимавшись со Второй Группой ровно до Испытаний Травами, достался малышам из Третьей, вроде Ивара. Над Второй Группой — а точнее, тем, что от неё осталось — поставили Грифона.       Грифон сперва был похож на чувство державю. Как и у Кота, имя у него южное и сложное, пока представится до конца — позабудешь начало. Но каждый младенчик в Риссберге знает, что на гербе, который старый рыцарь носит на щите — тот самый королевский грифон из книжек с картинками, по которым больше половины безграмотных местных детей учились читать и писать на Всеобщем. Эрланд не осуждает. Он сам точно так же учился.       С Котом всё было ещё проще, потому что кошки — явление инфранациональное. Откуда бы ты ни прибыл, с Каэдвена или из самых нижних провинций Нильфгада, кошачьи зенки узнаешь всегда и везде. У ведьмаков после Испытания Травами стали такие же. У Кота были такие — ещё до всяких ведьмаков. За упырями иначе нельзя.       Маленькие дети не любят усложнять. А наставники — кураторы, говорит Альзур, — почти смирились со своей участью мифических животных и даже почти не дёргаются, когда их зовут Котом и Грифоном при них же.       — Эрл, я больше не могу, — хрипит Арнагад.       — Можешь, — возражает Эрл.       Бежать, и вправду, непросто. Конечно, основная часть трассы, выбранной Грифоном, проходит по территории замка. Но часть всё-таки — через лес, где дорогу чуть смочишь — и превращается в жидкую грязевую кашу.       — У меня сейчас печень через жопу вывалится!       Эрланд хочет сказать что-то резкое и обидное, но слышит резкое “плюх!”, а затем треск сломанных веток.       — Арн? Арн?!       Спустившись по пологому склону в канавку, Эрланд трогает друга за плечо, заставляет посмотреть на себя. Лицо у него как-то странно пожелтело, а губы — потемнели.       — Оставь меня умирать, — бормочет себе под нос Арнагад, — спасайся сам…       — Ты совсем, что ли, е…       — Вы оба совсем, что ли, с ума сошли?! — доносится сверху громкий, пробивающий до костей, Грифоний голос.       Потом он будет утверждать: это всё из-за мутаций. И из-за того, что Арнагад сам по себе был взрослее и крупнее других детей. Чудо, что он так хорошо при этом Испытания Травами выдюжил.       (Эрланд знает: не только в мутациях там всё дело. Но никогда не расскажет).       Почему вы не остановились, когда начался дождь? Наказание?       Но надо было пробежать четыре круга. Вы пробежали пять и на шестой пошли. Сперва страшно было останавливать. Потом — почуял неладное и побежал следом…       Что значит — не считали?!