— Сколько праэситов нужно, чтобы заменить фитиль в фонаре?
— Один Легион, чтобы перебить всех торговцев свечками;
и один Верховный Лорд, чтобы начать торговлю фитилями на юге,
а потом обложить нас налогом на пребывание во тьме.
~Подслушано в таверне города Лауэр
Удар кулаком пришёлся мне прямо в глаз, отбросив назад. Я злобно выругалась, попятившись от соперника, стараясь игнорировать самодовольную усмешку на его лице, возникшую, когда болельщики разразились ликующими воплями. Дерьмо. Теперь под глазом точно будет синяк. И мне придётся потратить часть выигрыша на его исцеление, если я не желаю снова слушать тянущиеся нотации Наставницы. Если я, конечно, выиграю — в случае проигрыша мне попросту не хватит средств. Мужчина принялся кружить вокруг меня, как ворон над гниющей тушей — неторопливо, но настойчиво. Я приняла защитную позу, подняв кулаки к лицу. Бинты, которыми я обмотала костяшки, были испачканы кровью после нанесённых ударов, но боец по прозвищу Фенн, гротескно крупный и мускулистый в сравнении со мной, отмахнулся от них, точно от комариных укусов. Если наш поединок превратится в состязание на выносливость, то победы мне не видать: этот увалень весит, по меньшей мере, на пятьдесят фунтов больше, а его мышцы тугие, как корабельные канаты. Я была быстрее его, но он это понимал: приняв решение действовать от обороны, Фенн позволил мне нанести несколько слабых ударов — в обмен на попадание под его собственный. И причинённый этим единственным ударом урон был куда ощутимее, чем весь тот, который мне удалось ему нанести. — Давай, Обретённая! — выкрикнула женщина за моей спиной. — Размажь этого ублюдка! Я сплюнула кровь и шагнула вперёд: чем дольше продолжалась битва, тем сильнее возрастало преимущество моего соперника. Я должна была расправиться с ним побыстрее, пока у меня оставался хотя бы небольшой шанс на победу. Я напрягла ноги, будто собиралась прыгнуть на Фенна, проверяя, не дёрнется ли тот в сторону, однако мерзавец оставался невозмутимым, как поверхность озера в безветренный день. Жаль, что удары по яйцам были запрещены, а то один такой точно вывел бы его из равновесия. Я засадила ему в челюсть, и Фенн не стал уклоняться, лишь повернув голову в сторону, чтобы удар стал скользящим. Попался! Мой второй кулак врезался ему в солнечное сплетение, вынуждая задохнуться и давая мне время отпрыгнуть в сторону. Половина болельщиков, поставившая на мою победу, завопила от радости, в то время как прочие оскорбительно засвистели. Я пропустила эти звуки мимо ушей, не позволяя себе отвлекаться на толпу — в свои первые бои на Арене я слишком часто оглядывалась на окружающих, и это стоило мне нескольких побед. Однако я умею учиться на собственных ошибках. — Видал я твой прошлый бой, Обретённая, — насмешливо хмыкнул Фенн, пытаясь сократить дистанцию. — Не хочешь снова сдаться, как тогда? Он явно пытался отвлечь меня, но прозвучало это не обиднее тявканья собачонки. Я сделала ложный выпад в сторону Фенна, мешая тому приблизиться, и тут же двинулась по кругу, стараясь зайти сопернику за спину. Да, так уж вышло, что я сдала свой прошлый бой. Но в последнее время я слишком часто выигрывала, из-за чего процент, который я получала от ставок на саму себя, принялся неуклонно падать. Однако после того, как я получила взбучку от неизвестного новичка, баланс качнулся в противоположную сторону: если я завалю Фенна, то сорву неплохой куш. Мне хватит, чтобы оплатить обучение в Колледже, даже после того, как я отстегну процент организаторам боёв и дам на лапу городской страже, чтобы та не интересовалась происходящим. — Боишься девушки вдвое меньше себя, Фенн? — ухмыльнулась я в ответ, убирая со лба влажные от пота волосы. — Ну так подкинь пару медяков целителям, и они с радостью пришьют тебе мужское достоинство взамен потерянного! Что ж, это на него подействовало. Фенн прищурился и яростно стиснул зубы. Было даже забавно, что большинство соперников, пытаясь выбить меня из колеи, попадаются в эту ловушку сами. Конечно, Фенн был не настолько глуп, чтобы полностью потерять голову от гнева — он был профессионалом, в конце концов, — но всё же бросился на меня, стоило предоставить ему такую возможность. Полагаю, предсказуемость вашего поведения не настолько важна, когда кулаком вы бьёте, как лошадь копытом. Похоже, я ненароком умудрилась задеть Фенна за живое, превратив его буквально в ураган: я едва успела ускользнуть от его сокрушающего удара, со свистом пролетевшего по касательной мимо моей челюсти. От попадания я бы уже валялась в отключке. Я подскочила так близко, что ощутила вонь его пота, и попыталась достать Фенна косым ударом в бок, но тот даже не пошатнулся. К моему ужасу, полностью проигнорировав удар, соперник попытался повалить меня на землю. Соревноваться в борьбе с человеком такого размера было бы… скверно. Дерьмо! Я нанесла отчаянный апперкот прямо в его подбородок и почувствовала, как выбила пару зубов, что позволило выиграть мгновение. Я тут же пнула сбоку его по коленной чашечке, и та хрустнула. Фенн тяжело рухнул на одно колено, и преимущество снова оказалось на моей стороне. Я уже делала так раньше, хотя это было крайне жестоко, но, Лучезарные Небеса мне в свидетели, я не могла проиграть! Я с силой ударила Фенна ногой в живот, и он упал на спину. Следующий удар заставил мужчину покатиться по земле, практически отдавая победу в мои руки. Напоследок я наступила ему на щиколотку, сломав её с царапающим слух хрустом. Фенн надсадно завопил, заставив меня испытать укол вины; впрочем, милосердие на Арене выбивали одним из первых. Я уже хотела сломать мужчине пару рёбер вдобавок, когда тот вскинул руку вверх, показывая, что сдаётся. Первое мгновение я слышала лишь ритмичную пульсацию крови у себя в ушах, но этот миг прошёл, и тишина наполнилась рёвом ликующей толпы. Я стёрла кровь с уголка рта повязкой на руке и выбралась из глинобитной ямы, где только что переломала кости другому человеку за золото. Ну, как за золото… Обычно мне платили имперскими серебряными денариями, в каком-то смысле обесценивая этим мою победу. От усталости, охватившей моё тело, я не испытывала никакого желания общаться со сделавшими на меня ставку болельщиками, однако я заставила себя хотя бы улыбнуться им. Здоровенный орк протолкался сквозь толпу, чтобы хлопнуть меня по спине. Четыре мощных полированных клыка превращали радостную ухмылку в жутковатый оскал. Я редко встречала орков в поединках: все зеленокожие в Лауэре числились в Легионах Ужаса и старались держаться подальше от всякой незаконной деятельности. Тем более, что даже спустя два десятка лет, прошедших с Завоевания, легионеры не обрели популярность в городе, а люди, которые делали ставки на Арене, были из тех, кто не стал бы думать дважды, прежде чем всадить врагу нож в спину в тёмном переулке. «Ну, удачи им в этом», — подумала я, отбиваясь от восторженных поздравлений зеленокожего. Честно говоря, орки были гораздо выше и крупнее людей, а их толстая плотная кожа плохо поддавалась ударам холодного оружия. Любой, в ком хватало глупости связываться с обученным трехсотфунтовым убийцей, заслуживал всего, что с ним потом происходило. Счетоведку я обнаружила в глубине складского отдела, сидящей за столом на своём обычном месте. В стенах Арены не было окон — с повышением налогов стекло стало слишком дорогим, — а масляные лампы, расставленные тут и там по складу, отбрасывали слишком много теней и давали слишком мало света. Обычно люди старались не связываться со Счетоведкой: отчасти из-за её нехорошей репутации, а отчасти — из-за пары угрюмых телохранителей, неизменно стоящих подле неё. Вначале я думала, что Счетоведка — это Имя, но позже поняла, что это не так: насколько мне было известно, эта женщина даже не умела колдовать. Её единственной силой являлись множество работающих на неё головорезов, что, в сфере её деятельности, было гораздо эффективнее магии. Заметив моё приближение, Счетоведка широко улыбнулась, блеснув золотыми коронками на зубах. — Ты показала хорошее шоу сегодня, Обретённая, — сказала она. — Даже заставила меня гордиться нашей родиной. В ответ на это я только фыркнула. Кожа и волосы Счетоведки были того же бронзового оттенка, что и у меня: кровь деорайтов текла по моим и её венам. При этом я была сиротой, а она родилась и выросла в Лауэре — никто из нас никогда не был в северном герцогстве и не говорил на его древнем языке. Не то чтобы меня оскорбляли такие корни: других пятнадцатилетних девочек, вроде меня, и вовсе не допустили бы до боёв на Арене. Я прорвалась только благодаря репутации деорайтов, считающихся несокрушимыми в бою. Они защищали Стену около пятисот лет, вплоть до Завоевания. Даже сейчас герцогство, в котором жила их большая часть, оставалась единственной частью Кэллоу, куда не назначили имперского губернатора. Я читала о какой-то сделке, заключённой с Императрицей Ужаса, хотя не могла вспомнить подробностей. — Я старалась, — буркнула я. — Ну, и где мой выигрыш? Счетоведка усмехнулась и высыпала денарии на стол. Я пересчитала их — один раз меня обсчитали, когда я не сделала этого, — и нахмурилась, поняв, что их всего двадцать один. — Не хватает четырех, — категорично заявила я. — Я не собираюсь попадаться дважды на одну удочку, Счетоведка! Её телохранители вышли из тени и угрожающе придвинулись ко мне, но смуглокожая женщина только поморщилась и махнула рукой, призывая их остановиться. — Мазус снова взвинтил цены, — пояснила она. — Все получили меньше, даже я. Хотя я и не думала, что доходы Счетоведки могли на самом деле пострадать, тем не менее вполне готова была поверить, что губернатору захотелось выжать чуть больше золота из Арены. Имперский губернатор Лауэра начал свой третий срок службы с объявления о том, что всё временное налогообложение отныне становится постоянным. Сейчас в городе не было ни одного кошелька, куда бы он не засунул свою пятерню. Я мрачно кивнула, пряча своё серебро в кожаную сумку, где хранила сменную одежду. — Захария в комнате позади меня, если хочешь подлечить у него свой синяк, — сказала Счетоведка. — Ну, ты и сама знаешь, что делать. Она потеряла ко мне интерес раньше, чем закончила предложение, но меня это отнюдь не смутило. Счетоведка была не тем человеком, в компании которого хотелось задерживаться. Я скользнула мимо телохранителей, не удостаивая тех взглядом, и переступила через порог маленькой тёмной комнатушки, где маг-целитель Арены занимался своим ремеслом. Захария выглядел лет на двадцать с небольшим, а его кожа была бледной и покрытой нездоровым румянцем. Полупустая бутылка вина рядом с креслом, в котором он дрых, являлась основной причиной того, почему этот человек вообще связался с нелегальным бизнесом. Он был алкоголиком, и в обмен на большую часть денег, которые он зарабатывал на исцеление бойцов, Счетоведка позволяла ему пить столько, сколько ему хочется. Я почувствовала вонь перегара, когда подошла разбудить его, но в этот раз к ней хотя бы не примешивался запах рвоты. Захария с трудом приоткрыл глаза и облизнул пересохшие губы распухшим от обезвоживания языком. — Кэтрин?.. — прохрипел он. — Мне казалось, твой бой будет завтра. Меня злило, что он звал меня по имени, а не Обретённой, но не настолько, чтобы ругаться из-за этого. Конечно, я могла пойти в Дом Света за исцелением и получить его бесплатно — если бы мне хватило терпения сидеть в очереди, — но у тамошних жрецов была дурацкая привычка задавать ненужные вопросы. Уж лучше потерпеть компанию пьяницы с трясущимися руками, чем обнаружить жрицу в приюте, разболтавшую Наставнице о моём участии в нелегальных боях. — Завтра — это сегодня, — со вздохом сообщила я Захарии. — Ты достаточно трезв для того, чтобы колдовать? Он пробурчал в ответ что-то неразборчивое и закатал рукава, показывая свою готовность работать. На мгновение взгляд Захарии метнулся к бутылке, но, когда он снова рискнул посмотреть на меня, выражение моего лица убедило его оставить эту идею. Он выбрался из своего кресла и жестом пригласил меня присесть на деревянный табурет. Судя по тому, как он морщился, его преследовала мучительная головная боль. — А почему жрецы лечат лучше, чем маги? — поинтересовалась я, пытаясь заставить Захарию сосредоточиться на происходящем. Он посмотрел на меня со снисходительностью во взгляде. Затем произнёс несколько странных слов, и его рука озарилась желтоватым сиянием: он поводил ею в дюйме от синяка, позволяя магии окутать мою кожу. — Священники жульничают, Кэтрин, — поведал он мне. — Они просто молятся Лучезарным Небесам, и сила течёт оттуда сквозным потоком, исправляя любые повреждения. Это не требует особого ума. Маги же обязаны понимать, что они делают: бездумное применение колдовства может сотворить что угодно, но только не исцеление. Это прозвучало… не так обнадёживающе, как я рассчитывала. Уже после первой встречи с Захарией мне тяжело было поверить в то, что этот человек понимает, что делает. Тем не менее, будь он полным неудачником, Счетоведка не стала бы держать его при себе. Только Боги Наверху знали, сколько золота Захария был должен ей в алкогольном эквиваленте, как бы ни было дёшево то пойло, которое он обычно употреблял. — Всё, — сказал он через мгновение, убирая руку, — получилось неплохо, я бы даже сказал, это один из лучших моих результатов. Постарайся, чтобы тебя не били в то же место в ближайшее время — сейчас кожа чуть тоньше, чем обычно. Я кивнула в знак благодарности, выудив из сумки семь медяков и положив их в протянутую ладонь. Он поколебался, но всё же вернул две монеты. Я удивлённо посмотрела на него. — Тебе ведь почти шестнадцать, верно? — спросил Захария. — Вряд ли у тебя осталось больше пары месяцев до того, как приют выставит тебя на улицу. Сохрани эти монеты: каждый медяк будет на счету, когда ты останешься одна. Это были ужасно трогательные слова, исходящие от человека, которого обычно я едва могла выносить. — Спасибо, — пробормотала я, смущённая его внезапной щедростью. Бледнокожий маг печально улыбнулся. — Иди домой, Кэтрин, — посоветовал он. — Попробуй стать торговкой или кем-то ещё, вместо того чтобы ввязываться в неприятности. Ты ведь знаешь: есть причина, по которой люди не задерживаются на Арене. Он потянулся за бутылкой, вытащил пробку и, отвернувшись от меня, сделал большой глоток. Я поспешила убраться из его комнаты, а потом и со склада: чем меньше времени я проведу здесь, тем лучше. Кроме того, приближался вечерний колокол, и мне пора было заняться своей настоящей работой. Я находилась в районе Лэйксайда, идти отсюда до «Крысиного Гнезда» было недалеко. В дневном свете этот квартал выглядел ещё хуже, чем ночью: теней, скрывающих грязь и нищету, определённо не хватало. Кривые и тесные улочки этого места не стоило и сравнивать с широкими мощёными бульварами Фаэрвэя, района для горожан, живущих в достатке. Впрочем, Лэйксайд считался помойкой даже когда Лауэр был столицей Королевства Кэллоу, а не всего лишь центром одной из губерний Империи Ужаса. Ну, так мне говорили: всё же Завоевание случилось больше двух десятков лет назад, ещё до моего рождения, и я была вынуждена принимать такие факты на веру. Хотя я подозревала, что сейчас всё было куда хуже, чем раньше. В Гильдии, подмятые под руку губернатора Мазуса, текла река золотых монет, но простой люд чувствовал всю тяжесть постоянно растущих налогов: старые заброшенные склады были полны горожан, превратившихся в бродяг после того, как их дома и лавки были конфискованы из-за просроченных выплат. — «Если Мазус не уберёт руку с горла частных лавочников, весь город превратится в Лэйксайд», — подумала я, на цыпочках огибая небольшую, но грязную лужицу. Мои ботинки были слишком старыми для купания в ней; они могли и не пережить очередной чистки. К тому же, Харрион не позволил бы мне работать за барной стойкой, если бы я регулярно пачкала полы в его заведении. Он и мои поединки на Арене не особо одобрял — отправлял домой сразу, стоило ему обнаружить синяки на видном месте. Надеюсь, я успею ополоснуться в подсобке до того, как он заметит кровь у меня на лице: в конце месяца «Крысиное Гнездо» обычно пустовало, и Харрион подрёмывал в комнате наверху вместо того, чтобы следить за постояльцами. Я нахмурилась, поняв, что в этом случае моей единственной компанией станет Лейран — сын Харриона. Он был на несколько лет старше меня и искренне считал себя самым привлекательным мужчиной после Сиятельного Принца. Любил побездельничать, тратя больше времени на болтовню с посетителями, чем на продажу им выпивки — особенно, когда в «Крысиное Гнездо» случайно заглядывала красивая женщина. Этот тупица был совершенно безобиден, но я подозревала, что, унаследовав таверну, Лейран уничтожит дело отца всего за пару декад. Я срезала путь по задворкам дома Тома Таннера, выигрывая немного времени, чтобы успеть смыть с себя пот и слегка расслабиться после проведённого поединка. У меня не было ключа от задней двери таверны, но она, по счастью, не была заперта. Я вытерла подошвы ботинок об изгвазданный половик, который, как я подозревала, спёрли у торгаша на пристани, швырнула свою сумку на пол и направилась к ковшу с чистой водой, стоящему на угловом столике. Неясный шум голосов, заглушённый громким пением менестреля, доносящимся из-за двери в общий зал, говорил мне о том, что в таверну уже прибыли посетители. Я раздражённо передернула плечами, когда певичка взяла особо фальшивую ноту, намочила в ковше старое полотенце и тщательно протерла свое лицо. Взглянув в висящее на стене начищенное медное блюдо, чтобы убедиться в отсутствии следов крови на лице, я тихо выругалась, осознав, что ранку на моей губе, в отличие от синяка под глазом, не исцеляли. Смуглый подросток, взирающий на меня с медной поверхности, выглядел так, будто ему задали хорошенькую трёпку. Я никогда не входила в число считавшихся миловидными девушек — твёрдый подбородок и угловатые скулы заставляли моё лицо выглядеть чересчур квадратным — но сейчас, с влажными от пота, слипшимися на макушке волосами, я и вовсе смотрелась, как мокрый воробей-подранок. Несколько прядок выбилось из высокого хвоста, в который я укладывала волосы, так что я расстегнула деревянную заколку, сохраняющую остатки моей так называемой причёски, и сунула её в карман. Мокрое полотенце приятно холодило кожу, и я протёрла им свои шею и ключицы, чтобы хоть немного освежиться. Шерстяная рубашка, которую я надевала на Арену, была запятнана кровью, поэтому я сняла её и сунула в сумку, натянув вместо неё свою последнюю приличную одежду: ситцевую кофточку лазурного цвета с вышитой на груди эмблемой лауэрского приюта Трагически Осиротевших Девочек. Мне следовало быть осторожной и не пролить на неё пиво ненароком: стирка в приюте планировалась только через пару дней, а Наставница проверяла одежду каждое утро. Запихнув сумку с грязными вещами в угол, я толкнула дверь и вступила в главное помещение «Крысиного Гнезда». Здесь не было ничего приятного взгляду посетителя, как и следовало из названия таверны: стены, обитые скрипящими досками, бывшими частью обшивки старых кораблей, и земляной пол с грязными лужами в тех местах, куда пиво проливали чаще. В центре общего зала располагалась костровая яма с каменными бортиками, окружённая столиками, за которыми с полдюжины посетителей развлекали себя выпивкой и болтовней. К человеческой расе из них относились лишь двое. Прочие — трое орков в легионерских доспехах — сидели за одним столом с желтоглазой гоблиншей, щеголявшей офицерскими нашивками на плечах. Ну, я так думала, что это была гоблин-женщина: сложно было определить пол из-за глубоких морщин, покрывавших её зелёную кожу. Лицезрение трёх здоровенных орков, возвышавшихся, по меньшей мере, на три фута над тощей гоблиншей, но ловящих каждое её слово, вызвало у меня лёгкую улыбку. Впрочем, моё внимание почти сразу же переключилось на менестреля, стоило ей начать новую песню: Ножку вверх и ножку вниз: Был растоптан в Кэллоу принц. Нам не важна высота ваших стен — Все они рухнут в огне перемен… От стола, за которым выпивали легионеры, донеслись одобрительные возгласы. Похоже, этим вечером Эллерна подбирала репертуар в соответствии со вкусом большей части аудитории. «Песнь Легиона» была не самым популярным мотивчиком в Кэллоу. И не удивительно — она являлась прямой отсылкой на Завоевание. Харриона в общем зале я не заметила, но Лейран уже сидел за одним из угловых столиков таверны, сально улыбаясь Эллерне всякий раз, когда та смотрела в его сторону. Бр-р! Он пытался убедить певичку разделить с ним постель с тех пор, как Харрион впервые нанял её. И, хотя поначалу Эллерну не вдохновляла подобная перспектива, в последнее время она, казалось, была склонна согласиться. Плохой выбор, Эллерна! Он не женится на тебе, как бы того ни желал его отец. Пока я размышляла о характере и склонностях Лейрана, тот обнаружил моё появление в таверне и жестом попросил подойти. Я пересекла помещение, улыбнувшись по дороге паре знакомых разносчиц, с которыми я здесь работала. Лейран одарил меня самой проказливой улыбкой из всех, на которые был способен, приглаживая свои коротко стриженные волосы, пока я усаживалась напротив него. — Кэтрин, — поприветствовал он меня. — Пунктуальна, как и всегда. Я с трудом подавила желание поинтересоваться в ответ, как он сам умудряется каждый день опаздывать на работу, обитая на втором этаже «Крысиного Гнезда». — Лейран, — сказала я вместо этого, — Мой передник, как обычно, под барной стойкой? — Как обычно, — пожал он плечами, — рядом с дубинкой. Но сначала тебе следует поговорить с моим отцом. Он ждёт тебя в своей комнате наверху. Хм. Я неразборчиво пробормотала что-то, изображая признательность, и встала. С отчётностью Харриону моя помощь понадобится только через пару дней — значит, он зовёт меня не за этим. Но, может, я нужна ему, чтобы разобраться с какими-нибудь другими цифрами: отчасти я получила работу в таверне именно потому, что знала письмо и счёт. Таково уж преимущество воспитания в финансируемом Империей учреждении. Ступеньки лестницы скрипнули у меня под ногами, выведя в коридор с четырьмя закрытыми дверьми: две хозяйские комнаты и две — для сдачи в аренду. Документы Харрион хранил у себя, так что я уже бывала в его комнате раньше. Постучав костяшками пальцев по косяку, я выждала мгновение, прежде чем заглянуть внутрь. Крохотное помещение освещали пара свечей, а из мебели сюда втиснулись только кровать и комод, да старый письменный стол напротив. Сидящий за столом на табурете старик, не отрываясь от своих бумаг, жестом пригласил меня войти в комнату. — А-а, Кэтрин, — пробормотал он. — Ты должна кое-что прочесть для меня. Владелец «Крысиного Гнезда» был тощим мужчиной с лысиной на макушке, одетым в дешёвый шерстяной костюм коричневого цвета. Он смотрел на лист пергамента перед собой, впиваясь взглядом в буквы так, словно те оскорбляли его одним своим видом. Я не думала, что Харрион сумел бы разобрать написанное, даже умея читать: его зрение было уже не таким острым, как раньше, при этом тратиться на очки он и вовсе не собирался. Привычно не обращая внимания на грубоватое поведение тавернщика, я заглянула в написанное через его плечо. Это было официальное послание, насколько я понимала, подтверждённое золочёным оттиском печати с лауэрским гербом. Я пропустила несколько первых строк, заполненных церемониальными расшаркиваниями, и быстро перешла к сути дела: канцелярская служба губернатора извещала, что в конце следующего месяца все владельцы заведений, подающих выпивку, должны оказаться в составе Гильдий — или же оплатить дополнительные налоги. — Они хотят запихнуть тебя в Гильдию пивоваров, — озвучила я прочитанное, — или же увеличить твои налоговые выплаты, причём тут не написано на сколько. — Долбаный Мазус! — выругался Харрион и добавил: — Грёбаные праэситы и их ублюдочная Империя! Разливая выпивку на первом этаже, я слышала обороты и покрепче — и гораздо более изобретательные. Тем более, я вполне понимала причины ругани тавернщика. Я слышала, что когда-то Гильдии приносили пользу — когда Кэллоу всё ещё называлось Королевством, — но с тех пор, как в Лауре засел имперский губернатор, гильдейские взносы превратились в официальный повод для грабежа. Гильдии ежемесячно требовали денариев, а так же определённого количества производимого товара — для «контроля качества». В обмен они обещали защищать интересы своих членов и контролировать товарообмен. Губернатор вмешался в правила игры, подкупив всех гильдейских мастеров, которых смог, и устранив тех, кого не смог, превратив Гильдии в очередную плеть имперской ядовитой лозы, удушающе обвившейся вокруг Лауэра. — Новый налог может оказаться меньше, чем плата за членство, — сделав паузу, сказала я Харриону, не зная, как ещё его утешить. — Праэситы жадные, а не глупые, — насмешливо фыркнул старик. — Налог будет просто ужасающим, девочка, уж поверь мне! — И из-за него ты больше не сможешь платить мне за работу? — вздохнула я, пропуская пряди своих волос сквозь пальцы. Лысеющему старику хватило такта хотя бы изобразить смущение. — Ну, ты сможешь заработать в те ночи, когда в таверне полно посетителей, — признался он, — но не в такие, как сегодня. Мне хотелось упрекнуть Харриона в сложившейся ситуации, но это было бы нечестно. В этом не было его вины, ведь так? Тавернщика новое положение дел радовало не больше, чем меня, и не было никого, к кому бы мы могли обратиться с претензией. Губернатор подчинялся только Императрице Ужаса, а я была уверена, что Малисия класть хотела на то, что её дружка Мазуса кэллоуэйцы величают не иначе как Лордом-разбойником. Какое ей до этого дело, пока дань из Лауэра приходит в срок? Да, это нечестно, но проигравшие войну редко сталкиваются со справедливым отношением. От злости я сжала кулаки, но через мгновение всё же заставила пальцы разжаться. Подобные происшествия и были основой для моего желания поступить в Колледж. Если я достигну высокого ранга в рядах легионеров, если я обрету достаточно власти и влияния, однажды я сумею исправить ситуацию в Кэллоу. Смогу отправлять таких ублюдков, как Мазус, на виселицу — вместо того, чтобы смотреть, как они пляшут на банкетах во дворце. — Можно ли мне доработать у тебя до конца этого месяца? — спросила я у Харриона. Тот устало кивнул. — Может, я ещё придумаю, где мне взять денег на оплату твоей работы, Кэтрин, — сказал он. — Я знаю, ты копишь на что-то важное. Я с улыбкой кивнула ему, но мы оба знали, что подобные заверения — лишь пустые мечты. Я уже целый год вела отчётность «Крысиного Гнезда», и количество золота, проходящего через мои руки, было не так велико, как вам могло бы показаться. Спускаясь на первый этаж, я погрузилась в раздумья, тщетно пытаясь найти выход из ситуации. Возможно, я смогла бы накопить достаточно, чаще выступая на Арене, но это также было чревато риском: всегда был шанс бездарно продуть бой. К тому же, чем чаще я побеждала, тем сложнее было выиграть на ставках на себя действительно крупную сумму. Счетоведка пару раз намекала, что готова взять меня в качестве одной из телохранителей, но я не хотела вставать на скользкую дорожку столь тесных отношений с криминалом. Надевая передник, я приняла решение подумать об этом утром. Пока у меня всё ещё была работа, и я не планировала от неё уклоняться до самого последнего момента. В такие тихие ночи, как эта, я старалась одновременно заниматься уборкой таверны и разливанием выпивки посетителям. Кладовка выглядела более-менее прилично с тех пор, как я в последний раз приводила её в порядок, и ни одна из пивных бочек не подтекала. Я поймала себя на том, что уже с четверть колокола лениво возила тряпкой по барной стойке, когда в зале наконец появился хоть кто-то, привлекший мой интерес. Пришли несколько легионеров, с которыми мы были приятелями, и моей любимицей из их числа была сержант Эбеле — я не могла не улыбнуться, как только она зашла. Она была высоким человеком, выше некоторых орков, и её кожа была гораздо темнее моей. В жаркие летние месяцы загар превращал меня в настоящую смуглянку, но Эбеле казалась чёрной, точно уголь — такими были только выходцы из северных пустошей Праэса. В углу рта у неё был маленький шрам, растягивающий губы в постоянной полуулыбке, превращающейся в широкую ухмылку при виде меня. К тому времени, когда сержант заняла столик, я уже наполнила кружку пивом и подтащила к ней. — Ах ты, моя сладкая! — воскликнула Эбеле, делая большой глоток пива. — Ну просто настоящая конфетка! Клянусь, эта дыра провалится сквозь все преисподние, если ты бросишь присматривать за ней! Надеюсь, она не заметила, как по моему лицу пробежала тень при мысли о том, что именно это скоро и случится. — Так ты уже закончила своё дежурство? — поинтересовалась я. Мне нравилось дружелюбное отношение сержанта ко мне, но куда больше мне нравилось в Эбеле то, что после нескольких кружек пива она легко соглашалась поведать пару историй о своей службе в Легионе. Она была ветераном Завоевания, служила на передовой при битве на Стрегесовом поле и при осаде Саммерхолма, а так же участвовала в короткой, но жестокой внутриимперской войне, случившейся до вторжения в Кэллоу. Впрочем, о той войне Эбеле рассказывала гораздо реже, как-то раз признавшись, что она была совершенно кошмарной. А если легионер, прошедший через битву на Стрегесовом поле, считал что-то кошмарным, то я была склонна верить ему на слово. — О да, — проворчала Эбеле, — Потому-то я здесь и запиваю свои печали. Если я ещё раз услышу, как Горен хихикает, я просто задушу этого идиота! Окажи любезность, принеси мне целый кувшин, хорошо? Я намерена сегодня набраться до обморока. Я насмешливо фыркнула и сгоняла в кладовку наполнить глиняный кувшин до краев пивом из бочки. Одна из немногих хороших вещей, отличающих «Крысиное Гнездо» от прочих заведений, заключалась в том, что Харрион не разбавлял выпивку водой. На вкус она, конечно, напоминала дохлых жуков — но, по крайней мере, это не были жуки, сдохшие от утопления в луже. Когда я вернулась, кружка сержанта уже наполовину пустовала, отчего я могла надеяться на очередной рассказ о войне в её изложении — хотя, если Эбеле продолжит в том же духе, даже певучий акцент праэситки не поможет мне разобрать её невнятную пьяную речь. — Посиди со мной, сладенькая Кэтрин, — расплылась в ухмылке женщина, когда я водрузила кувшин на её стол. — Всё равно эта дыра сегодня точно вымерла. Мельком оглядевшись, я согласилась с Эбеле. Помимо легионеров, пришедших одновременно с сержантом — и уже порядком набравшихся — в таверне больше никого не было. Даже, как я заметила, Лейрана и Эллерны. Впрочем, о них я старалась не думать лишний раз. — Рановато для большинства посетителей, — согласилась я с сержантом. Когда время приближалось к полуночному колоколу, в «Крысином Гнезде» появлялось гораздо больше гостей, но до той поры оставалось ещё ждать и ждать. Внезапно наклонившись вперёд, Эбеле внимательно вгляделась в моё лицо. — К тебе прикасались магией, причём совсем недавно, — удивлённо заметила она. Я подозрительно прищурилась. Неужели Захария напортачил, и это заметно? После его лечения не должно было остаться никаких следов. — Я участвовала в поединке, — призналась я. — Как ты поняла про магию? Улыбка чернокожей женщины стала сочувственной. — Ты учишься видеть признаки после того, как перепробуешь кучу исцеляющих чар на себе. Тот, кто лечил тебя, немного оплошал с краями синяка, но в целом им была проделана хорошая работа. Ну и ну! Полагаю, мне стоит повысить своё мнение о Захарии. Уж если Эбеле считает хорошей его работу с похмелья, то в трезвом состоянии, должно быть, маг-целитель колдует и вовсе бесподобно. Моя собеседница сделала паузу в разговоре, обдумывая следующие слова, и я тихонько подавила вздох: людям не следует ругать меня за участие в боях — тем более сейчас, когда работа в «Крысином Гнезде» перестаёт приносить мне деньги. — Ты хотя бы победила? — поинтересовалась женщина со шрамом. — Сравняла его жопу с землёй, — ухмыльнулась я. — Молодец, девочка! — одобрительно усмехнулась Эбеле. — Тебе стоит подумать о вступлении в Легион, если ты и дальше планируешь участвовать в передрягах. — Я коплю на Колледж, — призналась я. — Надеюсь, к следующему лету мне хватит денег на оплату учёбы. — Военный Колледж?! — выщипанные брови сержанта взметнулись вверх. — Я смотрю, у тебя амбициозные планы. Что ж, по крайней мере, оплата не так высока после всех этих реформ сира Блэка. Я родилась после реформ — они предшествовали Завоеванию — и потому имела лишь смутное представление о том, что она говорит. Я не имела никаких достоверных сведений о том, в чём заключались реформы на самом деле, хотя все знакомые мне легионеры соглашались, что они радикально изменили устрой Легионов Ужаса. Однако моё внимание привлекли не реформы, а имя, упомянутое сержантом. Точнее, Имя — Чёрный Рыцарь. Имя человека, возглавившего Бедствий, вторгшихся в Королевство Кэллоу более двадцати лет назад. Я знала, что он ещё жив и злоумышляет где-нибудь в землях Империи, но при этом существование людей, наделённых Именами, редко воспринималось мной как реальность. Герои и антигерои должны были жить в легендах, а не в моём мире поединков за серебро и подачи пива разным забулдыгам. — Ты когда-нибудь встречала кого-то из них? — живо спросила я. — Из Бедствий, я имею в виду? — Лично? Только одного, — Эбеле мечтательно улыбнулась, отдаваясь во власть воспоминаний. — До завоевания я служила во втором Легионе, когда нас отправили вышибить к демонам дверь крепости Верховного Лорда Дума. Сержант сделала большой глоток из своей кружки. — Мой взвод столкнулся с его небольшой личной дружиной, когда мы шли его убивать: отвратительные ублюдки с магами на загодя подготовленных позициях. Мы могли запросто положить триста наших, пытаясь расколоть этот крепкий орешек, но не имели права оставлять их окапываться на нашей линии снабжения. Я наклонилась к Эбеле, вслушиваясь в её слова. Кто же там был? Вероятно, не Чёрный Рыцарь, иначе сержант сказала бы о нём сразу же, и не Капитан, потому что та, как правило, действовала заодно с Блэком. И я не думала, что Ассасин согласился бы поболтать с простыми легионерами, но вот Рейнджер… Я надеялась, что это была Рейнджер. Истории о ней мне нравились больше всего. — Итак, мы решили окружить частоколом вражеские позиции, — продолжила свой рассказ Эбеле, — в ожидании подхода подкреплений или чего-то ещё. А вместо этого, откуда ни возьмись, является тот человек. Хлопает нашего капитана по плечу и говорит, чтобы она поднимала взвод, потому как мы скоро вновь продолжим движение. Мужчина? Хм-м, это значит… — Капитан его спрашивает, кем из Богов Внизу он себя возомнил, а тот одаривает её эдакой подлой ухмылкой и говорит, мол, зовите меня Чернокнижником! Один коварный ублюдок, видите ли, отправил его расчищать нам путь! И тут он сваливает… Чернокнижник… Его прозвали — «Властелин Красных Небес», что бы оно ни значило: праэситы обожали цеплять ко всему помпезные имена, являющиеся, похоже, неотъемлемой частью их культуры. Это прозвище, видимо, пришло откуда-то из глубокой имперской древности. Внезапно голос Эбеле посерьёзнел, веселость в её глазах угасла, сменяясь благоговением с едва заметной толикой страха. — Мы не рискнули подойти достаточно близко, чтобы увидеть, чем именно он занимался, — тихо сказала она, — но не прошло и четверти колокола с нашей с ним встречи, когда весь вражеский гарнизон заполыхал столбом багрового огня. Но знаешь, когда мы шли через то место той же ночью, мы обнаружили, что пламя ничего не тронуло. Ни одного камня или палатки… Пустыми были только доспехи наших врагов. Как будто все люди просто… исчезли. Я почувствовала, как по моей спине пробежали мурашки. Одно дело для мага сотворить огонь — одно из самых простых заклинаний в колдовском деле — но то, что описала сержант?.. Это было что-то совсем иное. Но, полагаю, было невозможно обрести такое Имя, как Чернокнижник, изучая исключительно добрые заклинания. — Такова служба в Легионе, моя сладкая, — пробормотала сержант, — Постоянная муштра — это отстой, но ты хотя бы знаешь, что все самые страшные ублюдки на поле боя находятся на твоей стороне. Я задумчиво кивнула, но прежде, чем успела что-либо ответить, в дверях таверны возникла компания посетителей. Я виновато развела руками, улыбнулась Эбеле и вернулась к работе.***
Возвращение в приют было наиболее опасной частью моей ночной жизни. Я прекрасно понимала, что прислуживание в таверне, расположенной в районе Лэйксайда, сопряжено с риском, но, к сожалению, владельцы заведений из Торгового квартала не выстраивались в очередь, чтобы нанять пятнадцатилетнюю сироту. Я не раз испытывала удачу в поисках приличного места работы, но все указывали мне на дверь до тех пор, пока я не решила, что «Крысиное Гнездо» — мой идеальный вариант. К тому же внимать историям пьяных легионеров было куда интереснее, чем слушать рассказы о заключении торговых сделок. Правда, время от времени кто-нибудь из посетителей распускал руки, но на такой случай у нас и лежала дубинка под барной стойкой. Редко кто нуждался в повторном предупреждении, а те, кто все-таки нарывались, сваливали из таверны с переломанными пальцами. Наставницу лаурского приюта Трагически Осиротевших Девочек крайне возмущал мой выбор профессии — столь вульгарной, как подача выпивки прохиндеям, — и я буду вынуждена слушать её нотации ещё как минимум год, прежде чем стать от них окончательно свободной. Но я была готова сидеть каждый день с полколокола в кабинете этой старухи, терпя выговоры за «общение с сомнительными личностями», пока у меня была возможность накопить к шестнадцати годам достаточно монет, чтобы оплатить дальнейшую учёбу. Не то чтобы Наставница знала, на что я коплю: если её волосы стояли дыбом даже от моей работы в таверне, то в какую бы ярость она пришла, узнав, что я планирую поступить в офицерскую школу Легионов Ужаса! Домой я отправилась немного за полночь, однако путь до приюта в темноте был не так уж опасен, как считалось: хотя городская стража сплошь состояла из взяточников и находилась на коротком поводке у губернатора, все её сотрудники прекрасно понимали, что если они не сумеют сохранить порядок в городе, за дело примется Легион. Было даже забавно, сколько людей на самом деле хотело, чтобы так и вышло: легионеры, по их мнению, немного злоупотребляли повешениями, однако, пока Лауэр был на военном положении, дела шли более-менее гладко. Тем не менее, пока Мазус оставался в союзе с Гильдиями и содержал всю стражу из собственного кармана, жаловаться Легиону было бессмысленно. Попытка бунта просто привела бы к появлению большого количества отрубленных голов, насаженных на пики у городских врат: Империя Ужаса не любила бунтовщиков, тем более — действующих открыто. Однако существовали и реальные причины считать Лэйксайд опаснейшей частью города, так что я не собиралась рисковать и задерживаться на тёмных улицах почём зря. Честно говоря, я немного жалела о том, что у меня не было ножа: как только у меня появлялось оружие, Наставница тут же конфисковывала его по доносу моих соседок по комнате. Я никогда не испытывала приязни к другим девушкам-сироткам, и они, в свою очередь, были не прочь подгадить мне по мелочам, когда могли. Я была примерно на полпути к приюту, когда меня отвлёк пронзительный вопль, сопровождаемый звуками борьбы — он прозвучал в одном из многочисленных переулков этого квартала, все развилки которых заканчивались тупиками. Я выглянула из-за угла и ощутила, как закипает моя кровь, когда я разглядела городского стража, толкавшего незнакомую девушку на землю. Её кофточка была уже разорвана, но она всё ещё пыталась уговорить мужчину оставить её в покое, вместо того, чтобы сопротивляться. Дерьмо. В этой ситуации любая разумная девушка на моём месте свалила бы куда подальше, сколь бы отвратительным ни казалось ей увиденное. …И почему я не родилась такой разумной девушкой? Я не хотела ссориться с человеком в доспехах на фут выше меня ростом, но я могла попробовать отбить его жертву и убежать, если я, конечно, сумею правильно рассчитать свои дальнейшие действия. В отличие от стража, у меня не было оружия, но сильный и быстрый удар по голове мог вырубить его прежде, чем наше противостояние превратится в схватку. Безрассудство, конечно, но что мне ещё оставалось делать: заткнуть уши и бежать отсюда вприпрыжку? Я прокралась в переулок так тихо, как могла, заприметив по пути старый ящик, полный гнилой капусты. Мои пальцы схватились за его край, и я, мгновенно преодолев оставшееся до стража расстояние, запустила этим ящиком прямо ему в голову. Ящик сломался с чавкающим треском, а сила моего удара швырнула мужчину на землю, от чего девушка, которую он держал, издала очередной испуганный вопль. Я пнула стража в подбородок, чтобы тот в ближайшее время наверняка не встал. Девушка в разорванной кофте попятилась от меня, опасаясь не меньше, чем своего насильника. И совершенно напрасно: переулок заканчивался стеной, и чтобы сбежать, ей нужно было пройти мимо меня. — Я здесь, чтобы помочь, — сказала я, пытаясь её успокоить. — Идём, нам нужно убраться отсюда, пока он… Я не успела закончить фразу, когда сильный удар кулаком в висок заставил меня кувыркнуться на землю. Мир завертелся перед глазами, но я всё же попыталась встать — только для того, чтобы обнаружить обнажённый клинок напротив своего лица. У второго стража на плечах были сержантские нашивки. Выражение его лица было мрачным, и он не убирал от моего горла острие своего короткого меча. — Джозеф, — произнес он абсолютно спокойным голосом, — с тобой всё в порядке? Мужчина, которого я ударила ящиком, со стоном перевернулся, осторожно поднимаясь на ноги. — Эта дрянь практически вырубила меня! — процедил он сквозь зубы. — После такого точно будет синяк! — Радуйся, что у неё не было ножа, придурок, — парировал сержант. — Он пытался изнасиловать эту девушку, — прохрипела я, кивая на жертву. — Почему же, во имя Богов Внизу, ты ударил меня, а не его?! На лице сержанта мелькнуло отвращение, но он старался не встречаться со мной глазами. — Ты же говорил, что бросишь заниматься подобной мерзостью, — сказал он, игнорируя всё вокруг, кроме своего раненого напарника. — Ты обещал, Джозеф… Джозеф только отмахнулся от него. — Да никому бы и дела не было, если бы эта мерзавка не полезла ко мне, Аллен! — воскликнул он. — Давай просто сломаем по паре пальцев этим стервам, чтобы поучить их хорошим манерам, и уйдем отсюда — тем более, наша смена почти подошла к концу. Сержант по имени Аллен тяжело вздохнул. — Посмотри на её кофточку, Джозеф, — сказал он. — Видишь эмблему императорского приюта, вышитую на груди? Если девчонка вернется со сломанными пальцами, люди начнут задавать нам вопросы, понимаешь? Глаза его приятеля-насильника расширились от ужаса. — В Преисподнии меня забери! — выругался он. — И что же нам делать?! Я не могу сесть в тюрьму: кто тогда будет кормить моих детей?! У Бесси даже работы нет… Я украдкой посмотрела на его потенциальную жертву. Девушка тряслась, как заяц, забившись в угол и пытаясь соединить полы разорванной одежды. Её лицо имело такое отсутствующее выражение, словно мыслями она была уже далеко отсюда. Помощи от неё ждать не стоило. Что ж… этот расклад был явно не в мою пользу. — Нам придётся их убить, — решительно заявил сержант. — Но только не мечами, такие раны вызовут слишком много вопросов. Скажем, что наткнулись на их тела во время патрулирования: ни свидетелей, ни подозреваемых. А вот хрен тебе! Дёрнувшись в сторону, я оттолкнула руку, держащую меч у моего горла, и попыталась быстро подняться на ноги. Мужчина от неожиданности ослабил хватку на оружии, но всё же умудрился ударить меня крестовиной меча в плечо, отталкивая назад и снова сбивая с ног. Я тщательно игнорировала подбирающийся ко мне приступ паники, но мысль о том, что я застряла в тупике с двумя вооруженными мужчинами, всё же мешала мне полностью сосредоточиться на ситуации. Я разодрала ногтями лицо сержанта, когда тот попытался свалить меня на землю; мои руки оказались выпачканы в его крови, а с его губ сорвалось болезненное шипение. Но этого было недостаточно, чтобы вырваться: страж просто отбросил свой меч, придавливая меня к стене тупика, удерживая за руки и за ноги — так, чтобы у меня не было и шанса ударить его в ответ. — Джозеф! — прорычал Аллен с напряжением в голосе. — Займись второй! И обещай, что это — в последний раз! Я больше не собираюсь выручать тебя из таких переделок! Джозеф облизнул губы, нервно кивая в ответ. — Да-да, это в последний раз, — согласно забормотал он. — Я имею в виду, Аллен, я же не хотел, чтобы мы кого-нибудь убивали из-за этого… Тут руки сержанта оказались на моем горле и с силой его сдавили. Я захрипела, попробовала ударить мужчину и освободиться, но тот был слишком силён. Я пыталась вдохнуть, но… — Не следовало тебе заходить в этот переулок, девочка, — пробормотал Аллен. — Сейчас совсем не те времена, чтобы геройствовать. — Распространённая ошибка — злорадствовать, не одержав победы, — неожиданно прокомментировал ситуацию чей-то приятный голос. Что-то шевельнулось в темноте, и фигура высокого человека, неожиданно возникшая в переулке, легко повалила Аллена и схватила за шиворот второго стража. Я жадно втянула воздух в освобождённые легкие, несколько раз кашлянув, прежде чем окончательно взять себя в руки и осмотреться по сторонам. Жертва насилия всё ещё пряталась в углу, выглядя полностью оцепеневшей от страха, а рядом с ней на одном колене стоял незнакомый мне человек. Он закутал девушку в плотный тёмный плащ и поднялся на ноги, пересекаясь со мной взглядом своих пугающе-ярких зелёных глаз. Он был бледнокож и облачён в простые стальные латы, при этом двигаясь так, будто весь металл, который он таскал на себе, был для него не тяжелее шёлковой рубашки. Я внимательно осмотрела меч в ножнах у него на боку, и лишь потом повернулась к последнему участнику событий. Это была женщина или кто-то, очень похожий на женщину — шириной в две меня и на три фута выше ростом. Она удерживала сопротивляющегося Джозефа на весу без какого-либо видимого напряжения. Я не знала, была ли она вооружена: длинный плащ закрывал её тело от горла до щиколоток. Заставив себя встать, я подавила очередной приступ кашля, со смутным беспокойством осознавая, что зеленоглазый мужчина всё ещё смотрит на меня. Аллен попытался подняться, опираясь на колени, и я с наслаждением пнула стража ногой в подбородок, испытывая жестокое удовлетворение от его барахтанья в грязи. — Разумнее было бы не пытаться вставать, сержант, — мягко произнёс незнакомец. — Последствия твоего упорства могут оказаться на удивление неприятными. — Благодарю вас, — хрипло сказала я. — Уж думала, мне конец. Незнакомец чуть наклонил голову в знак согласия. — Капитан, — сказал он исполинской женщине, все ещё не отводя от меня взгляда, — не могла бы ты попросить своего нового друга заткнуться? Женщина ударила Джозефа кулаком в живот — так быстро, что я не успела проследить удар. Страж поперхнулся воздухом, и его чуть не вырвало. Тогда она добавила ему в висок — с такой силой, что тот сразу обмяк. При этом она не переставала держать его на весу и совершенно не выглядела уставшей, даже когда закинула бесчувственное тело мужчины себе на плечо. Аллен издал сдавленный стон ужаса. — Я понял, кто вы, — просипел он. — Вы — Чёрный Рыцарь! Мы на вашей стороне, сир!.. От неожиданности я попятилась, почувствовав, как мой желудок скрутило приливом страха. Нападение на стража и так уже выходило за рамки моего повседневного образа жизни, но, если сержант не ошибался, вдобавок я стояла всего в десяти футах от самого пугающего монстра современной истории! Преисподнии поберите, из всех людей, которые могли мне встретиться этой ночью, я умудрилась пересечься именно с ним! Да у этой зеленоглазки на счету было такое количество трупов, что любого мясника стошнило бы; и не было в Кэллоу ни одного мужчины и ни одной женщины, которые бы не знали его Имя. И если второго стража держала та самая Капитан, то я и вовсе была в полной заднице: в легендах говорилось, что как-то раз она убила огра одним ударом своего молота. И, помилуйте меня любые Боги, она была по меньшей мере восьми футов ростом! — Нет, — тихо сообщил сержанту Чёрный Рыцарь. — На самом деле ты не на моей стороне. Закованная в латы нога пнула его, и Аллен присоединился к своему напарнику в царстве грёз. — Если мне не изменяет память, Сабах, у нас есть тайное убежище в паре кварталов отсюда, — произнес Блэк через мгновение. — Предлагаю временно оставить этих людей там. — Разве мы не передадим их городской страже? — вопросительно вздернула бровь Капитан. — И Мазус узнает о произошедшем ещё до рассвета, — парировал Блэк. — Нет никакой необходимости заранее уведомлять его о нашем присутствии в городе. — А девушка? Они одновременно посмотрели на жертву насилия, скорчившуюся в углу тупика под плащом Чёрного Рыцаря. — Пусть кто-нибудь из наших людей доставит её домой, — сказал Блэк. — Хватит с неё переживаний на сегодня. Исполинская женщина отдала честь, не обращая внимания на свисавшего с её плеча стража, потом наклонилась и ухватила за ногу сержанта. Она поволокла его за собой прямо по земле, не слишком заботясь о том, обо что тот бьётся головой, и, наконец, скрылась за поворотом. — Вы… — хрипло произнесла я, всё ещё с трудом произнося слова после попытки удушения. — Вы — это и правда он? Черноволосый мужчина улыбнулся, хотя улыбка не коснулась его глаз. Они были холодны как осколки льда, а их пронзительно-яркий оттенок заставлял мурашки бегать у меня по спине: я знавала людей с зелёными глазами, но ни у кого они не были столь яркими, как у этого человека. Они сияли так, как в моём воображении должны были сиять глаза фей: нельзя было отрицать, что в этих глазах скрывалось нечто противоестественное. Блэк даже ещё не ответил мне, но его тяжёлый взгляд уже заставлял меня чувствовать себя кроликом перед волком, способным разодрать меня в мгновение ока. Я думаю, многие люди были бы просто в ужасе от подобного ощущения, но я терпеть не могла бояться. Другие девочки в приюте никогда не понимали, почему я продолжала упорно лезть на крышу и стоять на самом краю, в то время как все они знали, как я боюсь высоты. Они не понимали смысла моих действий. Я лезла именно потому, что боялась, и отказывалась спускаться, даже когда остальные дети шептались о том, что я превращусь в горгулью, если продолжу стоять на крыше, уставясь вниз. Конечно, я не была идиоткой, и прекрасно понимала, что страх высоты и страх перед зеленоглазым монстром в человеческом облике — не одно и то же. Но принцип был тот же самый. Не страх управлял мной — я управляла своим страхом. И я смотрела в глаза Чёрного Рыцаря, отказываясь вздрагивать, даже когда улыбка на его лице стала шире. Да, может быть, ты и волк, но я — не кролик. — Являюсь ли я Чёрным Рыцарем? — переспросил он. — Да, являюсь. Хотя у меня имеются и другие прозвища. Тяжесть во взгляде этого мужчины испарилась так же быстро, как и возникла; и я, наконец, выдохнула, хотя и не подозревала о том, что задерживала дыхание. Он специально смотрел на меня таким взглядом или мне это померещилось? Мой страх не казался мне вполне обычным — особенно теперь, когда паника больше не душила меня. Мне не хотелось называть этому человеку своё имя, но было бы невежливым промолчать после того, как он спас мою шкуру. — Я… — Кэтрин Обретённая из императорского приюта, — закончил он за меня, и кровь в моих жилах вновь застыла. Откуда он узнал моё имя?! Неужели я приговорена им к смерти по какой-то непостижимой причине?! Но я не делала ничего противозаконного и не связывалась с идиотами, выступавшими против имперской власти! Я постаралась успокоиться, сказав себе, что если бы Чёрный Рыцарь желал мне смерти, он бы просто не стал вмешиваться, когда сержант пытался меня задушить. Но тогда откуда… — Разве ты не слышала сплетен обо мне? — насмешливо поинтересовался Блэк. — Мне известно абсолютно всё. Умом-то я понимала, что он говорит ерунду… Однако сейчас, стоя напротив этого мужчины в тёмном переулке, я почти готова была поверить в его слова. — И я вовсе не желаю тебе смерти… — Должна отметить, что из ваших уст это звучит не слишком-то убедительно, — перебила его я, просто не успев удержать свой язык за зубами. Я вздрогнула, осознав, что только что ляпнула. Правильно, Кэтрин, великолепная идея! Давай, нагруби человеку, который совершенно безнаказанно может разрубить тебя пополам! Похоже, в последнее время меня слишком часто били по голове. К моему великому облегчению, Чёрный Рыцарь только усмехнулся. — Полагаю, тебе придётся поверить мне на слово, — сказал он. Я не думала, что мне действительно стоит это делать, но не собиралась настаивать на своём мнении. — Боюсь, тебе придётся немного задержаться в моём обществе, — добавил он. — Зачем? — тут же нахмурилась я. — Вы же сказали… ей, — осторожно продолжила я, всё ещё не решаясь произносить вслух Имя Капитана, — что пока не планируете передавать преступников городской страже. Я просто не могла представить, какую ещё пользу могла принести, кроме дачи свидетельских показаний, да и те вряд ли были ему нужны. Когда главный приближённый Императрицы Ужаса считал, что кто-то должен умереть — эти люди просто умирали. Всё было элементарно, и любой, кто был достаточно глуп, чтобы пытаться изменить порядок вещей, просто отправлялся на тот свет в компании других недовольных. Блэк еле заметно улыбнулся, и уже не в первый раз за эту ночь по моей спине пробежали холодные мурашки. — С годами я пришёл к выводу, что люди, с которыми когда-то поступили несправедливо, должны иметь право голоса при исправлении этой несправедливости, — произнёс он. В последний раз взглянув на девушку в углу, чьего имени я так и не узнала, я поспешила покинуть переулок следом за Чёрным Рыцарем. Девушке помогал подняться молчаливый сопровождающий Блэка в тёмном плаще. Тайное убежище Бедствий действительно оказалось довольно близко, даже слишком близко, отчего я даже не успела толком собраться с мыслями и занервничать. Этот дом ничем не отличается от любого другого жилища по соседству, разумеется, за исключением дюжины бойцов в доспехах, молчаливо охраняющих его вход. Вот тебе и вся конспирация. Не то чтобы я жаловалась: даже целый отряд городской стражи не стал бы связываться с этими парнями. Или, может быть, девушками? Трудно было сказать наверняка из-за того, как забрала их шлемов закрывали лица, а доспехи скрадывали очертания тел. Но я хотя бы понимала, кто они вообще такие. Их звали Чёрными Стражами — потому что у праэситов была навязчивая идея впихивать слово «чёрный» практически во все названия. Они были элитной охраной Чёрного Рыцаря, и ветераны битвы при Стрегесовом поле как-то проболтались мне в таверне, что каждый из Чёрной Стражи должен был одолеть десять других бойцов. Впрочем, я слышала что-то подобное и о других родах войск. Завоевание было настолько беспроигрышной кампанией Империи, что — как мне казалось — одним из способов кэллоуэйцев справляться с оглушительным поражением стало возведение завоевателей на недостижимой высоты пьедестал. Кивнув охране, Блэк вошёл внутрь тайного убежища, и я молча проследовала за ним. Капитан, скрывшаяся где-то в глубине дома, или кто-то из Стражи, должно быть, недавно разожгли свечи: помещение освещало несколько штук, расставленных тут и там. В углу стояла обшарпанная кровать и стол с парой придвинутых к нему стульев, но в целом в комнате мебели было мало. Ничего такого, что имело бы смысл красть. Городские стражи, связанные и с кляпами во ртах, были небрежно прислонены к дальней стене. Оба они уже пришли в себя, и ни один из них не скрывал собственного страха. Чёрный Рыцарь не обратил на них никакого внимания, и я последовала его примеру, сев за стол напротив этого человека. При свете свечей я впервые смогла как следует рассмотреть его лицо, и теперь бесстыдно пользовалась этим случаем. Сколько раз ещё я смогу увидеть этого человека вблизи? У него было одно из тех нестареющих лиц, по которым было невозможно понять, двадцать лет этому мужчине или тридцать пять — и это был довольно неплохой результат для того, кому, по слухам, минуло больше шестидесяти. Роли иногда делали это с людьми, замедляя их старение или вынуждая выглядеть неизменно. Я все ещё не знала, чего Чёрный Рыцарь хотел от меня, но, пока он не собирался об этом рассказывать, я могла задать ему парочку своих вопросов. — Итак, что же вы собираетесь с ними сделать? Блэк побарабанил пальцами по столу, и тени, отбрасываемые пламенем свечей на его лицо, закружились в странном танце, будто живые. — Они будут переданы городской страже для суда и последующего наказания. Поскольку Лауэр больше не находится под непосредственной властью Легионов Ужаса, их будут судить по имперскому законодательству. Попытка изнасилования обойдётся им в пять лет тюремного заключения: чуть меньше для сержанта, учитывая, что тот был всего лишь сообщником. Пять лет. Всего лишь… За то, что они попытались изнасиловать девушку, и, когда я вмешалась, решили убить нас обеих, чтобы скрыть следы собственного преступления! — И это всё?! — возмутилась я. — После всего, что они сделали, они просто проведут пять лет в тюрьме, питаясь баландой, а потом вернутся на улицы?! Блэк полувопросительно поднял бровь. — Полагаю, ты недооцениваешь неприятности, которые их ждут в тюрьме Лауэра. Но, в сущности, это действительно всё. — Этого недостаточно! — прорычала я. — После того, что они пытались сделать… И сделали бы, если бы вы на нас не наткнулись! Белокожий мужчина, о котором я так часто слышала в детстве, молча смотрел на меня, и его лицо было непроницаемо. Легенды о его деяниях всплывали у меня в голове, всё менее правдоподобные, чем дальше заводила его история. В одном рассказе он ездил верхом на драконе. В другом говорилось, что его меч питается душами невинных, и именно поэтому он никогда не проигрывал поединков. Он мог видеть будущее и читать мысли своих врагов. Он одержал победу над Кэллоу за месяц, просто превратив всю свою армию в оборотней. Орки поклонялись ему как богу, а гоблины провозгласили своим королём. Я даже слышала слухи, что в жилах Чёрного Рыцаря течёт кровь великанов, но, так как его рост не дотягивал и до шести футов, я не думала, что они правдивы. И я надеялась, что чтение мыслей также являлось сказкой, потому что мне не хотелось делиться с кем-либо содержимым собственной головы. — Есть и другой вариант, — наконец, произнёс Блэк. Медленно и осторожно он извлёк клинок из ножен на своём поясе, и положил его на стол. Я с опаской покосилась на нож, лезвие которого казалось ужасно острым даже издалека. — Ты знаешь, что отличает людей, у которых есть Роль, от тех, у кого её нет? — спросил меня Чёрный Рыцарь. Я отрицательно покачала головой. — Целеустремлённость, — сказал он. — В глубине души все люди убеждены, что знают, в чём заключается истинная справедливость. И люди верят, что рано или поздно они сумеют её добиться. У меня сдавило горло. Неужели он сейчас намекает именно на то, о чём я думаю?! — Так скажи мне, Кэтрин Обретённая, — прошептал Блэк мягким, как бархат, голосом, — в чём, по-твоему, заключается справедливость? Едва прикоснувшись к лезвию своего ножа, он развернул его так, чтобы рукоять оружия оказалось обращённой в мою сторону. — Как далеко ты готова зайти, чтобы её добиться? Я ощутила на себе взгляды двух стражей с кляпами во рту, но меня не интересовало то, что они думают о происходящем. Я посмотрела Чёрному Рыцарю прямо в глаза, оглушённая грохотом собственного сердца. Только что на мою ладонь возложили жизни двух человек, и теперь, если я хотела погасить свет в их глазах, мне достаточно было просто сжать свою руку. Действительно ли я могла так поступить? Имела ли я право взять справедливость в свои руки? Их смерть от моей руки — ни что иное как казнь, и я прекрасно понимала это, вспоминая все проповеди, рекомые в Доме Света. «Пять лет, — подумала я снова. — Всего пять лет — а потом они окажутся на свободе». Мои пальцы сомкнулись на рукояти ножа. Я поднялась со стула, и глаза Джозефа расширились от испуга, когда я опустилась перед ним на колени. Не было никого иного в комнате, никого в мире, кроме нас двоих. Моя влажная от пота ладонь немного скользила по кожаной оплётка рукояти, я сжала её покрепче и вытащила кляп изо рта стража. Если я сделаю это, если я действительно пойду до конца, то я должна быть уверена. Я чувствовала на своей спине пристальный взгляд Чёрного Рыцаря, но дело было отнюдь не в нём. Дело было во мне, в решении, которое я собиралась принять. Всю свою жизнь я твердила себе, что рано или поздно я достигну вершин власти и использую своё положение, чтобы всё исправить. Чтобы сделать этот мир лучше. И вот моё желание привело сюда, в эту комнату, где я стояла перед двумя людьми, наделённая властью над их жизнью и смертью, заключённой в нескольких дюймах холодной стали. — Ты ведь уже делал подобное раньше? — риторически вопросила я у Джозефа, отчасти и так уже зная его ответ. Одно мгновение я видела стыд в его глазах, но потом он сменился на нечто, вызвавшее у меня отвращение. Словно бы этот человек больше не понимал, насколько ужасным было то, что он хотел совершить. — Послушай, — быстро сказал он, — я не хотел! Всё дело было в том, как она одевалась. Ну какая приличная женщина будет разгуливать по ночам… …Я перерезала ему горло. Это не было полностью осознанным решением. Из-за того, что он сделал и что сказал, я просто решила, что он заслуживает смерти — и моя рука безо всяких подсказок совершила необходимое движение. Кромка ножа расположена параллельно земле, острие рассекает артерии — точно так же, как у свиньи, освежеванной мясником на рынке. Может, если бы я чаще бывала в Доме Света, я бы позволила этому человеку сесть в тюрьму… Но всё, о чём я думала на самом деле: «Что произойдет, когда он выйдет? Когда он загонит другую девушку в тёмный переулок посреди ночи, и меня просто не будет рядом с ней?» Я наблюдала, как кровь истекает из его горла, а он смотрел на меня так, будто я каким-то образом предала его. Я задавалась вопросом, должна ли я вообще что-то чувствовать. Печаль, сожаление, может, хотя бы тошноту от вида приближающейся смерти?.. А я думала о том, что он не покончил бы с той девушкой так быстро, как я с ним. Когда я повернулась к сержанту, тот выглядел уже смирившимся. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Во второй раз я резала гораздо аккуратнее. Некоторое время я продолжала стоять на коленях, и кровь капала на пол с острия моего ножа. Забавное это ощущение — когда убиваешь кого-нибудь. Ты ожидаешь звучания фанфар, рокотания грома вдали или сурового взгляда с Лучезарных Небес, давящего на твои плечи. А вместо этого всё, что я ощущала — легкую апатию. Моя ладонь была немного поцарапана оплёткой ножа из-за того, что я неловко держала оружие в процессе убийства, а на кофточке виднелись свежие брызги крови. Ну вот, теперь я убийца. Признаюсь, не такой я представляла себе эту ночь. Иронии в моих мыслях было маловато, но я всё равно улыбалась им, потому что ощущать себя бессердечной стервой было гораздо приятнее охватывающего меня оцепенения. — Это всегда так чувствуется? — спросила я, всё ещё глядя на остывающий труп сержанта и кровавую улыбку, запечатленную на его горле. — Когда хладнокровно исполняешь собственный приговор? — Чёрный Рыцарь стоял прямо за моей спиной, произнося эти слова. — Да, всегда. Я кивнула и даже не сопротивлялась, когда он помог мне подняться на ноги. — Они это заслужили, — решительно сказала я, глядя ему прямо в глаза. Он не стал возражать. — Они это заслужили, — шепнула я самой себе. Он вёл меня к двери, и мне было абсолютно наплевать, куда мы направляемся — лишь бы подальше от этого дома. Ночной воздух своей прохладой успокаивал моё разгоряченное лицо. Я слышала, как один Чёрный Страж зашёл в дом, но не собиралась обращать на это никакого дополнительного внимания. — У меня есть к вам вопрос, сир, — сказала я спустя мгновение, и мой голос звучал так, будто отныне он принадлежит какому-то незнакомцу. — Зови меня Блэк. — У меня к вам вопрос, Блэк. — Я внимательно слушаю. — Вы ведь чудовище, я права? — негромко спросила я у ночной тиши, косясь краем глаза на мужчину рядом с собой. — Самое худшее из всех, — ответил он мне и улыбнулся. Не знаю, что вы подумаете о моей вере в его слова, но впервые с тех пор, как я вошла в тот тёмный переулок, я ощутила себя в полной безопасности.