— Мы никогда не должны забывать, что для победы великого зла, сначала мелкое зло должно стать великим. —
королева Элеонора Фэрфакс, основательница династии Фэрфаксов
Льес был в осаде, хотя войска ещё не соизволили испытать его стены. После того, как Летний Двор захватил Дормер и Холден - два города Кэллоу, ближайших к Увядающему Лесу - Империя оставила юг и начала собираться к северу от Вейла. Располагая лишь двумя отрядами охотников на фейри, прочесывающими землю с запада и востока, Акуа была вынуждена полагаться на свои собственные уловки, чтобы сохранить свою территорию в безопасности. Лето разместило Двор в Дормере, и те, кто представлял истинную угрозу, ещё не вышли на поле боя, но даже мелкие дворяне Аркадии были достаточно опасны. В отличие от Зимних, они не контролировали и не подчиняли население: все, кто немедленно не поклонился Королеве Лета, были уничтожены шквалом пламени. Что было довольно прискорбно, поскольку Демонисту всё ещё требовались южные лейбористы, чтобы закончить свою работу в Льесе. Фейри не были благосклонны к её планам. Собирать собственные силы для участия в боевых действиях оказалось утомительно, хотя ей была предоставлена неожиданная возможность. С тех пор, как она публично пожертвовала последним отрядом наёмников, которого наняла в Меркантисе, — торговцы не были особенно против, ведь она заплатила огромные штрафы — нанять свежую кровь было сложно. Война в Вольных Городах привела к тому, что самые уважаемые отряды уже были наняты той или иной стороной, оставив после себя лишь отбросы. Левантийские рейдеры, слишком свирепые даже для этой дикой нации, компания ненадёжных изгнанников-дроу и, что довольно забавно, геликейские солдаты, которые были врагами как Изгнанного Принца, так и правящего тирана. Последние из этих трёх были самыми стойкими, но их насчитывалось всего тысяча. Благо, Акуа создала себя сама с милостивой помощью Матери и Императрицы Ужаса Малисии. Даже когда юг Кэллоу был охвачен пламенем, Пустошь вступила в войну сама с собой. После того, как Верховная Леди Тасия из Волофа не выплатила несколько платежей, причитающихся Башне за предоставленные привилегии, двоюродный брат Акуа Саргон немедленно предпринял попытку переворота. Обычно он бы не осмелился: одно дело, когда кузен Саргон настраивает себя против Матери, и совсем другое — пытаться украсть причитающееся Именованной. Но Демонист послала ему сдержанное сообщение с предложением удовлетворить его притязания в обмен на несколько уступок, связанных с золотом и различными услугами. Вооружённое восстание вспыхнуло в Волофе ещё до конца дня. Саргон выиграл начальную стычку, задействовав дюжину могущественных дьяволов, но Мать тут же ответила, выпустив демона на его людей. Последовавшая за этим драка переросла в избиение. Императрица Ужаса Малисия послала все Легионы, стоявшие гарнизонами на территории праэс, чтобы восстановить порядок, даже когда то, что осталось от Старой Крови, наблюдали, как величайшую из них загоняют в угол, как животное. Акуа, естественно, связалась с самыми видными оставшимися членами. Золото, люди и маги потекли на её территорию, когда Холден пал перед Летним Двором, и она оказалась окружённой с обеих сторон. Под командованием Акуа теперь было чуть более десяти тысяч солдат, включая её наемников. Из них почти десятая часть была магами, хотя лишь горстка из них могла прикоснуться к Высоким Арканам. Тем не менее, ей стоило больших усилий скрыть восторг на лице: о, какие вещи она могла бы сотворить, имея в своём распоряжении столько заклинателей. И ей придётся их сделать, в этом не было никаких сомнений. В обозримом будущем подкрепления не ожидалось. Легионы Пустоши были заняты тем, что сдерживали Волоф, и в течение нескольких месяцев не могли никуда двинуться. Ходили разговоры о том, что некоторые из легионов, охранявших Долины Красного Цветка под командованием маршала Грэма Одноглазого, двинутся на юг, когда сам орк примет оперативное командование, но движение процеран по другую сторону границы заглушило эту идею в колыбели. Корделия Хасенбах хоть и правила отборным сбродом, но Акуа должна была отдать ей должное: та была честным игроком в Большой Игре. Поскольку Одноглазый и его люди остались, чтобы предотвратить вторжение Принципата, командование перешло к маршалу Значимой в Денье, которой также пришлось отказаться, поскольку герцогство Даоин объявило полную мобилизацию Стражи и отказалось давать какие-либо объяснения. Это оставило генералу Истрид старшинство, и она лишила Саммерхолм его гарнизона, прежде чем отправиться на юг, чтобы собрать всё, что могла, к северу от Вейла. По иронии судьбы единственная по численности армия в Кэллоу, Пятнадцатый под командованием генерала Верес, была вынуждена занять оборонительную позицию в Марчфорде и не смогла принять участия. Ворота в Аркадию нельзя было оставлять без защиты: Зимний Двор мог просто решить создать свой собственный плацдарм, и даже Праэс не смог бы противостоять давлению двух неистовствующих Дворов. Пока Обретённая не появится снова, её люди были парализованы. Демонист должна была признать, что было очень забавно видеть, как всё, что Оруженосец построила за последний год, рухнуло в момент, стоило той отлучиться. Услышав об исчезновении Оруженосца в Аркадии, праэс из Правящего Совета быстро заключили сделку с Гильдией Убийц и захватили власть в Лауре, прежде чем объявить военное положение по всему Кэллоу — шаг, встреченный массовыми беспорядками в городах. Лучше всего то, что когда узурпаторы впервые получили доступ к сокровищнице, они не нашли абсолютно ничего: Гильдия Воров уже полностью опустошила её и издевательски забрала десятую часть из собственных средств каждого Имперского губернатора. Кэллоу погрузился в полную анархию, и в этом хаосе руки Акуа были развязаны, как никогда прежде. Она удерживала единственный оставшийся оплот на юге, её рабочая сила пополнилась беженцами, и до тех пор, пока с Летом не разберутся, она была практически неприкосновенна, что бы она ни делала. Империя не могла позволить, чтобы она подняла восстание, не с таким количеством волков у ворот. Ситуация, решила Демонист, свалилась ей в руки, как дар Нижних Богов. Темнокожая женщина шагала по тлеющему полю битвы, где её силы одержали верх менее часа назад, Фазили покорно следовал за ней. Он командовал сражением, самым крупным из всех, которые её армия вела до сих пор. — Меньше двухсот жертв, леди Демонист, — сказал другой аристократ. — Вращающиеся обереги имели успех: все их тяжеловесы сосредоточились на том, чтобы сломать их, а не стрелять массовой магией по нашим войскам. «Разговор был бы совсем другим, если бы новые узоры потерпели неудачу», — подумала Акуа. Среди ловчих был и Граф, и если бы он решил проредить её ряды, она потеряла бы по меньшей мере пятую часть своих солдат. Нехватку утончённости летние фейри с лихвой компенсировали разрушительной силой. Именно по этой причине её магам было предписано захватывать, а не убивать, что и произошло. — Я хочу, чтобы их трупы подняли к ночи, — приказала она. — Сформируйте отдельное подразделение из немёртвых, под руководством некромантов. Я ожидаю, что их ряды пополнятся ещё до того, как всё это закончится. — Всё будет по вашему слову, — кивнул другой сонинке. — Что касается узоров, мне сказали, что один из них был разрушен, — сказала Демонист. — Нам нужно будет доработать концепцию. — Ваш Первый Маг уже разрабатывает улучшения, — ответил Фазили. — Сегодня мы одержали великую победу, миледи. Фейри с титулами такого масштаба трудно убить, а тем более подчинить. Губы Демониста слегка дрогнули при этих словах. Фазили воспринял это как одобрение его лести, но правда была в другом: прошло очень много времени с тех пор, как у любого Праэс был Первый Маг. Титул вышел из употребления, когда появилось Имя Чернокнижника: быть самым могущественным из заклинателей Верховного Лорда было признано бессмысленным, когда есть более высокая награда — Имя, на которое можно претендовать. Возрождение ею этого титула было вызвано в основном личными причинами, хотя она и одобряла дань древнему обычаю. — Граф Золотой Жатвы, — медленно произнесла она, смакуя титул. — И две баронессы, — добавил Фазили со злобной улыбкой. Также было поймано менее сотни фейри без придворных титулов, хотя они меркли по значимости по сравнению с тремя другими. Они были бы полезным кормом, это верно, но для некоторых ритуалов требовалось качество, нежели количество. Оставив позади море палаток, которые её солдаты устанавливали на ночь, они вдвоём направились к широкой плоской равнине в стороне от того места, где произошла битва. Там были установлены четыре массивных защитных узора, её маги суетились вокруг них, как маленькие деловитые пчёлки. Самый большой содержал всех фейри низшего ранга, закованных в железо и сильно избитых. Хотя они были намного слабее титулованных фейри, одного их количества было достаточно, чтобы сделать их опасными: сто пятьдесят магов поддерживали защиту поочередно, чтобы гарантировать, что не будет предпринято никаких согласованных попыток разрушить висящие в воздухе светящиеся символы, которые удерживали их в плену. Остальные три узора были укомплектованы не так сильно: они держали каждого из высокопоставленных дворян индивидуально, под тремя умноженными на три привязи — все взаимосвязанные и усиливающие друг друга. Именно возле узоров, в которых содержался граф Золотой Жатвы, стоял на коленях седеющий сонинке с коротко подстриженной бородой, его пальцы проворно танцевали по набору рун, парящих в воздухе. Акуа с любопытством изучала их: все они относились к Высшим Арканам, но некоторые ей не были знакомы. И она не была удивлена: может быть, она и была умницей, но она была ещё молода, а Думисай из Аксума провёл целую жизнь, исследуя глубины колдовства. Мгновение спустя руны перестроились, прежде чем исчезнуть, когда из защиты, окружающей Графа, донесся гул силы. Фейри застонал от боли, вызвав интерес у мага, стоявшего рядом с ним. — Это физически больно, когда более девяти десятых твоей силы ограничено? — спросил он на языке мтетва. — Я прослежу, чтобы ты превратился в пепел за эту дерзость, маг, — прошипел Граф Золотой Жатвы. — Твои угрозы не имеют академической ценности, существо, — заметил мужчина. — Это крайне непродуктивно. — Первый Маг, — прервала его Фазили, склонив голову в знак уважения. Маг дёрнулся от неожиданности, только тогда осознав, что за его спиной кто-то есть. Он нерешительно улыбнулся правой руке Акуа. — Добрый вечер, — начал он, затем замолчал. — Вы… — Лорд Фазили Мирембе, — подсказала Акуа, слишком хорошо натренированная, чтобы открыто засмеяться. — Да, — сказал он. — Действительно. — Папа, — тепло поприветствовала Демонист, когда её отец поднялся на ноги. — Мпанзи, — улыбнулся пожилой мужчина. — Исследования лорда Чернокнижника, похоже, точны. Из того, что я видел, фейри сделаны из той же материи, что и сама Аркадия — на фундаментальном уровне нет разницы между одним из них и, скажем, камнем, взятым оттуда. — Как ты смеешь, — сердито сказал Граф. Отец Акуа рассеянно махнул рукой, и во рту фейри появился кляп с синими рунами. — Твой ритуал подготовлен, пока я не забыл, — сказал он. — Вы добыли очень хорошие материалы. Коэффициент конверсии для фейри будет намного выше, чем при человеческих жертвоприношениях. — На этом всё, лорд Фазили, — сказал Акуа, полуобернувшись к нему. — С вашего позволения, леди Демонист, — поклонился другой сонинке. Перед уходом Фазили бросил раздражённый взгляд на папу, но в нём не было настоящей угрозы. Абсолютное отсутствие амбиций у её отца в вопросах власти делало его несерьёзным соперником, а известная привязанность к нему Акуа означала, что месть этому магу могла слишком дорого обойтись, тем более за такое незначительное оскорбление. Несомненно, кому-то из офицеров придётся испытать на себе раздражение Фазили ещё до конца ночи. Скорее всего, одному из дроу. Им было трудно подчиняться приказам мужчины, тем более, если этот мужчина присягнул на верность женщине, а высокородные праэс не слишком терпели неповиновение. — Он кажется очень надёжным молодым человеком, — сказал папа, глядя, как он уходит. «Он бы прикончил тебя в течение часа, если бы имел разрешение», — подумала Акуа. Её отец провёл всю свою взрослую жизнь под ненавязчивой, хотя и злобной защитой Матери — ему никогда не приходилось развивать в себе тот нюх на вражду, который был необходим самым могущественным магам праэс для выживания. Его рассудительность в этих вопросах была… недостаточной. У большинства людей Акуа сочла бы это серьёзным недостатком, но, по правде говоря, она предпочитала его таким — не подозревающим об опасностях, подстерегающих его вокруг, способным беззаботно заниматься любимым делом. Она могла уберечь его от падальщиков. Демонист очень ясно дала понять своим подданным, что Думисай из Аксума трогать нельзя: скармливание коварного мелкого дворянина рою бесов на виду у её двора очень чётко продемонстрировало сей факт. — От него есть своя польза, — признала Акуа. Папа кивнул, ему уже явно наскучил этот разговор. — С сегодняшней партией у вас почти две сотни младших фейри, — сказал он. — Этого должно быть достаточно для Малой Бреши. Термин был довольно техническим, и мало кто, кроме магов праэс, знал его значение. Демонизм был, по сути, ветвью магии, связанной с вызовом, связыванием и заключением контрактов с дьяволами. И демонами, конечно, хотя легкомысленное обращение с такими существами было путём к судьбам худшим, чем смерть. Её народ практиковал этот вид колдовства со времен, предшествовавших оккупации Миезаном, и хотя первоначально он был средством получить власть или знания для одиноко практикующего, при Империи же это стало развиваться как инструмент войны. Императрица Ужаса Триумфальная — да не вернётся она никогда — широко почиталась как величайшая из когда-либо живших дьяволистов, превосходящая даже Мёртвого Короля. Она призывала и связывала целые легионы дьяволов, ставила демонов во главе их, и её путы были настолько хорошо сделаны, что держались столетиями даже после её кончины. Чтобы вызвать целое воинство дьяволов, как это умела она, нужно было использовать другие средства, кроме вызова их по одному: в противном случае количество потраченных впустую времени и энергии было бы огромным. Способ обойти эту сложность назывался Брешь: открывался портал в одну из Преисподних, в который вплеталась массовая привязка. Любой дьявол, проникающий в Творение, будет подвержен указанной привязке, что обеспечивает определенную степень контроля, хотя и гораздо более слабую, чем если бы привязка была разработана для конкретной сущности. Конвенция разделила Бреши на Малые и Большие. Сама Акуа использовала Малую Брешь в Льесе, когда развёртывала свою армию дьяволов, пока маги Пятнадцатого не закрыли её, подпитывая жизнями стигийских рабов. Малая Брешь была временной и нестабильной по своей природе, её невозможно было поддерживать долго. Более серьёзная Брешь была совершенно другим делом, и за всю историю Калернии произошла только одна — ритуал Мёртвого Короля в Кетере, который открыл постоянный и стабильный портал в одну из Преисподних. С тех пор большого прогресса не было достигнуто в понимании того, как именно была совершена Большая Брешь, хотя Демонист пришла к пониманию некоторой её части. — Было бы предпочтительнее больше топлива, но у меня нет столько времени, — сказала Акуа. — Придётся обойтись ограниченным числом и совершить вторую Брешь, когда у нас будут для этого фейри. — Ты получишь больше мяса за счёт расходов, если спустишься ниже Тридцатой Преисподней, — заметил папа. — Как бы то ни было, седьмая часть этой силы уходит в Причитающееся (Кетеру). — Обретённая очень ясно дала понять во время Восстания, что хорошо обученная армия прорвётся через всё, что ниже Тридцатого, если дать время на подготовку, — ответила Демонист. — Летний Двор находится в лиге выше, чем её силы были тогда. Если я хочу, чтобы дьяволы пережили первое сражение, мне не стоит использовать чумайли или кичабву. Её отец напевал, обдумывая это. — Ну, ты вряд ли сможешь вызвать много валин-фалме, зато ты можешь быть уверена, что они продержатся дольше, — сказал он. Этот термин означал имперскую гвардию на архаичном диалекте мтетва. Дьяволы были старыми фаворитами Тиранов, стремившихся вторгнуться в Кэллоу, предпочитаемых более звериным породам за их интеллект выше среднего и способность использовать кованое оружие. Они также были известны своей устойчивостью к огню, хотя было трудно предсказать, насколько это будет эффективно против пламени фейри. Из-за их безволосой кожи и деформированных крыльев летучей мыши многие маги предположили, что Император Ужаса Чернокнижник использовал их в качестве племенного скота для создания гораздо более крупных крылатых монстров, которые использовались для доступа к более высоким уровням Башни и позволяли им отвечать на бегство фейри на поле боя. Действительно, было обидно, что она не получит больше четырёхсот из них от Малой Бреши. Их неспособность к тактическому мышлению была, пожалуй, их самой большой слабостью и причиной, по которой они обычно служили под командованием Чёрного Рыцаря той эпохи. Однако Акуа не хватало такого командира, и именно поэтому было так важно захватить высокопоставленного фейри. Малая Брешь могла подождать, пока пленников не доставят обратно в Льес, но Демонист намеревалась вызвать своих офицеров сегодня вечером. — Сначала Граф, — сказала она. — К лучшему, — согласился папа. — С ним будет больше всех возни. Они вдвоём вошли в узор, сдерживающий Графа Золотой Жатвы, густая и тяжёлая магия омывала их кожу. Ее отец щелкнул запястьем, и кляп во рту аристократа фейри растворился. — Вы вершите свою судьбу, смертные, — резко сказал он. — Моя королева отомстит за то, что произошло сегодня. — Есть теория очень умного человека, — сказал папа, полностью игнорируя угрозу, — что фейри могут умереть по-настоящему. — Твоё невежество соперничает только с твоим высокомерием, маг, — усмехнулся Граф. — Перерезание горла возвращает тебя в Аркадию, чтобы ты мог родиться заново, — продолжил её отец. — Но, ах, фейри созданы из силы, не так ли? — Мы — воплощение Лета, — улыбнулось существо. — Вы все сгорите под солнцем. — Да, воплощённая сила, — восхищенно сказал седеющий мужчина. — Что же тогда произойдет, если эта сила будет израсходована? — Ни одно низменное насекомое не может отменить действия Богов, — сказал фейри. — Наконец-то, — сказала Демонист, — нас представили друг другу. Граф взглянул на неё с презрением. — Я знаю, кто ты, проклятая, — выплюнул он. — Поражение высечено на костях вашего вида. — Меня зовут, — сказала она, — Акуа Сахелиан. Я злодей. — Бледная имитация древнего врага, — передразнил фейри. — О да, — тихо согласилась Демонист. — Это именно то, кем я являюсь. Враг, как нас называют на Западе. Я крайняя из рода, не прерывавшегося с незапамятных времён. Мой вид узурпировал мантию богов, украл секреты из-за пределов Творения и превратил королевства в море. Я праэс старой крови, фейри. Ты должен преклонить колени в благоговейном страхе. — Ты — угасающий уголёк давно потухшего костра, — усмехнулся Граф. — И будешь потушен вскоре могуществом Лета. — Ты думаешь, что знаешь, что такое могущество? — рассмеялась Акуа — Я превращу твою кровь в дым. Я буду кормить ужасы, которые сокрушат твои кости, звуком твоих криков. Сердца ваших детей вознесут мои крепости к небу и заставят мои корабли плыть по твёрдой земле. Возможно, вы были божествами в своём жалком доме, но вы сошли с этого пьедестала — и здесь, внизу, мы проливаем кровь таких, как вы, на алтарях. Бедное, незаконнорождённое создание. Ты действительно веришь, что у тебя есть шанс. Её Имя пульсировало под её кожей, даже когда глаза стали холодными. — Но вы сейчас в Творении, граф. Здесь живут монстры. Граф ухмыльнулся. — Ты пытаешься напугать меня, дитя? Лето не знает страха. Акуа медленно обнажила нож, упираясь острым концом в горло фейри. Он бесстрашно посмотрел ей в глаза. Демонист улыбнулась. — Нет, ещё нет, — пробормотала она. — Но я научу тебя.