Лунная соната

      Солнечный диск жёг щёку, стойко и назойливо пробивая лучами тонированное стекло её автомобиля. Низко осевшее марево знаменовало завершение очередного витка его изо дня в день повторяющегося пути и близящегося вечера. Пальцы Мии крепко стискивали баранку руля, липким жаром отпечатывая следы нервного волнения. Томительное предвкушение предстоящей разгадки и нависшая тень отсроченных последствий за очередной сумасбродный поступок смешались в ней в бурлящий коктейль чувств и пьянили больше нужного.       Взгляд в который раз оторвался от мокро поблескивающего в летнем зное полотна трассы, скользнул к молчащему смартфону у коробки передач. Загоревшийся от её касания экран устало мигнул — ни одного пропущенного за все эти несколько часов непрерывных проверок.       Мия мысленно посчитала, что основное мероприятие должно было завершиться примерно к девяти часам, и оставшегося до заката времени вполне хватало на то, чтобы выловить продавца для короткой беседы и освободиться до звонка Виктора. А рассвет она уж без сомнений встретит в стенах родного дома, и вся эта история вместе с её маленькой ложью рассеется с утренними сумерками будто и не было. Она невольно улыбнулась столь удобно выстроенному раскладу, хотя какая-то въедливая часть сознания всё продолжала нашёптывать, что всякого рода планы до обидного не совместимы с её жизнью и что-нибудь обязательно пойдёт не так.       Звонкий щелчок пальцев над ухом заставил её едва заметно вздрогнуть и вынырнуть из омута плутающих мыслей. Лита счастливо улыбнулась, наконец завладев её вниманием.       — В каких чертогах разума ты бродишь, о великий наставник?       — Вот же заноза маленькая! Перестань меня так называть, или, клянусь, оставшееся расстояние пробежишь рядом с машиной.       — Я выносливая, и тут всё равно немного осталось. А вот ты рискуешь не добраться даже на колёсах с такой рассеянностью.       — Извини. Странный мандраж какой-то. Наверное, до сих пор не могу поверить, что вот-вот увижу физическое воплощение всей этой странной сети страшилок.       — Что ещё откопала?       Лита подобралась на месте, взгляд её горел неподдельным энтузиазмом и самым искренним интересом. Воздух в лёгких сгустился, робкой нежностью обняв взъерошенную тревогу и волнение. С Литой было легко. Ни опеки, ни запретов, ни осуждения никогда не проступало в мягких чертах лица и не покидало её губ. Она была из того завораживающего типа людей, которые без задней мысли срывались с насиженного места и с походным рюкзаком за плечами шли покорять новые города, бесстрашно крутили рулетку в кричащем огнями Лас-Вегасе, ставя последние сбережения, и бежали покупать обручальные кольца на второй день знакомства. Кто-то назвал был это совершенным безрассудством и глупостью. Мия назвала бы это жизнью в самом своём высоком и правильном смысле.       — Ничего, кроме того, что я тебе уже рассказывала. Между гибелью Хуана Дуарте в автомобильной аварии и склоками Корлеонези и Чезаре Терранова лишь цепочка пустых пятен и грязный след отеля «Cecil».       — Каким-то же образом Лучано Леджо докопал до отца Эвы Перон.       — У главы мафиозного клана определённо было чуть больше возможностей это сделать, чем у меня.       — В твоём распоряжении вся сила Всемирной паутины, не прибедняйся!       Мия скептически усмехнулась её замечанию. Бегущие строки интернет-страниц и самых странных и безвкусно выполненных сайтов пронеслись перед глазами, особенно ярко напомнив о себе чёрно-белыми снимками итальянских преступников, улыбающимся лицом Эвиты и белесой каплей лунного камня на тёмном бархате с одного из старых аукционов. Вновь прозвеневший в тишине салона голос Литы был теперь непривычно тихим и приглушённым.       — Ты сама веришь в это проклятье? Только честно.       — Испугалась?       — Ещё чего! Просто всё думаю. Если проклятый камень был у отца Перон, это совсем не объясняет её чудом зажившие ожоги в двенадцатилетнем возрасте. И умерла она хоть и несправедливо рано, случилось это уже тогда, когда камня и след простыл.       — Конечно, это глупости, Лита. Всего лишь разрозненные события и лица, которые можно удачно натянуть на одну прямую и сказать, что так и было. Люди любят такие совпадения и байки про родовые проклятья. А адуляр и правда красивый.       — Думаешь, за него много отвалят? Кто-то такой же помешанный на итальянской мафии, скажем.       Мия неопределённо пожала плечами, невольно подумав, что ей жаль того, в чьих руках сегодня окажется эта безделушка, если вообще окажется. Пусть в мнимое проклятье она и не верила, одна мысль о том, чтобы держать у себя что-то с настолько мрачной и кровавой историей или, что ещё хуже, носить над сердцем вызывала у неё едва ощутимые мурашки вдоль плеч.       Лита бодро потянулась, отпустив преувеличенно громкий вздох. Белые зубы мелькнули в задиристой улыбке, зацепив пухлую нижнюю губу. Если бы Мия могла всмотреться в её глаза, она бы наверняка увидела там разнузданный танец маленьких бесов.       — Я правда не понимаю, зачем ты влезаешь в это с таким азартом, но мне нравится. Мистическая загадка, чувство нависшей угрозы, горячий адреналин по венам — на твоём месте я бы тоже не смогла отказаться от чего-то такого. Это у нас в крови, верно?       — Боюсь тебя разочаровывать, но Стражи занимаются совсем не этим.       — Но этим занимаешь ты, а других примеров не слишком много. Зануда Эндрю? Тогда мне четыре текилы, чтобы утопиться от такой жизни.       Мия слегка дёрнула кожаный шнурок с пером на конце, путающийся в шоколадном локоне Литы. Несмотря на искреннюю любовь к Эндрю, она не смогла сдержать широкой улыбки, признавая её правоту. Но она тут же погасла, как и всегда, когда речь заходила о взятых на себя обязательствах. Опрометчивый выбор, как оказалось.       Увещевания Аши о том, что её судьба — возродить Орден, грели её недолгое время. Последний Страж не оставил ни жизнеописания того, что эта организация представляла из себя в принципе, ни хоть самой вольной инструкции о том, откуда она вообще должна была взяться. Как не представляли этого сами Аши и Мия, видимо, самозабвенно веря, что всё произойдёт как-нибудь само, стоит ей помахать руками в нужной последовательности подобно дирижёру перед оркестром. И такая последовательность не подбиралась вот уже долгих пять лет. Как отказывались подбираться и кандидаты в этот кружок самодеятельности.       Возможно, будь в её распоряжении некоторые чудеса техники как во всех этих фильмах про секретных агентов и супергероев, она могла бы справляться с их поиском чуть лучше. Но Мия была самой обыкновенной девушкой, жизнь которой пусть и перевернулась с ног на голову, но не наградила её нужным пониманием, как с ней разбираться, вынуждая слепо наталкиваться на непроходимые стены тупиков и путающие развилки. Лишь редких Стражей удавалось найти в отдельных поездках самостоятельно и благодаря оставшимся связям Виктора в Европе. Вероятно, если бы Мора не вставлял ей палки в колёса и перестал с каким-то старческим удовольствием распинаться о её бесполезности в битве с Вудом, деятельность Мии в Старом Свете могла бы быть более успешной. В такие моменты она с особенным наслаждением вспоминала скрытые пышным жабо уродливые шрамы на шее вампира, оставшиеся после встречи с клыками Макса.       Но, вероятно, всё было куда безнадёжнее не только из-за того, что новые Стражи не ходили с ярко горящей вывеской над головой. К тому моменту, когда Мия обрела столь непонятную природу, в её жизни уже прочно обосновались вампиры, покушения и, чего греха таить, неуёмная энергия и обострённое чувство справедливости, толкающие на порой безрассудные поступки. Появившийся после неё Эндрю был сиротой-подростком. Он рос, жадно и с благодарностью внимая всему, что она могла ему дать, становясь всё больше похожим на привычное ей окружение. И Мия забыла, что новообращённые Стражи в первую очередь были людьми. Со своей размеренной жизнью, убеждениями и семьями.       Когда в одной из рабочих поездок в Аризону она познакомилась с молодой женщиной Алессией, Мия едва ли могла предположить, что их свяжет не только интерес к Гранд-Каньону и местным легендам. Безрассудная итальянка бросилась спасать ребёнка от существа, ошибочного принятого ей за дикого койота, и полная Луна осветила её жертву, подарив силу волка. Наверное, Мия привязывалась больше нужного к каждому, в ком видела отражение собственной судьбы и нерушимых принципов. К Алессии она привязалась тоже, даже через разделивший их континенты океан сохранив тёплые отношения и веру в то, что она станет её самым чутким союзником, если и когда придёт время.       Но Мия помнила их с Виктором визит почти три года назад — плавящуюся под итальянским солнцем и густыми ночами кожу, сладость царившей в том месте идиллии со вкусом маслянистых инжиров, разбивающиеся о белые стены дома Алессии морские волны и задорный смех её сына. Помнила свои, как оказалось, неуместные разговоры о будущем Ордена и робкий ответ волчицы, что всё это пустое и вряд ли ей подходит. Она стойко игнорировала обретённую природу, предпочтя ей привычное человеческое существование. Наверное, Мия не могла её осуждать. Наверное, сейчас она бы поняла её куда яснее. Но горечь разочарования, растёкшаяся под кожей, надолго укоренилась в ней, дав ростки обречённого смирения — Орден так остался пустым маяком на горизонте, не способным стать оплотом потерянных и раскиданных по миру Стражей. Мия нашла свою маленькую миссию в том, чтобы помогать освоиться тем, кто в этом нуждался. И было в появлении яркой Литы Варгас что-то судьбоносное, наверное.       Девушка на миг перевела взгляд на соседку — на смазанный профиль и бегающий по проносящемуся за окном пейзажу взгляд. Как ни абсурдно, но Лита будто вытянула счастливый лотерейный билет, когда бездумно спасла подвыпившего завсегдатая её кафе от клыков вампира, не получив в ответ ни благодарности, ни чаевых сверху. Нарушителя установленных среди вампиров порядков быстро отловил Артур с подконтрольной группой для поимки таких экземпляров, а с напуганной девушкой Мия познакомилась уже в больнице. Она удивительно быстро пришла в себя, громко и без сомнения неприлично ругаясь по-испански, и оказалась на редкость разговорчивой. За каких-то пару часов она выложила ей всю подноготную о себе — как с детства мечтала выбиться из неблагополучной семьи, как сама погрязла в долгах и бросила местный колледж искусств, устроившись официанткой в небольшой забегаловке, и что неплохо зарабатывала, вечерами исполняя для посетителей их любимые песни и лишь изредка свои собственные.       Их знакомство насчитывало каких-то семь месяцев, и Мия не переставала удивляться успехам юного Стража в освоении гипноза и грубой силы — особенно последней, которую она находила более вдохновляющей и зрелищной. Но более всего Лита, казалось, была благодарна за знаковую встречу с Бартом. Тесно завязавшееся общение с Бенни было вопросом времени, и сейчас девушка могла заниматься тем, к чему с таким рвением стремилась — жить и дышать собственной музыкой, готовясь к выпуску первого альбома под чутким наставничеством вампира.       Мие нравилось в ней всё, Виктор находил приятными лишь её тексты, искренне считая, что девушка плохо на неё влияет. Варгас же на все снисходительные взгляды часто замечала, что человек с именем «Анхелита» просто не способен приносить несчастья — это парадокс. И Мия верила в её удачу. Так нелепо верила, потому что не могла не видеть в ней собственное отражение, так давно ей разыскиваемое.

***

      Начищенный, масляный носок сапога вновь качнулся, и яркая вспышка тёплого электрического света мелькнула в его стёртом пятне. Мия моргнула, снимая сухость с глаз, вновь пробегая ими по небольшому помещению. Естественный свет не проникал сюда с улицы, скрытый высокими, тёмными габардинами. Почему-то всё здесь от густого запаха пыли, будто впитавшегося в потолок и медленно оседающего на головы посетителей, и пожелтевших стен, если они вообще когда-то были белыми, не давало ей забыть о том, что она находится в историческом музее. Выделенный под аукцион выставочный зал был тесным по сравнению с предыдущими комнатами, где были представлены экспонаты. Почти всё место занимали ряды разномастных стульев и протянувшийся позади них длинный стол с напитками, другая половина пустовала и была отдана под кафедру ведущего и демонстрацию лотов.       Аукцион оказался тоскливым мероприятием. Вероятно, это объяснялось тем, что он был любительским и лишь для местных обывателей и немногих посвящённых. Покупатели будто прекрасно знали, кто и зачем сюда пришёл, а потому избегали затянувшихся торгов и слишком высоких ставок. Атмосфера была спокойной и даже усыпляющей, и не было всех этих вспышек фотокамер, яростных дебатов, красивых дам и мужчин в смокингах, как это показывают по телевизору. Даже молоток в руках ведущего казался театральной игрушкой и вкупе с его гнусавым голосом и клоунской манерой речи вызывал лишь раздражение.       Мия находила развлечение в том, чтобы рассматривать забредших гостей. Среди них попадались интересные экземпляры. Хотя, признаться честно, таких здесь было большинство, и белый сарафан Литы в стиле хиппи с накинутой поверх жилеткой выглядел более уместным, чем её собственное платье из глубокого синего бархата и неудобные туфли на каблуке. Сейчас же её особенно интересовали ковбойские сапоги мужчины в соседнем ряду, которые подобно маятнику отсчитывали минуты до конца затянувшегося действа.       Очередной слишком громкий удар деревянного молотка, и коллекционная маска индейцев в виде головы орла покинула импровизированную сцену под вялые хлопки собравшихся. Мия видела подобные в резервациях, когда писала свою серию статей, и искренне сомневалась, что данная вещица действительно принадлежала временам Великой войны сиу. Лита толкнула её под локоть, прошептав в самое ухо:       — Я бы и десять долларов за неё не отдала, не то что полторы тысячи. Этим буржуям настолько некуда вкладываться?       Мия всмотрелась в сторону щёлкнувшего затвора камеры. Сидящая рядом с фотографом Голдберг выглядела такой же скучающей, потеряв всякий интерес после покупки строгого чёрного платья какой-то актрисы двадцатых годов прошлого века. Приведшая сюда журнал Триши причина, как и тема будущей статьи раздражающей её журналистки, стала вполне очевидна. Мия про себя отметила нос Голдберг, острый, похожий на птичий, и невольно подумала, что это самая идеальная форма для такой выскочки, будто специально выписанная кем-то сверху для создания характера. Да, она вполне могла стать интересным персонажем. Локоть Литы снова ткнулся ей в плечо, и Мия едва сдержала недовольное шипение.       — Где ты витаешь? Твой камень!       Сердце пропустило удар, глухо ухнув в пустующий желудок. Мия действительно прослушала всю вступительную речь, рассказывающую про лот, и сейчас наблюдала, как стройная девушка вышагивает перед первым рядом, демонстрируя подвеску на велюровой подушке. Хотелось дать себе по лбу, но это вряд ли имело большой смысл. Лита вытянула голову, тихо присвистнув.       — Пятнадцать каратов, не меньше.       Мию караты волновали в последнюю очередь. Белёсый гладкий камень с голубой иризацией выглядел как вполне себе настоящий адуляр, огранка кабошон и простая, ничем непримечательная серебряная цепочка, потемневшая от времени, говорили о том, что камень был тем самым, но что-то не давало ей покоя. Внутри было пусто и неправильно тихо, хотя Мия не могла сказать точно, с чего вообще вдруг уверовала в то, что драгоценный минерал откликнется в ней едва уловимым знаком. Но сейчас она остро чувствовала, будто он не оправдал её ожиданий — отозвался холодом и мертвенной бледностью вместо обещанной жизни, спрятанной за волнующими всполохами.       — Итак, стартовая цена восемьсот долларов.       Медленно поднялась старческая мужская рука. Мия всмотрелась в пожилую пару, и под рёбрами горько кольнуло. Почему-то хотелось, чтобы кто-нибудь обязательно предложил больше и поборолся за столь мрачный экземпляр, а старые супруги остались со своим безоблачным будущим и без ненужных волнений. Но, вероятно, всё давно было решено. Мия заметила одобрительную улыбку и слабый кивок головы полного мужчины в костюме, устроившегося у стены. Продавец, без всяких сомнений.       — Отличный выбор, сэр! Кто-нибудь хочет предложить больше?       Выдержанная пауза, скорее для вежливости, и Мия уже готова была услышать отрезвляющий удар, когда сбоку метнулась ещё одна рука. Молодой мужчина в твидовом пиджаке и шапкой смольных кудрей. Он выглядел виноватым, будто извинялся за то, что вообще вклинился в почти состоявшуюся сделку. Почти тут же из переднего ряда показался рукав тёмного классического костюма. Мие показалось, что сидящий там мужчина прижимал к уху дешёвый мобильник, похожий на разовый. Странно.       Глаза ведущего оживлённо забегали. Судя по всему, он тоже отчаянно ждал возможности почувствовать себя на настоящем аукционе, и теперь она так удачно ввернулась ему в руки.       — Девятьсот долларов, сэр!       Раньше, чем Мия осознала происходящее, Лита схватилась за её запястье, высоко поднимая их сцепленные руки вверх. Ведущий широко улыбнулся, одобрительно указав в их сторону потёртым молотком:       — Чудесно, дамы!       Мия метнула гневный взгляд на Литу, возмущённо прошипев:       — Ты нормальная вообще? Я не собираюсь за него платить!       — Тебе и не придётся, расслабься. Пусть развязывают кошельки, cariño! Это начинает быть интересным.       Мужчина в соседнем ряду поднял раскрытые ладони, адресовав им мягкую улыбку, признавая поражение. Чудесно, минус один претендент. Спасибо, Лита.       Покупатель с телефоном снова поднял руку. Мия невольно отметила его бледную кожу и красивые пальцы. Нехорошее предчувствие зародилось в груди. Мелькнула злая мысль: «Пусть уже получит его и проваливает». Вероятно, ведущий подумал так же, уже готовый отбить завершение торгов, но в последний момент остановился, пальцем поймав кого-то за спиной Мии. Она удивилась собравшемуся количеству желающих заполучить лунный камень и слегка обернулась посмотреть на очередного вступившего в гонку.       Дыхание запнулось, и сердце побежало бить собственный рекорд. Короткого взгляда хватило, чтобы узнать в сидящем позади мужчине с выбеленными, зачёсанными назад волосами вампира. Чутьё не могло её подвести, она ощущала исходящую от него силу и без всякого всматривания в багряные радужки. Мия ниже осела на стуле, тихо проклиная выходку Литы и искренне надеясь, что он не обратил на неё ни малейшего внимания. Она всё пыталась убедить себя, что это вполне могло быть совпадением. Вампиры падки на безделушки. Но сердце никак не желало замолкать, и ей оставалось лишь ждать завершения затянувшегося перетягивания. Вампир явно желал заполучить камень, какие бы причины им не двигали, но всё же покупатель из первого ряда оказался столь же удивительно настойчивым и, как оказалось, более успешным. Названная сумма выходила за грани её понимания и уже не могла быть побита, подарив проклятый минерал богатею на другом конце линии. Мия мысленно пожалела о его участи, но дело было сделано, и можно было выдохнуть с облегчением. В скором времени точно.       Прежде всего Мия дождалась, пока незадачливый вампир поспешно покинет зал — так безопаснее, и дало ей небольшую гарантию, что на закрытом аукционе его интересовал именно лот, а не её скромная персона. Соседнее помещение было светлее и просторнее, и даже дышалось там легче. Хотя, возможно, дело было лишь в том, что основная часть её неудобного мероприятия подошла к завершению.       — Всё в порядке? Ты бледная.       — Там было душно.       — Тогда надо выпить.       Лита потянула её к столу, полному стеклянных фужеров с вином. Нестерпимо хотелось хотя бы промочить горло, но Мия вынуждено и благоразумно отказалась. Потребовалось время, чтобы отыскать среди снующих гостей нужного. Но вот в поле зрения удачно попало круглое лицо продавца, сейчас почему-то странно взволнованное. Мия видела, как он нервно распрощался со старой парой, которым посчастливилось не стать хозяевами камня, и двинулся к выходу из зала, скрывая поспешность за напряжёнными жестами. Время не играло ей на руку, но упустить его означало пережить всё это действо совершенно впустую. Она мягко тронула Литу за руку:       — Далеко не уходи, ладно? Я скоро вернусь.       Покинув двери, Мия увидела лишь спину продавца, скрывающуюся в дальнем конце коридора, а, преодолев разделявшее их расстояние, она и вовсе её потеряла. Но, сосредоточившись на своих вампирских чувствах, смогла обнаружить его частый сердечный ритм за стеной, отделяющей, по-видимому, одну из комнат. Мия нервно вздохнула, приглаживая собранные волосы, будто чужое волнение так необъяснимо передалось и ей. Когда она отворила дверь, застывшая у окна фигура ощутимо вздрогнула, и девушке показалось, что продавец отчаянно попытался что-то спрятать.       — Простите! Не хотела вас напугать.       — Ох, что Вы, не ожидал что кто-то ещё захочет здесь уединиться. Не люблю эту светскую болтовню.       Усмешка мужчины была нервной и болезненной. Мия подошла ближе, боясь спугнуть. Только сейчас она рассмотрела его лицо — возрастом чуть за сорок, маленькие глазки, мягкие складки рта и щёк были вялыми и влажно блестели от испарины. Он не вызывал в ней ни капли симпатии, и, откровенно говоря, его странное поведение ещё меньше вызывало желание вести разговор хоть немного дольше вежливого.       — Нет, правда, простите, что навязываюсь. На самом деле я искала Вас.       Он скользнул по ней уже более осмысленно и внимательно, от чего стало особенно неуютно. Тень узнавания мелькнула во взгляде:       — А, я Вас запомнил! Вы пытались купить лунный камень.       — Не очень успешно, как видите.       — О, не переживайте. Уверен, на Вашем пути будет ещё много таких побрякушек и тех, кто захочет их выкупить для Вас, — добавил уже тише, беспокойно поправляя лацкан пиджака, — может, и к лучшему.       — Только не все они полны истории, к сожалению.       — Искательница артефактов, я вижу.       — Не поделитесь своей?       Возможно, вопрос прозвучал слишком в лоб, но сил на бессмысленные разговоры уже не было, а вечер неумолимо близился к закату. Мужчина суетливо достал платок из нагрудного кармана, приложил к коже, стирая проступившие капли пота. Мия заметила тёмное пятно на белом воротнике рубашки, туго впившейся в полную шею, и едва сдержалась, чтобы брезгливо не поморщиться.       — Всё уже было сказано на презентации, мне нечем поделиться. Тот итальянец, который нам с женой его продал, утверждал, что одной из причин убийства судьи был именно этот камень, который всегда принадлежал Корлеонези и был незаконно им присвоен. Но это же чушь!       — Камень всегда был у Вас после покупки?       — Разумеется.       — Никаких странностей не замечали?       — О чём вы?       Мия видела, как он всё больше нервничает, как лихорадочно бегают глаза по стенам кабинета, будто он боялся их ушей. Вероятно, что-то всё-таки было в закромах его памяти или за пределами избирательного восприятия, и, если бы она надавила чуть больше, он вполне мог воспроизвести нужную ей информацию. Мия будто невзначай пожала плечами.       — Я немного читала про эту войну мафии, и, знаете, некоторые утверждают, что предыдущие владельцы камня действительно замечали всякие порой необъяснимые вещи. Что-то вроде предзнаменований. И если вовремя от него не избавлялись, случались не самые хорошие вещи. Вам бояться, разумеется, нечего! Но мне любопытно, вдруг что-то вспомните.       Мужчина особенно тяжело выдохнул, и Мии на мгновение стало стыдно, что переборщила она сильнее нужного. Пухлая, желтоватая рука вновь коснулась лба, затем также порывисто и будто даже досадливо скользнула за пазуху.       — Эти лунные камни! Моя жена помешана на них, якобы астрология выбрала ей этот талисман. Я покупал ей украшения с ними в каждой поездке, но эта Италия… Будь она проклята! Кто захочет носить на себе что-то от бывших мафиозников?! Но её прельстил размер и редкая иризация. Со временем я, конечно, нашёл почти идентичный. Но этот она любила особенно. И вот недавно она заявила, что я должен его продать, представьте себе! И из-за чего? Видите ли ей показалось, что за ней кто-то следил, когда она сидела в кафе. Кто-то с красными глазами.       Продавец, видимо, заметил её встрепенувшийся интерес и расширившиеся в удивлении глаза, потому что продолжил с уже большим напором.       — Да-да, именно так я и отреагировал! Ну мало ли подростков нынче балуются цветными линзами. Но она была непреклонна. Даже объяснить не могу, что мною двигало. Но я… — Шумный выдох сорвался с дрогнувших губ, рука наконец вынырнула из-за отворота пиджака, и на взопревших складках платка показался гладкий молочный минерал.       В голове стало легко и пусто, будто голубоватый отсвет на камне был сверкнувшими в темноте радужками, способными к гипнозу. Мия чувствовала, как отчаянно бьётся сердце под горлом, и отчего-то казалось, что маленький адуляр вторит ей в унисон подобно растущей в его сердцевине жизни. Если она и ожидала чего-то от этой встречи там, в выставочном зале, то это определённо было оно.       — Я подменил подвески. Она бы даже разницы не заметила! Я был так горд своим решением, когда выставил на аукционе тот, второй лунный камень. Но что-то не давало мне покоя, я взял этот с собой. В качестве талисмана, что ли. И знаете, мисс? — Мия даже не обратила внимания на давно забытое обращение, не посчитав нужным исправить случайного собеседника. Его взгляд встретился с её, проникновенно, будто он принял какое-то решение, — Я тоже их видел. Видел эти красные глаза так же ясно, как сейчас вижу Вас. Прямо сегодня, здесь.       Стало тошно, и Мия невольно сделала шаг назад. Нужно было убираться отсюда как можно скорее, и плевать на чёртову статью. Да, теперь определённо плевать! Мужчина, к несчастью, сделал ответный шаг, убеждённо хватая её за руку своими грубыми и потными.       — Заберите его, мисс!       — Вы вменяемый вообще?! Чтобы меня загребли на выходе?       — Вы не понимаете…       Что именно Мия не понимала, она не успела узнать, потому что дверь за спиной распахнулась, и послышался высокий женский голос, принадлежавший без сомнения чёртовой Голдберг.       — Вот Вы где! Я помешала?       — Нет-нет, что Вы! — Добавил, обращаясь уже к ней. — Спасибо за увлекательную беседу, мисс.       Продавец с силой сжал её пальцы, заставляя крепче стиснуть скомканный платок. Мия неверяще покачала головой, совершенно растерявшись и безвольно вглядывалась в его глаза, надеясь отыскать в них хоть толику стыда или жалости. Начать сопротивляться означало поднять ненужный шум и подставить себя ещё больше. Голдберг уже приближалась, и Мие ничего не оставалось кроме как с силой выдернуть руку, продолжая стискивать спрятанный во влажной ткани минерал.       Она быстро ретировалась из кабинета, слабо понимая, куда вообще идёт. В голове стучала единственная мысль, что с камнем она точно не выйдет отсюда за просто так, ещё и получит обвинение в краже, а потому нужно было срочно избавиться от него самым незаметным образом. В коридорах сновали редкие люди, и Мие всё казалось, что каждый из них видит её насквозь, осуждающе поглядывая на сжатый кулак.       Девушка спустилась на этаж ниже, шум банкета и разговоров лишь глухо просачивался через стены, достигая её слуха. Она как раз пересекала полупустой коридор, в конце которого лишь какая-то женщина, ярко жестикулируя, громко и самозабвенно вела разговор по телефону, когда заметила дверь женского туалета. Решение тут же проступило в сознании — судьба маленького камня, каким бы ценным он ни был, ожидала его на дне канализации, и, возможно, так даже лучше.       Мия почти влетела в светлое помещение, тут же преувеличенно чертыхнулась и стукнулась затылком о дверной косяк, подавшись назад. Мужчина перед ней испугался не меньше, неловко дёрнул руками, видимо, пытаясь что-то уловить.       — О нет! Ну разумеется, как иначе.       Продолжая причитать, он медленно опустился на колени, подслеповато сощурившись и с осторожностью коснувшись пальцами матового кафеля. Мия выглянула за дверь, ещё раз убедилась, что не ошиблась табличкой.       — Это женский.       Мужчина сокрушённо опустил курчавую голову, но тут же поднял на неё мазанувший мимо взгляд, виновато и так знакомо улыбнувшись. Вкупе с прорезавшимся голосом, обезоруживающе приятным, это не позволило возмущённой тираде сорваться с собственных губ:       — Тут Вы правы, но я не нашёл другого. Сейчас же исчезну.       Он едва ли различил её внешность и был сейчас настолько же безвреден, насколько может быть только слепой человек. Не теряясь в сомнениях, Мия прикрыла за собой дверь, тихо прошла мимо незваного гостя и скрылась в дальней кабинке.       Гул в ушах стоял невыносимый, как если бы буйные волны бились о внутренние стенки её черепной коробки. Только сейчас она заметила, что всё это время едва дышала. Ладонь горячо легла на грудь, успокаивая заходящееся рваным пульсом сердце. Мысли вяло текли в голове — после подобного выброса адреналина, давно забытого, хотелось лишь спать, отпустив всю эту мешанину лиц, разговоров и событий. Определённо нужно было заканчивать со всем этим, но теперь идея о том, чтобы спрятать адуляр в бачке или безвозвратно смыть уже не казалась ей такой блестящей.       Мия давно отвыкла от привычного когда-то чувства опасности, заставляющего мобилизовать все силы и быстро принимать порой трудные решения. Сейчас же ей остро нужен был чей-то совет или хотя бы ещё одна голова для поддержки, чтобы не теряться в собственных вязнущих мыслях. Она приложила тыльную сторону ладони ко лбу, стирая следы холодного волнения. Воспоминание о Лите отрезвило её, и оно единственное удерживало теперь её распадающийся план от полного провала.       Туже затянув платок в узел, она попыталась вывернуть его внутренней стороной наружу — не хотелось даже думать об оставленных продавцом следах. И всё же она едва справилась со жгучим отвращением, пряча проклятую находку под широкой лентой бюстгальтера.       Створка кабинки отворилась с тихим скрипом. Мужчина всё ещё продолжал ощупывать руками пол, жалко и безнадёжно. И Мия не смогла сдержать рвущегося вопроса, мысленно отвесив себе лёгкую оплеуху.       — Что потеряли?       — Линзу. Чёрт бы побрал эти дырявые руки!       — Вы так до утра ничего не найдёте.       — Значит, придётся ожидать, когда добрые уборщицы вместе с охранниками проводят меня на выход.       Проклиная про себя этот день, этот аукцион, придурка-продавца, неловкого мужчину и собственную неспособность быть чуть более равнодушной, Мия присела рядом на корточки, не забыв при этом зло помянуть и чёртовы туфли, и чувствовала, как медленно успокаивается от частой вереницы брани, коснувшейся разгорячённого сознания, но не языка.       — О, не стоит! Вы совсем не обязаны.       — Всё нормально. Вы из-за меня оказались в такой ситуации.       Мужчина явно хотел ещё поспорить, но, быстро сдавшись, произнёс лишь тихое «спасибо». Мия всмотрелась в его лицо, усталое и осунувшееся, будто каждая крупная черта — тяжёлые веки и прямая линия губ — так и норовили стечь вниз к массивному, квадратному подбородку. Мия находила подобный тип мужчин сродним выдержанному вину — черты былой смазливости давно стёрлись, уступив место красоте возраста и так и застыв на шаткой отметке, когда с одинаковой вероятностью можно дать им как тридцать, так и все пятьдесят, в зависимости от точки зрения. И неяркий твидовый пиджак лишь усиливал это впечатление.       — Паршивый день, правда?       — Не то слово! Но, кажется, теперь он стал чуть менее безнадёжен.       Мия пропустила его смешную и бессмысленную попытку сделать комплимент мимо ушей, вернувшись к интересовавшей теме:       — Давно охотитесь за мистическими безделушками?       — То есть?       — Вы были на аукционе. Пытались купить лунный камень.       — Не только его, прошу заметить! Но я ничего не понимаю в подобного рода мероприятиях, решил побаловаться. Занимательный экземпляр, верно?       — Угу. Нашла Вашу линзу, кажется. Чуть левее левой руки. И ближе к колену.       Она предприняла ещё несколько безуспешных попыток объяснить расположение пропажи, наконец, не выдержав, твёрдо обхватила широкое запястье мужчины, уводя руку в нужном направлении, пока его пальцы не замерли на прозрачной выпуклости.       — Вот здесь.       — Вы очень добры, мисс.       Мия почему-то смутилась своей выходки, почувствовав его дыхание на выбившемся из причёски локоне. Тут же выпустила сухое и горячее запястье, поспешно поднялась, прокашливаясь и оправляя платье.       — Только не говорите, что собираетесь запихать это в глаз.       Он тихо рассмеялся, зацепившись за раковину в поисках то ли опоры, то ли точки равновесия, и неспеша, с осторожностью поднялся.       — Прошу прощения, если моя внешность ввела Вас в заблуждение, но я не настолько склонен к авантюрам. У меня есть раствор.       Мия наблюдала за его тихими, размеренными жестами. Складывалось впечатление, что подобный ритуал для него давно привычен. Это необъяснимым образом успокаивало. Дыхание наконец-то пришло в норму, рождая чуть большую ясность в мыслях и побуждая верить, что всё не так безнадёжно. Но этому чувству не суждено было продержаться достаточно долго, к сожалению. Когда Мия уже было собралась задать очередной пустой, совсем не касающийся её вопрос, до чутких ушей донёсся женский крик. Долгий, пронзительный, душераздирающий. Заставляющий стыть кровь в жилах и табун мурашек преодолевать отметки напряжённых позвонков безвозвратно ниже.       — К-куда Вы, мисс? Постойте!       Вопрос ударил в спину слишком запоздало, когда она уже неотвратимо пересекла дверь туалета, стремительно преодолевая коридор и путаясь в многочисленных ступенях. Кто-то едва не сбил её с ног, столь же рьяно стремясь к цели, только в обратном направлении. Люди бегали, толкались, видимо, слабо осознавая произошедшее, стоял невыносимый гам брошенных и плохо сочетающихся друг с другом фраз. Мия улавливала лишь некоторые из них. На гладком полу галереи растекалась красноватая лужа от потревоженных и сбитых бокалов с вином. В воздухе стоял слабый морок страха и смерти.       Мия уже смутно догадывалась о том, что могло произойти, и всё же не могла сдержать негнущихся ног, ведущих в направлении женских завываний и распахнутых дверей выставочного зала. Голдберг сидела совсем близко к выходу, неловко и сломлено. Когтистые руки цеплялись за плечи мужчины, который всё безуспешно пытался поднять её, но, казалось, все силы журналистики выходили из неё вместе с судорожными рыданиями и изредка просачивающимся в них шёпотом, что она ни в чём не виновата.       В горле спёрло, и комната слегка покачивались перед глазами. Мия мысленно поблагодарила пустой желудок за понимание. На сетчатке будто отпечаталась и уже едва ли могла быть смыта извращённая картина. Странно умиротворённое лицо продавца взирало на покосившиеся ряды стульев с высокого постамента кафедры. Не стянутая больше тугим воротником рубашки шея покоилась на велюровой подушке, тёмным пятном пачкая теперь бывшее пристанище камня, разнося по комнате стойкий запах крови, а, может, улавливала его лишь она. Но перед мысленным взором Мии с особенной чёткостью маячила совсем другая сцена — бледная, осыпающаяся с впалых щёк кожа, уродливая маска, искривлённая красным лунным светом и агонией смерти, оторванная голова Вуда на потемневшей от пропитавшей её крови траве у самых ног девушки.       — О господи! Не смотрите, Мия. Ну зачем Вы?..       Сильные мужские руки сжали её плечи, отвернув от удручающего зрелища. Носа коснулся запах кедра и мягкая ткань знакомого пиджака. Наверное, выскочил следом за ней. В сознании промелькнула совсем маленькая, но тревожная мысль — когда она успела так неосторожно назвать своё имя? Но тут же померкла в стоящем шуме и гвалте.       Мия слабо осознавала происходящее, будто разворачивалось оно где-то далеко и не с ней вовсе. Будто подглядывала она через мутное стекло за чужой неразберихой, непричастная ко всей этой грязи, неправильно притягательной лишь когда созерцаешь её в собственной уютной постели и с полным, обезоруживающим чувством безопасности.       Она не помнила, откуда взялся сладковатый персиковый запах и мягкие руки Литы, вырывающие её из неловких объятий. Не помнила свой тихий ответ на её нервно вырвавшуюся иронию.       — Я всё гадала, где ты находишь такие экземпляры, но у тебя глаза испуганной лани, которые так и вопят: «Спасите прекрасную даму!» Карма что ли такая?       Не помнила Мия и то, как они оказались на каменных ступенях широкого крыльца, миновав охрану и все оставленные позади ужасы. Вечерний воздух приятно холодил горячую, покрытую липким потом кожу. Перед глазами сновали собравшиеся зеваки и люди в форме. Красные и синие огни патрульных машин и скорой пьяным танцем кружили по шумной улице, заволакивая разверзнувшийся сумрак. Мия вслушивалась в тягучие завывания сирен и убеждённый голос Литы, гипнотизирующий задержавшего их на выходе полицейского. Она даже не вздрогнула, когда оставленный на ступени рядом смартфон зашёлся ровной вибрацией. Лишь крепче стиснула уши, ловя на ресницы последние краски погибшего солнца.