Лунная соната

      Колючие вспышки расплывались перед глазами. Мия не знала точно сколько времени прошло с тех пор, как внешний мир мягко пропал за сомкнутыми ресницами. Казалось, что ночь длилась бесконечно долго, и лишь импровизированный театр теней, разыгрываемый светом на тонких веках, стал её отдушиной. Глубокий сон не шёл, и, наверное, это было к лучшему. Не пришлось весить на Фрэнсис ещё одну ненужную заботу в виде очередного приступа паники.       Она знала, что утро уже битый час назойливо рвалось в занавешенные окна. Распускающие под веками цветы были тому подтверждением. Мия искренне пыталась отвлечься, назвать каждую растёкшуюся туманность и кляксу, только знакомые наименования всё продолжали ускользать от цепких рук её памяти. С особой ясностью она видела лишь кровавые пики гвоздик и неустанно ждала, когда им на смену придёт белый плен нежных эустом, но всё напрасно.       Мия с трудом перевернулась на спину, несколько раз проморгалась, фокусируя взгляд на светлом потолке. Эустомы ощущались бы приятнее. Квартира-студия, которую снимала Фрэнсис, была просторной и по-своему уютной. Лишённая какой-либо преграды кухня щедро делилась своими запахами со всем остальным помещением. Сейчас Мия с лёгкой тоской вдыхала горькие ноты обжаренных кофейных зёрен, удовлетворённо отметив, что это самое приятное утро за последнюю неделю так точно.       Тонкая ткань пледа ощущалась слишком неподъёмной, и Мия с жадностью высвободила локоть из путанных складок. Было жарко, но больше всего тесно. Совсем не так комфортно, как на куда более широком и мягком диване в их с Виктором гостиной. Сердце дрогнуло, запнувшись о его имя. Картинки прошедшей ночи тут же заполнили сознание, тягостным вихрем снося успокоившиеся было чувства и мысли. Захотелось вновь с головой скрыться под пледом и никогда оттуда не вылезать, а лучше вовсе провалиться под землю, только бы не мириться с последствиями их горького разговора...       …Каким-то шестым чувством Мия знала, что облажалась по всем чёртовым фронтам, ещё до того, как колёса автомобиля мягко затормозили перед домом Фрэнсис, а тугой свет фар вспугнул уличные тени, оставив лишь два застывших во мраке силуэта. Она тайно продолжала надеяться, что обеспокоенная её спешной и мало что объясняющей смс-кой вампирша будет единственной встречающей заблудшую гостью. Но, вероятно, количество пропущенных на телефоне казалось её подсознанию аргументом более убедительным, а потому второму лицу она едва ли удивилась. И сейчас Мия искренне пожалела, что Лита давно высадилась из салона, оставив её наедине со слабым шлейфом остывающего парфюма и всё туже оплетающей рёбра тревожностью.       Лишь когда ноги коснулись твёрдого гравия, девушка почувствовала насколько они были напряжены всё это время. Мия бросила быстрый взгляд на собственные кисти — лёгкий тремор никак не хотел сходить, и пришлось несколько раз сжать и вытянуть пальцы до болезненного напряжения сухожилий. Обручальное кольцо как-то осуждающе подмигнуло в ответ на её действия.       — Доброй ночи, Мия.       Мягко растянувшаяся линия тонких губ ещё никогда не вызывала у неё такого раздражения. Мия крепче стиснула руки на груди, давая понять, что едва ли настроена на дружелюбный тон разговора. Но выглядела при этом так жалко, будто старалась спрятаться от вперившегося в неё взгляда.       — Здравствуй, Ксандр.       Большой палец вампира без лишней спешки и, очевидно, без всяких гложущих сомнений коснулся экрана зажатого в бледной руке смартфона. Секундная пауза. Тронувшее слух «она на месте» прозвучало для неё подобно звуку гвоздя, вбитого в крышку гроба. Мия не уловила приближения Фрэнсис, лишь почувствовала мягко лёгшее на оголённые плечи тепло пиджака. Почему-то этот жест отозвался в ней таким необходимым чувством защищённости и поддержки, что она едва удержалась, чтобы не сжать вампиршу в объятиях и так трусливо не спрятаться в них от всех дальнейших событий.       — Откуда он взялся?       Сорвавшийся шёпот прозвучал как-то зло и требовательно, отчего по лицу Фрэнсис прошлась рябь сдерживаемого раздражения, а голос больше походил на шипение:       — О, это не единственный вопрос, который я собиралась задать тебе, Рождённая.       — Не заставляй меня оправдываться ещё и перед тобой!       Француженка дёрнула головой, будто вовсе не желая её слушать, и Мия на какое-то мгновение даже опешила в немом вопросе, что могло заставить Фрэнсис сменить сторону конфликта так резко и непреклонно. Но вопреки всему в золотистых радужках отчётливо читалось ничем неприкрытое сочувствие.       — Я предупреждала, что ничем хорошим это не кончится.       — Мия.       Она поёжилась от тихого голоса Ксандра, который сейчас звучал для неё оглушительнее раската грома посреди трескучей ночной тишины. Весь его вид, и особенно требовательно горящий свет экрана на раскрытой ладони недвусмысленного выражали не терпящую возражений просьбу подойти к телефону. Но всё, что Мия могла, это слепо вглядываться в его светлый с иголочки костюм, режущий взгляд своей непогрешимой белизной. Невольно вспомнилась собственная нелепая ирония, сказанная когда-то Виктору, о том, что их европейский квартет так забавно примерил цвета четырёх всадников апокалипсиса. Тогда она лишь улыбнулась на его беззлобный диагноз о прогрессирующем синдроме синих занавесок. Сейчас же ей как никогда отчётливо казалось, что уж кто-кто, а Ксандр всегда появлялся первым и неизменно предвещал скорую кару подобно её личной Чуме на белом коне.       Девушка глубоко вздохнула, сделав шаг навстречу. Ноги казались деревянными и едва ли делали проще этот и без того невыносимо длинный путь. Мия провела вспотевшей ладонью по гладкому бархату платья, прежде чем принять смартфон из рук вампира. Дождалась, пока тот деликатно отойдёт в сторону. Хотя едва ли это имело какой-то смысл — обострённые чувства вне всяких сомнений нарушали любые законы приватности и делали постыдный разговор совершенно открытым для Фрэнсис и Ксандра. Ресницы дрогнули, пряча глаза от застывшего в жадном наблюдении городского пейзажа.       «Что ж, Мия, скажи «привет» ещё одному персональному концу света.»       — Вик?       — Здравствуй, Мия.       — Я собиралась перезвонить! Было неудобно говорить, ещё и пробка, и эта чёртова дорога, и вообще всё…       — Всё в порядке, милая. Как твой день?       Поток её путанных слов оборвался так же резко, как сжимающий лёгкие долгий выдох, за который они цеплялись. Тембр его голоса, неправильно ровный, спокойный, смутил её больше, чем отрезвляющий росчерк стали, который она ожидала услышать. Только сейчас Мия задумалась, насколько много Ксандр успел рассказать. Насколько правдивую историю ему скормила Фрэнсис. Насколько осторожно нужно было балансировать на грани очередной недосказанности и где вообще эта грань распростёрлась.       — Вполне обычно.       — Опять с головой в работе?       — Что-то вроде.       — Много узнала?       — По поводу?       — По поводу работы, Мия.       Какая нелепая игра в пинг-понг. И в голове так же пусто, как в чёртовом пластиковом шарике. Пульс участился, и стало казаться, что нога давно соскользнула, лишая опоры и тщательно разыскиваемого баланса. А может, не было никакой грани, лишь мнимая полоса мела, начертанная его умелой рукой — иллюзия того, что она тоже могла дёргать за нити, ненадолго обмануться всесильным контролем — в конце концов его тросы всегда оказывались прочнее.       — Ты взволнована.       — Кое-что видела.       — Настолько зрелищное?       — Чудовищно. — Давно сброшенная ширма хрустела обломками под ногами. Виктор ждал, разумеется. Всё это время. А она так нелепо ловила ускользающий кислород, силясь с головой нырнуть в неудобную правду. — Да, чудовищный аукцион.       — Что ж, благодарю за честность, — жалящий сарказм за леденящим слоем холодности, сброшенные маски и вновь всё по-прежнему.       — Я собиралась рассказать. Позже.       — Не сомневаюсь.       — Это работа.       — Разумеется. Уверен, мистер Боу любезно согласиться, что твои рабочие обязанности вполне могут подождать до конца законного отпуска.       Хотелось заметить, что законный отпуск они вообще-то собирались провести вместе, а плевать в потолок, запершись в доме без дела и в совершенном одиночестве, вовсе не входило в её планы. Мие потребовались все усилия, чтобы сдержать рвущуюся с языка колкость.       — Я не сторонник радикальных мер, но в сложившейся ситуации считаю обязанным взять на себя ту долю ответственности за твоё здоровье и благополучие, с которой ты не справляешься.       — Я безответственная, значит.       — Ты передёргиваешь, Мия.       — Ты сам…       — Ксандр присмотрит за тобой, чтобы избежать повторения подобных инцидентов.       — Я не хромая, не слепая и не смертельно больна. Мне не нужна сиделка. А если Ксандру так нравится роль няньки, пусть обращается через восемь месяцев, — от сдавленной громкости голоса и сдерживаемой злости резало в горле, но делать вид, что данный расклад её полностью устраивает не хватало ни сил, ни желания. К несчастью, закалённый метал в словах Виктора неизменно разбивал любые её аргументы и резкости в тот же миг, стоило им слететь с губ.       — Верно, и как взрослый, ответственный человек ты, конечно же, понимаешь, что у Ксандра есть прочие обязанности, требующие внимания. Отсюда, я надеюсь, ты не станешь организовывать ему лишние… хлопоты. И это не было предложением к размышлению. Ты меня услышала?       Ей потребовалось несколько отрезвляющих вдохов и выдохов, чтобы справиться со злой пеленой, застелившей взгляд. Высоко протянувшиеся ветви редких деревьев слабо прошелестели ей в унисон. От их ползущих теней впечатление собственной беспомощности и мизерности лишь усилилось.       — Мия?       — Я тебя услышала.       — Чудесно, ангел мой. Как твоё самочувствие?       — Серьёзно, Вик?       — В чём дело?       — О господи, ты не можешь в один момент отчитывать меня как пятилетку, а после делать вид, что всё нормально! Потому что, ну надо же, человеческие эмоции находятся на разных полюсах, а не на соседних. Я облажалась, я поняла, чувствую себя паршиво, спасибо за беспокойство. Можно мы просто закончим этот разговор? Я правда устала.       Мия почти захлебнулась последним вдохом, отчего голос дрогнул. Она не собиралась ругаться или стенать о своей участи, равно как и взывать к его милосердию. Только липкое чувство жалости к себе не спрашивало разумных доводов и не собиралось становиться меньше, лишь едко подтачивая сознание единственной мыслью — будь Виктор сейчас рядом, а не на другом конце земного шара с тщательно упакованными и запрятанными в чемодан секретами, подобной ситуации бы не произошло вовсе.       — Я не отчитываю тебя, Мия. Я беспокоюсь, потому что ты опять впутываешься в историю, которая не требует твоего участия, совершенно не заботясь, как это скажется на тебе или твоём положении, и потому что я не могу сказать этого лично, убедившись, что ты услышала хоть самую малость, а не пропустила всё мимо ушей, закатив глаза, как ты любишь это делать.       — Разумеется, очередная история не для телефонного разговора. Ну так вернулся бы и сказал, за чем дело стало? Как будто это моя вина.       — Мне не нравится твой тон.       — А мне не нравится, что ты постоянно скрываешь! Я даже не знаю, что за дела вы опять проворачиваете в Европе. Постоянно твердишь о честности, но ты первый это начал. Ты врёшь, Виктор!       Мия даже удивилась, что мутно-синий небосвод не разверзся, не раскрошился жалящим осколками ей на голову. Потому что она определённо слышала, как что-то оглушительно треснуло. Потому что грань оказалась непозволительно хрупкой и, кажется, рассыпалась прямо под ней ко всем чертям. Услужливо подсунутое сознанием воспоминание, о котором она не просила. «Относись ко мне, как угодно, но не смей считать лжецом. Этого я не позволю даже тебе». Горящие от собственной несдержанности уши и жгучая вина, растекающаяся по венам. Ледяной голос, ощутимо морозящий кожу даже в тошнотворной июньской духоте. На это она так отчаянно нарывалась?       — Я приеду и поговорим. Будь добра, передай трубку Ксандру.       «Чудесное завершение разговора. Браво, Мия!»       Нагретый её ладонью смартфон вернулся к владельцу. Она плотнее стиснула распахнутые полы пиджака на груди, жалея лишь о том, что не может сжаться чуть сильнее и безвозвратно исчезнуть как под чудодейственной мантией-невидимкой. Будь она не в этом неудобном возрасте, можно было бы сбежать и скрыться в собственной комнате, громко хлопнув дверью, но теперь приходилось смотреть своим ошибкам в лицо с выученной стойкостью и напускной смелостью.       Завершив разговор, Ксандр повернулся в её сторону с совершенно непроницаемым лицом. В этот момент она определённо была благодарна его привычному самообладанию за то, что ей не пришлось столкнуться с постыдным осуждением или злорадством, что бы он себе не думал на самом деле. Ровный голос вклинился в их с Фрэнсис оборванный диалог, будто он всегда был его частью.       — Отвечая на ваш вопрос. Виктор позвонил мне пару часов назад, когда не получил Вашего ответа. Я заехал справиться о Вашем самочувствии. Не зря, как оказалось. Полагаю, теперь самое время вернуться домой. Я отвезу, если позволите.       — Я останусь у Фрэнсис.       — Сомнительное решение. Учитывая цикличность складывающейся ситуации и её участников, я бы задумался о пагубности влияния Вашей подруги.       — Эй, полегче, франтик! — Мия перевела взгляд с поморщившегося лица Ксандра на полные губы Фрэнсис, скривившиеся в раздражении. Мягко коснулась холодной руки, то ли успокаивая вампиршу, то ли прося защиты. Разжигание ещё одного конфликта не входило в её планы, но мысль о том, чтобы вернуться в пустой дом на отшибе, тревожила её сейчас куда сильнее.       — Вы слышали Виктора…       — Я слышала, но не обещала облегчить твою задачу. Хочешь установить круглосуточное наблюдение — пожалуйста. Я останусь с Фрэнсис, и это моё последнее слово.       — Пусть так.       Мягко улыбнувшись и таким же ничего не выражающим голосом пожелав ей спокойной ночи, вампир скрылся в своём тонированном автомобиле. Мию мало заботило, что он собирался делать. Она уже спешно преодолевала ступени подъездной лестницы, желая лишь поскорее сомкнуть ресницы и тихо надеясь, что всё сказанное на пустынной улице растает с утренними лучами солнца, осев холодной росой на пожухлой траве…       ...Только мрачные картинки никак не желали рассеиваться, услужливо напоминая, что произошедшее ночью — не плод очередного кошмара, а вполне себе тоскливая действительность. И не было ни малейшего шанса скрыться от неё за колючим сплетением нитей пледа.       Слепящий луч, назойливо пляшущий на кончике носа, вдруг резко пропал, напоследок ударив по сонным глазам. Только теперь Мия заметила высящийся силуэт Фрэнсис, проступивший на полотне плотных штор. Сцепленные на груди руки и нечитаемое выражение лица вампирши обещали ей не самое сладкое начало дня.       — Проснулась?       — Я не спала.       — Я заметила.       Мия устало потёрла лицо и, зацепившись за спинку дивана, наконец тяжело приняла сидячее положение — на большее её не хватило, но разговаривать лёжа было ещё унизительнее.       — Он всё ещё там?       — Всю ночь проторчал.       Мысль о палящем солнце лёгкой иглой кольнула её задремавшее чувство вины, но, видимо, недостаточно ощутимо, потому что в следующий миг Мия сошлась со своей совестью на том, что Ксандр вполне себе взрослый и ответственный (не совсем) человек, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. В конце концов, не она заставляла его держать караул под пагубным светом и не ей чувствовать себя пристыженной. Хватит с неё и двух недовольных вампиров.       — Вечно появляется как чёрт из табакерки.       Фрэнсис никак не отреагировала на её ироничное замечание и слабую улыбку, и девушка почувствовала как медленно начинает закипать. Не хватало ещё одного выяснения отношений для полноты картины.       — Да в чём дело? На что ты злишься?       — О, даже не знаю. Может, на то, что подтасовываешь факты, как тебе удобно?       — Прости?       — Есть вещи, которые бы хотелось знать прежде, чем соглашаться прикрывать твою задницу в очередной авантюре.       — Прикрывать? Да, чудесно справилась, вот уж спасибо. Может, тогда поведаешь, зачем было рассказывать про аукцион?       — Скажем так, у всей этой ситуации появились отягчающие обстоятельства.       — Серьёзно, Фрэнсис?       — Ты беременна.       — Вовсе нет!       — Я похожа на глухую?       — Нет.       Вот оно значит как. Ещё один рычажок контроля, повёрнутый против неё. И кто после этого «подтасовывает факты, как ему удобно»? Мия глубоко вздохнула, ощущая накатывающее чувство тотального бессилия. Почему-то особенно остро начало казаться, что всё нарастающий снежный ком совсем скоро достигнет неподъёмных размеров и накроет её так, что не выкарабкаешься. А, может, всё было гораздо прозаичнее и все факты давно выложены на ладони, просто ей нужно было наконец взглянуть на них неприкрытым взглядом и перестать гнать в противоположную сторону, как от своры спущенных на неё псов. Мия встретилась взглядом с Фрэнсис, уже заранее зная, что нет смысла ломать комедию и придётся признать ещё одну малоудобную правду.       — Немного.       — Немного похожа или немного беременна?       — Беременна.       — Типа наполовину?       — Ну хватит, Фрэнсис!       Вампирша выглядела сочувствующей, и Мия надеялась, что дело лишь в её помятом от сна виде и склоченных волоса, а не в плещущейся в серых радужках совершенной потерянности.       — Что происходит, Мия?       — Ничего не происходит, — и будто зацепившись за давно оставленный крючок, слова побежали с её губ дрожащим потоком, горьким, выедающим, не способным затормозить хоть на мгновение — вдруг кончится такое нужное дыхание, — может, в этом и дело. Я стою на месте, Фрэнсис. Уже который год. Тогда у меня за каких-то три месяца жизнь вверх дном перевернулась, но я ни разу не забыла о том, куда иду. И я шла, и пробовала, и путалась, и всё было правильно. А тут просто ничего, сплошные тупики — туда не ходи, этого не делай, это опасно, это не по статусу, это не понравится тому вшивому вампиру на третьей улице! Они все ждут от меня чего-то, но как можно сделать то, о чём не имеешь ни малейшего представления, потому что тебя постоянно стремятся огородить ото всего на свете?! Я думала, мир стал больше, когда я узнала о сверхъестественном, о себе, но он только и делает, что всё больше сжимается, сжимается так, что становится трудно дышать. Теперь ещё эта беременность… Всё просто не вовремя, Фрэнсис.       — Ты же сама это выбрала.       — Я его выбрала, а не… — Мия неопределённо повела руками, неспособная описать или охватить хоть часть того, что не укладывалось в её представления об идеальном мире. — Всё это.       — Может, ты просто… не знаю. Не то и не там ищешь?       Фрэнсис выглядела озадаченной, и Мие впервые казалось, что они совсем не поняли друг друга, будто девушка распиналась на ломаном китайском, а вампирша вдруг вернулась к родному французскому. Но, возможно, подруга понимала всё куда яснее, а переводчик был сломан с её собственного конца. И, возможно, это действительно куда больше походило на правду.       Мия поспешно скинула плед с коленей, погружая босые ступни в мягкий ковёр. Пора было приводить себя в чувства и, вероятно, наладить контакт с Ксандром, ожидающим её уже который час несмотря на все прелести погоды, некомфортные для вампира.       — Ладно, очередного занимательного разговора о своей безответственности я точно не выдержу. Ещё Ксандр там. Поеду. Можно воспользоваться душем?       — Одолжить что-нибудь из одежды?       — Спасибо.       Отражение, любезно встретившее её в ванной комнате, выглядело, мягко говоря, паршиво. Сразу вспомнилось замечание Литы про недосыпы — подчёркнутые синюшными тенями глаза выделялись на бледном лице сильнее обычного, а лёгкая краснота почти затмевала серо-голубой цвет радужек, будто их вовсе не было. Растрепавшаяся причёска не оставляла и шанса распутать длинные пряди. Да и ей никогда не хватало на это терпения. Тут же вспомнились ловкие пальцы Виктора — он всегда управляется с этим лучше.       Мия в который раз отметила, что с некоторых пор носить такую длину стало слишком проблематично и неподъёмно, и самым простым решением было бы попросту от неё избавиться. Но вампиру странным образом нравился её каждодневный ритуал расчёсывания, и в особенности те редкие моменты, когда она устало вручала гребень ему. И было в его тихих, размеренных жестах что-то невероятно трепетное и успокаивающее, и Мия сама уже едва ли могла от них отказаться.       Хотелось позвонить и извиниться, до банального просто услышать его голос, не скрытый ледяной коркой. Но задетая гордость туго стягивала руки — не сейчас, по крайней мере. Горько сглотнув и плотнее закрутив волосы в бесформенный пучок, Мия принялась освобождаться от одежды. Звон камня, выпавшего из-под ослабленной ленты бюстгальтера, оглушительно прокатился по керамической плитке.       — Твою ж…       — У тебя всё нормально?       — Да, извини, из рук всё валится.       Голос Фрэнсис затих за дверью, и Мия тут же включила душ, намереваясь спрятаться за его шумом. Колени болезненно ударились о холодный пол, но целостность минерала заботила её сейчас куда больше. Ненужный платок давно остался в стороне, а сам камень укатился в угол. Подушечки пальцев тщательно ощупали гладкую поверхность — никаких лишних трещин и сколотостей. Маленькое совершенство.       Было ли дело в привычной обстановке или в чём-то другом, сейчас он не вызывал у неё ни малейшей толики страха. Сердце гулко билось под горлом, разнося по сплетениям артерий лёгкую дрожь и волнение, но ощущалось это почему-то приятно. Теперь, когда он был так близко, Мия не сдержала любопытного порыва и поднесла его под падающий электрический свет. Округлая форма действительно напоминала застывшую каплю разбавленного молока, а голубой блик вызывал стойкую ассоциацию с лунным светом, растёкшимся по водной глади. Завораживающе и без всякой истории.       Но занятнее было иное. Мия не в первый раз подумала, что камень как будто пульсировал собственным ритмом. Холодная поверхность казалось выточенной изо льда и не смогла нагреться даже её тёплыми ладонями. Она поднялась с пола, вновь поймав своего ошарашенного близнеца в зеркале. Невинно открытые ключицы поднимались в такт глубокому дыханию. Мия невольно засмотрелась на то, как частый пульс волнует натянутую кожу ярёмной впадинки. Как собственное отражение шевельнулось и, повинуясь какому-то удручённому побуждению, поднесло полупрозрачный адуляр к маленькой ямке. Красиво.       В висках болезненно тянуло, но она не могла отвести взгляда от голубого блика. Было странное чувство, что ничего из ряда вон и не произошло. Что всё сложилось, как и должно было, а камень и вовсе не мог подойти никому лучше, чем ей, ведь бьющийся в унисон пульс создавал едва уловимое напряжение между ключиц, будто отталкивая приложенный к нему одноимённый заряд. И разве могло что-то настолько чарующее хранить в себе уродливый след проклятья?       Кровавая пелена на миг встала перед её мысленным взором, уродливый лик смерти, и Мия сморгнула, снимая наваждение. Ворожащий морок лунного блика будто тоже прекратил своё действо. Подрагивающая кисть с тихим стуком опустила адуляр на выступ раковины. Почувствовав непонятно откуда взявшийся прилив слабости, девушка осела на широкий бортик душевой кабинки, чувствуя как отрезвляющие капли воды отскакивают от кафеля и жалят спину.       Мия сразу вспомнила события аукциона. И если мнимое проклятье по-прежнему казалось ей затянувшейся цепью совпадений, то всё остальное вызывало целый ворох вопросов, возможные ответы на которые пугали неимоверно сильнее. Зачем кому-то отваливать настолько большую сумму за обычную побрякушку, каких можно найти целое множество на той же Шри-Ланке? И если все эти таинственные покупатели оказались на закрытом аукционе, то без сомнения намеренно и явно зная о камне нечто большее, чем она сама. Не говоря уже о том, что каждый из них был один подозрительнее другого. Безобидный мужчина в твидовом пиджаке, который откуда-то знал её имя? Сейчас Мия особенно ясно воспринимала их недолгий разговор и была совершенно уверена, что не могла успеть представиться. Богатенький Буратино, пожелавший остаться анонимом? Зачем такая секретность в Богом забытом городишке? Нечеловеческая бледность красивых пальцев. Он тоже?.. И вишенка на торте — вампир. Так отчаянно пытаться добыть камень и сдаться? Голова продавца — его рук дело? Совершенная бессмыслица.       Мия чувствовала, как мысли крутятся неостановимым потоком, но всё больше сталкиваются и путаются, упорно не желая выстраиваться в ровную прямую последствий и предпосылок. Красные глаза, преследующие свою жертву. Почему на аукционе, а не заранее? Такая нелепая часть человеческой истории едва ли могла вызвать интерес существа более сильного, гордого и высокомерного. Если только…       «Не то и не там ищешь?»       Холодный пот прошиб её от макушки до крестца. Если только ювелирная безделушка не была связана с их историей. Почему-то эта мысль показалась ей правильной. Будто собственное нечеловеческое чутьё одобрило все малочисленные аргументы, развязывая тревожный клубок в животе. Как правдивым теперь казалось и ощущение живого пульса в мёртвой сердцевине белесого минерала. И как прочно закрепившими это убеждение теперь были все разглагольствования Виктора о том, чтобы она занялась другой темой.       Слабая мысль о том, где можно было бы проверить свои догадки, мелькнула в сознании. И Мия поспешила скорее принять душ, ведомая в её направлении. Так же быстро нацепив мешковатые джинсы, безразмерную белую рубашку и стянув всё это безобразие ремнём, девушка мельком глянула в зеркало и сделала вывод, что подобный вид хоть и вышел на удивление приемлемым, мало подходил для посещения клуба и статуса жены вампирского Князя. С другой стороны, когда её это останавливало.

***

      — Уверены, что не хотите присутствовать? Вам могло бы быть полезно послушать о текущих делах клуба.       Мия хотела спросить, зачем в принципе присутствовать там, где не спрашивают твоего мнения, но вовремя сдержалась и только привычно поморщилась на повторное предложение Ксандра. Она не знала точно, говорил он это из вежливости, или чтобы точно не спускать с неё глаз, или действительно искренне считал, что ей стоит быть чуть более причастной к делам мужа, так или иначе ей это было мало интересно.       — Ксандр, поверь, планёрки — первое и единственное, чего я избегаю даже на собственной работе, не говоря уже о ваших тайных собраниях.       Они как раз пересекли светлый холл, мягко укутанный мутным солнечным светом, слабой помехой которому было чёрное тонированное стекло фасада. Вампир почтительно придержал перед ней дверь, пропуская в прохладное, затемнённое помещение «Новой жизни». Заметивший их появление бармен, вежливо улыбнулся. Посетителей в это время не было, а потому в большом зале стояла почти безупречная тишина, нарушаемая лишь приятным перезвоном стекла за барной стойкой и приглушённой мелодией старого патефона. Мия без труда различила тихое пощёлкивание пластинки в дальней нише, а значило это только одно — появления её спутника ждал не кто иной, как Говард.       Кроуфорд ещё издалека заметил их приближение, а потому заранее отставил недопитый бокал и поднялся им навстречу. Слегка поклонившись и не изменяя привычному ехидству, он первым делом обратился к ней:       — Нынче сама Амилия Ван-Арт почтила наш скромный кружок своим присутствием.       — Не вас, всего лишь помещение. А Вы всё продолжаете опустошать запасы клуба. И я не один раз настоятельно просила — у меня есть имя, мистер Кроуфорд.       — Как всегда, само очарование.       Только присутствие Ксандра под боком останавливало её от очередной грубости. Говард был ценным партнёром в делах и, несмотря на мутное прошлое, один из немногих беспрекословно оправдывал оказанное Виктором доверием. Но, к неудовольствию Мии, с каждым годом её личное общение с вампиром становилось всё напряженнее. Будто вернувшееся к нему положение и статус постепенно отдаляло его от воспоминаний о том, благодаря кому его голова вообще всё ещё мирно покоилась на плечах. Ему приносило какое-то нездоровое удовольствие испытывать её терпение. По всем признакам Говард считал её инфантильной и неспособной справиться с бременем всех навешенных статусов. Мия считала, что в его возрасте давно пора принимать таблетки, а не разбрасываться ожиданиями, на которые он едва ли имел право.       — Я буду в кабинете.       — Конечно. Постарайтесь не покидать здание без моего ведома.       Заметив приподнявшийся уголок губ Говарда и мысленно поблагодарив Ксандра за очередное брошенное вампиру основание её третировать, Мия уверенно направилась в сторону лестницы, совершенно непроизвольно вздёрнув подбородок и мысленно представляя самые изощрённые способы опустить зарвавшегося Кроуфорда, но, к сожалению, большая часть из них неизменно требовала вмешательства Ван Арта, а это было последним, на что она согласилась бы пойти.       Каждый шаг всё больше приближал её к блаженной тишине и прохладе третьего этажа. Массивная дубовая дверь в кабинет Виктора легко отворилась от слабого толчка, на секунду ослепив её тёплым электрическим светом заместо привычного полумрака, хранимого графитовыми габардинами высоких окон. Мия зажмурилась, но успела различить внушительную фигуру вампира за рабочим столом в левой части помещения.       — Артур! Я думала, ты уже на собрании.       — Избегаю, как могу. — Мягкая усмешка тронула губы и багряные радужки, когда он поднял на неё взгляд. — Здравствуй, Мия.       Спрашивать, как скоро он собирался уйти, было бы невежливо, и девушка на какое-то мгновение смутилась собственного присутствия, застыв на входе. У неё была конкретная цель, не осуществимая в присутствии третьих лиц, и сейчас она совершенно не знала, чем занять себя в сложившейся ситуации.       Неспеша подойдя к своему случайному компаньону, она опустилась на один из резных стульев подле стола, расслабленно откинувшись на спинку и вытянув ноги. В установившемся молчании она отчётливо различала ход стрелки наручных часов вампира. Взгляд лениво проскользил по просторной комнате, и Мия вновь заметила, что тут было удивительно хорошо. Не вычурно, громоздко или душно, просто хорошо. Как хорошо могло быть только там, где знаешь каждый угол, как облупленный, и даже можешь вспомнить любую трещину и лишний мазок краски, к которым по неосторожности или намеренно приложила руку.       Мии нравилась пёстрая симфония алого и золотого на картине Жана Беро, уютно примостившаяся между двух окон, и пышная композиция сухоцветов заместо многострадального фикуса, которым она когда-то пыталась привнести немного зелени в эти стены, и забитый книжный стеллаж во всю стену, и резной мини-бар возле дивана. Только грубый кожаный элемент интерьера посреди комнаты не нравился ей от слова вовсе. Как и многие винтажные вещи, он завораживающе пах чем-то дорогим и пряным, но по искреннему убеждению Мии отдирать с него покрытую испариной кожу после нахлынувшей горячки желания было так себе удовольствием.       Заметив вежливое внимание Артура, она так же вежливо улыбнулась ему в ответ.       — Ты уже освоился, я смотрю?       — Восседать в кресле с задумчивым видом много ума не надо. А вся эта бумажная волокита всё ещё действует мне на нервы.       — Хочется размять плечи и отвесить парочку тумаков мелким нарушителям?       — Не в бровь, а в глаз! Хочешь сделать что-то хорошо, займись тем, чем умеешь. А вся эта чепуха с документооборотом — компетенция Виктора и Софии, не моя.       — Можно было бы запереть их на неделю в этом кабинете, и они бы даже не заметили.       — Если не боишься получить хорошей оплеухи, то вполне можно.       Мия легко и искренне рассмеялась. Артур определённо был самым приятным собеседником не только за последние двенадцать часов её жизни, но и, в принципе, одним из немногих вампиров, перед которым вполне можно было не стараться держать лицо, а позволить себе выдавать безобидные глупости и чувствовать себя совершенно естественно вопреки разделившей их пропасти возраста. Вероятно, из-за его совсем не аристократического происхождения и здоровой доли авантюризма, которая была ей так близка. Мия не раз пыталась выпытать что-то о его прошлом, но так и не пересекла двух бледных отметок — «румын» и «бывший морской пехотинец». Взгляд вновь упал на ровные ряды книг, заполнивших полки противоположной стены.       — Раз уж речь зашла о компетенциях. Подкинешь что-нибудь интересное для будущей статьи?       — Я слышал, ты над чем-то работаешь.       — Да, работала. Сюжет накрылся медным тазом.       — Что за тема?       — Ювелирные украшения. Тоска. Как оказалось, человеческая история не особо богата интересными легендами о цветных камушках.       Мия всмотрелась в лицо вампира, силясь понять, в курсе ли он всей этой заварушки с лунным камнем, из-за которой его другу в очередной раз пришлось примерить на себя роль надзорщика. Но Артур выглядел совершенно обыденно, выражая лишь участливое внимание к её рассказу. Робкая мысль шевельнулась в сознании. Артур вполне мог обладать какой-нибудь информацией и не придавать ей большого значения. А раз он не был в курсе её оплошностей, то без задней мысли проболтался бы о том, что её волновало.       — В вашей истории есть что-то подобное?       — Возможно. Возможно, нет. Эти камни всё равно похожи один на другой.       — Ну знаешь! Вряд ли кто-то спутает «Священный изумруд Будды», «Сапфир Тысячелетия» или «Звезду Африки» с другими драгоценными минералами.       — Это уникальные случаи, Мия. Я говорю об относительно маленьких экземплярах.       — Всё равно у большинства есть имена, которые делают их особенными. Такие правила. «Бриллиант Хоуп»? Его владельцы постоянно умирали или страдали. «Маленький принц», «Вечерняя звезда», «Сердце океана»… Видишь? У всех названия.       — Сдаюсь, убедила. Эти безвкусные имена действительно существуют?       Мия прыснула, и несдержанно подалась вперёд, облокотившись на стол и вперившись испытующим взглядом в собеседника.       — Наверняка такие ценители искусства, как вампиры, придумывают куда более утончённые названия.       — Не сталкивался.       — Да брось, точно что-то такое есть! М-м, Мертвенный индиго? Медовая роса? Или нет, это что-то из оттенков цвета.       Артура явно забавляла складывающаяся ситуация. Грубые черты лица, напоминающие примитивно высеченные в камне зарубки, приобрели мягкие мазки под действием растянувшей губы широкой улыбки. И Мия облегчённо выдохнула, про себя радуясь, что опасная грань её любопытства уже была оставлена позади.       — Кровавая заря? Слеза боли? Яблоко Венеры? Моя фантазия на исходе, не заставляй меня и дальше придумывать эти глупые наименования!       — По-моему, у тебя отлично получается.       — О, благодарю! Что скажешь про Гипнотический отблеск смерти?       — Звучит всё так же ужасно.       — Какая-нибудь Голубая лагуна? Нет-нет, подожди, Синяя Луна?       — Определённо что-то такое слышал.       — Серьёзно?       — Какой-то алмаз, названный в честь семилетний девочки.       — Вампирская ценность?       — С чего бы? Обычная побрякушка.       — Просто подумалось. Название такое мистическое. Лунное…       — Вампиры не балуются названиями.       — А лунными камнями?       — Разве что совсем старые прохиндеи.       — Наверняка у того полуразложившегося вампира из Ватикана есть что-то такое.       — Тогда уж у Мора.       — Что умора?       — Вы теряете нить разговора, миссис Ван Арт! Камешек у Мора.       Мия не знала, что сбилось раньше — дыхание или гулкие удары сердца, отдающиеся в ушах. Спрятанный в кармане джинсов адуляр жёг кожу бедра, будто вопя о тревожной близости разгадки, или возможной опасности, или всего вместе. Глаза Артура упрямо не отпускали её собственные, отразившие лишь тень коснувшегося их понимания. Улыбка по-прежнему не сходила с губ вампира, но выглядела слегка потухшей — наверное, так улыбается тот, кто случайно сболтнул детали своего преступления и теперь мысленно представлял, как избавиться от ненужного свидетеля, сожалея о его участи.       — И я не должен был этого говорить.       Мия невинно похлопала ресницами, сделав вид, что совершенно не понимает его обеспокоенности. Не отпуская внимательного взгляда, вампир медленно поднялся из кресла, оправляя пиджак. Так же неторопливо преодолел разделившую их преграду в виде массивного стола из красного дерева, подойдя почти вплотную и осторожно присев на край столешницы. От нависшей над ней широкоплечей фигуры невольно захотелось плотнее вжаться в кресло. Но вопреки угрожающему виду голос прозвучал совершенно мягко и ласково.       — Мы ведь друзья, Мия?       Невесомый смешок сорвался с её губ, и девушка шутливо отсалютовала ему, принимая тон разговора:       — Все шишки на мне!       — Ну какие шишки! Так, лёгкий табун мурашек. В конце концов, в отличие от меня у тебя есть два внушительных аргумента.       — Мои стойкость и убедительность, я надеюсь?       — Нет, конечно! Я про две очаровательные гляделки в половину твоего лица. Уверен, они развеивают любые его аргументы против со скоростью горящей спички.       — Даже если накосячу сильнее обычного?       — Особенно если.       Взгляд Артура упал на наручные часы, и он тут же поднялся, недовольно нахмурив брови.       — А я уже задерживаюсь.       — Я буду здесь.       Вампир понимающе улыбнулся и направился к выходу, но всё же затормозил у самого порога, обернувшись к ней. И глядя в его лицо, она откуда-то знала, что он собирался сказать раньше, чем слова повисли в воздухе.       — Надеюсь, ты освоишься тут.       — Вряд ли в скором времени.       — У нас было это время, Мия, сейчас оно есть и у тебя. Мы все учимся, так уж заведено в жизни. И правда искренне ждём, когда и ты займёшь своё законное место.       Мия сморщила нос, бросив тихое «ты просто не хочешь разгребать бумажки», но Артур уже скрылся за дверью, оставив её в нерушимом молчании кабинета. Почему-то теперь просторное помещение вовсе не казалось ей уютным — слишком незначительной она себя ощущала среди всех этих предметов интерьера, будто в любой момент её могли отсюда смахнуть, как назойливую муху. Недолго думая, она подскочила с места, бросившись к двери. Глухой хлопок по стене заставил погаснуть все лампы и погрузил комнату в тягучий полумрак. Она едва не запнулась о диван, когда так же резво пересекла расстояние до окна и одним размашистым движением одёрнула в сторону тяжёлую габардину, позволяя приторно-жёлтому свету разлиться в воздухе.       Стало спокойнее. Невесомый полупрозрачный тюль слабо волновался от запутавшегося в нём ветерка. Пальцы пробежались по нежной ткани, вызывая приятное покалывание в подушечках и не менее приятное воспоминание где-то на задворках памяти. Устало выдохнув, она вернулась к столу. Секундное сомнение, и Мия тяжело ухнула в объёмное кресло во главе. Упругая кожа отозвалась тихим поскрипыванием. Здесь пахло Виктором. Больше, чем во всех уголках клуба вместе взятых. И это одновременно дурманило и расслабляло. Такой маленький островок безопасности. Только вот маленьким он ей казался с большой натяжкой — Мия чувствовала, как отчаянно тонет, теряется в этой давящей спинке, в этих гладких подлокотниках, в этой жёсткой подушке сидения. Невольно вспомнилось почти такое же кресло в доме дедушки и смехотворные попытки её пятилетней копии в него забраться. Время прошло, и теперь это не вызывало таких сложностей. Только вот почему ощущение, что ноги по-прежнему болтаются в воздухе от не по размеру подобранного пристанища, выедало её с невиданной ранее силой?       Слепо вперившийся в противоположную стену взгляд наконец сфокусировался на плотных рядах книг, заполнивших полки. Разномастные корешки, новые и истёртые, тонкие и увесистые переплёты равно хранили произведения именитых авторов и малоизученные трактаты, слепки человеческой культуры и крохи информации, которые выстилали заросшую тропку к истокам вампирской истории. Те пугающие крохи, которые когда-то намеренно и настойчиво собирал Итан Вуд.       Мия, конечно, была согласна с убеждением Виктора в том, что опасность представляют не сами знания, а те кто их использует — в конце концов, лишить жизни можно и посредственным карандашом, если применить его с конкретным умыслом, — эти книги неизменно коробили её самообладание, вынуждая с опаской избегать их даже взглядом, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться хотя бы к обложкам. Будто на каждой из них могла быть оставлена нерушимая печать Вуда, ядовито выжигающая кожу.       Сейчас же они насмешливо мозолили глаза, напоминая о несовершенстве собственного плана. Вероятно, там, в ванной комнате Фрэнсис, с разбегающейся с пальцев вереницей вопросов Мия действительно стойко верила, что сможет переступить через себя в поисках желанных ответов. Но, вероятно, сказанное Артуром сильнее требуемого пошатнуло её выдержку, если она вообще была.       «Камешек у Мора».       Тема статьи определённо развлекала её больше, чем планировалось. Последнее, чего ей хотелось — это влезать в княжеские дела, и уж тем более в дела испанца. С другой стороны, Артур вполне мог что-нибудь напутать или неправильно её понять. Как мог таинственный минерал быть на другом континенте, если он совершенно точно находился сейчас в её распоряжении, так пугающе близко к тонкой кожей? В том, что найденный адуляр был не так прост, сомневаться не приходилось, если только у неё не развилась устойчивая паранойя или тот самый шутливый синдром синих занавесок.       Наверное, самым правильным решением было бы обо всём рассказать Виктору и отдать камень вампирам — и пусть разбираются со своей путанной историей сами. Но назойливое чувство, что лунный камень мог обладать определёнными мистическими свойствами, не отпускало её мысли и лишь усиливалось. Если минерал мог стать очередной угрозой равновесию в их мире, она совершенно точно не могла избавиться от него за просто так. Таковы функции Стражей.       Мия плохо понимала, верит ли она во всё это в действительности, или работала лишь сила самоубеждения, цеплялась ли она за очередную авантюру в попытках избежать приевшейся рутины и вернуть себе чувство собственной значимости, давно утерянное, или на самом деле была озабочена своими обязанностями Стража. Сейчас всё это смешалось в тугой клубок неозвученных побуждений, но неизменно вело её дальше и глубже в дебри этой маленькой тайны.       Экран оставленного Артуром ноутбука загорелся от её касания. Скорее забавы ради она коснулась клавиатуры и искренне удивилась, когда простая комбинация клавиш сняла блокировку. Мия мысленно сочувствующе похлопала вампира по плечу — все маленькие нюансы коварных цифровых технологий упорно не давались ему в руки. Хотя, возможно, ему и правда нечего было скрывать за сложными сочетаниями символов.       Её тут же встретило открытое окно почты. Мия не собиралась интересоваться столь личными вещами, но всё равно заметила краем глаза некоторых отправителей: знакомая ей новостная рассылка, когда-то слышанные фамилии рядовых исполнителей — обычные корпоративные переписки, которые стали неотъемлемой частью и её работы, когда «Сверхъестественное сегодня» обзавелось парочкой филиалов. Фамилии Ван Арт здесь, разумеется, не значилось — ненужные улики. Но куда больше её внимание привлекло другое — аккуратно выбитые буквы и два коротких слова — Ингрид Йерде.       В груди робко забилось, будто слуха Мии наяву коснулся грубоватый с хрипотцой голос этой завораживающей во всех отношениях женщины. Вспомнился лисий взгляд льдисто-голубых радужек из-под рваной чёлки и едкий запах сигаретного дыма. Мия помнила каждую их встречу, но не помнила точно, когда в последний раз получала от неё хоть какую-либо весточку. И тем обиднее было видеть это ответное письмо, отправленное вампиру каких-то четыре дня назад. Обида почему-то была более явной, чем немое удивление, о чём вообще Артур мог переписываться с женой норвежского князя.       Чтобы не соблазнять себя дурными мыслями, Мия поспешно открыла окно браузера. Бросив ещё один отчаянный взгляд в сторону увесистых фолиантов, которые могли прятать в себе пусть даже тени искомых ответов, девушка решила прибегнуть к старому-доброму способу поиска информации, слабо веря в свою удачу. Шансы найти хоть что-то близкое к реальным вампирам в разросшейся Всемирной паутине близились к нулю, но даже подобное просеивание шелухи было ей приятно и создавало пусть малую, но всё же иллюзию активной деятельности. И сейчас это было именно тем, что нужно.       Быстро пролистав самые популярные страницы, выданные по запросу, она углубилась в те самые сочные и смехотворные в своей искренности сайты, серьёзно пишущие о вещах, которые этого не требовали. Какое-то время её это даже развлекало. Но сама идея быстро показала свою несостоятельность — как бы Мия ни старалась подобрать формулировки, близкие к теме таинственного лунного камня, они с поисковиком всё так же не понимали друг друга. Большая часть интернет-страниц неизменно уводила её в эссеистику о романе Уилки Коллинза и всякие оккультные темы, предлагая подобрать амулеты от сглазов и энергетических вампиров. Попадались и более забавные вещи на тему вампирской атрибутики — от выгодных предложений приобрести набор юного Ван Хельсинга и натуральные осиновые колы из освящённого дерева до какого-то магазина секс-игрушек. И Мия в который раз похвалила себя за давнюю привычку пользоваться режимом инкогнито.       Устало откинувшись в кресле, она продолжала буравить задумчивым взглядом экран ноутбука, но он упорно отказывался сдаться и облегчить её задачу. Но самое противное во всей этой ситуации было осознавать, что мысль об увиденном письме Ингрид никак не шла из головы, как бы Мия не старалась обмануться. Она жглась, ядовито опутывала рёбра, заставляла чувствовать себя грязной и малодушно придумывать отмазки. Мия почти физически ощущала, как бушует её маленькая битва под горящими висками, и всё равно заранее знала, что, так или иначе, обречена на тотальное поражение.       Наверное, не стоило искать себе оправданий, ведь все они имели ничтожно мало прав на существование. Наверное, обвешиваться придуманной моралью не стоило тоже, потому что совесть давно махнула ручкой и сжалась до крошечных объёмов булавочной головки. Разросшееся чувство стыда заполнило настолько, что уже и не ощущалось, оставив лишь единственное желание, по-детски упрямое, нестерпимое, одним глазком заглянуть в непредназначенное ей послание. И единственная мысль, что ей всего лишь нужно убедиться, не сменила ли миссис Йерде электронный адрес, стучала в сознании, когда курсор уверенно сместился в окно переписки.       Как и было условлено перед самой собой, Мия окинула письмо лишь быстрым одиночным взглядом. Холодная волна окатила её раньше, чем она смогла осознать смысл увиденного, а заметила она не так уж и много. Первое — письмо было ответным. Второе — письмо было довольно коротким. Третье — адрес остался неизменным. И последнее, то, что выбило дыхание из её напряжённых лёгких — пять выцепленных слов в самом низу убористого текста, странных, несочетающихся, отказывающихся выстроиться в связное понимание — «… скорейшего выздоровления моей lille rose…».       Мия прокручивала отпечатанные буквы снова и снова, силясь подобрать верную комбинацию для разгадки этой головоломки, но слова упорно не складывались друг за другом. Не могли сложиться — это противоречие. Мия знала, что колкое обращение с самого знакомства принадлежало лишь ей и никому больше. Знала с той же очевидностью и то, что за одним единичным случаем здоровье не подводило её с самого обращения, а потому подобные пожелания не имели ни крупицы оснований. Какое-то липкое предчувствие зародилось в душе. Гадкое, нехорошее. Знала, что не стоило этого делать. Знала, что не сможет успокоить разыгравшееся под кожей пламя, резкое вспыхнувшее и теперь тлеющее на пяти выжженных в мыслях словах. Знала и всё равно позволила глазам вернуться к началу и побежать по чёрным строчкам.       «Артур,       Друг мой, это неслыханная наглость! Будь ты здесь, я бы отвесила хорошего пинка. И всё же я была права, не отрицай. Совершенная гадина, но приходится быть милой и улыбаться. Между прочим мне обещали дожди, но в Амстердаме который день солнечно, и я вынуждена почти безвылазно находиться в доме. Я уже начинаю жалеть, что согласилась. Оставили меня в этом великосветском гадюшнике в совершенном одиночестве! Сил нет изо дня в день слушать все эти "бла-бла-бла" и смотреть на кислую мину вашего князя. Знаешь, будь Ол не в добром здравии (чисто гипотетически), я бы сказала «пошли к чёрту» и не поехала ни на какую помолвку! В Америке так не принято? Здесь не хватает хорошей встряски. Всё жду, когда Ван Арт и мисс Ларсен перестанут тихо ненавидеть друг друга, и что-нибудь наконец-то рванёт. Пламенный привет и скорейшего выздоровления моей lille rose, слова не могут передать как я тоскую!       С надеждой на скорую встречу,       Ингрид».       Мии показалось, что пришла она в себя, лишь когда начала задыхаться от недостатка кислорода. Она ведь даже не заметила, что задержала дыхание. А может, спёрло его непроизвольно от нахлынувшей злости и совершенной ошеломлённости. Теплящееся с утра побуждение рассыпаться в извинениях — только бы не омрачать долгое ожидание ядовитыми словами и ссорой — тут же растаяло подобно снегу по весне, оставив после себя лишь грязь и рыхлую землю. Что ж, благодарю за честность. Изнутри жгло и разъедало прямо по рёбрам. Злые слова рвали горло, и, будь у неё под рукой телефон, она бы уже сделала что-то непоправимое. Слабая, безвольная часть сознания робко стенала, заламывая руки, что всё это глупости, поспешные выводы. Только прочитанное по-прежнему горело с экрана, наверняка отпечатавшись под веками.       Колени подрагивали от напряжения, и девушка лишь сейчас обратила внимание, что давно вскочила с места, побелевшими пальцами сжав столешницу, а кресло откатилось куда-то за спину. Во рту было сухо. Саднящие губы с какой-то отрешённой досадой и въедливым сарказмом прошептали, обращаясь к молчанию кабинета:       — Испания, значит. Какого чёрта, Вик?       Жаль, что недвижная мебель и все когда-либо написанные книги едва ли могла дать ей ответ.