***
Безделье в стенах крохотной комнаты отнимало ещё больше сил, чем многочасовые перемещения по миру без передышек. Но была в этом и своя прелесть. Лив не чувствовала себя такой беззащитной с пятнадцати лет, когда влюбилась в соседского парнишку, который постоянно пинал мяч под окнами её дома. Она любовалась им издалека, уверяя саму себя, что отныне и вовеки веков ей будут нравиться исключительно голубоглазые блондины. Или с шестнадцати, когда в мгновение ока втюрилась в старшеклассника-блондина, как по заказу. Не смея и глянуть в его сторону, Лив только и делала, что чувствовала болезненных бабочек, заполняющих живот, постила глупые статусы в соцсети и по секрету делилась с подругой о том, что он как-то разок поздоровался с Фишер, перепутав с кем-то. Или с семнадцати, когда её сердце окончательно и бесповоротно выпотрошили сладкими речами, пьяными звонками посреди ночи, длинными объятиями, краткими касаниями рук и долгими — души. Вывернули чувствами наизнанку и оставили наедине с собой, зализывать раны и молиться, чтобы скорее отпустило. Чтобы больше никогда и никого не любить, верить лишь себе, верить в возмездие, верить в пожизненное одиночество, верить… Глубоко в душе верить в любовь. Но где-то судьба дала сбой, как в матрице, и Лив не нужно было раздеваться, чтобы ощущать себя голой, чувствительной до последней клеточки тела, прикрываться локтями в ожидании очередного удара. Она снова это сделала. «Черт». Она снова умудрилась довериться. И пропала. Проснувшись с рассветом, Фишер долго-долго смотрела на длинные мужские пальцы на своей талии, которые смотрелись там просто идеально. Чувствуя нарастающую панику, она осторожно вывернулась из тёплых объятий, надела плащ прямо поверх белья и сбежала во двор. — Вот, — во время завтрака к девушке сзади подкралась Лиод и бросила на деревянный стол пару кожаных перчаток. — Прикрой руки, ежели с побрякушкой расставаться неохота. Повсюду рыскают Хильд и Гунн, и чутьё у них лучше, чем у ищеек Одина, помяни моё слово! — Сняла бы, если бы могла, — досадливо поморщилась Лив и показательно подёргала кольцо на пальце. — Ни в какую! — И где же ты его раздобыла? — великанша с интересом оглядела украшение и присела на стол, беззаботно болтая ногой, от чего стол ощутимо трясло. — Локи подарил? — В Мидгарде нашла. В земле отрыла. — И сразу — хвать! — и на пальчик, да? Как сорока. Фишер скорчила мину, но комментировать свой поступок не стала. Вот ещё, чести много. Почему всех так сильно волнует чертова копия драупнира? — А-а-а-а, ясно, — с ухмылкой протянула Лиод. — Значит, обманщик-бог тебе ничего про это колечко и не рассказал? Заранее чувствуя себя полной дурой, Лив только и могла, что отрицательно мотнуть головой. — Драупнир — не просто кольцо бесконечного богатства. Оно множится — это ты и сама знаешь — и, опоясавшись поясом из размножившихся колечек, можно стать неуязвимым. Но это — байка для богов. Ходят поверья, что кольцо таит в себе пространство для силы тех, кто ещё не ведает о своём предназначении. А когда судьба наделит целью, кольцо вольет эту силу в тело. Сейчас оно подобно пустому сосуду. Лиод откровенно наслаждалась всем спектром эмоций на лице Фишер: равнодушие, недоверие, осознание, недоумение, страх. А в конце самое сладкое — гнев. — И Локи, конечно, об этом знал? — Он ведь бог, милочка. Он ведает почти обо всём. — Потрясающе, — прошипела девушка, вцепившись в кончики своих кос. — Надеюсь, он действительно бессмертный. Не прощаясь, она рванула в сторону своего пристанища. Великанша мило улыбалась вслед. Едва дверь за Лив захлопнулась, она вдруг поменялась в лице, превращаясь из разъяренной фурии вновь в семнадцатилетнюю девочку — потерянную и ничего не понимающую. Имела ли она право так злиться на единственного, кто ей дорог здесь, в мире, где за каждым углом — опасность и боги, замершие в ожидании их голов. — Локи, я… — Фишер стекла по стене на пол, закрывая глаза. — Я устала. Когда всё закончится? Асгардец в момент оказался рядом, ласково оглаживая девичьи плечи, не давая раскиснуть ещё сильнее. — Мы выстоим, Лив, — он был непривычно покладист и серьезен. — Ты, золотко, уже столько пережила, осталась пара пустяков. А я прикрою. — Обещаешь? — девушка взглянула в золотые глаза. — Обещаю. Любой ценой. А сейчас… Давай дождемся сумерек и немного прогуляемся?***
Без проблем преодолев «пункт охраны», они двинулись на восток. Едва редкие домики местных жителей остались позади, Локи скинул свой облик огромного кота и с наслаждением потянулся; взяв девушку за руку, он увлекал её вглубь узкой долины, ближе и ближе к бархатным, заросшим мягкой травой, горам, навстречу шуму реки. Но Лив ошиблась: шумела вовсе не река. Среди орды светлячков и цветов, похожих на эдельвейсы, раскинулся небольшой, но очень гордый водопад, впадающий в озеро с голубой водой. — Кажется, что-то мне это напоминает, — протянула Лив, касаясь воспоминаний о Гудвангене. Воспоминаний, что кружили голову, как хмельную, но и отдавали черной горечью. — Хочешь, чтобы я опять с ног до головы была мокрая? Локи усмехнулся, отворачиваясь и пряча многозначительный взгляд. Быстро разувшись, он уселся на низкий обрыв и погружая ноги в воду. — Ну, смелое золотко, присоединишься? — Это же водопад, вода ледяная! Боюсь, без Сагра моя простуда может закончиться печально. — Не бойся, — бог протягивал руку, и невозможно было противиться. — Я что-нибудь придумаю. Бесповоротно доверившись, Фишер задрала юбку повыше и присела рядом, чувствуя, как по лодыжкам расходится холод, пробирающий до мурашек. Локи вытянул правую руку, шепнул пару слов — и вода стала постепенно теплеть, будто вниз кто-то котел подставил. Шум водопада окончательно стёр все слова, что Лив хотелось выдать богу при любом удобном случае, но он начал первый: — Лиод? — О чём это ты? — Она рассказала тебе про кольцо. Я должен был понять, — горькая усмешка. — Может быть. — Послушай, Лив, — Локи с мелькнувшим лишь на секунду смирением нежно взял девушку за подбородок, привлекая ближе. — Я знал, что ты особенная. Обычная смертная умерла бы при первом контакте с кольцом. И я бы рассказал всё, если б только знал чуть больше. Но знание всего слишком далеко, остаётся лишь надеяться на Урд. И тогда…тогда мы будем ближе к разгадке всего. Фишер с мягкой улыбкой прижалась ближе, посылая к черту все свои предохранители. Судьба? Стоит верить в судьбу? Пожалуй, да. — Я верю тебе. — Веришь богу лжи? — Локи горько усмехнулся. — Кажется, у вас, в Мидгарде, это назвали бы глупостью. — Я бы назвала это по-другому. — И как же? — Любовью. Стряхивая с плеч порядком надоевший плащ, Лив с отчаянием прижалась к желанным губам, оставляя в прошлом все свои убеждения и клятвы, полностью отдаваясь течению судьбы, желая лишь не разбиться о скалы. Или разбиться, оставляя от тела лишь щепки. Локи принял девушку в свои объятия, целуя мягкие губы, тонкую шею, ключицы, медля, будто прося разрешения. И Лив давала его, не сожалея ни о чем. Желая большего. Впервые в жизни кому-то доверяя себя всю, без остатка. Бережно, будто хрупкую статуэтку, Локи уложил Фишер на мягкую траву, не останавливая краткие, чувственные поцелуи, от шеи губ до груди, от груди до кончиков пальцев; сорвавшись, сминая подол розового платья, размыкая плен рук всего на секунду, вдыхая глубже, придвигаясь ближе. Ближе. — Лив… — шёпот прямо в уха, пока губы ласкают мочку, вызывая топок мурашек по всему телу, вызывая беззвучный стон. Предохранители начинают барахлить. Чувствуя тело Локи, прижимающее к земле, даёт ментальное согласие. Согласие на всё. И сама спускает бретели платья, принимая такое чертовски неправильно-правильное решение, лаская плечи бога. Он приникает губами к упругой груди, терзая белую кожу и оставляя розовые отметины, выбивая короткий вздох из уст Фишер. Стремится ниже, оголяя рельефный живот, касаясь чувствительных мест, сводит с ума короткими поцелуями, резко возвращается к шее. Ещё не понимая, что земная дева принадлежит ему. Отныне и навсегда. Тяжело дыша, Лив без слов просит ещё один поцелуй, и её желание мгновенно исполняется. Утопая в желанных губах, она, вспомнив их игру, стонет в ухо: — Тепло… И Локи, принимая правила, медленно тянет низ белья, ожидая протеста, которого нет и быть не может; в мгновенье скидывает верх одежды. — Лив… — Т-ш-ш. Осыпает поцелуями бедро, приближаясь к сокровенному. Зная, что земная дева готова подарить ему свою честь. И от этого подгибаются колени. Локи срывает длинное платье, остатки своего одеяния. Раз. Два. Три. — Горячо. И проникает внутрь двумя пальцами, пока Лив, закрыв глаза, извивается, как змея, шепчет невнятные фразы, поддается, как масло, плавится, как сахар. И предохранители перегорают навсегда. Локи вторгается внутрь, гася стон своими губами; Фишер, откинув голову на траву, задыхается от чувств. Чувствительности. Тонкий, девичий стон — и бог обнимает Лив за плечи, не прекращая двигаться, вслушиваясь в глухие стоны, едва сдерживаясь, чтобы не застонать в ответ, чтобы не поддаться безумию, не слететь с катушек, не позволить себе чего-то большего… Фишер с пошлой грацией дышит ртом, ловит редкие прикосновения губ Локи, подмахивает бедрами… Желанная. Чувственная. Уже не невинная. Узел внизу живота закручивается с новой силой; девушка напрягает сильные ноги, сцепляя за спиной бога, трётся об низ живота; и искры рассыпаются перед глазами вместе с волной наслаждения по всему телу, когда Локи изливается внутрь, тяжело дыша и ещё минуту не останавливаясь. Не смея рушить момент, они греют друг друга телами посреди шумной долины; кончики пальцев асгардца чертят символы на голой спине Лив, порождая мурашки. — Я запомню это. Всегда буду помнить, слышишь? — Знаю. Медленно двигаясь в обратную сторону, Локи держал Фишер за кончики пальцев, будто боясь, что она тотчас же ускользнет. «Как сентиментально». — Погоди, шнурки развязались! — рассмеялась Лив, делая шаг назад. — Так… — Ваши мидгардские штучки — порождение зла! — недовольно хмурился бог. — Кому вообще нужно столько завязок? Девушка закатила глаза, одернула подол платья, который теперь имел слишком много ассоциаций, наклонилась… И почувствовала, как сзади наваливается сильное, цепкое тело. — Здравствуй, Локи, — нежно проворковала божественная дева с волосами, будто из чистого золота. — Не обижайся, но я украду твою подружку. Так, на пару слов. И растворилась в воздухе, не оставляя следов. Локи яростно сжал ладони, возвращая пламя обратно. — Лив!***
— Сагром тебя именуют, так ведь? — сощурилась старуха Урд, усаживаясь на погнутый стул. — Но ты пришел не за себя спрашивать. За бога лживого, с которым вы — рука об руку. — Ну, не рука об ру… — Тише! — заорала Урд. Глаза её закатились, оставляя лишь белки. — Не одинок он, бог наш общий, всеми разумеющий. Дева с ним — бела лицом, светла волосами. Помнит, помнит Урд её лик детский, новорожденный — щёки розовые, глаза голубые, как сейчас помнит. — Что? О чем вы? — Деву Асгарда Урд помнит. Что спустили в Мидгард, подальше от гнева Одина. И пророчество помнит. Когда встретит дева свою судьбу, станет она её рождением, либо погибелью. И враги будут по пятам следовать, покуда не преисполнится наследник опыта, не откроет в себе дар… Урд уронила голову на грудь.***
Фригг проснулась в полнейшей темноте, ведомая картинами в голове. Едва имея силы, чтоб поднять голову с постели, подозвала она одного из воронов, что кружили на её балконе, будто дожидаясь своего часа. — Мунин, — богиня ласково потрепала птицу по крылу. — Лети к хозяину. Пусть знает, что наследник близок, и теперь я знаю его облик.