Аромат лаванды

Эсмеральда бежала через тёмную площадь, взволнованно озираясь и прислушиваясь. Её сердце билось так бешено, как никогда раньше, не только из-за быстрого бега, но и главным образом из-за сильнейшего волнения. Возле Роландовой башни она вынуждена была остановиться на мгновение, чтобы отдышаться, и прислонилась к холодной стене башни. Внезапно девушка почувствовала, как кто-то с силой схватил её за локоть. Она обернулась и увидела костлявую руку, высунувшуюся из небольшого окошечка; рука эта сжала её, как в железных тисках. Девушка узнала злую затворницу. Задыхаясь от ужаса, она пыталась освободиться: извивалась, отчаянно билась и рвалась, но затворница держала её с нечеловеческой силой. Худые, костлявые пальцы судорожно вцепились в её руку. Казалось, они приросли к ней совсем. Это было хуже цепи, хуже аркана, хуже железного кольца – это были одушевлённые, сознательные клещи, высунувшиеся из стены. Хриплый голос затворницы разрушил окружающую тишину. Она кричала: - Цыганка, здесь беглая цыганка! Со стороны моста Богоматери доносился топот скачущих лошадей, отзывавшийся в голове девушки кошмарным стуком. Казалось, что сама Смерть скачет за ней в гремящей колеснице, запряжённой скелетами. Мимо площади шёл какой-то крестьянин. Он услышал крик затворницы и направился за солдатами. Обессилев, Эсмеральда снова прислонилась к стене, и страх смерти охватывал её с нарастающей силой. Она подумала о прелести жизни, о молодости, о небе, о красоте природы, о любви, о Фебе, обо всём, что миновало и что ждёт её впереди… Она почувствовала, как у неё от ужаса зашевелились волосы, и услышала зловещий смех старухи, шептавшей ей: «Ха-ха-ха! Сейчас тебя повесят!» В смертельной тоске она обернулась к окошечку и сквозь его решётку увидела безумное лицо отшельницы. - Что я вам сделала? – спросила Эсмеральда, почти теряя сознание. Затворница ничего не ответила и начала бормотать каким-то певучим, злобным и насмешливым голосом: «Цыганка, цыганка, цыганка!» Несчастная Эсмеральда горестно поникла головой, поняв, что имеет дело с безумным существом. Вдруг заключённая воскликнула, как будто вопрос цыганки только теперь дошёл до её сознания: - Ты хочешь знать, что ты мне сделала, цыганка? Так слушай же! У меня был ребёнок! Хорошенькая маленькая девочка… Агнеса моя, - продолжала она, как бы в забытьи, целуя что-то в темноте. – Так слушай же, цыганка! У меня украли моего ребёнка! Её украли у меня цыганки, слышишь ты? Украли и сожрали своими зубами. Сегодня мой черёд, я сожру цыганку. Цыганки, вы убили моего ребёнка, теперь посмотрите, как умрёт ваш. Начинало рассветать. Виселица всё отчётливее вырисовывалась на площади. С противоположного берега от моста Богоматери всё яснее доносился до слуха несчастной осуждённой конский топот. - Сударыня! – воскликнула она, ломая руки и падая на колени. – Сударыня, сжальтесь! Они приближаются. Я вам ничего не сделала. Дайте мне спастись, пустите меня! Ради Бога! Я не хочу умирать! - Отдай моего ребёнка, - отвечала узница. - Увы! – прошептала Эсмеральда. – Вы ищете свою дочь, а я ищу своих родителей. - Отдай мне мою маленькую Агнесу, - продолжала Гудула. – Ты не знаешь, где она? Так умри же! Я тебе всё расскажу. Я была распутной, у меня был ребёнок, и его у меня отняли. Его украли цыганки. Теперь ты понимаешь, почему ты должна умереть. Когда твоя мать, цыганка, придёт за тобой, я ей скажу: «Взгляни на виселицу!» Если не хочешь умереть, отдай мне моего ребёнка. Знаешь ты, где моя маленькая дочка? Посмотри, что я тебе покажу. Вот её башмачок, всё, что у меня осталось. С этими словами она другой рукой показала цыганке из-за решётки вышитый башмачок. Было уже достаточно светло, чтобы легко можно было разглядеть его форму и цвет. - Покажите мне ближе башмачок! - воскликнула цыганка, вся затрепетав. – Боже мой! Свободной рукой Эсмеральда поспешно раскрыла ладанку, украшенную зелёными бусинками, которую всегда носила на шее. - Ладно, ладно, - бормотала Гудула, - Хватайся за свой дьявольский талисман!- Вдруг она задрожала всем телом и воскликнула голосом, выходящим из глубины души: - Дочь моя! Цыганка вынула из ладанки башмачок, как две капли воды похожий на первый. К башмачку бы привязан кусочек пергамента, а на нём написаны стихи: Второй такой же ты найди, И мать прижмёт тебя к груди… Резкие и грубые крики солдат раздавались уже где-то совсем близко, и это вывело несчастную мать из того состояния небесной радости, которая охватила её впервые за пятнадцать лет. Гудула ужаснулась одной мысли о том, что едва не погубила свою дочь. - Они хотят убить меня! – с отчаянием прошептала Эсмеральда. – Матушка, защити меня, спаси меня от них! Я ни в чём не виновата, но меня приговорили к смертной казни. Гудула с яростью львицы принялась раскачивать оконную решётку, но та не поддавалась. Тогда она схватила в углу кельи большой камень, служивший ей изголовьем, и с такой силой ударила им о решётку, что один из железных прутьев сломался. Второй удар окончательно разбил старую решётку. Тогда она голыми руками отогнула ржавые прутья сломанной решётки. Бывают мгновения, когда руки женщины приобретают нечеловеческую силу. Затворница втащила дочь внутрь и усадила её в самом дальнем углу кельи, куда нельзя было заглянуть снаружи. Уже совсем рядом раздался звон солдатского оружия и топот лошадей. Девушка в чёрно-белом платье вновь появилась около башни. Теперь она была не одна. Рядом с ней медленно шагала другая, изящная блондинка в тёмно-синем платье - Беатриче Бовен. Она шла неуверенно, а взгляд её божественно прекрасных глаз, напоминавших в утренних сумерках сапфиры, был как будто пуст. В руках блондинка держала корзинку с какими-то водными растениями, судя по всему, свежесорванными, а на её плече висела маленькая сумка. Шатенка остановилась и аккуратно поправила причёску блондинки, а затем надела ей на шею своё янтарное ожерелье и спрятала его под высоким воротником, а затем быстро удалилась. Блондинка вздрогнула и словно очнулась от своего странного полусна. Её взгляд стал осмысленным, и она повернулась лицом к толпе солдат, уже подъехавшей совсем близко и начинавшей спешиваться. Их начальник спешился и подошёл к отшельнице. - Старуха, - произнёс этот человек со зверским выражением лица, - мы ищем колдунью, чтобы её повесить. Нам сказали, что она у тебя. Куда она девалась? Затворница поняла, что отпираясь от всего, она может навлечь на себя подозрения, и поэтому отвечала сердито и словно чистосердечно: - Эта бестия, настоящее отродье сатаны, укусила меня, вырвалась и сбежала! А теперь оставьте меня. Я пыталась удержать ведьму, но не смогла, даже решётку из-за неё сломала! - Смотри, не вздумай врать мне, старая карга! – пригрозил начальник отряда. – Я – Тристан Пустынник, кум самого короля, слышишь! - Хоть бы ты был и сам сатана Пустынник, всё-таки я тебя не боюсь и ничего больше не знаю! – отвечала ободрённая Гудула. - Ах, чёрт тебя возьми! – воскликнул Тристан. – Вот язык-то! Так колдунья убежала? А куда она побежала? - Если вы говорите о высокой цыганке в белом платье, то я знаю, где она, - произнесла блондинка, подходя к Тристану. – Вы ведь её ищете? - Да, я ищу именно её. Так где же она? Гудула похолодела от ужаса, услышав эти слова. - Где колдунья? – торопливо повторил Тристан, теряя терпение. - Я видела её у реки, когда собирала кувшинки, – ответила Беатриче. – Она безмолвно пронеслась мимо меня, едва не толкнув, и бросилась в воду. Думаю, она утонула. Начальник отряда озадаченно умолк. Через минуту он пробормотал: «Значит, ведьма утопилась… Тем лучше, меньше хлопот», а затем махнул рукой солдатам, приказывая им покинуть это место. Он и сам собирался уйти, но вдруг резко развернулся и грубо схватил блондинку за руку со словами: - А что вы делали у реки в такой час? Что у вас в корзине? Быть может, вы такая же колдунья и покрываете беглянку? Тристан прижал Беатриче к стене, одной рукой сжимая ей горло, а другой заламывая красивые руки девушки, и крикнул солдатам, чтоб они возвращались. В этот момент из толпы солдат выбежал один и закричал: - Не смейте так говорить! Начальник удивлённо взглянул на дерзкого солдата и приказал остальным схватить его. Воспользовавшись возникшим замешательством, блондинка высвободилась из железной хватки Тристана. - Я – вдова лекаря Бовена и хозяйка его госпиталя. Цветы в моей корзине требуются для изготовления лекарств, а собирать их лучше всего именно в это время. Так что оставьте подозрения, - строго произнесла она. – Вот документ, который развеет все ваши сомнения, мне выдал его сам мэтр Куаксье, королевский врач! И девушка вынула из сумки какой-то бумажный свиток. Просмотрев его, Тристан сконфуженно произнёс: - Простите меня, мадам Бовен. Право же, очень неловко, я так виноват… Просто после целой ночи погони за ведьмой, начинаешь видеть колдунью в каждой встречной… - Вы только исполняли свой долг, - величественно ответила блондинка, - А теперь прошу вас не задерживать меня больше. Я должна идти в госпиталь. И отпустите его, - девушка указала на того, кто пытался защитить её. Тристан почтительно поклонился девушке и велел отпустить смельчака, посмевшего ему возражать. Тот упал на колени перед Беатриче и стал целовать её руки. - Встаньте, прошу вас, я не стою этого, - поспешно произнесла та, покраснев. - Вы, вероятно, уже не помните меня, но я вас никогда забуду, - с благоговением ответил солдат. – Благодаря вашим лекарствам и молитвам милостивый Бог вернул меня к жизни. Через несколько минут Тристан исчез вместе со всеми солдатами, топот их коней постепенно удалялся. Беатриче осторожно подошла к келье и торопливо прошептала: - Пусть цыганка не выходит отсюда несколько дней и ни за что не показывается наружу. Когда шум вокруг этого дела утихнет, вы обе сможете незаметно уйти. Сказав это, блондинка настороженно оглянулась по сторонам и исчезла в глубине многочисленных улиц.