Аромат лаванды

Удача улыбнулась Беатриче: её тайна осталась нераскрытой. Назвавшись именем «Берт Годен», пряча своё настоящее лицо под шляпой, шарфом и фальшивым шрамом, она стала ученицей Клода Фролло. Девушка быстро привыкла к его суровой речи, всегда спокойному и несколько надменному выражению лица, гордому и холодному взгляду, не лишённому, впрочем, какого-то неведомого ей, пока непонятного пламени. Беатриче была по-настоящему счастлива: природный интеллект вместе с искренним стремлением к совершенству, внимательностью и старательностью дали ей возможность получать максимум возможных знаний. Девушка, переодетая мужчиной, приходила к священнику каждый вечер и успевала выучить всё, что следовало, независимо от того, сколько времени она воровала у своего ночного сна, посвящая день работе. Днём она обычно собирала в лесах за городом лекарственные растения – ромашку, мяту, лаванду, календулу, вербену - и продавала их за небольшие деньги аптекарям. Порой Беатриче и вовсе не приходилось ложиться спать, но даже обессиленная, измождённая, она неизменно прекрасно отвечала заданный урок, не выдавая ни малейшего признака усталости. Оставаясь внешне абсолютно равнодушным, Клод Фролло всё же удивлялся способностям нового «ученика» и, желая убедиться в правдивости своего впечатления, становился более требовательным и спрашивал как можно строже. Будучи скупым на похвалу, он молчал, но всё же его преданная ученица, скрывающаяся под чужим именем и образом, порой удостаивалась одобрительного взгляда. Это случалось редко, и каждое такое мгновение было для девушки истинным сокровищем, которое она хранила в своей памяти. Беатриче вложила все физические и душевные силы в учёбу и каждого урока ждала с затаённым восторгом, ведь постепенно её сердце стало радоваться не только новым знаниям, но и… тому, кто дарил их. Поскольку девушка была ещё слишком молода, а душа её ни разу не знала страсти, то она трепетно отдалась своему новому чувству, принимая его за простое восхищение, не зная, что внутри неё разгорается любовь, ещё неосознанная и неизвестная. Каждый день, предаваясь сладостным и светлым фантазиям, Беатриче мечтала сказать своему учителю, что считает его самым лучшим человеком на всей земле, что раньше ей ни с кем не было так хорошо. Но развитый от природы инстинкт самосохранения внушал ей необходимость таиться. Губы её ни разу не озарились улыбкой, голос и выражение лица оставались неприятными – Беатриче ни за что не выдавала себя. Она была абсолютно уверена в своей удаче. Пылкая душа девушки была очень самонадеянной, мечтательной, увлечённой и страстной, но страсть её была сдерживаема и очень хорошо контролируема. Добровольно обрекшая себя на притворство, мечтавшая ранее лишь об истинном познании, больше всего на свете теперь Беатриче хотела одного – чтобы это никогда не заканчивалось и… чтобы мэтр был доволен её успехами. Он обычно избегал смотреть в её ложно-мужское лицо с фальшивым шрамом, и это давало юной интеллектуалке возможность украдкой смотреть на своего строгого учителя. Она стала замечать, что его холодность всё же обманчива… Девушка сгорала от любопытства и волнения, одновременно желая ответного взгляда и страшась его. Дни шли за днями, недели за неделями, и вот со дня её первой встречи с Клодом прошёл почти год. 1475 год Этот январский вечер был необыкновенно холодным. Порывистый, промозглый, сырой ветер пробирал одиноких прохожих насквозь и заставлял из стучать зубами. Беатриче была вынуждена кутаться в свой тонкий плащ всё сильнее и почти бежала по улицам к Собору Богоматери. Войдя в келью Клода, она невольно пошатнулась: на очаге пылал такой яркий огонь, что её бросило в жар. Священник повелительно сказал: - Снимите плащ, здесь жарко. Вы готовы отвечать? - Да, мэтр - решительно ответила девушка, с трудом придавая голосу мужскую грубоватость. -Итак, начнём. Он задавал бесчисленные вопросы, специально отклоняясь от заданной темы в другие, но Беатриче, как всегда, отвечала безупречно. - Хорошо, - милостиво произнёс архидьякон. – А теперь я покажу вам образцы выполнения швов, которыми зашивают раны. Возьмите пинцет, зажим, иглу с шёлковой ниткой и этот кусок кожи, повторяйте то, что буду делать я. Девушка внимательно повторяла стежок за стежком, это было легко, потому что она уже умела шить из обычной ткани. Только несколько непривычно держать иглу не пальцами, а специально для этого предназначенным зажимом, который перед применением на ране следовало опалить на огне и остудить, чтобы избежать занесения невидимой глазам грязи вглубь кожи и в то же время не нанести пациенту ожог. - Края раны следует сшивать достаточно плотно, но, в то же время, не причинять больному лишних страданий и не затягивать нити слишком сильно, это может вызвать обескровливание и развитие гангрены. Идеально наложенный шов способствует заживлению, а неправильный только ухудшит состояние пациента, - говорил Клод, наблюдая за тем, как Беатриче шьёт. Вдруг его взгляд остановился на её руках – войдя в келью, девушка необдуманно сняла перчатки. Беатриче с лёгкостью справилась со всеми типами хирургических швов, применяемых тогда в медицине, не заметив настороженного взгляда Клода Фролло… В этот момент за дверью послышались торопливые шажки, и в келью вбежал Жеан, ещё совсем ребенок, и суровое лицо священника озарилось счастливой улыбкой. Малыш бросился к старшему брату и порывисто обнял его, попутно рассказывая о том, что «совсем ни с кем не дрался, а просто проходил мимо дерущихся» и хотел идти дальше, а его случайно занесли в список нарушивших дисциплину. К тому же, Жеан с хитрой улыбкой сообщил, что сбежал из колледжа, чтобы повидать брата, «такого доброго и замечательного, что лучше его и на свете нет» . Беатриче невольно улыбнулась, слыша весёлую болтовню ребёнка. Вдруг мальчик повернулся к ней и, продолжая задорно улыбаться, сказал: - Ведь правда, что мой брат – самый лучший на свете? Вы тоже так думаете? Девушка кивнула головой и почувствовала, как её щеки невольно порозовели. Она принялась оттягивать воротник и обмахивать себе лицо шляпой, делая вид, что ей очень жарко. Лукавый парнишка вцепился в рукав Клода со словами: - Видишь, я так говорю не затем, чтобы что-то попросить. Ты такой хороший, и все вокруг это знают… Можно мне завтра пойти посмотреть выступление бродячих циркачей, если не будет не очень холодно? Можно? - Жеан, тебе нужно меньше времени болтаться по улицам, а больше учиться, тогда я не буду за тебя волноваться. Хорошая книга принесёт тебе больше счастья, чем нелепые пляски и ужимки бродяг. - Ну пожалуйста, - заныл паренёк, пытаясь придать лицу заплаканное выражение. – И я хочу, чтобы ты пошёл туда со мной. - Я? – изумился священник. – Ни за что. - Тогда, может, эта мадемуазель пойдёт со мной в цирк? – затараторил Жеан, указывая на Беатриче.