Аромат лаванды

Беатриче кивнула и, забрав книгу, покинула келью. В двери она обернулась и посмотрела на того, кому принадлежали её мысли и душа. В эту минуту ей хотелось подойти и поцеловать его на прощание, но девушка знала, что Клод не одобрит этого. Поэтому она только поклонилась и исчезла в полутьме. Спустившись вниз, Беатриче шла по улицам, не разбирая дороги. Слёзы застилали ей глаза, и она уже не сдерживала их. Она была влюблена, но знала, что её любви суждено быть безмолвной и погребённой в самой глубине сердца, глубже, чем скрывают тяжкое преступление. Ведь даже если бы её чувство было взаимным, то никогда они не смогли бы быть вместе. Она никогда больше не должна встречаться с тем, кого любит. Никогда… Но девушка решила сохранить воспоминание о своей любви, как о самом лучшем, что было в её жизни. В её сознании ещё жило то светлое, чарующее ощущение, которое возникло, когда она увидела нежный взгляд священника, отражённый тёмным стеклом. Она остановилась посреди пустой ещё улицы и прошептала: - Я никогда тебя не забуду. Клянусь. Девушка шла медленно, тихо напевая то, что рождалось в её душе: Ты был так близок и далёк… Забвенье с головой накрыло: Как неразумный мотылёк, Летела я к тебе на крыльях. Навстречу яркому огню Стремилась я сквозь мрак и холод, Но было сердцу моему Тогда неведомо о боли. Коварно-сладостна та боль; Она рождалась чуть заметно. Известно имя ей – «любовь»! Что делать, коль она запретна… Я вновь лечу к тебе сейчас, Но вырвусь из твоих объятий. Согрей меня в последний раз, Маняще-трепетное пламя! Поспешно убегаю вдаль, Чтоб нам обоим не погибнуть. Хотя вокруг царит январь, Его я не боюсь отныне. Нельзя лететь на огонёк, Я знаю, в нём опасность зреет. Возьму с собою уголёк – И сердце он моё согреет. Перед тем, как исчезнуть навеки, Беатриче решила в последний раз увидеть Клода. Незаметно, не попадаясь ему на глаза, она бегом направилась обратно к Собору Богоматери. Вдруг она заметила Жеана, болтавшегося у входа, и её озарила догадка. Девушка быстро написала на листке бумаги письмо, вложила его в книгу, подбежала к мальчику и попросила его тайком положить это среди вещей брата. Тот согласился, потребовав с неё монетку за выполнение и добавку за молчание. Беатриче отдала маленькому тирану все свои деньги и спряталась за углом. Когда Клод вышел на улицу и повёл Жеана в колледж, она проводила их немигающим и неподвижным взглядом и поспешно пошла прочь, зная, что больше никогда не должна искать встречи со своим учителем. Девушка прижалась к стене и дрожала от душивших её беззвучных порывов плача. Больше «Берта Годена» никто никогда не видел… Постепенно всё забылось. 1482 год Клод молча листал «Канцоньере», вспоминая единственную женщину, которая не боялась его, не насмехалась и не пыталась обвинить в чернокнижии и кошмарном заключении сделки с дьяволом. Вдруг из книги выпал сложенный вдвое листок – письмо. Тогда, семь лет назад, он не заметил письма и машинально убрал подальше эту случайно, как он полагал, завалявшуюся книжку. Архидьякон развернул листок. Там было написано всего несколько коротких строчек: «Я всегда буду помнить каждую минуту, проведённую с Вами, как самое лучшее, что только может быть на свете. Спасибо за всё, что Вы сделали для меня. Снова прошу прощения за свой обман. Прощайте, мэтр Клод, и будьте счастливы. Если и мне суждено обрести счастье, то только благодаря Вам. Те знания, которые Вы подарили мне, станут залогом того, что я не погибну в этом мире, полном жестокости и боли». Он грустно улыбнулся, прочитав это. Сколько в этих словах юной наивности и нежности… Постепенно улыбка на лице Клода Фролло сменилась сожалением. Он подумал, что, вероятней всего, бедная девушка уже умерла где-нибудь на улице. А если она выжила, то утратила тягу к книгам, позабыла смелые мечты и превратилась в одну из тех ничтожных базарных кумушек, не занятых ничем, кроме глупых сплетен, ссор и возни с немытыми овощами. А может, ей не оставалось ничего, как стать блудницей и обретаться на улице Глатиньи, продавая своё тело похотливым мерзавцам, а душу – демонам ада. Клод вздрогнул от этой отвратительной мысли, представив, что могло сделаться с Беатриче за семь лет. Тогда она была ещё почти ребёнком в свои пятнадцать, а теперь, если она жива, то должна быть уже взрослой женщиной, и вовсе не думать о книгах. Жаль, что эта милая девочка не могла продолжить обучение, ведь её ум был так глубок и мог развиваться, а душа – светлой, доброй и прекрасной. Она не могла быть орудием дьявола, не могла! С этими мыслями архидьякон отправился на утреннюю службу. Все, даже сам епископ, заметив его бледность и тёмные круги бессонницы под глазами, спрашивали Клода о состоянии здоровья, а он монотонно отвечал, будто всё хорошо, впервые думая о том, что, возможно, семь лет назад совершил непростительную ошибку, оставил без помощи и защиты невиновную только из-за своей разочарованности в человеческих привязанностях. Если бы можно было всё вернуть обратно… В это время Беатриче находилась совсем неподалёку - в нескольких кварталах, где был расположен госпиталь, принадлежавший её покойному ныне мужу. Ночью при штурме Собора многие солдаты получили травмы, раны и ожоги, поэтому госпиталь и двор были переполнены страдающими и стонущими от боли людьми, ожидавшими своей очереди. Беатриче работала почти всю ночь напролёт, перевязывая и обрабатывая раны, и едва держалась на ногах от усталости, но покинула госпиталь лишь на короткое время перед рассветом, а затем вернулась. Она никак не могла вспомнить, какая сила заставила её выйти из госпиталя и направиться к Роландовой башне, но сейчас это не имело никакого значения. В работе ей помогали ещё несколько девушек-сирот, которых она приютила и обучила искусству врачевания. Одна из них, бойкая и подвижная, ни минуты не сидящая на месте брюнетка Антуанетта подбежала и сказала, что на крыльцо госпиталя кто-то положил истекающего кровью человека, раненного из арбалета, но ещё, кажется, живого. Его случайно обнаружили среди кучи трупов. Беатриче велела принести его внутрь и положить на операционный стол. Остальные сейчас были не в таком опасном состоянии и могли немного подождать. Когда раненого внесли, то девушка вздрогнула и чуть не выронила бинты, которые держала в руках. Она узнала этого человека, которого встретила на свою беду несколько дней назад, и теперь хотела забыть, как самый страшный ночной кошмар. Тогда она, как это бывало очень часто, вышла из госпиталя очень поздно и направлялась домой. Хотя дорога была короткой и привычной, девушка чувствовала смутное беспокойство и нервно оглядывалась по сторонам. Её не покидало ощущение, что кто-то словно преследует её по пятам. Вдруг дорогу ей преградили два человека, вооружённые ножами. Девушка остановилась и почувствовала, что у неё за спиной стоит третий. - Кошелёк или жизнь! – прогнусавил один из разбойников, прижав лезвие ножа к шее блондинки. Она молча протянула им кошелёк, надеясь, что это станет залогом мирного финала данного события. - Это всё? – грозно поинтересовался другой бандит, скептически оглядев небогатое содержимое кошелька. - У меня больше нет ничего, - ответила Беатриче. - А если посмотреть получше? – зловеще произнёс тот, кто стоял у неё за спиной. Его голос, хладнокровный, угрожающий, не допускающий никаких возражений, заставил девушку похолодеть от страха. Этот человек, очевидно, был самым сильным среди грабителей, и они подчинялись ему. Незнакомец дотронулся до её рук, внимательно ощупывая, нет ли там браслета или колец. Затем его тонкие ловкие пальцы прикоснулись к её шее, проверяя наличие или отсутствие цепочки, и настороженно остановились. Он развернул девушку лицом к себе. Взволнованная жертва надеялась, что ладонь неизвестного не почувствует кулон, спрятанный под её платьем. Беатриче попробовала позвать на помощь, но встретилась взглядом со сверкающими в прорезях тёмной маски глазами вора, в которых прочитала приговор себе, и крик замер у неё в гортани. - Кого вы пытались обмануть, дорогая? Отдайте то, что у вас там спрятано. Отдайте или я сниму это с вашего трупа, - проговорил он своим зловещим голосом, не предвещавшим жертве ничего хорошего. Она попыталась снять его ладони со своего горла, но у неё ничего не получалось. Беатриче отчаянно рванулась в сторону, но другие воры удержали её. Пытаясь сопротивляться, она случайно сорвала плотную чёрную маску с их главаря и вскрикнула. Тот сжал её руку с такой нечеловеческой силой, что пальцы несчастной захрустели: - Теперь для вас всё кончено. Если бы вы этого не сделали, я бы оставил вам жизнь. - На что вам моя жизнь? – возразила девушка. – Её не положишь в карман. - Умно сказано. Но вы меня видели и, уверен, узнали, - холодно ответил мужчина, надевая маску обратно. - На счёт того, что не положишь в карман, это верно, - согласился ещё один. – Но твоё тело, красавица, вполне может стать источником радости, хоть и не для кармана. Слова снова будто застряли в горле Беатриче, когда она услышала эту фразу и ощутила прикосновение ладоней негодяя к своей талии. Его руки жадно скользнули вниз… В это мгновение тот, кто был в маске, грубо оттолкнул его и сказал: - Побереги свои нежности для грязных потаскух, эта женщина слишком хороша для тебя. - Твоё право, - последовал ответ, - Я отступлюсь, мне моя жизнь дорога ещё. - Никто из вас к ней ни притронется, - улыбаясь, произнёс главарь, - И я тоже. Он поднёс свой нож к лицу Беатриче и прошептал: - Мне жаль, что нужно убить такую прелестную девушку. Я так этого не хочу… Но иначе нельзя. Не бойтесь, вы даже не почувствуете боли, я буду деликатен, насколько возможно. Холодное лезвие прижалось к её сонной артерии. Вдруг на улице раздался топот лошадей – это был конный отряд стрелков. Грабители вместе со своей жертвой ринулись в тень, чтобы не попасться на глаза стражникам порядка. Беатриче почувствовала, что её крепко держит только один из напавших, а главарь ослабил хватку, настороженно приглядываясь к стрелкам. Девушка укусила того, кто держал её и, совершив гигантский прыжок, достойный обожаемой Гренгуаром козочки Джали, оказалась на свободе. В ту же секунду она упала на дорогу, держась за ногу, и помахала рукой караулу. Бандиты бросились бежать врассыпную под покровом тьмы и мгновенно скрылись из виду. Когда начальник отряда поинтересовался, что произошло, Беатриче сказала, что подвернула ногу и попросила отвезти её домой. Этим и закончилось ночное происшествие, едва не стоившее ей жизни. Сейчас она, конечно же, узнала того, кто едва не перерезал ей горло. Это был Клопен Труйльфу – король Алтынный, порой покидавший свой «трон»-бочку и принимавший участие в ночных грабежах, чтобы поразвлечься. Теперь он, неподвижный и мертвенно бледный, без сознания лежал перед той, что чуть не стала его жертвой. Изорванная одежда Клопена теперь была насквозь пропитана тёмной кровью, продолжавшей медленно просачиваться из глубокой раны на груди. Беатриче решительно сказала остальным девушкам: - Привяжите его к столу покрепче и идите делать перевязки другим – вы нужны там, а я справлюсь одна. Её указания были молниеносно выполнены. Помощницы принесли все необходимые инструменты и скрылись за дверью операционной. Беатриче заперла дверь на замок и, нахмурив брови, всмотрелась в отмеченное печатью жестокости лицо своего пациента, волевое, бескомпромиссное, но впрочем, не лишённое оттенка какого-то мрачного благородства. Так странно было видеть безоружным это живое воплощение ловкости, коварства и хитрости… Девушка взглянула на висевшее на стене деревянное распятие, ополоснула руки в тазу с чистой водой и, взяв скальпель, приблизилась к операционному столу.