Аромат лаванды

Гренгуар шёл по улицам, рассеянно и мечтательно оглядываясь. Он искал вдохновения для написания нового произведения, которое, несомненно, принесёт ему заслуженную славу и гонорар. Пожалуй, гонорар ему необходим сейчас больше, чем слава. Что значит почёт или презрение толпы для истинного философа? Ничего. А вот пустые карманы… Философией сыт не будешь. Ведь и Джали нужно чем-то кормить: он не для того спас её от казни, чтобы теперь уморить голодом. Ещё необходимо скрываться от Клопена и остальных обитателей Двора чудес. Он же сбежал со штурма Собора… Поэт напряжённо оглянулся по сторонам, поскольку ему показалось, что он видит неподалёку угрожающее лицо Короля Алтынного. К счастью, только показалось. Пьер посмеялся над своей подозрительностью и весело зашагал дальше, уверенный в удаче. Разве может не быть счастливым такой прекрасный день, тёплый, солнечный, безветренный? Собор Богоматери тоже, казалось, нежился на солнышке. Теперь трудно было представить себе, что всего пару дней назад здесь творилось что-то ужасное. Гренгуар поморщился, вспомнив, что штурм Собора был подобен аду. Сейчас не осталось даже единого пятнышка крови на мостовой, будто ничего вовсе не произошло, будто не было множества убитых и раненых в жестокой неравной борьбе. Многие даже толком не понимали, ради чего сражаются… Для кого-то целью были богатства, сокрытые внутри, или простое желание помахать кулаками и оружием, для кого-то - приказ короля и чувство долга. Только три человека действительно думали о несчастной девушке, которой грозила смертная казнь. Кстати, любопытно, где же цыганка сейчас… Гренгуар решил, что неплохо бы расспросить об этом Клода Фролло. С этой мыслью он вошёл в Собор и поинтересовался у первого встретившегося клирика, где можно найти архидьякона Жозасского. - Я здесь, мэтр Пьер, - услышал поэт за спиной и обернулся. Увидев Клода, он обратился к нему: - Добрый день, мэтр, я хотел бы поговорить с вами. Не уделите мне пару минут? - Разумеется, - ответил архидьякон. – Давайте выйдем на площадь. В тот момент, когда Эсмеральда с горечью осознала, что капитан не любит её, весь мир рухнул в её глазах. Ничего не осталось, порвалась единственная нить, связующая цыганку с жизнью. Лучше бы её повесили… Зачем жить, если Феб не любит? Зачем ей жизнь без любви? Она шла по улицам, не глядя перед собой и ни на что не обращая внимания. Девушка остановилась на мосту. Прохладный, едва заметный ветер слегка шевелил её спутанные тёмные волосы и лёгкую ткань белого платья. Кругом было тихо и пусто, над водой клубился полупрозрачный, невесомый туман. Цыганка попыталась разглядеть в русле реки своё отражение, но не смогла. - Феб, - шептала она, - За что? За что? Никто на свете не мог ответить на этот вопрос. Эсмеральда вздрогнула, когда услышала резкий крик вспорхнувшей птицы, очевидно, кем-то потревоженной. Девушка прислонилась к перилам, тихо напевая свой последний призыв к предавшему её любовь капитану: Вот каков был твой ответ: Ты отверг мою любовь… Без тебя мне жизни нет, Ты – мой воздух, моя кровь. Я живу одним тобой, Лишь любовью я дышу. Моё солнце, будь со мной! Вот и всё, что я прошу. Но кругом один туман И кошмары темноты, А ведь счастлива была Я когда-то… Где же ты? Моё солнце, без тебя Не танцую, не пою. Покидаю мир, твердя: «Верь, мой Феб, что я люблю!» - Теперь мне незачем жить, - подумала девушка и, перепрыгнув через перила, полетела вниз, в холодные объятия Сены, решив отдаться если не любви, то смерти. Перед погружением она прошептала: «Прощай, мой Феб, я всё ещё тебя люблю». - Зачем вы пришли? – поинтересовался Клод, как только они с Гренгуаром вышли из Собора. - Я только хотел спросить, всё ли в порядке с цыганочкой, - замявшись, произнёс Пьер, - Ведь всё-таки она спасла меня от петли, и мне небезразлична её судьба. - Я не знаю, где она сейчас, - сдержанно ответил священник. – Главное, что ей удалось избежать казни. - Хорошо, - вздохнул с облегчением поэт, - Я волновался за неё. Ведь здесь был сущий конец света… Кстати, когда мы пробирались сквозь толпу, я видел, как ваш свирепый звонарь намеревался размозжить кому-то голову о стену, вы не заметили, что было дальше? Бедняга наверняка сейчас валяется в общественной могиле, и никому неведомо, где его близкие и кто он вообще такой. Архидьякон невольно сжал кулаки. Конечно, как он мог забыть это… В тот страшный момент несчастный отчётливо видел, что в железной хватке Квазимодо оказался Жеан. Но помочь уже ничем нельзя было. Ничего нельзя было изменить. Его брат, которого он растил как родного сына, которому прощал всё, погиб. В этом можно было даже не сомневаться, стоит только вспомнить зверское выражение лица звонаря, защищавшего Собор всеми силами. Клод знал, что никогда в жизни не забудет эту минуту. Раньше он ещё надеялся, что всё обошлось, но теперь очевидно, что Жеан мёртв, а его тело наверняка вывезли с остальными трупами после той кошмарной битвы. Тем временем Гренгуар продолжал беззаботно болтать: - Что такое человеческая жизнь? Короткий миг, вспышка, по сравнению с вечностью… Надо будет что-то написать об этом. Почему вы так ужасно побледнели, разве что-нибудь случилось? Сегодня такой прекрасный светлый день… - Замолчи! – резко прервал его архидьякон, сверкая глазами. – Как тебе вообще удавалось оставаться в живых до этого дня, если ты парой фраз можешь довести до сумасшествия? Поэт отпрянул в сторону, и в его памяти мгновенно пронёсся тот самый момент. Он узнал наконец лицо того, кто был в руках Квазимодо. - Простите, теперь я понимаю, - смущённо пробормотал Гренгуар. – Мне очень жаль. Это был ваш брат, мэтр… - Да, чёрт тебя побери! Да! – закричал Клод. – Убирайся отсюда! Испуганный философ предпочёл поскорее исчезнуть из поля видимости своего учителя и поспешно ушёл. Архидьякон поднялся в свою келью и приложил ко лбу кувшин с холодной водой, но это не помогло. Его вновь охватила жгучая боль, и он задрожал. Кувшин выскользнул из его рук и разбился на мелкие осколки. Голова горела, как в огне. Клод бросился ничком на пол и остался лежать неподвижно. Так прошло несколько дней, никто из стучавших в двери не дождался ответа. Многие уже думали, что несчастный скончался. Беатриче спала, сидя за столом и положив голову на руки. Перед ней стояла догоревшая свеча, а ладони девушки продолжали сжимать ступку с каким-то лекарственным порошком, который надо было растолочь. Она вновь провела без сна предыдущий день, ночь и утро сегодняшнего дня. Её разбудил шум открывшейся двери, и в комнату вбежала Антуанетта с криком: - Скорее, тот юноша пришёл в себя! Беатриче живо последовала за брюнеткой к молодому человеку, которого несколько дней назад доставили со штурма Собора. Пострадавшим был хорошенький юный блондин с лукавыми глазами, как у чертёнка. - Доброе утро, сударь, - приветливо улыбнувшись, обратилась к больному блондинка. – Теперь, вижу, вы чувствуете себя лучше, ведь так? - Да, благодарю вас, - отозвался тот. – Как я сюда попал? - Вас доставили сюда, когда вы были без сознания. Вы что-нибудь помните? Как ваше имя и кому можно сообщить о вас? - Меня зовут Жеан Фролло, - ответил юноша. – Пожалуйста, не надо ничего сообщать моему брату, прошу вас. Беатриче вздрогнула, услышав его фамилию. Она не могла ослышаться, парень действительно сказал именно это… - Хорошо, не волнуйтесь, - произнесла Антуанетта, ласково глядя на Жеана и поглаживая его светлые волосы. Он закрыл глаза и устало откинулся на подушку. Блондинка задумчиво взглянула на молодого человека и вышла из госпиталя на улицу. Она была очень взволнована и не хотела, чтобы кто-нибудь заметил это. Подняв голову, девушка увидела, что на небе сгущаются тучи. Это заставило её почувствовать какую-то смутную тревогу… Интуиция никогда её не подводила. Ей стало необъяснимо страшно. Беатриче захотела вернуться внутрь и внезапно упала на землю, резко столкнувшись с каким-то незнакомцем. - Простите, мадемуазель, - сконфуженно проговорил он, нерешительно вертя в руках шляпу. - Мадам, - поправила его Беатриче. Неизвестный сконфузился ещё сильнее прежнего и помог ей подняться. Девушка отряхнула платье. Оно, к счастью, было целым и почти чистым, но один из каблуков блондинки сломался, стоило ей сделать шаг. - Позвольте, я помогу вам, - произнёс мужчина и предложил ей свою руку. Беатриче недоверчиво оперлась на него, и вместе они вошли в госпиталь. Навстречу хозяйке бросилась одна из девушек с выражением беспредельного ужаса на лице и указала на кого-то в глубине коридора. Это был Квазимодо. Гренгуар (а невнимательным незнакомцем на улице оказался именно безработный драматург-мечтатель) поёжился, увидав грозного звонаря, но сразу уйти счёл некрасивым. К тому же, девушке может понадобиться его помощь. Подумав так, он остался и продолжал поддерживать блондинку за локоть. Она знала о том, что горбун глух, и говорила с ним медленно и отчётливо - так, чтобы он мог разбирать её слова. - Чем я могу вам помочь? – произнесла Беатриче, перед этим велев перепуганной девушке уйти, ведь её поведение лишний раз напоминало Квазимодо о том, какие чувства вызывает его внешний вид у людей. Звонарь ответил, что ему необходимо справиться о здоровье Жеана Фролло и повидать его, если это возможно. Девушка сбросила туфли и, взяв горбуна за руку, повела его по коридору туда, где находился покалеченный студент. Ошеломлённый Гренгуар последовал за ними и всплеснул руками, когда увидел живого и почти здорового Фролло-младшего. Поэт горестно прошептал: - А ведь мэтр Клод уверен, что его брат мёртв… И самое неприятное то, что я сам его в этом убедил. Нехорошо как-то получилось, совсем нехорошо… - Что? – удивлённо переспросила блондинка. – Вы знакомы с ним? Когда это произошло? - Несколько дней назад. Говорят, с тех пор он заперся в своей келье в башне и не подаёт признаков жизни… Что я натворил? – в отчаянии произнёс Гренгуар. - Вы пришли по поручению архидьякона? – обратилась девушка к Квазимодо. - Нет, - хриплым голосом ответил он. – Я… Боюсь показаться ему на глаза после того, как чуть не убил его брата. Но я только хотел защитить цыганку. - Идиот! – крикнул проснувшийся Жеан, забыв, что звонарь глух. – Это мы хотели её спасти, а ты мешал. Ей нельзя было оставаться в Соборе. Ты мало того, что всё испортил, так ещё и стукнул меня об стену изо всех сил! Действительно, в ту минуту, когда Квазимодо намеревался швырнуть нахального студента вниз, на лестнице показался второй смельчак. Тогда горбун отшвырнул Жеана назад и сбросил нового нежеланного визитёра обратно в толпу, а Гренгуар подумал, что печальная участь постигла брата архидьякона… Когда Беатриче поняла, как это случилось, она возмущенно заявила обоим: - Пойдите и объясните всё! Немедленно! - Нет, - пробормотал звонарь. – После этого он может убить меня и будет прав. Мне нельзя сейчас умереть, я должен защищать кое-кого. - А мне мэтр и тогда голову оторвать был готов, - отступая назад, произнёс поэт. – Я не посмею. Лучше пошлите кого-нибудь из ваших слуг мадам, если не хотите увидеть меня мёртвым, сжальтесь. - В моём госпитале работают только девушки, их не пропустят туда, даже если архидьякон будет при смерти, - холодно ответила блондинка. В это мгновение раздался резкий первый удар грома и яростно сверкнула молния. Девушка встревожено взглянула в окно, которое распахнул порыв ветра. Она почувствовала, что не сможет сидеть, сложа руки. Много лет Беатриче старательно избегала случая повидать Клода и ни разу не приблизилась к Собору Богоматери, обходя его десятой дорогой. Теперь же её сердце болезненно замирало в груди, предчувствуя неминуемую беду. Она зло прошептала: - Жалкие трусы! Я пойду сама и попрошу кого-нибудь в Соборе передать известие. - Погодите, скоро начнётся гроза, - торопливо возразил Пьер, схватив блондинку за руку. – Куда же вы пойдёте? - И вы можете в такую минуту думать о дожде? – насмешливо произнесла она, вырвав свою руку из его ладоней.