Аромат лаванды

Она помчалась домой переодеваться. Через несколько минут прелестную Беатриче было не узнать – вместо неё по дороге шагал угрюмого вида молодой человек в длинном и широком плаще, полностью скрывающем фигуру. Новые вспышки молний заставляли её торопиться, но дождь всё равно застиг девушку в пути. Она бросилась бежать так быстро, как только могла. Её сапоги поднимали мириады брызг из многочисленных луж, а прохожие смотрели, как на сумасшедшего. Подбежав к Собору, она сразу принялась искать взглядом окно кельи архидьякона. - Совсем как тогда.., - прошептала Беатриче, вспомнив, как уже стояла под холодным ливнем на этом самом месте. – Не знаю, кто заставил меня вернуться сюда – Бог или дьявол, но обратного пути нет. Хотя, чего мне бояться, собственно? Мэтр даже вряд ли обо мне помнит… Девушка решительно направилась в Собор. Там подтвердили, что архидьякон Жозасский несколько дней не появляется среди людей и вообще неизвестно, жив ли он ещё. Это случалось уже не первый раз, так что особенно никто уже не волновался. Хриплым «мужским» голосом Беатриче хладнокровно предложила привратнику передать священнику известие о том, что Жеан Фролло не погиб. Девушка втайне надеялась, что привратник согласится, и она сможет спокойно уйти. Но тот отказался, боясь, что «архидьякона хватит удар». Так как никто не намеревался ей препятствовать, она побежала по ступенькам сама, с трудом переводя дыхание и шепча: - Только бы не опоздать… Промокшая и дрожащая от холода и страха, девушка подбежала к двери и постучала, но ответа не было… Внутри стояла гробовая тишина, пугающая и вовсе не обнадёживающая. Блондинка в отчаянии прошептала: - Нет, нет, пожалуйста… Нет… Из её прекрасных глаз заструились две слезы, длинные волосы выбились из под шляпы, а голос срывался. Беатриче затарабанила кулаками в ненавистную ей тяжёлую дверь, крича: - Откройте, умоляю вас! Откройте, иначе я сойду с ума! Вы слышите меня? Наконец девушка прижалась к двери в изнеможении и, рискнув, выкрикнула: - Ваш брат жив! В это мгновение Клод вскочил и подбежал к двери. В его полубезумном взгляде мелькнуло нечто, похожее на счастливую улыбку безнадёжно больного, который считал себя обречённым на мучительную смерть, но внезапно услышал, что совершенно здоров. Недоверие, внезапная надежда, радость, болезненное сомнение – всё смешалось в душе архидьякона. У него закружилась голова. Когда священник распахнул дверь, то в полутьме перед ним появилась прелестная белокурая девушка, почему-то одетая в мужскую одежду. Её светлые волосы рассыпались по плечам, а сияющие синие глаза, полные слёз, смотрели на него с тревогой. Она была прекрасна, как ангел… Он, задыхаясь от волнения, спросил: - Я верно вас понял, мой брат жив? - Да, - произнесла блондинка и чуть заметно улыбнулась. – Он в госпитале и почему-то боится сообщить вам о себе. Неожиданное известие ошеломило его. Архидьякон дотронулся до плеча девушки, словно проверяя, является ли происходящее реальностью или плодом разыгравшейся фантазии. Но прекрасная вестница действительно существовала и не растворилась в воздухе, подобно призрачному видению. Значит, это правда, Жеан не погиб! Это правда… Клод обнял блондинку и крепко прижал её к себе, чувствуя, как кровь вдруг перестала набатом стучать в висках. Девушка говорила что-то, но он не слышал её. Мир завертелся перед глазами священника, словно картинки калейдоскопа, события прошлого и настоящего сплелись в какой-то невероятной пляске. Мгновенно вся жизнь пронеслась в воображении Клода, и он вспомнил чью-то фразу о том, что обычно подобное происходит с человеком лишь перед смертью. Это невозможно, ведь от радости не умирают! Было бы поистине ужасно умереть сейчас, когда ещё столько событий впереди и впервые за долгое время по-настоящему хочется жить и быть счастливым… Ответом на эту мысль была резкая, острая боль в груди и левом плече, пронзающая насквозь, как кинжал. Его сердце, измученное переживаниями, почти не билось, и кровь перестала согревать тело, сменившись медленно распространяющимся холодом. В голове звучало лишь одно: «Нет, только не теперь, я не хочу! Господи, я не хочу умирать!» Ощущение времени исчезло, как и все прочие мысли и чувства. Остался только отчаянный проблеск желания жить, подобный едва заметному свету над поверхностью воды, который видит утопающий, из последних сил пытаясь выбраться… Затем наступила кромешная темнота, не нарушаемая никаким внешним воздействием, больше напоминающая небытие, соприкосновения с которым боится каждый из живущих на Земле. Неизвестно, прошло ли мгновение или несколько часов, потому что порой секунда может показаться вечностью… Пребывая в странном состоянии на грани света и тьмы, сознания и обморока, может, даже жизни и смерти, Клод смутно чувствовал, как чьи-то прохладные, тонкие и лёгкие, определённо девичьи пальцы прикасаются к его запястью, проверяя пульс. Кто-то склонился над ним. Тёплые губы девушки нежно дотронулись до его лба. Это ощущение, незнакомое, но очень приятное, помогло сердцу архидьякона забиться с новой силой и окончательно склонило чашу весов в пользу жизни, вместе с которой постепенно возвращались способности чувствовать и размышлять. В воздухе витал едва уловимый цветочный аромат. Он был насыщен нотами южных полей, разогретых полуденным солнцем, и лёгкой горечи… Лаванда. Наконец, сквозь полусомкнутые веки священник заметил слабое мерцание свечей в трёхсвечнике и силуэт девушки. Он видел её в профиль. Она стояла на коленях, сжав ладони и переплетя пальцы, и шептала молитву. Затем блондинка положила ладони на плечи, как будто ей было холодно, приблизилась к очагу и стала разводить огонь. Вспыхнувшее пламя отразилось в серо-синих глазах и ярко осветило совершенные черты её лица – высокий лоб, плавные линии бровей, маленький прямой нос и изящные губы. Девушка взволнованно посмотрела на него своими прекрасными глазами и вздохнула с облегчением, увидев, что он пришёл в себя. Клод узнал её, но, желая рассеять последние сомнения, тихо спросил: - Беатриче, это вы? Несомненно, это была она, хоть и изменившаяся. Его ученица стала выше и женственнее, а чудесные светлые волосы, бывшие несколько лет назад короткими, теперь роскошными волнами покрывали её плечи и спину. Девушка подошла к нему, улыбнулась и прошептала: - Да. А как вы себя чувствуете, мэтр? - Голова кружится, - ответил архидьякон, задумчиво закатив глаза. - Сильнее прежнего. Выражение безграничной тревоги на бледном лице Беатриче заставило его спешно добавить: - Потому что я счастлив. Вы принесли мне лучшую из вестей, я до сих пор боюсь этому поверить. Если кому-то из нас и нужен лекарственный мятный отвар, то скорее вам. Прошу, перестаньте волноваться, вы бледнее лунного лика. Он взял её за руку и притянул к себе, заставив сесть на край постели. Девушка негромко засмеялась, и её щёки покрылись нежным румянцем того восхитительного оттенка, который можно отыскать лишь в глубине бутона белой розы. - Надеюсь, вы больше не заставите меня переживать, - проговорила она. - Я едва не лишилась разума. - Несколько дней назад я нашёл вашу книгу и письмо, - сказал священник, - И мечтал всё изменить. Беатриче приложила палец к губам и тихо ответила: - Пусть прошлое остаётся в прошлом, ведь мы живём сейчас. Теперь всё будет хорошо. Клод хотел так много сказать ей, расспросить, как она жила все эти годы, как оказалась здесь, но увидел, что блондинка закрыла глаза, прислонившись головой к стене, и заснула. Это было неудивительно, если учесть её изнурительную работу и пережитое волнение. Свечи и огонь очага постепенно погасли, келью освещал лишь прозрачный свет луны. Небо было светлым и чистым, грозовые облака рассеялись. Так же рассеялись и тягостные мысли. Этой ночью архидьякон тоже спал спокойно, без кошмаров, поэтому, с позволения читателей, автор пока оставит его пребывать в состоянии мирного, дарящего силы сна.