Аромат лаванды

Когда Квазимодо вернулся из госпиталя в Собор, то застал келью, в которой до этого оставил Эсмеральду, тихой и пустой. Девушка покинула своё пристанище, встретилась с матерью, и они ушли вдвоём навстречу неизвестности. Слово «прости», сложенное из кубиков, стало её прощальным приветом для звонаря. Он только горестно вздохнул, но вдруг его взгляд упал на кое-что другое – цыганка разбила на мелкие осколки красивую, но треснутую хрустальную вазу, в которой когда-то завял букет. А в глиняный кувшин Эсмеральда поставила милый маленький букетик из цветов клевера – символ пожелания счастья. Девушка поняла теперь всё то, что Квазимодо давно хотел сказать ей. Больше она не повторит прежних ошибок. В это время поэт пребывал в состоянии невероятного вдохновения, разговорившись с хорошенькой Антуанеттой. Её живая, быстрая речь и искромётный взгляд пленили мечтательное сердце бродячего философа своей пылкостью. Пьер, привыкший переносить все жизненные ситуации со спокойствием истинного стоика, с удивлением наблюдал за брюнеткой, настроение которой менялось в зависимости от ситуации, как небо весенним днём – то озарённое ясным и нежным солнцем, то затянутое тёмными угрожающими тучами. Она готовила эфирное масло из лепестков розы методом дистилляции при помощи специального оборудования. Работа спорилась в руках девушки, вызывая у неё счастливую улыбку, а когда что-нибудь не получалось, то брюнетка сердито хмурила брови и упорно продолжала своё нелёгкое дело. Сотни лепестков должны были превратиться в бесцветную аморфную массу, чтобы вся их целебная сила сконцентрировалась в очень-очень небольшом количестве густой тёмной жидкости с тягучим и сладким запахом. Гренгуар смотрел на Антуанетту и продолжал свои глубокомысленные размышления, не надеясь, что девушка слушает его, но чувствовал, что молчание заставило бы его ощущать ещё большую неловкость. Ему совсем не хотелось сейчас уходить, но и предлога остаться не было, поэтому он предавался мечтам и разглагольствованиям. Поэт с философским выражением лица говорил, как сказочно восхитительны эти цветы, которые никогда больше не смогут очаровывать людей своим дивным обликом, и как жаль, что им приходится заканчивать свою жизнь в кипящем котле. Но теперь они послужат для поистине высокой цели – будут использованы для лечения. Можно бесконечно долго рассуждать о соотношении красоты и пользы в окружающем нас мире, но всё же нет ничего прекраснее гармонии… - Полностью согласна с вами, - улыбаясь, проговорила брюнетка, - Недаром древние греки считали, что самый красивый венок – из пшеничных колосьев, наилучшая красота – в объединении пользы и внешней изящности. Пьер умолк на мгновение и смущённо произнёс: - Как странно, мне казалось, что вы меня уже совсем не слушаете, мадемуазель… Вы ведь даже не смотрели на меня. - Нет, что вы! Даже если я что-то в данный момент делаю, то это ни в коем случае не значит, что я вас не слушаю, - воскликнула она, пытаясь поднять тяжёлое ведро с водой. Поэт чуть покраснел, вспомнив, что девушка занята работой, и устыдился того, что до сих пор даже не предложил ей помощи. Когда он галантно подхватил её ношу, брюнетка внимательно посмотрела на него и задумчиво сказала: - Хоть ваш камзол явно знавал лучшие времена, простите за прямоту, но вы не похожи на бродягу, мсье. Кто же вы на самом деле? - Я… поэт и драматург, хоть сейчас, к сожалению, безработный, - тихо ответил он, опустив глаза. – Меня зовут Пьер Гренгуар. - Хм, я была уверена, что у вас хорошее образование, и вижу, что не ошиблась. Может, вы позволите мне познакомиться с вашим творчеством? К тому же, другой незнакомый мужчина вряд ли стал бы мне помогать… Вы – благородный человек, Пьер, - произнесла девушка, одаряя его нежным и благодарным взглядом. - А вам действительно интересно то, что я пишу? – оживился поэт. - Да. Он взял её ладони в свои, посмотрел на них и проговорил: - Ваши руки прекрасней, чем у аристократок. Как ваше имя, небесное создание? - Антуанетта, - улыбнулась брюнетка. Гренгуар с восхищением смотрел в её большие зелёные глаза и понимал, что это и есть его вдохновение, которого он так ждал. Столько чувств, зарождавшихся в его душе сейчас, расцветали, подобно цветам в летнем саду, и превращались в стихи. Девушка слушала его с сияющими от восторга глазами, а потом произнесла: - Это чудесно, я никогда прежде не слышала ничего подобного. Как должно быть счастливы те, кому вы посвящали свои работы… - А разве вы, Антуанетта, не догадались, что это стихотворение – для вас? Вы дали мне то, что необходимо, как свет и тепло солнца – подарили мне вдохновение! На щеках брюнетки выступил яркий румянец радости, и она ответила: - Спасибо, кроме Беатриче, ни один человек на свете не был так добр ко мне. - А кто это? – поинтересовался Гренгуар, со свойственной ему рассеянностью. - Это та, с кем вы пришли сюда. Я думала, вы с ней знакомы. Несколько лет назад я приехала в Париж одна, потому что мне нужны были деньги, но попала в неприятную историю... По счастливой случайности здесь я нашла приют, понимание и возможность честно зарабатывать на жизнь. Мадам Бовен не только моя хозяйка, она – моя учительница и подруга. Она так умна, так добра и справедлива, порой мне кажется, что я недостойна такой дружбы и покровительства. В то же время, я чувствую, что должна быть рядом с ней и стараться оберегать от того, чтобы люди не пользовались её добротой чрезмерно. - Судя по вашим словам, она – настоящий ангел, - произнёс он. – Я вам верю. И думаю, что вы достойны дружбы такой прекрасной и светлой девушки. Я сейчас понимаю, что всё-таки показал себя сегодня с не самой лучшей стороны и трусливо остался здесь, а мадам отправилась в Собор, несмотря на непогоду. Мне следовало быть более решительным и смелым. Почему же она не возвращается, уже так поздно… Вдруг что-нибудь произошло? - Я всегда волнуюсь за Беатриче, когда она уходит одна, - встревожилась брюнетка, вглядываясь в ночную мглу. – Но всё же надеюсь, что всё обойдётся хорошо. Если что-то случится, ей поможет тот странный бродяга, которому она спасла жизнь, невзирая на то, что он перед этим чуть не убил её. Кажется, его имя Клопен. Да, определённо так. Он обещал ей. - Она научила вас этому? – поэт указал на цветы и оборудование. - Да. Знаете, Пьер, я ведь когда-то тоже была безработной и уже впадала в отчаяние, но сейчас я по-настоящему счастлива. Думаю, что вы тоже обязательно найдёте своё счастье, - ответила брюнетка. – Такой талант обязательно будет признан. - Милая Антуанетта, мне кажется, что я уже нашёл… - произнёс поэт, становясь перед девушкой на одно колено. – Да, нашёл своё счастье и оно всецело в вашей власти. Я хочу написать совершенно новую поэму - лучше, чем всё то, что я писал раньше, - и непременно посвящу её вам! С каждой минутой вы очаровываете меня всё сильнее, и я не в силах молчать. Я вас люблю, моя прелестная муза. - Кажется, именно так должны делать музы, - весело засмеялась девушка, поцеловав Пьера и водрузив ему на голову венок из свежих цветов. – Это, конечно, не лавр, но для первого раза сойдёт. Он принялся помогать ей в дальнейшем приготовлении целебного масла, попутно обдумывая будущую поэму, которая обещала быть поистине великолепной. Постепенно наступил час рассвета. Лучи утреннего солнца разбудили Жеана. Он открыл глаза, заметил хозяйку госпиталя в мужской одежде, торопливо выскользнувшую за дверь и вдруг услышал за спиной строгий голос старшего брата: - Как жизнь бродяги? Нравится? - Нет, - тоскливо отозвался студент. – Очень плохо. Ужасно. Вы были правы, брат мой, как всегда, а я опять вас ослушался. Нет мне прощения. Как же мне теперь вернуть всё, что было, как вновь встать на путь истинный? Клод снисходительно улыбнулся, услышав очередное притворство избалованного младшего брата, и сказал: - Пусть свет знания станет для тебя путеводным лучом в царстве тьмы и порока, в котором ты пребывал прежде. Конечно, меня очень беспокоит твоё здоровье… В глазах Жеана загорелись жадные искры, выдававшие надежду получить деньги. Но эти искры медленно угасли, когда архидьякон вручил брату несколько книг и велел читать, чтобы сохранить способности ума. По улице тихо передвигалась блондинка в дорогом платье и мантилье, державшая в руках большую красивую шкатулку и настороженно оглядывавшаяся по сторонам. Всадник, появившийся из-за угла, приказал ей остановиться. Девушка испуганно замерла на месте, беспомощно озираясь вокруг. Она в ужасе вздрогнула, когда узнала всадника – это оказался грозный Тристан Пустынник. Он связал её руки верёвкой, надел на шею железную «ведьмину ловушку» и пробормотал: - Возьму эту ведьму вместо той. В это мгновение кто-то ловко выхватил шпагу из ножен Тристана и дерзким тоном произнёс: - Сегодня удача на моей стороне. Я вызываю вас на дуэль, господин блюститель так называемого закона! - Сначала отдайте моё оружие, – насмешливо ответил Тристан, обернувшись и высокомерно разглядывая лохмотья угрожавшего ему Клопена. – Это будет справедливо. - Не вижу никаких оснований быть справедливым по отношению к вам. Вы же наделяете себя правом проявлять несправедливость по отношению к этой женщине. Я просто убью вас. Да, я позволяю вам гордиться тем, что именно я это сделаю, - хладнокровно сказал бродяга, приставив острие шпаги к груди противника. – И довольно бесполезных разговоров. Тристан резко отскочил в сторону и притянул к себе девушку, которая за это время наконец смогла освободиться от верёвки и отвратительного железного предмета с шипами, царапавшими нежную кожу её шеи при каждом неосторожном движении. Клопен Труйльфу оказался не менее проворным и в тот же миг ударил того шпагой по руке, заставив отпрянуть от испуганной блондинки. Она доверчиво схватила Короля Алтынного за руку, неосознанно радуясь его защите, и прижалась к нему, уронив при этом мантилью на плечи. Когда мужчины увидели её лицо при свете, то одновременно проговорили: - Это не она! Тристан Пустынник заскрежетал зубами от бессильной ярости и трусливо бросился бежать. Молниеносный удар Клопена, несомненно, настиг бы беглеца, но девушка удержала своего защитника и тихо сказала: - Пожалуйста, не оставляйте меня. Я сбежала из дома и хочу найти свою сестру. - Мадам Бовен – твоя сестра? – спросил он, внимательно посмотрев на блондинку. – Ты внешне так схожа с ней, что и я, и этот помешанный приняли тебя за неё. Только глаза у неё темнее, не такие ярко-голубые, как твои… Как тебя зовут? - Флёр-де-Лис де Гондолорье, - отозвалась девушка с гордым выражением лица. В её глазах на долю секунды появилось выражение лёгкого недоумения и разгневанного самолюбия, ведь до этого ни один посторонний, тем более бродяга, не посмел бы обратиться к ней на «ты». Но Флёр-де-Лис благоразумно решила не показывать этого, ведь всё-таки он только что спас её, и только растерянно огляделась, пытаясь понять, куда ей нужно идти. Она совершенно не ориентировалась в парижских закоулках, и это было заметно. - Иди за мной, - с усмешкой произнёс Король Алтынный, заметив её замешательство. – Я отведу тебя к ней. Блондинка сделала несколько маленьких шагов, но нерешительно замерла на месте, поджав губы и опустив голову. - Ты боишься? – рассмеялся Клопен. – Твоя сестра была бы более смелой. - Не боюсь! – в замешательстве соврала Флёр-де-Лис и добавила, - Просто у меня очень неудобная обувь, а я шла всю ночь, потому что заблудилась… - Так сними её и иди босиком. Здесь недалеко, - ответил он, но заметив искренний ужас в глазах блондинки, продолжил, - Покажи, что там с твоей обувью. Не дожидаясь разрешения, он чуть приподнял край платья девушки и увидел, что её ноги стёрты в кровь дорогими и красивыми, но тесными башмачками. Она отпрянула и покраснела: никто раньше не смел так себя вести с ней… - Ладно, подожди минуту, - произнёс Клопен и скрылся в одном из переулков. – Я не смогу смотреть в глаза твоей сестре, если брошу тебя здесь. Вскоре он вернулся, ведя под уздцы гнедого коня, взобрался в седло и усадил Флёр-де-Лис рядом с собой. Через несколько минут они были уже около госпиталя. Мужчина указал дворянке на нужную ей дверь и, развернувшись, сказал: - Прощайте, очаровательная Флёр-де-Лис де Гондолорье, вы гораздо красивее, чем ваше сложное имя, надеюсь, я правильно его произнёс. Может, мы ещё увидимся, а теперь мне нужно отвести обратно этого коня, пока его хозяин не хватился своей пропажи. Блондинка вспыхнула, догадавшись, что её везли на краденом коне, но промолчала. Она посмотрела вслед удаляющемуся Клопену, вдруг бросилась за ним и сказала: - Спасибо за то, что вы помогли мне. И… возьмите это в знак моей благодарности. Флёр-де-Лис протянула ему свой браслет и, не говоря больше ни слова, ушла обратно, всеми силами стараясь не показывать, как ей больно идти. Дойдя до двери, она обнаружила её незапертой и, войдя, обессилено опустилась на пол.